Грезы Афродиты

Глава 5

В суете офисных будней, за непростым, как оказалось, подбором контактных линз, за походом в салон красоты, за просмотром уроков по ходьбе на каблуках и за изучением правил женственности, Эмили даже не заметила, как пролетели эти несколько дней.

Фиолетовый неоновый свет коридора секс-клуба ярко мигал в такт ритмичной музыке девяностых, что, сотрясая пол, громко доносилась из атриума. В безудержной пульсации страсти он на мгновения озарял Эмили, а затем снова угасал. Оставлял во мраке ее грациозный силуэт с длинными ногами на высоченных шпильках.

Эмили, будто завороженная своим новым образом, стояла у большого зеркала и пристально вглядывалась в мерцающее от вспышек отражение. В эти синие контактные линзы, что из-за черной подводки с тенями смотрелись особенно броско и глубоко. В эту новую прическу, которая теперь полностью открывала тонкую шею и стильно подчеркивала остроту скул. В волнистые локоны с эффектом мокрых волос и рваную челку, что небрежно, цепляясь за длинные ресницы, то и дело сползала вниз. И, конечно же, в губы… Тонкие, выкрашенные в темно-красный, они украшали лицо легкой улыбкой. Улыбкой победы над собой и начала осторожного понимания своей сексуальности. Эмили еще раз одернула облегающее упругую попу мини-платье и выразительно поправила декольте. Дыхание ее было глубоким, а пульс зачастил.

«Ну не верю! Не верю, что это я! Или я просто боялась… стеснялась выглядеть так? Быть такой? — Она медленно провела темно-бордовым ногтем по слегка впалой щеке. — Нет. Это не я и не могу быть я, нельзя поддаваться. Это только маска для моего расследования и ничего больше. Слышишь? Ничего больше. — Эмили осуждающе нахмурилась. — Но, черт возьми, какая же я все-таки эффектная, женственная и такая… свободная?» — Почувствовав приятную легкость от нового для нее ощущения, она расплылась в сверкающей улыбке.

— Свободная. — Подмигнув зеркалу, Эмили покружилась вокруг себя на носках и, чуть не загремев с каблуков, поправила черную сумочку, а затем сразу же отправилась внутрь.

Подвальный, в клубах серого дыма, полумрак, сквозь который дерзко пробивался фиолетовый мерцающий свет, завораживал, а осветительные дроны с яркими голубыми лучами, что в такт музыке летали вокруг статуи Афродиты, увлекали своей красотой. Повсюду танцевали взмокшие от энергичных движений, откровенно одетые посетители, а в воздухе витал запах… запах дьявольской неприкрытой страсти. Вся эта атмосфера, этот соблазн, антураж давили на Эмили единым фронтом. Словно голодные гиены, они рвали на части ее закоренелую непорочность и настырно уводили сердце в крутое пике.

Сделав несколько робких шагов вперед, она остановилась в зоне автоматической напольной подсветки для прибывающих гостей и, сдерживая мандраж, весьма правдоподобно улыбнулась.

Взгляды мужчин моментально устремились на озаривший вход белоснежный столп света и стоящую там в черном мини-платье Эмили. Они улыбались в ответ и с нескрываемым вожделением оценивали ее упругое тело. Ласкали взглядами ее открытые рельефные бедра. Впивались глазами в круглую грудь с выпирающими под тканью сосками и, казалось, вдыхали резкий, вперемешку с клубничным шампунем, аромат ее шеи и мокрых вьющихся волос. А затем плавно растворялись среди танцующих теней атриума «Грез Афродиты». Мягкие волны возбуждения в паху и животе приятно расходились по телу Эмили, вызывали легкое головокружение и утяжеляли дыхание. Смесь сотен ароматов духов, пота и секса сливалась для нее в необузданный, пьянящий сладостью порока мотив. Он дурманил волю и адским пламенем растапливал вечную мерзлоту травмы прошлого.

Теперь Эмили не просто чувствовала, она понимала, что далеко не чужая. Своя. Та, кого хотят и перед кем будут вставать на колени. Та, кто будет подчинять. Будет охотником, а не запуганным зайчиком, что когда-то вздрагивал от любого шороха или неосторожно брошенного слова. Сейчас она уже точно не белая ворона, а настоящая орлица. Орлица среди полчищ падшего в грехи воронья.

Огромный балкон с высокими греческими колоннами и античным ограждением грандиозно возвышался над баром. На нем в свете багряной напольной подсветки стоял человек. Заложив руки за спиной, он пристально всматривался в белый ореол и стоящую внутри него Эмили. Новый образ Афродиты превосходил все его самые смелые ожидания и с яростной, сокрушающей силой страсти нещадно бил по вылетающему из груди сердцу. Туманил грязными фантазиями рассудок и, навсегда нарушив покой, сводил хозяина клуба с ума.

Трясущейся рукой он взял с перил бокал виски и, залпом опрокинув его, будто с надеждой на спасение обернулся в темноту.

— Призрака, что ли, увидел, oui? — послышался из тьмы громкий, перебивающий музыку голос с хрипотцой.

Майкл вновь повернулся к Эмили и, сделав несколько глотков из стоящей на столике рядом бутылки, щелчком пальцев подозвал Жюстин.

Разрезая черными замшевыми сапогами клубы алого дыма, что вальяжно ластились к полу, из темноты вышла Жюстин. Черный, заменяющий юбку пиджак, еле прикрывая зону бикини, выставлял на публику ее спортивные и загорелые бедра, а высокий каблук изящно удлинял стройные ноги. Держа спину ровно и высокомерно поглаживая зачесанные назад, прилизанные гелем волосы, она подошла к Майклу. Густые брови француженки тут же презрительно сморщились и сошлись клином у прямого носа с небольшой горбинкой от старого перелома.

— Elle sait surprendre (Она умеет удивлять), — вынужденно призналась она и зелеными глазами с контрастным черным макияжем покосилась на Майкла.

Тот сделал несколько больших глотков и, как ребенок, посмотрел на Жюстин.

— Что ты от меня хочешь-то? Моргает стоит, — огрызнулась Жюстин, явно ощущая его детскую застенчивость.

— Представь нас, — наконец разродился Майкл.

— Пф-ф. Tu es désespéré (Ты безнадежен), — покачала головой Жюстин. — Стояк сначала прибери, а то убежит твоя Афродита, — иронично добавила она и, почувствовав от Майкла резкий толчок в спину, направилась вместе с ним вниз.

Эмили тем временем хоть и уверенно, но иногда теряя равновесие, медленно пробиралась сквозь прыгающую в энергичных танцах толпу. Сосредоточенным взглядом она бегала по всем уголкам атриума и выискивала основную цель своего визита — Мэй.

Шаг за шагом журналистка ощущала, что все сильнее погружается в атмосферу жгучих желаний и неприкрытых инстинктов.

Эмили продолжала искать среди толпы филиппинку и невольно акцентировала свое внимание на гостях. Восхищалась пластичным танцам брюнетки, судя по всему, фитоняшки. Та в коротких джинсовых шортах и белой майке, что скрывала только часть ее силиконовой груди, изящно двигалась в такт музыке и подпевала знакомой с детства песне. Также Эмили косилась и на мускулистых, с голым торсом парней, которые бесстыдно терлись бедрами о промежности уже весьма немолодых, но чертовски сексуальных близняшек. В разноцветных облегающих комбинезонах эти эффектные барби вызывающе-нагло подыгрывали юношам и, никого не стесняясь, запускали руки к ним прямо в штаны.

Эмили изо всех сил старалась собраться, настроиться, сфокусироваться на цели и не поддаваться этому манящему своей страстью танцевальному вайбу. Но сладкий угар витающих среди неоновых вспышек желаний и грез, словно черная дыра, медленно поглощал ее волю. Бросающие в дрожь приливы и перехватывающие дыхание отливы, будто под влиянием невидимой похотливой луны, целиком и полностью захлестывали ее. Строптивым эхом расходились по напряженному в борьбе с возбуждением телу.

«Да где же ты, блин?» — подумала Эмили, проходя мимо двух обнаженных мужчин, что, мастурбируя в воде на краю бассейна, жестами приглашали ее присоединиться.

Весь фонтан Афродиты бурлил в дымке, словно гейзер, а вальсирующие вокруг статуи дроны то и дело обнажали своим светом переплетенные в страстной оргии тела. Гул танцевальной музыки смешивался с визгами и стонами, сливался с громкими шлепками друг о друга обнаженных тел и в ломающем волю трансе превращался в единый завлекающий нарратив. Нарратив низменных порочных желаний.

Жажда во всех смыслах настойчиво поглощала ее. Во рту пересохло, и хотелось пить. Увидев напротив стены с дверьми огромный фуршетный стол, Эмили тут же направилась к нему. Посредине стола величественно возвышалась все та же Афродита, но уже обнаженная. Из глаз богини струился красного цвета коктейль и, стекая по белому бюсту через сведенные вместе у паха ладони, попадал в емкость. Стеклянный чан красиво дымился всеми оттенками красного и приятно пах малиной. Рядом стояли различные закуски, бутылки с напитками и сладости.

Взяв со стола бокал в виде лесной нимфы, Эмили зачерпнула из дымной чаши ароматное содержимое. «Стоп, а я вообще знаю, что это? Но пахнет-то как… — Она поднесла напиток к носу и протяжно вдохнула. — М-м-м. Вкуснотища. И пить охота-то как. Но нет, вдруг это алкоголь или еще чего? Из-под крана лучше попью, заодно и освежусь», — тут же остановила себя Эмили и, не успев вылить напиток, почувствовала осторожное прикосновение чьей-то руки к своей талии.

— Разрешите, — услышала знакомый голос Эмили и, увидев перед собой вторую руку, что тянулась с пустым фужером к коктейльному фонтану, резко обернулась.

— Би… Мистер Свифт?! — растерянно пыталась она подобрать слова.

— Эмили?! — в такой же растерянности застыл Билл. — Ты чего тут забыла?

— Я? Я, да я это… — Эмили сделала серьезное лицо. — То же, что и вы, наверно, — цинично продолжила она, вернувшись к своей придуманной для клуба роли.

«Вот я же говорила! Говорила! Очередной кобелина! Прислал мне ответы… Хорошего из себя строил… А такой же, как и все, оказался. Кто бы говорил, конечно… Но я-то другое! У меня миссия, а у него? Вот и ответ. Хотя он же не со мной и не изменяет мне, но сам факт того, что он тут… И вообще, почему я его пытаюсь оправдывать? Козел, он и в Африке козел, сколько еще убеждаться?» — крутилось в голове Эмили.

— Даже так?.. — явно не ожидал такого ответа Билл.

Взгляд Билла не сходил с ее синих глаз, а внутри бушевало новое и до сих пор неведомое ему чувство. Оно утаскивало барабанящее в агонии сердце к животу и заставляло все тело неметь. Ноги наливались слабостью, а руки отказывали. Возникшая как гром среди ясного неба ревность растаскивала его душу на мелкие кусочки и вызывала обидную злость. «Проститутка, а я-то хотел…» — кое-как сдерживал эмоции Билл.

— Желтый, смотрю. — Он взглянул на браслет Эмили.

— Не у всех же отцы сенаторы, — посмотрела на его белый Эмили.

— Подрабатываешь тут? — пытался защитить свое ущемленное эго Билл.

Желание вмазать ему пощечину было настолько велико, что Эмили, забыв об осторожности, залпом осушила бокал с коктейлем.

«Козлина ты голубокровная. Да как ты смеешь, чучело поганое, такое обо мне думать? Стоит еще весь такой, скунс облезлый!» — кипело в голове Эмили.

— А вам-то собственно какое дело? — сдержала себя она, щурясь от вспышек светомузыки.

— Ясно с тобой все.

Неприятное чувство продолжало бушевать внутри и рвать на части горделивую и нарциссическую сущность Билла. «Сука, толпами стоят ко мне, толпами… Но нет же, угораздило. И что? Что я в ней нашел? — Билл прошелся взглядом по новому образу Эмили, по всем возбуждающим частям ее тела и миловидному лицу. — Теперь еще и член встал, вот же коза, — подумал он и, надеясь сбить напряжение, зачерпнул фужером из фонтана малиновый коктейль, а затем моментально осушил его до дна.

— Не надо ваше больное воображение на меня проецировать, ладно? — стараясь сохранить лицо, немного вышла за рамки своего клубного образа Эмили. Видимо, что-то в нем все же было, и до конца превращаться в шлюху в его глазах ей отчаянно не хотелось. — Научитесь наконец-то слышать людей и не додумывать за них! — продолжила она и, заметив кивающую ей в сторону туалета Мэй, отставила пустой бокал. — Мне пора, мистер Свифт.

— Я тебя ждал… Тогда в семь, хоть и выслал интервью… все равно ждал, — вырвалось у Билла. — Думал, придешь.

«А вот это было нечестно! Манипулятор, блин! Стоп, а если правда ждал? Если он говорит искренне и реальными делами доказывает, что я ему небезразлична? Как-то даже неловко теперь. Стою тут полуголая, пью коктейли. Да любой подумает, что я шлюха. Ну вот… Стыдно теперь. Но он-то тут зачем? Нет, уже проходили, я тут по делу и делом буду заниматься, хватит с меня этой драмы», — подумала Эмили, наблюдая за все более явными жестикуляциями Мэй.

— Мне правда пора, Билл… Извини, — убрав официоз, с нотками вины произнесла Эмили и быстро направилась к Мэй.

— Мистер Свифт, не представите нас? — услышала она сквозь громкую музыку и как вкопанная остановилась.

Майкл, громко ударяя по полу тростью, в сопровождении смотрящей на гостей свысока Жюстин, подошел к фуршетному столу.

— Salut, — кивнула Биллу француженка. — А это у нас что за красотуля? — Она игриво повертела Эмили за плечи. — Magnifique (Великолепно), Эмили, просто отпад, и окуляры, смотрю, сняла. Мой низкий за это… — Королева теней развела руки в стороны и наигранно поклонилась.

— Подумала, что тут без них и правда лучше будет.

— Ну, так представишь? — нетерпеливо влез Майкл.

— Она уже уходит, — отрывисто ответил Билл.

— Мисс, как же так? Я настоятельно прошу вас оказать мне любезность и задержаться, — улыбнулся Майкл.

— Майкл, она… — продолжил Билл.

— Эмили… Эмили Брюстер, — тут же перебила Эмили, поняв, что он сейчас может ее выдать.

Участившийся пульс, животный страх и спутанность мыслей вновь нахлынули на нее и с мощью кометы разносили былую уверенность вдребезги. Один лишь намек Билла на ее работу перечеркивал все муки ада, через которые она уже тут прошла, и в одночасье мог отдать ее на растерзание самому Сатане со всеми вытекающими. «Я влипла! Теперь точно влипла! Он ведь сейчас проболтается! Надо что-то делать!» — назойливым роем жужжало в голове Эмили.

— Майкл Блэквуд, для вас просто Майкл. — Он поцеловал выпрошенную поклоном руку.

Эта нежная кожа, эти длинные пальчики, этот сладкий клубничный аромат вперемешку с такими нежными и в то же время резкими духами бесцеремонно лишали Майкла способности здраво мыслить и наполняли его сознание дикими, страстными, местами даже жестокими образами неугомонно стонущей в вакханалии Эмили.

— Мистер Блэквуд, — поклонилась в ответ Эмили. — Для меня честь познакомиться с вами. Но мой никудышный кавалер снова все ПЕРЕПУТАЛ! — Делая сильный акцент на последнем слове, Эмили взяла Билла за руку и толкнула вперед. — Не я ухожу, а МЫ УХОДИМ! В комнату. Или ты забыл, что мне обещал? — нахмурясь, продолжила она.

— Обещ… чего? — округлил глаза Билл.

— Прошу нас простить. — Эмили подмигнула Жюстин. — Иди уже, блин, — склонившись к уху Билла, прошептала она и, толкнув его бедром, потянула за собой.

Майкл посмотрел вслед уходящей Эмили, жадно пожирая одержимым взглядом каждый изгиб ее тела. «Иди, моя Афродита, покажи мне себя полностью», — улыбнулся он, предвкушая грядущее наслаждение.

— Она пила? — Хозяин клуба кивнул на фонтан с коктейлем.

— Oui, оба готовы.

— Тогда вмешайся и порадуй меня еще сильнее. — Майкл снова посмотрел вслед удаляющийся паре. — И не обосрись в этот раз, — добавил он и пошел в свой кабинет.

Жюстин фальшиво улыбнулась и мысленно пожелала хозяину клуба, чтобы по дороге в кабинет у него отвалился член.

— Pervers sexuel. Il est déjà obsédé par elle, putain (Озабоченный извращенец. Помешался, сука, уже на ней), — пробормотала она себе под нос и быстрым шагом направилась к комнатам.

Француженка так и не могла простить его за нарушение договора и за то унижение с минетом. Она не понимала, почему именно эта оплошность с Эмили так вывела Майкла из себя, ведь она совершала и куда более страшные промахи за время работы его правой рукой. Сейчас ей еще сильнее казалось, что хозяина будто подменили. Он стал другим, и злость, которую она испытывала, стоя в ту ночь под дождем, только усиливались, становились бесконтрольной. Жюстин уже не чувствовала себя в безопасности, не была хозяйкой положения и теряла власть королевы теней, которую теперь за версту старались обходить и гости клуба, и весь персонал. Она знала, что ползут слухи. Видела, что ее перестают бояться, а за спиной обсуждают. Все, что она могла сделать сейчас, это стать еще жестче с людьми и ни за что на свете не показывать свою боль. Ту боль, что, вороша прошлое, уже намертво вцепилась в защитную маску от былых издевательств и пыталась ее бесцеремонно стащить.

— Ты чего творишь? — не унимался Билл, следуя за Эмили.

— Да иди ты быстрее уже, — с некоторой нервозностью ответила она, не сводя глаз с Мэй. — Сюда, в эту заходи и жди меня, — кивая на дверь, оборвала Эмили.

— Ждать? Ты чего задумала? Никуда я не пойду. — Билл остановился. — Что происходит, Эмили?

— Да не могу сейчас. Просто, блин, зайди туда и сиди там, — нервничала она.

— Кто-то не может решиться? — вновь оставшись незамеченной, прокричала Жюстин сквозь музыку. Француженка, скрестив ноги, опиралась спиной о колонну и, держа бокал вина, мило улыбалась.

— Да чтоб ее! Как привидение, блин, — тихо рассердилась Эмили и нехотя обернулась.

— Держу дистанцию… не пугаю, — смеясь, продолжила француженка и указала на дальнюю от туалета комнату. — Вон та свободна.

— Спасибо! — с улыбкой крикнула в ответ Эмили и быстрым шагом направилась туда.

— Эмили, да стой ты!

— Да можешь помолчать уже? Туда, быстро!

Эмили обернулась к Мэй и в полной уверенности, что делает это скрытно, повертела головой из стороны в сторону.

Стоящая у колонны Жюстин, видя это, неторопливо пригубила из бокала вино. «Et c'est quoi ce jeu du téléphone arabe ici? (И что это у нас тут за игрульки в глухой телефон?)» — подумала она, анализируя поведение Эмили, и, взглядом указав охраннику на туалет, быстро направилась к клеткам.

Резко открыв дверь и затолкав в комнату Билла, Эмили вошла сама и облокотилась спиной о стену. Теплый свет от висящей на потолке лампочки, обшарпанные кирпичные стены, местами истертый до дыр ковер болотного цвета, ободранный кожаный диван и деревянный табурет по центру. Все это вызывало леденящую тревогу и бередило воспоминания о месте из дневника матери, где была насильно зачата Эмили.

Билл в смятении стоял напротив журналистки и только сейчас полностью разглядел ее преображение. Ее новую прическу. Синие, словно незабудки, и глубокие, словно Атлантика, глаза. Носик, что смотрел куда-то ввысь. Круглую, как спелые грейпфруты, грудь, в эти мгновения так сильно манящую своей чувственной от дыхания игрой. И эти упругие бедра… Напряженные так, что видно каждую мышцу, каждый изгиб. Они плавно переходили в аккуратные колени и изящные икры, что рельефно выступали из-за высоченных каблуков Эмили. Все это возбуждало. Возбуждало сполна.

Билл чувствовал, как все его тело купается в волнах тепла и непонятного бесконтрольного желания любить ее, ласкать и быть всем для этой юной особы. Но все те же навязанные Лигой плюща правила, семейные традиции и чувство собственного достоинства беспощадно давили. Да, конечно, первые два проходили еле заметным фоном, но вот с тем, что девушка, которая ему, видимо, нравилась, — проститутка, он смириться не мог. Просто не мог. По иронии судьбы, всю жизнь он искал именно такую или похожую на нее. Ту, кто плюет на все устои и правила. Ту, кто живет, как и он, своей жизнью. Играючи, легко. Ту, кто тоже может дурачиться и называть в честь улиток если не города, то рестораны. Ту, кто не признает авторитетов и так же смел и умен, как она. Вот вроде и встретил, но сразу же испытал боль. Это мерзкое чувство, когда понимаешь, что все будет зря. Ведь плевать на правила ради любви — одно, а вот жить с проституткой — совсем другое. Это табу. Все эти мысли буквально ломали его, скручивали волю, затмевали разум и меркли. Меркли перед невыносимым и усиленным после коктейля желанием овладеть ею. Страстно, животно. Полностью овладеть.

— Что за игры, Эмили? — собрался с мыслями Билл. — И ты же Уайт, а не…

— Да тише ты! — Она притянула его к себе за ворот рубашки. — Уайт я, Уайт.

— Постой…

Билл широко открытыми глазами посмотрел на Эмили и наконец-то все понял…

— Эмили! Ты совсем чокнулась, что ли?! — прошептал он. — Ты по работе здесь, да? По работе? Отвечай мне!

— Да, да! Только заткнись уже, умоляю, — положив руку себе на лоб, ответила та. — Мне подумать надо!

— О чем… Ой, бля-я-ядь! — схватился за виски Билл. — Да о чем тут думать, Эмили? Ты хоть знаешь в какое дерьмо ты залезла? Ты хоть представляешь своим… А-а-ай! Не, ну ты… Да у меня слов нет уже!

— Не нагнетай, а? И без тебя каша в голове. Мэй еще упустила, — нахмурилась Эмили.

— Да какая, к черту, Мэй?! Ты о себе лучше думай и о том, что мы сейчас в комнате из-за твоих «тише ты» и «быстрей».

— Так я с тобой же, а не с кем-то, — удивленно сказала Эмили и посмотрела в бегающие глаза Билла. — И чтобы ты знал, я не спала тут ни с кем.

«Только передернула охраннику, но это не считается же?» — В мысли Эмили ненадолго врезалась совесть.

— Просто чтобы закрыть тему, — добавила она и неловко посмотрела в пол.

— Как? Ты же сказала… — Билл озадаченно уставился на Эмили.

— Что? Вот что я сказала? Это ты сам за меня все придумал! — подняв голову, повысила голос Эмили. — Блин, да что у вас за привычка-то такая — выдумывать? Это у мужчин генетическое или как?

— Прости, но увидеть тебя тут… О чем я еще мог подумать?

— Мне нужно было встретится с Мэй, она мне вызвалась помочь со статьей о клубе. Я его закрыть хочу, вот почему я здесь. Понимаешь? Все, и ничего больше.

— Ну, я бы такое представить не сумел…

— Ты сейчас серьезно?

— Побоялась, что я тебя выдам, да? — с нотками обиды перевел тему Билл.

— Вообще-то да. Кто тебя знает? После того, как ты повел себя в кабинете… — на секунду задумалась Эмили. — Я не знала, чего от тебя ожидать.

— Я бы никогда… Посмотри на меня. Никогда бы не выдал тебя, Эмили. — Билл прижал руку к ее щеке.

— Ты чего? — робко прошептала она, смотря в его искренние, цвета безоблачного неба глаза.

— Не знаю… — Билл провел пальцами по щеке Эмили. — Просто приятно.

— А ты? Ты зачем тут? — наконец-то дала о себе знать «ледяная могила» прошлого.

— Мне одиноко.

— Не верю, что такой, как ты, может быть одиноким.

— Но ты же убежала тогда.

Сердце Эмили обливалось кровью, она, как никто другой, понимала его, знала, что такое одиночество, знала, что значит жить в ожидании той единственной любви. Она видела в его глазах эту боль, ощущала это отчаяние, искренность которого пробуждала в ее душе сострадание. Сердце Эмили таяло, в душе просыпалось влечение, а по телу проносились вспышки чувств, схожих с теми, что она испытала при виде члена Феликса. «Это оно. Это точно оно. Но он же одет. Да как это работает-то? Почему я снова теряю контроль?» — не понимала своего возбуждения Эмили.

— Убежала, — словно под гипнозом от взгляда Билла, промолвила она и, закрыв глаза, замерла в ожидании.

Нежное прикосновение губ и такое стремительное продолжение с переплетением двух танцующих языков еще сильнее раскрепощали ее и принуждали полностью, без остатка отбросить прошлое. Отдаться этому жгучему чувству и не сопротивляться больше ничему. Каждый новый поцелуй, каждое новое поглаживание стоящих торчком волос Билла наполняли ее сердце страстью и необузданным желанием всего его мускулистого тела. Эмили ощущала, как его губы нежно касаются шеи, заставляют каждую клеточку тела вздрагивать, трепетать и впервые за долгое, с выпускного, время проявлять взаимность.

— Эмили, — вдыхая запах ее шеи, прошептал Билл.

— Я ведь не могу отказать в комнате? — Эмили запрокинула голову назад и посмотрела Биллу в глаза.

Он медленно покачал головой, утопая в синеве ее глаз.

— Нет, правила. Если, конечно, их не нарушить. Например, мне уйти.

— А если кто-то из нас уйдет, больше не пустят?

— Не пустят.

— Я не могу не прийти сюда снова, ты же понимаешь?

— Понимаю, но не понимаю, почему это так важно для тебя?

Эмили на мгновение задумалась.

— Просто важно. Жизненно важно. Именно поэтому я и не могу уйти. Даже если захочу, все равно… все равно не смогу.

— И я не смогу. — Билл, едва касаясь пальцами, погладил Эмили по щеке. — А ты хочешь?

Она посмотрела на щетину Билла и провела рукой по его груди, скрытой под рубашкой.

— Уйти? — робко спросила Эмили.

— Да, — тихо прошептал Билл.

— Нет, — тихо прошептала в ответ Эмили.

Это короткое отрицание мягко проникало в сознание Билла и пробуждало внутри свирепый ураган страсти и вожделения. Он уже не просто возбуждал, а срывал последние оковы сомнений и выжигал в его сознании только одно слово — «хочу».

Руки Билла нежно опустились на бедра Эмили и приподняли подол и так почти ничего не скрывающего мини-платья, а затем резким движением он прижал ее к стене. Под напором этих ласк Эмили, целиком охваченная желанием, положила руку ему на ремень. В голове журналистки царил пленяющий дурман. Дурман из самых сокровенных грез и фантазий, которые так долго и порой невыносимо томились внутри темницы из прошлых ошибок.

— Bonsoir (Добрый вечер), сладкие. — В комнату, обнимая двухметрового мускулистого чернокожего парня, неожиданно вошла Жюстин.

Эмили тут же отпрыгнула в сторону и, стыдливо одернув подол мини-платья, встала позади Билла.

— О-о-ой! Да вы посмотрите на них! А нас подождать? — начала свой спектакль Жюстин. — Билли, ну ты-то опытный, мог бы коней своих и попридержать?

— Тебя не звали, — резко оборвал Билл, застегивая ремень на джинсах.

— Так я же сама прихожу, если правила это предписывают, — улыбнулась Жюстин. — Как дурачок какой-то, ей-Богу, — дополнила она и медленной походкой от бедра направилась к дивану.

— Су-у-ука, — закатив глаза, еле слышно протянул Билл. — Вот об этом я тебе всю дорогу и кричал, — сквозь зубы процедил он и яростно ударил по стене ладонью. — Сука! Сука!

— Так ты же нас сюда направила, я думала… — Эмили расстроенно посмотрела на Жюстин, — что ты помочь хочешь.

— А я и помогаю, oui? Раскрепощаться. — Жюстин закинула ногу на ногу, демонстрируя отсутствие нижнего белья. — Ведь простым сексом заняться вы и дома могли, голубки? Значит, чего-то бо-о-ольшего в тайне хотите, а моя работа — это большее как раз и дава-а-ать.

— Не хотим мы, — промямлила Эмили и с надеждой уцепилась за руку Билла.

— Хотите! — уверенно, в приказном и внушающем трепет тоне сказала Жюстин.

Сердце Эмили стремительно наполнялось гневом и ненавистью. Ненавистью в первую очередь к себе. Ведь это она не послушала Билла, она, черт возьми, вновь поддавшись панике и страхам, неслась вперед, как зашоренная лошадь. Она, и никто другой… «Да почему я его не послушала?! Да что со мной не так-то? Почему я вечно косячу? И вот что теперь? Что сейчас снова делать, блин?» — подумала она, не сводя взгляда с Жюстин.

— Какие тут правила? — строго спросил Билл.

— Пра-а-авила? А глазенками посмотреть? Вон же висят, — откинулась на диван Жюстин и кивнула на стену рядом с дверью. — А то знаю я… Скажете потом — напридумывала.

Эмили, продолжая крепко цепляться за руку Билла, подошла с ним к серебряной табличке.

«Активный куколд», — первые же слова в названии комнаты мгновенно опустили сердце Билла к пяткам и подтвердили худшие опасения относительно жанра. Правила были до боли просты и для многих здешних пар не являлись чем-то запретным или неприемлемым. Скорее наоборот, богатые мужья частенько наблюдали за тем, как большие черные парни у них на глазах занимаются сексом с их женами. Это заводило, возбуждало, и при помощи нимф они эти эмоции успешно выпускали. Наслаждались мастурбацией и желанным зрелищем морального падения своих вторых половинок. «Кончить от рук суки на то, как Эмили дерет этот лысый мутант?» — Билл почувствовал, как волны тревоги выворачивают его живот.

— Билл? — Эмили испуганно посмотрела на него. — Я не смогу такое, Билл.

Билл всем своим нутром ощущал страх Эмили, видел в ее взгляде крики о помощи. Душа его выла, а беспомощность и осознание последствий неповиновения беспощадно сковывали разум. Больше всего на свете он сейчас хотел просто взять ее на руки и унести отсюда, убежать. Скрыться от всей этой своры извращенцев и психов. Уберечь, защитить… Но не мог. Не мог, ведь последствия ухода не ограничиваются запретом посещения. Они равносильны смерти, и он это прекрасно знал. «Прости меня, Эмили, — подумал он, смотря в ее полные надежды глаза. — Иначе нас не спасти».

— Я не смогу так, Билл, — повторила шепотом она. — Ты ведь уйдешь? Уйдешь же?

— Эмили. — Билл крепко прижал ее к себе.

— Ты же говорил, что правила перестанут работать, если кто-то уйдет. А мне… Ты сам знаешь.

— Прости, это для нашего блага. — Билл отошел от Эмили и встал напротив Жюстин. — Мы остаемся, — ледяным голосом продолжил он, подавляя всю свою кипящую злость.

— Как остаемся?.. — Эмили, пытаясь сохранить дар речи, округлила готовые расплакаться глаза.

Билл грустно обернулся к ней и, сам еле сдерживая обидные слезы, вновь устремил взор на Жюстин.

Воля журналистки сейчас напоминала кровавое решето и не просто ослабла, а уже вовсю летела прямиком в адскую пропасть. Ноги перестали слушаться, а по рукам носилась сумасшедшая дрожь. Слова Билла, будто сквозь червоточину, тут же возвращали ее в прошлое и не просто ворошили его, а нагло разбрасывали все тщательно хранимые в ледяной могиле воспоминания и оскверняли новой, но такой похожей болью.

«Я же поверила тебе, была готова с тобой… А ты… Неужели хотя бы для себя, для себя, черт возьми, ты не хочешь сохранить мою чистоту, мое тело, меня?.. Почему ты тогда так бесился, думая, что я тут сплю со всеми, а сам? Что ты делаешь сам?» — с тоской подумала Эмили, не находя в себе сил даже мысленно выругаться, и обреченно села на табурет.

— Voilà ma fille! (Вот это моя девочка!) — Жюстин радостно посмотрела на Эмили и игриво похлопала в ладоши. — А теперь лишь формальность. Напоминаю, каждый из вас вправе уйти, насильно никого не держим.

— Уйдешь тут, — огрызнулся Билл.

— Билли, ты чего у нас такой токсичный стал? Не перебивай взрослых, ладно? — подразнила его Жюстин. — Поэтому мне нужно простое согласие, и начнем. — Она довольно потерла руки. — Билли?

Билл снова посмотрел на Эмили. На ее позу провинившейся девочки, на сведенные вместе колени, на руки, что робко их прикрывали, и на глаза, что, словно в поисках пустоты, застыли на обшарпанном временем и сексом диване.

— Да, — выдавил из себя Билл.

— Нет, он специально… Да что мне твои «да»? Дакает стоит. Как в первый раз, ей-Богу.

— Иди в жопу, сказал же, согласен!

— Ух! Какая злюка! — Жюстин издевательски надула щеки и отвела взгляд. — Эмили?

Та по-прежнему пялилась на диван и совсем не хотела слышать Жюстин.

— Эмили, милая, да это же просто секс, чего ты в самом деле? — Жюстин наклонилась к ней с дивана. — Посмотри на меня, — ласково продолжила она. — Не бойся ты так нераскрытых глубин своего «я». Возьми и просто насладись этим, здесь никто тебя не осудит, а за дверьми никто ни о чем не узнает. Ты ведь за этим же в клуб пришла? Или… — проверяя появившиеся на счет Эмили сомнения, подняла кверху бровь Жюстин.

— За этим, — догадываясь, куда клонит француженка, резко подняла голову Эмили.

— Вот. Видишь? Я же просто помогаю тебе раскрыться. Не надо бояться наслаждений, не нужно отказываться от них. Ради себя живи, подруга, ради себя. Жизнь ради других до добра не доводит, уж поверь мне.

— А если я еще…

— Если не готова, дверь открыта. — Выпрямив спину, Жюстин ловко сменила тон на строгий.

Эмили понимала, что если сейчас сломается, если уйдет, то сразу перечеркнет все уже пройденные испытания. Все вмиг станет напрасным. Абсолютно все. Смысл ее жизни, ее клятва, ее амбиции да и она сама просто и сразу перестанут существовать. Исчезнут. Останется лишь оболочка, пусть и с чистым телом, но с грязной от предательства себя, Мэй и других девушек душой.

«Это всего лишь секс», — мысленно повторила Эмили слова Жюстин и осторожно посмотрела на нее.

— Согласна, — холодно произнесла Эмили.

Жюстин с улыбкой посмотрела в одну из спрятанных камер и нетерпеливо похлопала по дивану рукой.

— Умничка моя! — Она радостно подмигнула Эмили. — Билли, слышал? Давай дуй ко мне на диванчик. Муфаса, а ты… — Француженка показательно кивнула в сторону Эмили. — И можем начинать!

Билл, словно пытаясь отсрочить неизбежное, снова обратил внимание на тревожный взгляд Эмили.

— Билли! Да топай ты уже сюда!

Каждый шаг давался ему с невиданным до этого дня трудом. Боль от предстоящего зрелища буквально бросала в омут беспомощности и сломанной гордости. Билл понимал, что Эмили его не поймет, понимал, что это, вероятно, конец, но не мог, просто не мог поступить иначе.

— Давай, садись рядышком, — снова похлопала ладошкой по дивану Жюстин.

В комнате воцарилась сводящая с ума тишина. Тусклый свет одинокой лампочки сопровождался треском из оголенной проводки и назойливо давил. Потные от жары в комнате ладони Эмили невольно дрожали на сведенных вместе коленях, а грохот сердца бил по ушам оркестровыми барабанами, затруднял дыхание и откровенно пугал. Муфаса в одних плавках стоял позади нее и, доминантно отбрасывая на Билла свою огромную тень, покорно ожидал приказов.

Майкл Блэквуд, заперевшись в своей комнате наслаждений, уже полностью разделся и стоял на коленях посреди красной кровати с жестким черным матрасом. Взгляд его стремительно бегал по огромным мониторам с разными видами на комнату, где в ожидании действий чернокожего гиганта робко сидела на табурете Эмили. На стенах логова, освещенного только голубым светом экранов, причудливо играли гипертрофированные тени маленького члена, что тряс между пальцами хозяин клуба. Майкл чувствовал, как внизу живота усиливается гравитация, а в скукоженную плоть приливают все новые и новые потоки крови. Он был полон предвкушения. Ожидал того, во что до сих пор не мог поверить, — не просто секса, а обоюдного предательства. В эту минуту он не понимал, что заводит его сильнее: эмоции боли или эмоции вожделения. Но знал лишь одно — что готов оргазмировать до тех пор, пока не сотрет свой член в порошок. Легким движением руки он нажал на красную кнопку небольшого брелока и глубоко вздохнул.

Жюстин пристально смотрела в лицо Эмили. На ее грустно сведенные брови, опущенный в пол взгляд и медленно текущую по щеке каплю пота. Впервые в жизни она пусть и на секунду, но усомнилась в правильности своих поступков, впервые, можно сказать, почувствовала эту боль от кого-то другого, а не от себя. Не свою. Она понимала, что эта парочка не должна быть здесь, хотя бы не в этой комнате точно, и все, что сейчас происходит, — это ее вина, а если точнее, свихнувшегося на Эмили хозяина. Сомнения, что неожиданно для нее самой поколебали верность ее же принципам, мигом улетучились от разряда тока из кольца на указательном пальце француженки. Этот символ свободы, этот черный аметистовый паук, ползущий по паутине из платины, это красивое напоминание о нерушимости договора между ней и Майклом яростно вернуло ее в реальность.

«Quelle salope tu es! La bague? Espèce de connard, tu m'électrocutes avec la bague? Je ne suis plus ta propriété, espèce d'enfoiré! (Вот же ты сука какая! Кольцо? Ты, мудила, меня током через кольцо бьешь? Я больше не твоя, сволочь, собственность!)» — с лютой ненавистью подумала Жюстин и как ни в чем не бывало мягко положила руку на плечо Биллу.

— Ну что? Помолчали, как говорится, и хватит? — сдерживая щиплющую боль, сказала она. — Билли, какую позу мы выберем? Может, что погорячее? — Француженка положила голову на свою руку, что лежала на его плече.

— Никакую, — пытался сопротивляться Билл.

— Нет, ну вы гляньте на него. Да что ты за душнила такой? Надулся и, как сыч, сидит. — Жюстин игриво подергала Билла за щеку. — Ну и не надо, тогда я сама. — Она наигранно сделала паузу. — Муфаса, ты садись на табурет, а ты, Эмили, прыгай на него сверху. Всем все ясно?

Жюстин демонстративно послушала тишину.

— Ну вот и славненько! — улыбнулась она и начала медленно расстегивать Биллу ремень.

Давящий полумрак, облезлые стены, дырявый болотный ковер и раздражающий скрипом табурет вновь рисовали в голове Эмили сцены из дневника матери. Одна лишь мысль о том, что ей предстоит, вызывала внутри детский стыд и отчаяние. Сейчас она хотела лишь одного: оказаться дома и больше никогда и ни за что не возвращаться в это логово разврата, в этот колизей разбитых надежд. Она ведь даже не знала, получит ли должность, поможет ли она кому-нибудь или, наоборот, сделает, как всегда, только хуже. «Ты же мог уйти, плевать на последствия, мог бы сам уйти, и ничего бы этого не было, Билл. Ну что они тебе сделают, сыну сенатора-то? Значит, допуск в клуб просто для тебя важнее, чем я, вот и все… Вот и вся правда, лжец!» — расстроенно подумала Эмили и почувствовала, как подол ее мини-платья начал подниматься вверх.

Билл смотрел в лицо Эмили, на ее безжизненный взгляд в пустоту, на поджатые губы, на сведенные вместе ноги. Сердце его рвалось на кусочки, а боль расходилась по всему телу. Ревность добивала последние остатки уважения и заставляла себя ненавидеть. «Прости меня. Прости… Надо было тебе меня послушать, Эмили. Вот зачем ты ввязалась в это? Зачем?» — прокручивал мысли в голове Билл, чувствуя, как Жюстин вытаскивает его вялый член наружу.

— Билли, да ты… Ну это вот что такое, а?! — Жюстин потрясла в разные стороны мягкую, но длинную плоть Билла. — А ну надул щас же! Или ты хочешь, чтобы она тут до утра скакала? — умело давила на болевые точки француженка.

«Этого еще не хватало», — подумала Эмили и вдруг ощутила, как Муфаса приподнимает ее с табурета.

— Не-не-не! Он без презерватива, я не хочу от него детей! — закричала она, обернувшись на огромный и толстый черный член Муфасы. — Да и вдруг он болен?

— Эмили, ты за кого нас принимаешь? Сатиры и нимфы все стерилизованы и здоровы. Поверь, астронавты меньше анализов сдают, чем они. Тут все строго, — с некоторой обидой сказала Жюстин. — Двадцать первый век на дворе, во даешь, садись уже, не бойся.

Слова Жюстин о стерилизации нимф и сатиров вызвали у Эмили глубокий шок и медленно, но верно начали разрывать сознание. «Да кто на такую работу в здравом уме-то пойдет? Что с этим миром не так? Стоп, а если они вообще тут не по своей воле? Бли-и-ин. Тогда Мэй и Нино… Вот я тупи-и-ица, точно же!» — Эмили машинально проанализировала слова француженки.

— А если у меня, как у него? Только… Ну ты поняла. — Отведя глаза, она кивнула на «сосиску» Билла.

— Эмили… И ты туда же… — раздосадованно покачала головой Жюстин. — Билли, ты когда ее успел собой заразить? Нормальная же вот была недавно.

— Иди в жопу, — огрызнулся Билл.

— Прям совсем-совсем никак? — Жюстин пристально посмотрела на Эмили.

Та искренне помотала головой.

Считав ее настоящие эмоции, Жюстин четко поняла, что идти на поводу у хозяина и его нетерпения нельзя, ведь Эмили после такого сюда вообще не вернется. Так рисковать королева теней, конечно, не могла да и попросту боялась. Боялась, что Майкл окончательно слетит с катушек, и только одному Богу известно, чем это потом обернется и как отразится на ней. Если уж за никчемную провинность он наплевал на казавшийся нерушимым договор, то что с ней будет за такую оплошность? За этот провал? А то, что козлом отпущения будет она, француженка нисколько не сомневалась. Но и полностью наплевать на задание она тоже, как ни крути, не могла. «Que choisir? (Что выбрать?)» — повертев большим пальцем кольцо с пауком, подумала Жюстин.

— Так и быть, ла-а-дно. Но только ради тебя, Эмили. — Жюстин тяжело вздохнула и, незаметно показывая головой «нет», покосилась на скрытую камеру. — Заменим тогда на «веселого спелеолога».

— Прости, на что? — вопросительно посмотрела Эмили.

— Да моя терминология, — махнула рукой Жюстин. — Не обращай внимания, сейчас все поймешь. Просто сиди.

Майкл стоял на коленях и продолжал теребить свой маленький член. Взгляд его был полон ненависти, а злость буквально кипела. Желание собственноручно придушить француженку не отпускало и, смешиваясь с разбитыми ожиданиями, пыталось полностью подчинить его разум. Но зачатки здравого смысла и какого-никакого видения перспектив все же пробивались. Проникали в его сознание. Медленно охлаждали пыл и принуждали довольствоваться тем, что есть.

Эмили робко сидела на табурете и безуспешно пыталась не смотреть член Билла, который так игриво трясла в руке француженка.

— Ну что, голубки мои, за дело. — Жюстин щелкнула пальцами и откинулась вместе с Биллом на диван.

Муфаса грациозно встал перед Эмили на колени и с улыбкой посмотрел в ее бездонные океаны глаз. Руки чернокожего парня медленно опустились на колени Эмили и плавно переместились выше. Длинные пальцы сатира нежно скользили по ее упругим бедрам и осторожно пытались их разомкнуть. Приятное тепло, что расходилось от этих аккуратных движений, разгоняло кровь и отзывалось внизу живота Эмили сильным волнением. Взгляд ее не отрывался от пальцев Муфасы, а руки крепко держались за деревянное сиденье табурета.

— Смотри на нее, Билли, не отворачивайся. Смотри, — лаская его ухо языком, нашептывала Жюстин.

Билл виновато посматривал на Эмили и находился в полной власти Жюстин, ее безупречного, отточенного мастерства жрицы любви. Тонкие пальцы француженки уверенно скользили по всей длине его вялого члена и, останавливаясь под открытой головкой, задорно там щекотали.

Атлетичное тело Муфасы, словно кобра, гипнотизируя Эмили, двигалось из стороны в сторону. Взгляд сатира гулял по ее отчетливо выпирающим под тканью мини-платья соскам, а руки мягко перемещались на ее колени и уже беспрепятственно раздвигали их в стороны. Черные трусики Эмили соблазнительно выглядывали из-под платья и теперь полностью забирали на себя все внимание чернокожего парня.

— Смотри, — продолжала шептать Жюстин и гладить набухшую плоть Билла.

Взгляд его открыто блуждал по оголенным частям тела Эмили, а эффект от коктейля, как возникший ниоткуда смерч, нагло сметал все достоинство и обнажал страсть. Билл чувствовал, как рука Жюстин уже плотно сжимает его затвердевший член и будит в нем природные инстинкты.

Взмокшие пальцы Эмили впивались в дерево табурета, а дыхание становилось сбивчивым и глубоким. Она ощущала, как язык Муфасы касается внутренней стороны ее бедра, как он, описывая круги, пробуждает в ней обостренную коктейлем чувствительность. Теплые волны в области паха ласкали ее промежность, а взгляд сам прилипал ко вставшему члену Билла. Эта картина, эти приятные поцелуи нагло воскрешали в памяти события первой ночи в клубе и разжигали внутри нее еще более необузданную, чем тогда, страсть.

Язык сатира без остановки вальсировал по внутренней поверхности бедер Эмили, а его чуткие руки, массируя гладкую кожу, поднимались вверх. Добрались до ее трусиков и осторожно стянули их вниз. Аккуратная промежность Эмили, словно впиваясь в сознание Билла, заставляла его сердце биться чаще. Каждый сантиметр ее знойного тела, каждый вздох, каждый жест беспросветно туманили его рассудок.

— Быстрее. — Билл горячо посмотрел на Эмили и крепко прижал голову Жюстин к груди.

Пальцы Жюстин сжимались все плотнее и умело обхватывали твердую плоть. Довольная улыбка и косой взгляд на Билла говорили сейчас о ней все. Королева теней отчаянно втягивалась в свою же игру и, лаская приятный на ощупь член, возбуждалась сама. Бедра Жюстин расходились в стороны, а свободная рука уже легко касалась пальцами половых губ.

Эмили все не могла отвести взгляд от потолстевшего члена Билла. Разум будто снова уплывал, а в мыслях кружили лишь образы ее оральных ласк с этой манящей плотью. «Почему я так сильно хочу его? Почему это нельзя контролировать?» — спросила себя она и невольно застонала. Язык Муфасы осторожно касался ее клитора и, кружа, устремлялся ниже. Вглубь. Обжигающее от ласк желание испытать оргазм с каждым новым поцелуем становилось все сильнее, а руки Эмили, будто сами отпустив табурет, схватились за лысую голову сатира.

Билл, морщась от приятных ощущений, уже полностью сливался взглядом с Эмили и, не контролируя себя, хотел ее еще сильнее. Жюстин, как никто другой, чувствовала его слабость, похоть и желание. Ловко изогнувшись, она легла на колени Билла и, не раздумывая, погрузила головку его члена в рот. Она понимала, что должна сделать Биллу и Эмили больно. Как можно сильнее подыграть извращенному хозяину. Запалить от увиденной измены его плоть и хоть как-то снизить для себя его гнев. Язык француженки умело обвивался вокруг члена Билла и продолжал его чувственно ласкать.

Билл знал, что в правилах не было минета, но потребность закончить все как можно скорее и освободить наконец Эмили вперемешку с откровенным желанием кончить на ее тело обрели над ним власть.

Взгляд Эмили плыл под натиском ласк Муфасы. Неприятная ревность, вспыхнувшая из-за более интимной и необязательной близости с Жюстин, грязно перемешивалась с приятными ощущениями от облизывания клитора языком. Эмили не понимала своих эмоций, не понимала этой смеси несочетаемых чувств. Одни безумно возбуждали, другие же бросали от ненависти в дрожь. «Кобель ты конченый», — подумала она, периферическим зрением заметив довольное лицо Билла, пока язык Муфасы еще глубже проникал в ее лоно. Ластился к мокрому клитору и все сильнее разгонял волны крови в паху. Эмили чувствовала, что на грани, а приятные поглаживания икр, бедер и ягодиц заставляли ее еще громче стонать.

Эта мелодия ласкающих уши звуков и тяжелого дыхания Эмили напрочь лишала Билла рассудка и заставляла хотеть одного. Его руки напряглись, а глаза закатились. Грубым захватом он зафиксировал голову Жюстин и резкими толчками начал вгонять свой член в ее рот. Глаза француженки удивленно расширились, а затем она содрогнулась. Не смогла сдержать от такой возбуждающей наглости сквирт. Пальцы ее все глубже погружались в лоно и, словно подыгрывая, двигались внутри в такт предоргазменным судорогам Билла.

Эмили, обескураженная поведением Билла, будто разом лишилась возможности представлять. Фантазии с его членом в голове тут же развеялись, а ласки Муфасы перестали возбуждать. К ней вновь вернулся трезвый рассудок. Стыд от происходящего, ревность и разбитые вдребезги ожидания той самой любви лавиной сметали внутри нее все. Ледяная могила прошлого с новой силой замораживала чувства и пробуждала ненависть, а эмоции, пережитые пять лет назад, снова воскресли и подчинили себе.

Билл, вжавшись в диван, с наслаждением жмурил глаза и, чувствуя, как его член с каждым разом все приятнее ударяется о горло Жюстин, вскрикнул. Поток спермы стремительно вырывался из его члена и, ударяясь о небо француженки, выливался из ее приоткрытого рта. Жюстин, вытащив пальцы из своего лона, наигранно колотила Билла по спине и, пытаясь откинуть голову назад, дергала ногами. Всем своим видом показывала, что это он, он тут тиран, не она. Громкое мычание, пущенные слезы эффектно дополняли картину и вызывали у Эмили шок.

— Ар-р-рх! — скривился от оргазма Майкл.

«Афродита! Моя Афродита!» — в очередной раз пронеслось в его мыслях на моменте уже третьего подряд, несмотря на разочарование в позе, подогретого изменой оргазма. Заляпанный спермой бокал из-под виски судорожно дрожал в его руке. По телу гуляли мурашки, а неописуемое и так давно, со времен мачехи, забытое чувство с новой силой овладевало им и полностью порабощало больную от утраты Софи душу. Эти эмоции, эти грязные переживания, это зрелище, которое, он думал, больше никогда не увидит, этот детский стыд от непристойных действий заставляли сознание счастливо трепетать. «Я тебя больше не отпущу! Ты навсегда будешь моей. Будешь со мной всегда, Софи!» — подумал Майкл, стряхнув в бокал последнюю каплю спермы, и, как ребенок, довольно бухнулся на кровать.

Треск одиноко висящей лампочки раздражающе усиливался и в воцарившейся тишине напрягал каждую нервную клетку Эмили. От вида вытекающей изо рта Жюстин спермы и обмякшего на диване Билла по ее сердцу расползалась боль ревности. Поймав себя на мысли, что условия комнаты выполнены, Эмили резко оттолкнула от себя Муфасу, быстро натянула трусики и, гремя каблуками, соскочила с табурета.

— Эмили… — Билл сразу пришел в себя от стука ее туфель.

Долго не думая, он спрятал член в штаны и, застегивая ремень, подбежал к ней.

— Эмили! — попытался прикоснуться к ней Билл.

— Не смей! Не смей, скотина, трогать меня! — Та грубо оттолкнула Билла и чуть не загремела с каблуков.

— Эмили, да не было у нас другого выхода, понимаешь? Не было! — взволнованно пытался оправдаться Билл.

— Был, сволочь! Был! — Эмили несколько раз сильно ударила его по плечу ладонью. — Ты мог уйти! Мог просто уйти!

— Эмили, подожди меня. — Француженка вытерла рот и встала с дивана. — Я провожу в уборную. — Жюстин подошла к ней и обняла ее за плечи.

— Эмили, да не мог я уйти! Не мог!

— Да все ты мог, извращенец. Оправдывается стоит. — Жюстин поправила подол ее мини-платья. — Все вы тут такие, противно даже, — демонстративно фыркнула она и подтолкнула Эмили к выходу.

— Серьезно?! — Билл ненавистно посмотрел на француженку. — Да пошла ты! Пошли вы все в жопу! — злобно крикнул он и обогнал девушек, а затем, выбежав из комнаты, с размаха захлопнул дверь.

— Все они одинаковые, Эмили, чуть прижмет — сразу бегут от ответственности. Приходят сюда, извращаются как могут, а потом…

Жюстин задумалась, вспомнив свое прошлое в клубе.

— Что потом? — шмыгая носом, спросила Эмили.

— Потом, подруга, я во всем виновата. Видите ли, за то, что исполняю правила и ублажаю их ебанутые фантазии. — Жюстин нахмурила брови. — Мы с нимфами для них просто обслуга… Бесправная обслуга сморщенных членов аристократов. Можешь в цитаты взять.

Жюстин остановилась у выхода и посмотрела на Эмили.

— Вот ты, ты же меня сейчас винишь, oui?

— Да.

— А за что?

— Ты с комнатой обманула.

— Пф-ф, — закатила глаза француженка. — Во-о-от. Видишь? И ты туда же. Тогда повторю, скажи мне, зачем вы вообще сюда приходите? Почему вы дома в кроватке не трахаетесь, а здесь? — не сдержалась Жюстин. — Острых ощущений ищете? Так я вам их и даю. Что не так? Просвети меня, Эмили. А то, может, это я дура или чего не понимаю?

Слова Жюстин показались Эмили рациональными и правдивыми. Ведь в клуб ее насильно никто не волок, в комнату — тоже, а Жюстин лишь просто соблюдает правила, старается помочь неопытным и застенчивым гостям, как может. Даже сейчас. Жюстин не ушла, а осталась с ней, и видно, что искренне пытается поддержать и помочь. «И в чем тут она не права? Если уж кого и винить, то надо начинать с себя. Я же туда сама притащилась и даже табличку с правилами не прочитала. А ведь должна была! Должна! Хотя… Почему это я-то виновата? Это кобель виноват! Он же тут ошивался и испугаться заставил, он! А потом я ему еще и поверила, открылась, как дура, понадеялась… А он что? Как ни в чем не бывало подсунул под сатира и плевал на все! Не ушел… Хорошо, что Жюстин вмешалась и хоть как-то все сгладила, а так бы… — Эмили передернуло от одной только мысли о проникновении в нее чернокожего парня. — Нет, она права, во всем права. Да и в который раз она мне уже помогает? Разве этого мало, чтобы начать ей доверять?»

— Прости… Я… я не должна была тебя обвинять. Ты, наверно, тут единственная, кто мне помогает. — Эмили посмотрела в зеленые глаза француженки. — Конечно, я знала, куда иду, просто… просто поторопилась и оказалась не готова, — не отходила она от роли.

Жюстин мысленно порадовалась очередной победе в играх с совестью.

— Поэтому я и подставила себя, подруга, ведь я же не изверг. — Она продолжила строить из себя жертву.

— Наругают теперь?

— Да разберусь как-нибудь. — Француженка подмигнула Эмили.

— А почему сморщенные? — перевела тему Эмили.

— М-м-м?

— Ну, ты сказала, что у всех сморщенные члены.

Жюстин звонко рассмеялась.

— Да тут пердуны одни! Оглянись вокруг, Эмили! Тебе, можно сказать, еще повезло, а то бы снились потом в кошмарах, — снова засмеялась Жюстин. — Пойдем лучше, приведем тебя в порядок.

— А тебе снятся?

— Эмили, прекрати.