Грезы Афродиты

Глава 6

Белоснежная плитка с золотистыми греческими вензелями поблескивала в ярких лучах круглых потолочных светильников. Огромная керамическая ванная, закрытая плотной шторкой, была до краев наполнена горячей водой, а розовая, пахнущая абрикосами пена приятно шуршала и скрывала все, кроме головы Эмили. Взгляд ее, казалось, сверлил потолок, а расслабляющие пузырьки гидромассажа так и не помогали успокоиться, выкинуть из памяти мерзкий поступок Билла и его довольное при оргазме лицо.

— Точно не хочешь? — послышался из-за шторки голос с хрипотцой.

— Я лучше в тишине.

— В общем, если захочешь поговорить об этом, то в любое время.

— Спасибо, Жюстин. Ты хорошая, кто бы что ни говорил.

Француженка искренне улыбнулась. Таких приятных и добрых слов в этом месте, да еще и в свой адрес она не слышала никогда. Это настолько сильно растрогало ее погрязшую во тьме душу, что на мгновение ей даже пришлось сдержать себя, чтобы впервые за долгие годы не расплакаться. Жюстин задумчиво посмотрела на роскошный голубой конверт в руках и, незаметно подложив его в сумочку Эмили, подошла к ванне.

— Держи, подруга. — Жюстин аккуратно протянула руку за шторку и положила на бортик ванны синий браслет. — Думаю, хватит с тебя извращенцев на сегодня.

— Жюстин, ты просто… — Ощутив тепло заботы, Эмили высунула голову из-за шторки. — Спасибо! Спасибо тебе огромное! — Она благодарно посмотрела в зеленые глаза француженки.

— Да пож… — Жюстин тут же одернула себя от проявления столь разрушительных добрых эмоций. — Пожалуй, мне пора. А ты можешь плескаться тут сколько влезет. Никто не зайдет, — черство добавила она и резко вышла из комнаты.

— Спасибо еще раз, — крикнула вслед Эмили и, проводив француженку взглядом, снова погрузилась в бурлящую воду.

Пузырьки массировали напряженное тело, а воздушная пена и приятный абрикосовый запах все равно не могли успокоить. Ведь стоило ей закрыть глаза, как она моментально возвращалась в комнату и, вспоминая счастливое лицо Билла, вздрагивала.

Это предательство… Этот поступок человека, которому она впервые после школьной травмы доверилась, с кем все-таки решилась на долгожданную близость, назойливо возвращал ее в прошлое и воскрешал в памяти злополучную ночь после выпускного бала.

Вечеринки в доме Кайла Бишопа, капитана школьной команды по лакроссу, всегда славились своим широким размахом, и эта, в честь окончания школы, не была исключением. Громкая музыка, разбросанные всюду красные стаканчики, нарядные и пьяные одноклассники, пивной понг и, конечно же, танцы. Сегодня отрывались все. Даже Эмили. Со стаканом пунша в руке она расслабленно стояла у лестницы на второй этаж и опиралась спиной о ее перила.

— Мили! Мили! — услышала Эмили грубый женский голос и, поправив у живота шелковое кремовое платье до пола, обернулась.

Через всю танцующую толпу к ней мчалась явно чем-то впечатленная лучшая подруга — Оливия.

Подбежав к Эмили, она одной рукой облокотилась на стену и, пытаясь отдышаться, смахнула с лица золотистые кудряшки. Красное платье с глубоким вырезом элегантно подчеркивало все ее прелести, а довольный блеск в карих глазах намекал на по-настоящему сенсационную и свежую сплетню.

— Ты… — Оливия жадно вдохнула ртом воздух. — Ты не поверишь!

— О-о-оли?! — вопросительно свела брови Эмили.

— Джейсон! — Оливия округлила опьяненные от шотов глаза и растянулась в широкой улыбке. — Представляешь? Джейсон!

— Нет, а что, должна?

— Да он Салли только что бросил! — немного отдышавшись, радостно взвизгнула Оливия. — Прикинь? Так и сказал! Иди на хер, все, мол, кончено!

— Да ну?

— Да, сучка, так и сказал козе этой!

— То есть ты хо-о-о-очешь…

— Я его трахну сегодня, Мили! Буду скакать всю ночь, как на родео! — перебила Оливия и изобразила наездника с лассо.

— Ну ты и стерва!

— Не-е-ет, я просто умею выжидать. Хищница, р-р-р. — Оливия согнула пальцы с длинными алыми ногтями, имитируя когти зверя.

— Вы с ним в шестом классе просто поцеловались, и все, Оли.

— А теперь я его просто трахну, Мили, — радостно похлопала в ладоши Оливия. — А что у ва-а-ас? Готова уже пещерку вскрыть?

— Если честно, побаиваюсь. — Эмили застенчиво улыбнулась.

— Так напейся до чертиков и отправь наконец свою девственность в отставку! Хочешь, чтобы там паутиной все поросло? Или на мух собралась охотиться?

— Да иди ты! Только одно на уме!

— Секс — это жизнь! Это дра-а-айв! Трахайся, пока трахается, Мили! — Оливия, согнув локти, неуклюже выдала что-то, отдаленно похожее на тверк.

— Кто бы говорил-то?

— Вот не надо тут! Просто достойных львицы не было, но сегодня…

— Два года не было?

— А ну прекрати, давит мне тут на больное, порадовалась бы лучше за подругу.

— Да я рада, рада, Оли. — Эмили посмотрела на своего парня Стива, который, подойдя к перилам на втором этаже, радостно показывал ей полную бутылку виски. — Ну все, меня зовут.

— Ох и завидую я тебе. Столько лет вместе, Мили, и он тебя, недавалку такую, еще не кинул. Это любовь, детка. Это точно она. — Оливия приветливо помахала Стиву.

— Только смотри мне, сильно не напивайся. Этой ночью мне некогда будет слушать твои распевы о сложностях жизни.

— Сегодня никаких соплей! Сегодня я королева траха! Или забыла?

— Забудешь тут, — кокетливо улыбнулась Эмили и побежала наверх.

Спальня родителей Кайла, любезно предоставленная его лучшему другу и одноклубнику Стиву, была настоящим образцом неоклассики. Удобная кровать с мягким серым, в тон стенам, изголовьем. Большая люстра в виде множества листочков, переплетенных между собой серебряной нитью. Шоколадного цвета паркет, стеклянные прикроватные тумбы и стильный бежевый ковер.

Эмили застенчиво сидела на кровати в обнимку со Стивом и попутно давилась очередным красным стаканчиком, но уже с виски и колой. Сегодня этот мускулистый голубоглазый мелированный блондин выглядел особенно шикарно. Белый смокинг, гладко выбритая кожа, легкий загар и, как всегда, обольстительная улыбка.

— Кто-то сегодня решительно настроен? — Стив игриво посмотрел на Эмили.

— Я же обещала, — уверенно сказала та и осушила очередной стаканчик.

— Эмили, если ты не готова…

— Я всегда держу обещания, ты же знаешь.

— За это тебя и люблю, — ласково сказал Стив.

— Только за это?

— Ну переста-а-ань. — Стив нежно поцеловал Эмили в шею. — Ты же знаешь, что нет.

— Я просто хочу, чтобы эта ночь стала для нас особенной, — прошептала Эмили. — Чтобы мы ее помнили всегда… Понимаешь?

— Она будет волшебной, малышка, — прошептал Стив и, нежно целуя Эмили в шею, опустился на колени к ее ногам.

— Я люблю тебя. — Эмили посмотрела в глаза стоящему на коленях Стиву.

— И я тебя. — Стив улыбнулся и, задрав платье Эмили, устремился языком к ее промежности.

В тот момент ей казалось, что эта любовь навсегда, что сильнее этих чувств просто не бывает. Они сметали ураганом все барьеры и, без остатка растворяя «я», пробуждали желание ему отдаться. Эмили помнила все — каждое проникновение, каждый поцелуй, каждую мелочь и каждый вздох, что казался тогда красивой мелодией, а не жутким, как сейчас, скрипом.

Выпитый алкоголь и усталость после двух часов любви клонили к приятному сну. Они буквально вырубали Эмили, но не Стива. Тот, довольный, лежал на кровати и, попивая виски с колой, хвастался Кайлу в мессенджере, что смог: «Я же говорил, даст, теперь ставь галку в таблице, мудила», — написал Стив, уже предвкушая титул самого успешного альфа-самца школы этого года.

«Не ссысь раньше времени, придурок. Еще одну надо, — прочитал он сообщение от Кайла. — Сол сейчас тоже вкрутился что надо, понял, о чем я? Но тебе, говнюк, снова везет, тут ее подружка за каким-то хером к вам бежит, так что бери член в руки и покажи нам, кто тут мастер».

Написав в ответ, чтобы Кайл готовил кубок, Стив притворился спящим.

— Мили! Мили! — В комнату со слезами влетела Оливия.

— Какого хера? — изображая крепкий сон, пробурчал под одеялом Стив. — Оливия?

— Мне нужно поговорить с Мили! — Девушка громко заревела.

— Да спит она, не разбудишь ее щас… — Стив кивнул на почти допитую бутылку виски.

Оливия начала рыдать еще громче.

— Да что с тобой не так? — Стив укутался в одеяло и подошел к Оливии.

— Ты не поймешь! — Оливия бросилась рыдать в его плечо.

— Слюни твои вытирать я тоже не буду. Рассказывай давай.

Оливия как можно детальнее и не стесняясь в выражениях описала то, что чувствует к Джейсону, который, как оказалось, просто наговорил Салли лишнего, приревновав ее к другому, и в качестве жеста примирения уже купил им билеты на Гавайи.

— И что я теперь должна? Даже Мили вон потрахалась! А я? Я так и буду, видимо, до старости ходить никому не нужная. — Оливия крепко сжала в объятиях Стива, который кое-как держал прикрывающее тело одеяло.

— Оливия, да перестань уже! — Стив отошел на шаг назад. — Ты посмотри на себя! Секс! Огонь! Я клянусь, если бы не Мили, то мы бы с тобой…

— Вранье-е-е! — еще сильнее разревелась еле стоящая на ногах Оливия и, пытаясь вытереть слезы одеялом, сорвала его со Стива.

— Ох ты ж. — Шмыгая носом, она посмотрела на внушительных размеров член.

— Оливия, блядь! — развел руки в стороны Стив. — Какого хера ты творишь?

— Вот это торпеда… — Оливия склонила голову в сторону. — Повезло же… — Она завистливо посмотрела на Эмили.

— Слушай, а вы прям подруги-подруги? — Стив вопросительно поднял бровь кверху.

— Мы как сестры!

— Да я к тому… — Стив явно искал нужные слова. — Она ведь до утра точно не проснется, а ты, как я вижу, можешь и глупостей наворотить в таком состоянии, поэтому… — Он покрутил член рукой.

— На что ты намекаешь, скотина?! — Оливия резко шагнула к Стиву и крепко схватила его член.

— Прос… — Тот судорожно вцепился в запястье Оливии. — Подумал, что должен ее заменить, она вряд ли себе потом простит, если с тобой чего случится, так же?

— Ну допустим, — сделала невозмутимое лицо Оливия.

— Ну так проблему мы твою знаем, а инструмент, который ее решает, можно сказать, сейчас в твоих руках, детка.

— Продолжай… — Оливия, ведомая алкоголем и обломом с Джейсоном, подошла ближе.

Сон Эмили был крепок и глубок, но выпитая алкогольная жидкость давала о себе знать все сильнее. Рвалась наружу. Влекомая этим сильнейшим порывом, она невольно проснулась. Еле слышные стоны подруги и тяжелое дыхание Стива в тот момент показались ей дурным сном. Сном, который спустя мгновения разлетелся вдребезги и похоронил под острыми осколками весь ее мир. Будущее, где они со Стивом растили детей и клялись быть неразлучными до смерти. В тот момент исчезло все, а время попросту остановилось. Увидеть, как на члене любимого скачет лучшая подруга, — такое повергло бы в шок любого, а Эмили… Эмили это чуть не убило.

Как только она поняла, осознала происходящее, то тут же спрыгнула с кровати и, схватив вещи, умчалась в ванную. Утопая в водопаде слез и разбитых идеалов, она как можно скорее оделась и, не обращая внимания на предателей, что с извинениями стучались в закрытую дверь, покинула дом через окно. Вылезла на крышу под ним и, соскользнув с нее, упала. Чудом ничего не сломав, Эмили побежала домой. Дорога сливалась со слезами, а мозг до сих пор отказывался вспоминать этот полный боли и разочарования путь. И теперь единственное, что осталось после, — это рана… Незажившая рана от когда-то чистой и светлой любви.

Эмили вновь устало закрыла глаза и с головой погрузилась под воду. В это мгновение ей захотелось не всплывать никогда. Утонуть. Ведь как она сейчас ни старалась, все равно не могла… не могла понять Билла, простить его. Да даже обвинить себя в том, что его не послушала и виновата сама, тоже не могла. Ничего не получалось. Старая рана вновь зазияла, но с уже более мрачными и горькими красками, отбивая напрочь все желание когда-либо видеть Билла и возвращаться в клуб. Но тот ужас, те пытки, что она уже тут прошла, не должны были стать напрасными. Это она тоже четко понимала и, решив все же найти Мэй, резко вынырнула.

Часы показывали три часа ночи. Высушив волосы, Эмили грустно посмотрела на себя в зеркало и, поправив съехавшую на глаза челку, глубоко вздохнула, а затем вышла в атриум. Но он был уже другой. Иной. Она не могла поверить в то, что все эти люди, все до единого, большинство из которых недавно лишь танцевали, сейчас находились в настоящем животном экстазе и без тени стеснения предавались яростной похоти. Яркие вспышки неона и долбящая по полу музыка агрессивно смешивались со стонами мерцающих во тьме тел. Они переплетались между собой в необузданной страсти и претворяли в жизнь все, даже самые смелые позы Камасутры.

Через клубы дыма Эмили осторожно просочилась между лежащими на полу нимфами, что жадно принимали в себя члены, как выразилась Жюстин, пердунов. Аккуратно обошла полную даму, знакомую ей из телевизора служащую министерства юстиции, которая, к удивлению Эмили, каким-то образом принимала в себя сразу три здоровенных члена сатиров. Протиснулась боком мимо супружеской пары, наблюдающей за изменой друг друга, и обогнула эффектную брюнетку с белым браслетом. Она стояла на коленях со стаканом спермы в руках и по очереди насасывала дряхлым старикам, а затем полученный от оргазмов продукт с наслаждением выпивала.

Это зрелище библейского Вавилона не просто шокировало, оно превращалось в оживший кошмар. Сейчас Эмили как никогда благодарила Жюстин. Если бы не синий браслет, то ей бы точно пришлось до закрытия клуба сидеть в ванной и напрочь забыть обо всех перспективах найти Мэй. Мэй, которую она так и не могла опознать среди этого, как сейчас ей казалось, отвратительного рассадника обнаженных тел.

Озадаченно побродив среди сорняков из некогда порядочных гостей клуба и обильно вспотев от затрудняющей дыхание жары, Эмили поднялась по лестнице на второй этаж. Богато украшенный в античном стиле коридор с бордовыми, до пола шторами вдоль стен, большие массивные двери, красный бархатный ковер и резная позолоченная дверь с буквой «М», что виднелась впереди, поистине впечатляли.

Быстро оглядевшись, Эмили прошла вперед и дернула за ручку первую дверь — закрыто. Долго не думая, она пошла дальше и в безуспешных попытках открыть остальные заметила поворот.

Огромная овальная гостиная была со вкусом обставлена красными бархатными диванами, деревянными книжными шкафами, а по центру на бежевом круглом ковре высился накрытый золотым сервизом стол. За ним красовалось арочное, с готической разноцветной мозаикой окно, по бокам которого висели плотные, как в коридоре, шторы. Эмили робко шагнула внутрь и с любопытством остановилась у оригиналов книг маркиза де Сада.

«Кто бы сомневался?» — подумала она, вспоминая его рассказы. Не сказать, что Эмили являлась поклонницей эротики, скорее детективов, но в университете ее заставляли читать все, даже это, мотивируя тем, что хороший журналист должен быть всесторонне развит и знать любую классику от и до.

Громкий щелчок моментально вернул ее из студенческих воспоминаний. Он явно доносился из дальнего шкафа и побуждал тут же искать укрытие. Быстро подбежав к окну, она без раздумий нырнула за красную штору и, стараясь дышать как можно тише, буквально затаилась.

— Так и сказала? — Эмили услышала голос француженки из открывшегося потайного входа в книжном шкафу.

— Sí, — сипло раздалось испанское «да». — Говорит, что новенькая подошла в прошлый раз и попросилась понаблюдать за сексом с ней. С вьетнамкой этой, — протяжно продолжил мужчина средних лет с подкрученными вверх усами и черными кудрявыми волосами.

— Филиппинка она. Ладно, спрошу Эмили сама, проверю заодно, — осматривая комнату, задумчиво произнесла Жюстин.

— А с ней что делать?

— В «Ривер-Касл» отвези. Там надежно. Пусть стажерок поучит, пока не выяснишь, кто скопировал список, — оперлась на стол Жюстин.

— Жюси, я не верю в такие совпадения… Муж ее вылез, потом список пропал, новенькая эта еще…

— Я-то уж и подавно, Хуанито. Но и сгонять всех в «Сад грехов» без доказательств тоже, знаешь, не вариант. Бунта нам тут до полной жопы не хватало. И так все нервные последнее время стали.

«Что за сад грехов такой? И что за список они ищут? Может, его мне и хотела передать Мэй? А теперь из-за меня ее накажут? Да еще и я под подозрение попала! Вот же черт… Черт, черт, черт! Сраный Билл! Все! Все, сволочь, мне испортил! Все поставил, кобелина, под угрозу, да еще и меня чуть… Не прощу, скотина! Ненавижу!» — злилась Эмили, продолжая вслушиваться в каждое слово.

— С новенькой надо тоже осторожнее. Не дай Бог, хоть один волосок с ее головушки упадет, Хуанито… — Жюстин нахмурила брови и посмотрела на начальника охраны. — Он наши с тобой потом в ряд выставит и будет сигары о них тушить.

Она отошла от стола и приблизилась к Хуану.

— Так что ни слова ему, усек?

— А что он с ней так носится?

— Вот ты и узнай, дурень! Вроде похожа на кого-то… Кого-то сильно ему близкого, — призадумалась Жюстин. — В общем, работай и сообщай только мне. С ним я разберусь сама.

— Сделаю.

— Все, не держу, — махнула в сторону потайного входа Жюстин.

— Жюси, ты только это… — Хуан заботливо посмотрел на француженку темно-карими глазами. — Будь с ним осторожнее, ладно?

— Дуй отсюда, говорю, — резко оборвала Жюстин и проводила его взглядом.

Она, как никто другой, понимала, что ходит по лезвию бритвы, но перспектива вернуться в лучшем случае в клетку за малейший прокол с Эмили ее, мягко говоря, не радовала. А рассказ Майклу о похищении списка и каких-то делах между Мэй и так называемой Афродитой вообще неизвестно, чем мог обернуться и какой «праведный гнев» потом вызвать. «Ce n'est pas pour de telles perspectives que j'ai supporté tous ces tourments infernaux (Не ради таких перспектив я эти кружки ада тут наворачивала)», — подумала Жюстин и, еще раз окинув комнату взглядом, направилась к Майклу.

Часы над входом в гостиную показывали почти четыре утра, а Эмили уже как полчаса не решалась выйти из-за шторы, все ожидая, что кто-то войдет и увидит ее. Чувство опасности свирепо бушевало внутри, качало адреналин и учащало пульс. «Надо выбираться отсюда к чертовой матери. Но как быть с Мэй, Нино и этими садами? Блин… Сделать-то я тоже ничего теперь не могу, снова все только испортила. Ну почему я такая проклятая?! А вдруг ее пытать будут или еще чего хуже? Хотя Жюстин ясно же сказала, что Мэй не тронут. Да и, может, вообще не она этот список-то и украла. Нет, надо просто уносить ноги, пока могу, пока они не узнали, кто я», — подумала Эмили и, тихонько выскользнув из-за шторы, бесшумно подошла к выходу. Сдерживая мандраж, она осторожно высунула голову в коридор и, убедившись, что он пустой, быстрым шагом направилась к лестнице.

«Черт возьми, а он откуда тут? — Эмили застыла, увидев внизу лестницы охранника. — Нет, возвращаться теперь тоже не вариант. Может, не заметит?» — Она решила сымпровизировать и как ни в чем не бывало пройти мимо.

— Стой! — Едва повернувшись к охраннику спиной, Эмили услышала его грубый голос и остановилась.

— Простите, я Жюстин ищу, вы ее не видели? — не придумав ничего лучше, пыталась оправдаться она.

— Это закрытая зона! Как ты вообще сюда попала?! — Охранник грубо схватил Эмили за запястье и посмотрел на синий браслет.

— Тут не было никого, откуда я знала?! Говорю же, Жюстин искала! Она сказала, что если что-то мне нужно будет, то надо ее найти! — повысив голос, продолжала оправдываться Эмили.

— А ну пошли. — Охранник грубо потянул ее за руку и, абсолютно игнорируя иммунитет браслета, повел вверх по лестнице.

— Ты мне руку сломаешь! Отпусти! — Эмили уперлась ногами в ступеньки лестницы.

Охранник не слушал и, затащив ее наверх, открыл ключ-картой первую на пути дверь.

— Пошла! — Он буквально швырнул Эмили в комнату.

В помещении царил мрак, и лишь через щелку приоткрытой двери на пол падал холодный лиловый свет из коридора. Эмили лежала спиной на жестком белом ковре и что есть силы пыталась отбиться от севшего сверху охранника. Одной рукой он держал ее за запястья, а второй, не теряя времени зря, уже вовсю разрывал ее мини-платье и попутно высвобождал свой член из штанов.

— Отпусти! — закричала Эмили, продолжая пинать охранника ногами. — Пожалуйста!

— Вам же это нравится, шлюхи! Вы же за этим сюда все приходите! — пугающе бубнил он, срывая с нее трусики.

Мозг Эмили почти отключился. Оцепенел. Она понимала, что шансов выбиться из лап этого урода у нее попросту нет. В сознании всплывали лишь мысли о доме, о мягкой кровати, в которой она так нежно просыпалась раньше, о стареньком пледе, чье тепло согревало ее холодными зимними вечерами, о плюшевых, давно позабытых игрушках, обо всем, что казалось ей простым, но в эту секунду — таким особенным и дорогим…

Клубы густого дыма, как обычно, покрывали пол кабинета хозяина и, отражаясь в огромных зеркалах, играли тенями в мягком розовом свете.

— Значит, увеличь дозу! — сидя в своем кресле, повысил голос Майкл и нервно стряхнул пепел с сигары.

— Да там она и так лошадиная!

— Так какого хера тогда коктейль не подействовал, просвети! — Майкл резко встал. — Ты снова обосралась, Жюстин, и это уже меня напрягает!

— Это я облажалась? А может, ты? — перешла в атаку Жюстин. — Как раз если бы я не пришла, они бы точно потрахались. А кто меня заставил туда идти? Напомни.

Майкл заскрипел зубами.

— Я спасла все, что ты — ты, Майкл! — чуть не просрал.

— Дозу надо все равно увеличить, — спокойно ответил он и, понимая, что Жюстин права, вернулся в кресло.

— Да ты в атриум посмотри. Хочешь, чтобы там вообще с ума все посходили? — Жюстин подошла к монитору с оргией. — А это… Как… — Она тут же приблизила на мониторе картинку с борьбой Эмили и охранника.

Француженка моментально развернулась и побежала на выход.

— Стой, — спокойно произнес Майкл и отпил из бокала виски.

— Ты ее потеряешь, Майкл. — Жюстин говорила максимально серьезно и холодно.

В ее голове, словно молнии, вспыхивали воспоминания о временах, когда она еще была молоденькой и запуганной нимфой. О прошлом, когда, утратив власть над своим телом, она находилась в полном подчинении у гостей клуба и таких вот охранников. С каждой новой вспышкой перед ее глазами проносились бесчисленные унижения, принуждения и ужасные изнасилования, что повторялись годами и казались вечностью. Бесконечным циклом. До тех пор, пока она не похоронила всю эту жалость к себе, не расплавила внутри чертову эмпатию, не погасила свой когда-то сияющий свет и не стала той, перед кем встают в струнку и трясутся все. Все, кто когда-то ее такой и сделал.

Этот полный боли путь она помнила всегда, как и то, что стала первой и единственной нимфой, которая дала отпор. Настоящий, бесчувственный, жесткий. Этот момент по сей день приятно грел память и наполнял душу искренним счастьем. Счастьем от справедливости и торжества правосудия над ее насильником и предшественником — правой рукой Майкла. Мерзкий лизоблюд, что положил на нее глаз и постоянно подвергал насилию, был наказан. Жюстин помнила каждую мелочь той ночи, помнила, как впивалась зубами в его мошонку, как выгрызала его скукоженные от боли яйца и как, стоя вся в крови, выплевывала их под ноги Майклу. А фраза, произнесенная ею в тот момент… в момент триумфа неоднократно поруганной чести и сделала ее новой помощницей. «Ce sera la même chose pour quiconque me touchera encore sans mon consentement (Так будет с каждым, кто еще раз меня тронет без моего согласия)», — вновь вспомнила она и буквально закипела от гнева. От бурлящего вулкана эмоций, готовых вот-вот вырваться наружу вопреки извращенной воли хозяина.

— Майкл! — крикнула во всю глотку Жюстин.

Душа Майкла буквально разрывалась. Одна его часть понимала, что если не вмешаться, то его Афродита больше сюда никогда не вернется. Но вторая, что была сегодня буквально раздавлена и ущемлена, та, которая и являлась его сутью, хотела видеть все — это унижение, этот слом личности и эту вожделенную потерю власти над телом. Каждой клеточкой он хотел ощущать ее эмоции, чувствовать их своим членом и без остановки мастурбировать. Мастурбировать как животное, смакуя каждый момент проникновения в ее уязвленное властью охранника тело.

— Возьми, — спокойно сказал Майкл и кинул Жюстин трость из дорогого черного дерева с набалдашником в виде золотой головы грифона.

Эмили лежала на полу и брыкалась. Она уже чувствовала, как член охранника касается ее бедер, как тот все сильнее сжимает ее руки, как его ухо мерзко трется о ее нос, как это все повергает ее в тот самый аффект, и, резко повернув голову, отчаянно впилась зубами в мочку охранника. Сжала челюсть и что есть силы откусила ее.

— А-а-ах ты, сука! — тут же схватился за ухо охранник и, не успев удержать Эмили, вцепился в ее мини-платье, а затем потянул его на себя.

— Отпусти! — Она продолжала вырываться и, разодрав спереди платье, освободилась, а затем голая выскочила в коридор.

Сейчас Эмили не чувствовала страха, она вообще ничего не чувствовала и просто бежала к двери с буквой «М». В надежде… в последней надежде на спасение.

— Стой, сука! — Охранник побежал за ней, ухватившись за окровавленное ухо.

Эмили пыталась оторваться и жутко проклинала все, особенно эти туфли. Ноги в них неуклюже заплетались, а удержать равновесие и вовсе было сложно. И вот после очередной такой запинки послышался роковой хруст, каблук стремительно улетел в стену, ноги ее подкосились, и она снова… упала.

— Помогите-е-е! — зарыдала Эмили, понимая, что не добежит.

Охранник, пользуясь такой удачей, тут же настиг ее и, завалившись сверху, перевернул на спину. Диким взглядом он посмотрел на нее и мерзко улыбнулся.

— Тебе пиз… — не успел произнести он, как из его виска в лицо Эмили брызнула теплая кровь.

Длинная трость в руках француженки грациозно танцевала, а ее высокая тень величественно падала на ковер перед ногами Эмили. Звонкий, на весь коридор, треск костей сливался с жалобным скулежом охранника, пока совсем не затих.

Откинув в сторону обрубок сломавшейся от ударов трости, Жюстин яростно наступила на пах насильника и с хлюпом вкрутила шпильку сапога в его сморщенную мошонку. Француженка не останавливалась ни на секунду и втаптывала, словно назойливого таракана, его уже побледневшее тело.

— Жюси! Жюси! — выскочил из гостиной встревоженный Хуан и попытался оттащить Жюстин от охранника. — Да остановись ты!

— Отъебись, Хуанито!

— Да все! Он все! — Хуан обхватил руки Жюстин со спины.

— Он… он не дышит?! — Эмили испуганно вжалась спиной в стену и, поджав руками ноги, прикрыла обнаженное тело.

— Да и хер с ним, — плюнула на труп Жюстин. — Ты-то как, Эмили? — Она ловко выкрутилась из захвата Хуана и опустилась на колено рядом с Эмили.

— Ты же его убила! — Та с ужасом посмотрела на лужу крови, сочащейся из головы и промежности охранника.

— Хуан? — Жюстин повернулась.

Хуан незаметным для Эмили взглядом показал Жюстин, что охранник мертв.

— Да живой он, такие не дохнут, Эмили, — как можно убедительнее сказала француженка.

— Но… — Эмили еще раз выглянула из-за Жюстин на тело охранника.

— Хуанито, плед принеси. Только давай живее!

— А с ним что делать? — спросил один из прибежавших охранников снизу.

— Взял ручками и унес, че за тупые вопросы? — Жюстин злобно посмотрела на замявшегося парня. — Я сказала, быстро!

Охранник вздрогнул и, сглотнув ком в горле, приступил к исполнению приказа француженки, что была явно не в духе.

— Как тебя угораздило-то? — прижимая к себе Эмили, спросила Жюстин.

— Тебя искала… Сюда нечаянно зашла, пошла потом обратно, и он докопался. — Голос Эмили сильно дрожал.

— Я тебе браслет зачем дала?!

— Он его видел.

— Кто это вообще?! Хуан, блядь!

— Он же за пледом пошел, — промямлил один из охранников.

— Еще слово, и рядом ляжешь! Не тебя я, дебила, СПРАШИВАЛА! — уже не знала, куда деть свою ярость, француженка.

— Он точно живой? — шмыгая носом, не унималась Эмили.

— Да живой, живой он, Эмили. Но могу добить, если хочешь, — как-то слишком спокойно отозвалась Жюстин.

— Да ты чего? Нет же!

— Ну тогда успокойся. — Жюстин взяла плед из рук подбежавшего Хуана. — И пойдем ко мне, умоемся да приведем тебя в порядок.

Она заботливо укрыла Эмили.

— Узнай, кто это и как это сюда попало. — Жюстин встала и холодно посмотрела на Хуана.

— Sí, проведу проверку и накажу всех, кто причастен, — чересчур формально сказал Хуан, взглянув на Эмили.

— Да уж проведи, Хуанито, будь добр, братик. Только на себя не выйди, дурачок. — Жюстин игриво похлопала начальника охраны по темечку и повела Эмили к себе в комнату.

Черные стены и черный пол тускло освещались редкими парафиновыми свечами. Сбоку стояла односпальная кровать, аккуратно застеленная шелковым одеялом с большой красной розой посередине. А в углу виднелось черное бархатное кресло, что как-то особенно добавляло уюта. Оно таинственно выделялось в лазурном свете монитора ноутбука с космической туманностью на рабочем столе. Рядом стоял большой старинный стеллаж с запыленными книгами и кожаный красный диванчик напротив.

— Давай-ка сюда. — Жюстин стянула с кровати одеяло. — Сейчас чай налью, он по моему особому рецепту… Точно поможет.

— Спасибо. — Эмили робко присела на край и укуталась в одеяло.

— Тут безопасно, — сказала Жюстин, наливая из термоса чай на кухонной зоне у входа.

— Моя сумочка… — Голос Эмили сильно дрожал. — Там ключи от дома.

— Принесут скоро, не переживай. — Француженка передала горячий напиток. — А пока пей побольше.

Эмили понимала, что могла избежать всего, что случилось: не переться в эту запретную секцию, не приходить в этот клуб, не лезть в это расследование, которое все больше и больше казалось ей не по зубам. «Может, они все правы? И Мэй, и Билл… Может, я действительно не понимаю, в какое болото я уже по уши вляпалась?» — подумала она, сделав большой глоток чая. Впервые в жизни он показался ей необыкновенно вкусным, слегка обжигал горло и тепло успокаивал. Эмили не могла понять, описать, что сейчас чувствует. Это был и не страх, и не тревога, а что-то иное… Полет в пропасть, когда все мысли устремлены только в счастливые моменты прошлой жизни, но никак не в будущее и не в саму эту жизнь — вот… вот на что это было похоже.

— Поклонница Тайсона? — Жюстин налила в тазик горячей воды и намочила полотенце.

— Тайсона? — озадаченно переспросила Эмили.

— Ухо кто ему откусил? — Француженка присела рядом и аккуратно провела черным полотенцем по ее впалой щеке.

— А он уши кусал? — Эмили запрокинула голову назад, чувствуя, как Жюстин очищает от засохшей крови ее подбородок и шею.

— Не крутись. — Жюстин придержала Эмили за затылок и бережно промокнула уголки ее губ. — Было дело, — усмехнувшись, продолжила она. — А хочешь секрет?

— Давай, — начала немного успокаиваться Эмили, смотря в желтый от пламени свечей потолок.

— Я одному такому любителю шары отгрызла, — довольно сказала Жюстин и встала с кровати. — Представляешь? — засмеялась она, кинув больше ненужное полотенце в тазик.

— Те самые? — Эмили кивнула на промежность Жюстин.

— Под самый, мать твою, корешок. Ви-и-изгу было… — с удовольствием вспоминала Жюстин. — До сих пор приятно.

— Ну ты-то сильная. — Эмили согнула руки в локтях и показала мускулы. — И такая вся…

— Страшная? — вместо Эмили произнесла Жюстин и вопросительно на нее посмотрела.

— Побаиваюсь, если честно.

— Аха-ха-ха, не ты одна. Но когда-то, Эмили, когда-то… — ненадолго задумалась Жюстин. — Я была на-а-амного слабее тебя… Намного.

— По тебе не скажешь.

— Не веришь? — Жюстин достала смартфон и, вновь присев рядом, показала единственное фото, оставшееся у нее со времен работы нимфой.

На фото безобидная, немного сутулая девочка в белом сарафане с подсолнухами стояла рядом с Хуаном и испуганными глазенками смотрела в объектив.

— А это же тот главный охранник?

— Мы в одно время сюда поп… пришли, — чуть не проболталась француженка.

— Вы, наверно, близки с ним?

— Он мне дорог как… — Жюстин печально вспомнила, что их заставляли делать вместе на потеху гостям клуба. — В общем, кроме него, у меня тут и нет никого. Можно сказать, он вся моя семья.

— И как тебе это удалось? Ну, стать такой?

— Поняла, что в этом мире я нужна только одному человеку, и так, Эмили, будет всегда.

— Хуану, да? Это он помог?

— Себе, глупенькая! — рассмеялась Жюстин. — Я нужна только себе, и в твоем случае все так же. И чем раньше ты это поймешь, тем проще тебе будет жить дальше.

— Но…

— Вот скажи мне, Эмили. Только честно, — перебила Жюстин.

— А? — Та тут же напряглась.

— Чего ты боишься? Осуждения или это просто стыд? Что тебе мешает раскрепощаться?

— Как ты узнала? — Эмили удивилась, как метко попала в цель француженка.

— Опыт, подруга, просто опыт. Знаешь, сколько через меня таких, как ты, тут проходило? Скольких нимф я обучила?

— А зачем они тогда сюда идут, если тоже боятся? — проявила профессиональный интерес Эмили.

— А зачем люди вообще работают, Эмили? Ведь только немногим нравится, чем они занимаются, понимаешь?

— Деньги?

— Не только. — Жюстин скромно умолчала о других, что были в тех же условиях, что и когда-то она.

— И что ты им советовала? Как они становятся такими… — Эмили пыталась подобрать слово.

— Открытыми? — закончила Жюстин.

Эмили робко кивнула.

— Просто научила получать удовольствие. Наслаждаться жизнью, а не сидеть в своей скорлупе и думать, что это и есть та самая жизнь.

— Но… а как же окружающие?

— Да плюй ты на этих окружающих. Неважно, что они о тебе подумают, понимаешь? Неважно. Им всем вообще чихать на тебя с высокого утеса. Эмили, я знаю, что говорю, насмотрелась. Их хлебом не корми, дай только посамовыражаться, обосрав кого-нибудь с головы до ног.

— А потом отменить… — грустно опустила глаза Эмили.

— Именно, они так и выделяются на фоне жертвы, прикрывают свои комплексы, показывают, что они-то уж не такие. А по факту? По факту, подруга, они еще хуже тебя.

Эмили сделала глоток чая и продолжила внимательно слушать.

— Запомни, тем, кому ты нужна, тем, кому ты правда дорога, тем, кто настоящие люди, а не этот биомусор, ты будешь нужна любой. Поэтому выкидывай на помойку все свои страхи да переживания. Начинай уже быть собой и жить для себя.

Эмили всем своим нутром ощущала искренность француженки и ее мудрость, явно закаленную тяжелым прошлым. Слова Жюстин глубоко врезались в ее сознание и заставляли задуматься. «Да ведь по большому счету она же права? Делай я так, как Жюстин говорит, то и проблем бы не было — ни с Лукрецией, ни с Биллом, ни с Сэмом. Хотя с ним-то и так нет. Но все же это не отменяет того, что я ставлю других выше себя. А почему? Кто они для меня такие? Кто все эти люди, черт возьми?» — Эмили попыталась переварить слова француженки, но недавняя попытка надругательства настолько сильно терзала душу, что она тут же отвергла все эти зреющие мысли о своем превосходстве и вновь захотела поскорее убраться из клуба.

— Я не могу так… Пробовала… Не выходит, — робко сказала Эмили.

— А никто и не говорил, что сразу получится. — Жюстин встала с кровати. — Ты пей. Пей. Подыщу тебе одежду.

— У меня пальто в гардеробе.

— На голое тело наденешь?

— Жюстин, я к тебе-то зачем шла… — вспомнив о Мэй и возможном раскрытии, перевела тему Эмили.

— Oui?

— Тут работает девушка… Мэй, она филиппинка, — продолжала Эмили.

— Есть такая.

— Я ее видела у туалета и хотела еще раз посмотреть… Ну как в тот раз, помнишь? Она же там была.

— Так во-о-он оно что, — облегченно вздохнула Жюстин. — А я и не обратила тогда внимания.

— Не смогла ее найти… Вот.

«Alors Mae ne ment pas (Значит, не врет Мэй)», — подумала Жюстин и положила рядом с Эмили теплую кофту.

— Была моя, а теперь тебе вместо платья будет, — засмеялась она.

Переодевшись в длинную черную кофту и допив чай, Эмили сделала несколько неуклюжих шагов в туфлях. Второй каблук все еще еле держался, но явно мешал. «Да достал уже!» — разозлилась она и, громко топнув, его обломала, а затем повернулась к тускло освещенному зеркалу. Нежная шерсть почти прикрывала колени, а широкий воротник полностью закрывал шею. Волосы были слегка растрепаны и небрежными волнистыми локонами ложились на ее высокие скулы.

— Так даже лучше, — сказала Эмили и обернулась на стук в дверь.

— Открыто, — так же обернулась Жюстин.

— Дамы, — мягко и учтиво произнес Майкл. — Можно? — Он вошел в комнату, держа в руках сумочку и пальто.

— А если нельзя? — фыркнула Жюстин.

— Позвольте, — не обращая внимания на французскую занозу, он галантно поднес пальто Эмили и помог его надеть.

Запах ее волос одурманивал хозяина клуба и вызывал в нем жгучее желание.

— Мистер Блэквуд, видимо, лично пришел извиниться за недоразумение? — направляя его к верным действиям, высокомерно сказала француженка.

— Конечно, моя неповторимая Жюстин.

Та растянулась в победоносной улыбке.

— Мисс Брюстер. Я глубоко раздосадован случившимся и приму все меры, чтобы впредь в стенах этого, без преувеличения, прекрасного заведения такого больше не повторилось. Виновные уже наказаны. — Майкл косо посмотрел на Жюстин.

— А тот… — Эмили непроизвольно впилась ногтями в холодные ладони. — Он же живой? — снова вспомнила она про охранника.

— Больше вы его не увидите, мисс Брюстер.

— А что с ним будет?

— Эмили, да что за сантименты? Прекрати, — вмешалась Жюстин.

— Мисс Брюстер, я еще раз искренне прошу прощения, и, чтобы хоть как-то смягчить последствия, загладить вину, так сказать, за столь вопиющий случай… — Майкл сделал паузу и достал красный браслет. — С ним вас никто и никогда не то что не остановит, даже косо не посмотрит и уж тем более не прикоснется без вашего ведома.

— Красивый какой. Я таких не видела тут. — Эмили взяла браслет в руки и, рассматривая, покрутила.

— Единственный экземпляр. Ее. — Майкл резко кивнул в сторону Жюстин.

— Нужно было время, чтобы гости запомнили меня на новой должности. Пришлось месяцок с ним походить, — добавила она.

— Я даже не знаю, — замялась Эмили. — Спасибо большое…

— Отдохните хорошо, мисс Брюстер, и если нужна медицинская помощь, то мы все оплатим. — Майкл подошел к двери.

— Да вроде не нужно.

— Приятно слышать. — Хозяин клуба открыл дверь и глянул на стоящего за ней начальника охраны. — Хуан вас сопроводит.

— Спасибо, мистер Блэквуд. — Эмили благодарно посмотрела на Майкла и подошла к Жюстин. — Не знаю даже, что сказать, — прослезилась журналистка.

— Может, просто обнимашки? — Француженка ласково улыбнулась и по-дружески обнялась с Эмили, а затем проводила ее взглядом до двери.

— Хорошо сработала, — отметил Майкл. — Будем считать, прощена.

«Connard (Мудак)», — раздраженная перекладыванием на нее вины, тут же подумала Жюстин.

— И чем она мой браслет заслужила? — Жюстин вышла из роли заботливой подруги.

— Что-то смущает?

— Твоя беспечность.

— Теперь это твоя работа — прикрывать мою беспечность. Иначе она не вернется.

— Лучше бы не вернулась.

Майкл улыбнулся и, спокойно посмотрев на Жюстин, влепил ей звонкую пощечину.

— Есть еще возражения? — Он приблизил свой взгляд к ее холодным зеленым глазам.

— Виновата, больше не повторится, — сдерживая злость и обиду, ровным голосом сказала Жюстин.

— Это для них ты грозная. А для меня ты все та же нимфа, которой просто дали шанс, не забывай об этом. — Майкл демонстративно плюнул под ноги Жюстин и вышел из комнаты.

Жюстин со злобой всматривалась в закрытую Майклом дверь и лежащую на ней тень, что в свете угасающего пламени свечи будто намертво там застыла. Поправив пиджак и спрятав упавшую на лоб от пощечины прядь, она села на красный диванчик и уставилась на теплый огонек, что так усердно плавил остатки смоляного воска некогда величественной черной свечи. Впервые за долгие годы ее обуяло то самое чувство, что, казалось, было полностью стерто и умерло вместе с той юной и беззащитной нимфой. Нимфой, которая когда-то приехала из Руана в Нью-Йорк за лучшей и полной свободы жизнью. Это чувство постоянной опасности и беспомощности перед хозяином клуба вновь засияло адским пламенем на горизонте триумфа и безжалостно испепеляло гордость, достоинство и честь.

Руки француженки сжимались в кулаки, а на глаза наворачивались слезы. Жюстин не понимала, как из саркастичной, властной и дерзкой стервы она на глазах превращается в жалкую тень Эмили, в сливной бачок для гнева Майкла из-за неверных или не таких, как нужно ему, действий ненаглядной Афродиты. «Cette fois tu ne m'obtiendras pas. Dieu voit que je ne te laisserai pas me dévorer à nouveau. Je ne te laisserai pas, quoi qu'il m'en coûte. Je vais tout réparer. Tout (В этот раз ты меня не получишь. Видит Бог, я не дам тебе снова сожрать меня. Не дам, чего бы мне это ни стоило. Я все исправлю. Все)», — подумала Жюстин и, выбросив в угол снятое кольцо с пауком, задула свечку.

Часы показывали пять утра. Эмили устало вышла из черного «Линкольна» и уныло посмотрела в темное окно своей квартиры на четвертом этаже. Полная луна освещала подъезд и рябью отражалась в волнующихся от холодного ветра лужицах под ее ногами. Сейчас Эмили хотела лишь одного: дойти до кровати и уснуть. Тяжелые мысли неоформленными тучами продолжали кружить в голове, а внутри царила пустота и безразличие. Безразличие ко всему.

Черный силуэт, что маячил в припаркованной недалеко от дома машине, сделал последний снимок и, прикурив сигарету, посмотрел в загоревшееся теплым светом чуть ниже крыши окно, а затем резко тронулся с места.

За окном четвертого этажа дул холодный ветер…