Грезы Афродиты

Глава 2

Выйдя из мрачной комнаты, Эмили вновь очутилась в уже знакомой атмосфере нью-йоркского клуба. Повсюду танцевали люди, по ушам долбила электронная музыка, ритмично мерцал неоновый свет, а на высоких подиумах красотки в стиле гоу-гоу энергично двигались под рейв-бит. Оглядевшись вокруг, Эмили сразу направилась в темный коридор, по которому ее привел охранник, и снова подошла к скрытому от посторонних глаз входу в секс-клуб «Грезы Афродиты». Теперь там стоял лишь один охранник — второй, чернокожий лысый мужчина с явной армейской выправкой.

— Пропуск. — Он вытянул вперед ладонь.

Эмили, долго не думая, задрала левый рукав потрепанной временем джинсовой куртки и уверенно показала синий браслет.

— Босс? — Не отрывая взгляда от синей вещицы, охранник приложил пальцы к закрепленному на ухе устройству связи.

В мягком кресле, обитом дорогой красной кожей, сидел черноволосый мужчина среднего роста с острыми чертами лица — Майкл Блэквуд, владелец секс-клуба. Закинув ногу на ногу, он задумчиво выпускал изо рта ровные кольца дыма и крутил по краю хрустальной пепельницы дорогую кубинскую сигару. Взгляд его был устремлен в один из множества мониторов, что висели напротив в несколько рядов. Розовый неоновый свет отражался от зеркальных стен и, кокетливо расползаясь по комнате, танцевал в клубящемся по полу декоративном дыму. Помещение было окутано интимной расслабляющей атмосферой, которую усиливали шарм и красота девушек в откровенных вечерних нарядах. Они игриво перешептывались на большом угловом диване и, готовые воплотить любую фантазию хозяина, с нетерпением ожидали своего часа.

Сделав глоток виски и отставив в сторону бокал, Майкл вплотную подошел к большому экрану. Не веря своим глазам, он пристально разглядывал Эмили. Ее длинные при невысоком росте ноги, что в старых облегающих джинсах казались просто бесконечными. Округлую грудь второго размера, покрытую белой короткой маечкой. Тонкую шею, что строго подчеркивала скульптурную челюсть, милый курносый нос, впалые щеки с четкими скулами, маленькие губы и бездонные глаза. Серые, блестящие, несправедливо спрятанные за нелепыми очками. Все это казалось ему не просто старым и забытым наваждением, а вспыхнувшим заново пожаром из низменных инстинктов демонической страсти. Пожаром, что бросал в дрожь, гулял строптивыми волнами по животу и, учащая пульс, возбуждал. Затмевал рассудок. Сжигал дотла в черной, как смола, душе последние островки света и оставлял после себя лишь вожделенные грезы — обрывки извращенных желаний с извивающимися вокруг Эмили в танце Камасутры тенями.

«Не может быть», — подумал Майкл, продолжая гореть в этом пламени животного возбуждения.

— Афродита, — медленно произнес он, краем глаза замечая, как в комнату зашел Луис — охранник, что был с Эмили.

— Босс, вы тут? — повторил в наушник охранник у входа.

— Пусть заходит, — уверенно сдержал эмоции Майкл и повернул голову к Луису. — Проверил ее? Не испортил? — Он вновь перевел взгляд на монитор.

— Все по инструкции, босс, — ровным голосом сказал тот. — Только подрочила.

— Молодец, можешь идти.

— А по базе прогнать? Вдруг она не прос…

— Я сказал, можешь идти, — спокойно перебил Майкл и вернулся в кресло.

Допив жадными глотками виски и вновь сосредоточив свой взгляд на Эмили, он несколько раз громко щелкнул пальцами.

Девушки, что шептались на диване, как по команде притихли и одновременно устремили свои настороженные взгляды в единственный темный угол. По-настоящему черный и пугающий, казавшийся до этого момента безжизненным и пустым. Угол, откуда, громко постукивая каблуками и грациозно виляя бедрами, вышла Жюстин. Жюстин де Сен-Бурже — правая рука Майкла. Высокая, стройная и зеленоглазая француженка средних лет с черным каре до плеч и рубленой прямой челкой. Будучи нелегальной эмигранткой, она имела особый соблазняюще-сексуальный акцент. Мелодично грассируя «р», королева теней не просто умело обольщала жертв своих интриг, но и сладко убаюкивала их бдительность, легко втиралась в доверие и в конце, не ведая эмпатии, вытворяла с ними все. Все, что потребует Майкл. Черный облегающий кожаный комбинезон выглядел на ней сегодня особенно эротично. Он подчеркивал каждый изгиб ее спортивного тела, а черные сапоги на высоких шпильках, дерзко сливаясь с нарядом, удлиняли и без того длинные голени хозяйки клубной паутины.

— Oui, — бархатным голосом, с налетом ласкающей слух хрипоты, сказала «да» по-французски Жюстин. — Звал?

Майкл неторопливо указал сигарой на монитор.

— Богиня.

— Среди бродяжек, что ли? — нахмурив брови, посмотрела в монитор француженка. — Да и то…

— И как, блядь, у тебя получается ревновать? Не понимаю. — Майкл без труда считал эмоции Жюстин. — Ты же меня ненавидишь.

— Не льсти себе. — Не отрицая всегда бьющую в цель правоту хозяина, посмотрела на него свысока Жюстин.

— Нездоровая любовь к себе — это патология, в курсе? — подколол самолюбие француженки Майкл.

— Va te faire foutre (Иди в жопу), — по-французски огрызнулась Жюстин.

— Да говори ты нормально, сколько просить еще?

— Перевожу. Чего тебе угодно, мой властный повелитель?

— Можешь не выебываться? В общем. Иди сейчас вниз, прояви гостеприимство и учтивость. Учтивость, блядь! — громко повторил Майкл. — Встреть ее, покажи все, расскажи, заинтересуй. Пылинки сдувай, если надо, но сделай так, чтобы она сюда вернулась. — Хозяин клуба сделал глоток виски. — Этот экземпляр уникальный. Варить будем медленно. Медленно, Жюстин, как лягушку, чтобы она даже не поняла, как шлюхой стала. Ясно?

— Oui.

— Кстати, а вы у себя их там как варите?

— На гриле жарим, — черство оборвала Жюстин. — С кровью. — Она резко метнула пренебрежительный взгляд на засмеявшихся девушек и, плавно покачивая бедрами в такт стуку каблуков, вышла из кабинета.

Майкл поднялся со стула и замер у монитора.

«Я сломаю тебя. Сначала волю, потом оскверню тело и в конце порабощу дух. В этот раз ты будешь со мной навсегда, Афродита», — мечтательно подумал хозяин клуба и, предвкушая, сладко улыбнулся.

За спиной Эмили звонко захлопнулась металлическая дверь. Грохот музыки резко стих, а на его место пришла расслабляющая и приятная мелодия бамбуковой флейты. Журналистка тут же осмотрелась по сторонам и осторожно направилась вперед по обшитому красным атласным шелком коридору. Нежный розовый неон красиво отражался от декоративных зеркал и плавно погружал в атмосферу фантазий. Пройдя несколько метров и завернув за угол, Эмили очутилась у белоснежных, словно ворота в рай, арочных дверей с дымящейся сбоку красной надписью «Грезы Афродиты».

«Все хорошо, я справлюсь», — мысленно подбодрила она себя и, сделав глубокий вдох, настежь распахнула двери.

Перед глазами Эмили тут же предстал поражающий своими размерами и красотой атриум. В центре него располагался бассейн, из которого били фиолетово-розовые струи фонтана. Они величественно вздымались над водой, образуя вокруг исполинской статуи Афродиты своеобразный купол, и цветными каплями разлетались на обнаженных, плескавшихся у ног богини посетителей. Мимо них в откровенных вечерних нарядах бродили и другие гости. Они элегантно держали бокалы с шампанским и, вежливо улыбаясь, беседовали. В клубе царила жизнь.

По левую сторону от фонтана стояли круглые столики с лампами в виде сердечек, а по периметру стен — диваны, плотно забитые выпивающими людьми. По правую сторону размещались клетки, в которых полуобнаженные юноши и девушки, сверкая зелеными браслетами, возбуждающе-похотливо танцевали и заманивали к себе посетителей. Любой желающий мог подойти к ключнику и оплатить эти идеальные тела для своих самых сокровенных фантазий. Гости, конечно, платили и, никого не стесняясь, воплощали их прямо на месте. Будто животные в зоопарке, они, забыв о морали, слепо наслаждались инстинктами. В центре за статуей, под массивным балконом второго этажа располагался бар, где сидели очаровательные девушки модельной внешности и статусные мужчины. Кто-то просто беседовал, а кто-то, не ведая стыда, мастурбировал на занимающихся сексом гостей клуба.

Секс был повсюду и ярко сопровождался дикими стонами, жалобными криками, безудержным смехом и звонкими шлепками тел. Все это не просто не перебивало некогда расслабляющую мелодию флейты, но и сливалось для Эмили в один единый нарратив. Нарратив дурманящего вожделения и страсти. Погружая в гипнотический транс, он непристойно возбуждал, воспламенял эрогенные зоны и, прорываясь через детское смущение внутрь, всеми силами пытался раскрепостить и нагло затянуть ее в эту липкую паутину разврата.

Как, например, того плешивого старикашку, который без тени стеснения прижимал животом к барной стойке молоденькую тайку и, не обращая внимания на попытки последней вырваться, сильными толчками вгонял свой стручок в ее лоно. Или как официантку в красной облегающей юбочке, что, оставив поднос на полу, жадно заглатывала член обрюзгшего толстяка. С грязной от соуса мордой тот поедал курицу и смотрел, как перед ним на столе чернокожие парни огромными членами буквально рвали на части его уже немолодую супругу. А может, и как ту роковую госпожу, плетью хлеставшую у клетки худощавого мужчину с залысиной. С шакальим взглядом он жалобно просил добавки и злобно таращился на большие перины у соседней стены. Агрессивно завидовал тому, как в пламенном танце экстаза знойные мужчины и эффектные женщины, сливаясь воедино, переплетались друг с другом десятками тел. В воздухе стоял сильный запах спермы и женской смазки, азиатских ароматизаторов, гелей и масел. Все это резко било Эмили в нос и сначала отталкивало, но затем… затем возбуждало.

Журналистка, оторопев, стояла и с открытым ртом смотрела на весь этот «Вавилон». На это мерзкое и грязное место, что неприкрыто ужасало и одновременно так сладко манило. Нещадно стыдило, но почему-то заставляло открыться. Эмили пребывала в смятении, в ее голове свирепо бушевала самая настоящая битва льда и пламени. Она хотела убежать и не меньше хотела остаться. Одна ее часть испуганно робела, но другая… Та, погребенная под обломками боли, неистово рвалась наружу.

Эмили чувствовала, как сверлящие взгляды посетителей сходятся на ней плотным клином, и ощущала себя белой вороной посреди стаи матерых сородичей, что так жадно вкушали падшую во всех смыслах плоть. Эта явно неподходящая одежда, эта гипертрофированная неловкость, бегающий взгляд, резко уходящий в пике при любом столкновении со взорами вечно голодных стервятников. Все кричало само за себя.

«Ну нет! Я не смогу… К черту повышение, к черту его! Надо просто уносить отсюда ноги. Не так я себе это все представляла. Тут все, блин, не так!» — с тревогой подумала Эмили. Это настырное женское внимание, эти раздевающие взгляды мужчин… Ей и правда казалось, что если она хоть на секунду потеряет бдительность, хоть на одну, то тут же насильно лишится власти над телом или еще страшнее — сама… сама запутается в этих дьявольских сетях вожделения, став очередной жертвой притаившихся во тьме соблазнов.

Закрыв глаза и думая только о цели, Эмили пыталась побороть свои страхи, настроиться, собраться, но не могла. Шаг за шагом, сама того не замечая, она медленно отходила назад. В голове стучал бешеный ритм, видимо, решившего пробежать марафон сердца, ладони потели, а дыхание учащалось.

— Гав! Гав!

В ногу Эмили врезалось что-то рыхлое, большое и мерзко слюнявое.

— Р-р-р-р! Р-р-р-ав! — ползая вокруг на коленях, снова изрек голый пожилой мужчина в меховом ошейнике.

«Что за…» — отпрыгнула от неожиданности Эмили и выставила вперед ногу, готовясь отражать нездоровый интерес обрюзгшего пухляша.

— Р-р-р-р! Р-р-р-р-ах! — пытаясь вступить с ногой Эмили в интимную связь, прорычал мужчина в ошейнике.

— А ну фу! — послышалось со стороны. — Фу, я сказала!

Будто из ниоткуда, перед Эмили появилась высокая и всем своим видом внушающая уважение женщина.

— Плохая! — звонко шлепнула пухляша ремнем по заднице Жюстин. — Плохая собака!

Мужчина в ошейнике громко заскулил и, получив еще один сильный шлепок по мягкому месту, уполз в сторону клеток, потирая его.

— Долбаный извращенец, — приятно грассируя, произнесла Жюстин и, улыбаясь, подошла к Эмили. — Прошу прощения за окружного судью. Он иногда… заигрывается.

— Это Рик Хейли, что ли? — округлила глаза Эмили.

— Oui, — сказала «да» француженка и протянула для знакомства руку. — Жюстин. Можно Жю.

— Эмили. Можно Эми. — Она робко пожала Жюстин холодную как лед руку.

— Первый?

Эмили кивнула и окинула взглядом Жюстин, властную, уверенную в себе и непоколебимую француженку, которая лишь одним своим видом вызывала желание прислуживать и подчиняться. Было в ней что-то сверхъестественное и таинственное, что-то, что не поддавалось объяснению, пленяло разум и заставляло с легкостью ей открыться.

— Пойдем, — с улыбкой показала на фонтан Жюстин.

От ее ласкающего слух голоса Эмили почему-то стало намного спокойнее и даже чуточку светлее.

— Я тебе все покажу. — Жюстин легонько подтолкнула Эмили в спину.

В этот момент журналистка почувствовала приятный прилив сил, уверенности и легкости. Они будто ментально исходили от этой, без преувеличения, роковой женщины и смело вели вперед.

— Да не надо так бояться. Обещаю, всегда буду рядом, — продолжала подбадривать француженка, наблюдая за робкими шагами Эмили.

— Я не боюсь, просто… — неуверенно сказала та.

— Просто думаешь, что вся эта толпа на тебя сейчас накинется? — Жюстин засмеялась.

— Честно говоря, да.

— Не накинется… У нас тут правила строгие, — баюкая бархатным голосом, продолжала успокаивать Жюстин.

— А у бара? Там… Я просто видела.

— Ты про нимфу? Ой, уверяю тебя, она была не против.

— Нимфу? — проявила любопытство Эмили, проходя с Жюстин мимо фонтана.

— Те, кто никогда не против.

— А как ими становятся? — не унималась Эмили.

— Давай я лучше тебе расскажу правила, это сейчас важнее, — резко сменила тему разговора Жюстин.

«Что за нимфы такие, которые всегда хотят, и почему она не хочет о них говорить?» — подумала Эмили, вспомнив о цели своего визита.

— Точно. Правила, — сказала она, сообразив, что слишком далеко зашла с вопросами.

— Запоминай. Белый браслет на руке — элита, они волки. Желтый браслет — постоянные члены клуба, крестьяне, они играют с волками, продаются им и пожирают овец — зеленый браслет.

— Нимф?

— Также у нас есть комнаты, и их много. Правила у каждой свои. И сейчас хорошо запомни, слышишь? Если ты вошла в комнату, то выйти оттуда сможешь только тогда, когда выполнишь все условия этой комнаты. Иммунитет белых и желтых браслетов атриума там не действует.

— А если я по ошибке и выйти захочу?

— Лучше этих ошибок не делать.

— А что тогда?

— Пункт правил номер семь. Если кратко, то будут особые меры взыскания и постоянный запрет на посещение клуба.

— То есть в этом атриуме на меня не накинутся?

— У тебя зеленый браслет?

— Синий. Кстати, а синий? — посмотрев на браслет, спросила Эмили.

— Полный иммунитет первого дня. Даже для комнат, — улыбнулась Жюстин. — Легче?

— Как гора с плеч, если честно, — улыбнулась в ответ Эмили.

— Ну, вот и замечательно. Осваивайся и никого не бойся. — Жюстин похлопала Эмили по плечу и направилась в сторону махавшего ей седовласого мужчины в дорогом костюме.

— А вы? — крикнула вслед Эмили.

— Я узнаю, если тебе нужна будет помощь. Все, давай смелее, — улыбнулась Жюстин и, соблазнительно виляя бедрами, слилась с толпой.

Проводив француженку взглядом, Эмили осмотрелась. Она понимала, что если все слова Жюстин правдивы, то, по крайней мере, сейчас ей ничего не грозит, поэтому нужно по максимуму воспользоваться этим шансом и накопать как можно больше информации. Собрать материал хотя бы для начала своей статьи, которая, как она вновь начала думать, поможет ей не только занять должность в «Секретах закулисья», но и разворошить это осиное гнездо, а затем навсегда уничтожить. Воодушевленная новым пониманием своей роли и поборов весь сегодняшний страх, Эмили обратила внимание на молодого парня с зеленым браслетом. Судя по всему, филиппинца. Он одиноко стоял у бара, рядом с ведущей на второй этаж лестницей и пристально высматривал кого-то в толпе.

— Привет. — Эмили уверенно подошла к нему и встала рядом.

Филиппинец неохотно повернулся и равнодушно окинул ее взглядом, а затем снова уставился в зал.

— Я первый день, — продолжила Эмили, вслед за ним устремив взгляд на тусовку рядом с бассейном.

— Плохо английский. — Филиппинец не спускал глаз с толпы.

— Да я только спросить хотела о браслетах, — четко проговорила каждое слово Эмили. — Бра-сле-тах, понимаешь? — показывая на свой синий, продолжала она.

— Зеленый. Желания исполнять. — Филиппинец развернулся и показал ей руку с браслетом.

— Да не. Это-то понятно. Мне интересно, где и как ты его полу… — Не успев договорить, Эмили почувствовала легкий толчок бедром от одетой в красное вечернее платье седовласой дамы лет шестидесяти и отшатнулась в сторону.

— Кыш, деточка! Это ма-а-амина конфетка! — Поправив белый браслет, дама в красном бросилась на шею юноше и начала жадно облизывать его лицо.

Филиппинец не сопротивлялся и, казалось, был полностью во власти ее губ и рук, что с такой неприкрытой страстью его раздевали и ласкали. Но все изменилось, когда появилась она — стройная загорелая молоденькая филиппинка с таким же, как у него, зеленым браслетом. В коротком сиреневом платье и в прозрачных туфлях на высокой шпильке она обольстительно шагала в сопровождении двух мужчин, которые друг с другом о чем-то перешептывались и смеялись. Взгляд филиппинца моментально изменился и ревниво заполыхал огнем. Одним хлестким движением руки он тут же скинул с себя даму в красном и, как зашоренный конь, помчался в сторону трио.

— Да как… Как ты смеешь, животное! Охра-а-ана! — раскорячившись на полу, пронзительно завизжала дама в красном.

Не замечая эти истеричные крики и расталкивая всех на своем пути, филиппинец слепо бежал вперед.

— Мэй! Мэй! — прокричал он, не обращая внимания на грохот выбитого из рук официантки подноса.

— Нино?! — Услышав знакомый голос и обернувшись, Мэй застыла на месте.

— Мэй! Мэ… — Удар электрошокера мгновенно прервал филиппинца и повалил на пол.

В глазах Нино тут же потемнело, а тело, казалось, разом пронзила тысяча мелких иголок. Жуткая боль расползалась по всем его мышцам и атрофировала их. Из последних сил он продолжал ползти к расплывчатому силуэту Мэй, что в сопровождении двух теней покорно удалялся и растворялся в накатывающей на юношу тьме. Эмили с болью в сердце наблюдала за тем, как обмякшее тело Нино утащили из атриума, а опустившая понурый взгляд Мэй вошла за мужчинами в комнату. Она с презрением смотрела на то, как вставшая с пола дама в красном, стоя у бара со стаканом виски, эмоционально жестикулировала перед одобрительно внимающей публикой, и удивлялась тому, как люди, словно не желавшие видеть произошедшего, продолжали спокойно танцевать и веселиться.

«Почему он ее тут-то караулил? Побежал еще так, будто это единственный шанс с ней встретиться. На той же улице нельзя было поговорить? А если… если он ее вообще остановить хотел? Не дать зайти в комнату? — задавала себе вопросы журналистка, стоя у лестницы на второй этаж. — Нет, это определенно странно и как-то… подозрительно сложно. Вот с этого и начну расследование, надо убедиться только, что она там, а то мало ли, вдруг еще выходы какие оттуда есть?» — И Эмили направилась к двери, куда зашло трио.

Серебристая табличка с красными буквами у входа в комнату гласила: «Повелитель марионеток». Читая эту надпись, Эмили мысленно прокручивала все знакомые ей сексуальные жанры, но так и не могла понять, что это означает. «Жюстин же сказала, что бояться мне нечего. Загляну. Если она точно там, то дождусь за столиком напротив. Все хорошо будет», — сдерживая вновь возникшую тревогу, подумала Эмили и, уже по привычке посмотрев по сторонам, дернула дверь на себя. Та не поддалась. Сделав еще несколько безуспешных попыток войти, она все же заметила загоревшуюся сбоку под табличкой надпись: «Не беспокоить». «Ну блин! Как так-то? Секс-клуб же. Наверно, придется ждать наобум», — не отпуская ручку двери, решила Эмили.

— А-а-ага! Попалась! — неожиданно ухватив Эмили за талию, звонко выкрикнула Жюстин.

Эмили резко обернулась и, рефлекторно отскочив назад, глухо впечаталась спиной в дверь.

— Я просто… — чувствуя, как сердце буквально вылетает из груди, выдавила она из себя.

— Ты чего? Шучу же я! — сквозь громкий смех произнесла Жюстин. — Шучу! — Француженка взяла Эмили за пальцы и игриво ими потрясла.

Эмили испуганно стояла, прижавшись к двери, и таращилась на смеющуюся Жюстин. Смех… Опять этот дебильный смех! Он будто снова возвращал в кабинет Лукреции и поднимал со дна это кромсающее непоколебимость чувство. Чувство, что безжалостно давило и унижало. Вызывало бесконтрольное желание умчаться домой и, спрятавшись там под одеялом, тихо плакать в подушку.

— Putain! Il me tuera! (Блядь! Он же меня убьет!) — выругалась Жюстин.

— Простите, но я лучше… — Эмили двинулась в сторону от двери.

— Non, non, non!

Жюстин придержала Эмили рукой.

— Слушай, ну прости, — тяжело вздохнула француженка. — Позволь мне исправиться, — положив руку на плечо, добавила она и, пригнувшись, виновато заглянула Эмили в глаза. — Хочешь посмотреть, что там? А? За дверью. Я могу, скажем так, немножко нарушить правила и показать. Ну? Хочешь же, oui?!

Эмили четко понимала, что другой возможности узнать о Мэй не предвидится, но это мерзкое чувство из кабинета Лукреции продолжало высасывать смелость и отпускать вовсе не хотело.

— Мне… мне правда нужно идти, — неуверенно произнесла она.

— Ну, Эмили. Я же не виновата, что вы все такие… Как это сказать?.. Не видите, в общем, ничего, а потом пугаетесь, — подбирая слова, пыталась оправдаться Жюстин.

— Все?

— Все, Эмили, все. Один тут вообще уссался, так что ты еще молодец. — Француженка ободряюще похлопала Эмили по плечу.

«Ведь и правда переживает, — подумала та, чувствуя, как страх потихоньку отступает. — Все. Тихо. С каких пор я вообще стала такой трусихой? Уже от каждого шороха на стенку лезу. Что эта ведьма со мной сегодня сделала-то? Надо собраться. Упускать такую возможность просто нельзя. Я должна. Обязана, черт возьми, убедиться, что Мэй там, а если нет, то хотя бы посмотрю, что за комнаты такие и как тут все устроено. Ну нужен мне… нужен, блин, любой материал. Статья сама себя не напишет», — все же решилась Эмили.

— Если одним глазком только.

— Bonne fille! (Хорошая девочка!) Можешь даже двумя. — Жюстин радостно подмигнула и, держа гордую осанку, повела Эмили вдоль комнат.

— А почему запрещено? — решив воспользоваться ситуацией и глубже вникнуть в устройство клуба, спросила Эмили.

— Подсматривать? — мелодично грассируя, уточнила Жюстин и, кивнув расступившимся охранникам, за талию направила Эмили в небольшой коридор. — Анонимность. Некоторые любят уединенную атмосферу для своих… как бы помягче… фантазий. Понимаешь?

— Получается, не везде запрет? — продолжила Эмили, следуя за Жюстин по темному, кое-где освещенному тусклым розовым неоном коридору.

— Oui. Не везде.

— А как понять?

— По цвету надписи. Красная — нельзя, зеленая — можно. — Жюстин остановилась. — Прошу. — Француженка указала на черную деревянную дверь.

Мрачная тускло-розовая обстановка плавно перетекала из коридора в комнату. Огромное, на всю стену зеркало, стоящий напротив большой черный диван. Кирпичная стена с одинокой полоской неона. Бутылка дорогого шампанского на стеклянном столике. Все это создавало загадочную, а местами даже мистическую, но уютную уединенную атмосферу.

— Assieds-toi (Присаживайся). — Жюстин вежливо указала на мягкий диван.

— Темновато тут, — потрогав приятную на ощупь ткань, сказала Эмили и осторожно присела.

— Сейчас исправим, — улыбнулась Жюстин и, подойдя к кодовой панели на стене, ввела комбинацию цифр.

Зеркало в мгновение ока стало идеально прозрачным и бессовестно открыло вид на соседнюю комнату с филиппинкой. Лиловый свет, что струился оттуда, красиво подсвечивал летающие в комнате пылинки и мягким, успокаивающим потоком растекался по полу.

— А они? Они видят? — прижавшись к боковине дивана и застенчиво сомкнув ноги, прошептала Эмили.

— Non, — прошептала Жюстин, наливая в фужер шампанское. — Правила же, — незаметно капнув в напиток возбудитель, добавила она.

— Правила… Точно, — задумалась Эмили.

— Расслабься, тут никто тебя не потревожит. — Француженка передала наполненный до краев фужер.

— Я не особо-то алкоголь… — неохотно взяла фужер Эмили.

— Поверь, тебе надо, — улыбнулась Жюстин, заботливо положив ладонь на плечо Эмили.

— А ты?

— Хочешь, чтобы я осталась?

— Не совсем, просто… — стараясь не обидеть Жюстин, подбирала слова Эмили.

— Не переживай, меня там и так куча извращенцев ждет, грустить точно не буду, — сказала Жюстин и направилась к выходу. — Но если совсем приспичит, то просто нажми там на колокольчик, — обернулась и кивнула на кодовую панель она.

— Спасибо, — прошептала Эмили.

— Чуть не забыла! — Жюстин внезапно остановилась и, нажав клавишу у двери, включила расслабляющую музыку. — Qu'il y ait de la musique! (Да будет музыка!)

— Ты чего?! Услышат же!

— Звукоизоляция, — рассмеялась Жюстин.

— А шептали мы тогда зачем? — рассмеялась в ответ Эмили.

— Чтобы сейчас тебе стало легче, oui? — подмигнула Жюстин и вышла из комнаты.

Уютное лиловое свечение и атмосфера полумрака продолжали сладко затягивать Эмили в пучину интимных грез и желаний. Они манили, совращали, окутывали приятным зноем и, разгоняя теплую кровь, бесстыдно направляли ее ко всем эрогенным зонам. Это предвкушение… предвкушение чего-то запретного, аморального, грязного наглыми волнами гуляло по всему телу журналистки и безжалостно учащало пульс.

«Да что я за курица-то такая… Нельзя! Нельзя мне об этом думать! Я, блин, профессионал или кто?! Нет, я напишу… Кровь из носа напишу эту статью и докажу ведьме! Все докажу! Закрою этот долбаный клуб к чертовой матери!» — злилась на себя Эмили за почему-то нахлынувшее возбуждение и лихорадочно пыталась спрятать его в свою спасительную «ледяную могилу». Сделав небольшой глоток шампанского и поставив фужер на боковую спинку дивана, она передвинулась в его центр, протерла очки и, облокотившись на сведенные вместе колени, стала всматриваться в прозрачное зеркало.