Грубая обработка

18

Когда зазвонил телефон, Гарольд Рой сидел над стаканом томатного сока и пытался сконцентрировать внимание на сценарии. Если окончательная правка не займет у них половины всего утра, стоит подключить третью камеру, чтобы сделать реверсивные снимки крупным планом. По крайней мере, у монтажницы будет дело, помимо отгадывания кроссвордов из «Индепендент» и шлифования собственных ногтей.

— Да, — бросил он в телефонную трубку, отвечая Алану Стаффорду. — Конечно, я слушаю.

За распахнутой дверью стояла Мария, хотя оттуда она мало что могла слышать. Но она видела, как ее муж вытирал потные руки о брюки. Менее чем через две минуты разговор был окончен Гарольд произнес «да» четыре раза.

— Гарольд?..

Мария встала перед ним, загородив путь к двери. Он посмотрел на нее тяжелым взглядом. Все зашло слишком далеко.

— Гарольд…

— Что?

— Когда ты пойдешь, я имею в виду, поговорить с ним… Ты будешь в порядке?

— Ты собираешься стоять так весь день? — не отвечая, буркнул он. — Или есть все-таки шанс, что ты соблаговолишь пойти в ванную комнату и подотрешь там?

— Одним из вариантов, которые они предложили, был «Милтон Кейнес», — говорил Грабянский. — Было бы глупо оставлять без внимания такое предложение. Совершенно новые помещения, низкие налоги, дотации корпорации, кредиты. С другой стороны, была эта фабрика в Лейчестере — проблемы с вентиляцией, отоплением. Чтобы привести все это в нормальное состояние, нам пришлось бы залезть по уши в долги, из которых, думаю, мы вряд ли смогли бы когда-либо выбраться.

— Таким образом, вы решили перебазироваться?

— Полностью. Ближе к природе.

— Сожалеете?

Грабянский покачал головой.

— Прогулки будут не те, что раньше, но, оставляя это в стороне…

— Прогулки?

Грабянский опять устроился на стуле, который предложил ему инспектор, расслабился, усевшись поудобнее. Еще каких-то пятнадцать минут, и он будет в машине на пути к Марии. А менее чем через час — в кровати.

— Кажется, вы называете это «подышать свежим воздухом». Погулять, побродить. Вверх по дороге «М-1» от Лейчестера — и вы будете в Монсал-Дейле еще до того, как с холмов испарится туман.

— Сейчас вы здесь тоже как турист?

— Хотелось бы, чтобы это было так, — улыбнулся Грабянский. — Нет. Бизнес, к сожалению. — Он снова сел прямо, положив локоть на колено. — Мы все еще поддерживаем связи здесь, для выхода на рынок. Шеффилд, Манчестер. Очень часто мне приходится совершать поездки.

— Вы делаете это всегда сами?

— Мой партнер или я сам, в зависимости от обстоятельств.

— У вас есть партнер?

— Почти с самого начала, как я стал заниматься бизнесом.

— Это не тот человек, с которым вы были в ресторане?

— Прошлым вечером? Да.

— На этот раз вы приехали вдвоем?

— Да.

— Я думал, вы говорили…

— Это зависит от обстоятельств. Многое надо было сделать, повстречаться с людьми.

— Оптовыми торговцами?

— Совершенно верно. Иногда проще разделить нагрузку.

— В то время как фабрика работает как бы сама собой в солнечном Милтон Кейнесе.

— Как часы.

— В таком случае, — заявил Резник, — не буду больше задерживать вас.

— Никаких проблем, — улыбнулся Грабянский, — приятно было поговорить.

— Не так много людей, — заметил Резник, вставая и провожая Грабянского до двери, — станут вмешиваться в подобные передряги.

— Честно говоря, — Грабянский снова повернулся, уже держа дверь открытой и прислоняясь к ней плечом, — если бы я думал об этом, я бы тоже не вмешался. Но я полагаю… не знаю точно… будто что-то как бы спускает тебя с крючка, и прежде, чем ты осознаешь… — Улыбка расползлась по его лицу, и он вышел из комнаты. Резник — следом за ним.

— Что же, по-вашему, это было? — поинтересовался Резник, идя с ним рядом по коридору. — Что вас подтолкнуло?

— О, полагаю, что девушка.

— Официантка?

— Да.

Резник задержался наверху лестницы.

— Приятно было узнать, что век рыцарства находит почву в индустриальном сердце Милтон Кейнес.

— Да, — ухмыльнулся Грабянский. — Я всегда был слишком большим романтиком. Друзья говорят, что из-за этого я и погибну.

— Часть нашего национального наследия, — предположил Резник. — Вашего и моего.

— Встретить вторгающиеся танки кавалерией.

— Что-то в этом роде.

Они спустились на первый этаж, и Резник отомкнул замок двери, которая вывела их к выходу. Их оглушил громкий шум перегруженной машинами дороги. Это был последний утренний час пик.

— Я полагаю, что вы останавливаетесь в гостинице, когда совершаете поездки? — заметил Резник. Они стояли на верхней ступеньке лесенки, идущей от двери.

— Вы правы.

— Какая-нибудь получше, чем другие?

— «Кингз Корт». По крайней мере, там хорошее обслуживание.

— Но не ресторан.

— Простите?

— Я хочу сказать, что он не так хорош, чтобы избавить вас от необходимости питаться в другом месте.

Грабянский протянул свою руку Резнику. Два крупных человека стояли рядом, оба в костюмах, оба уставшие. Если посмотреть близко, крупным планом, на их глаза и мешки под ними, можно ясно представить меру их усталости. Для того и другого были слишком длинная ночь и слишком раннее утро.

— Я надеюсь, что вы разберетесь в этом деле, — произнес Грабянский.

— О, мы разберемся. Со временем.

— Будьте осторожны.

— Вы тоже.

Резник видел, как Грабянский пошел по тротуару, повернул налево на зеленый свет светофора, затем повернул направо, к воротам кладбища, туда, где в свое время был мужской туалет.

— Патель, — позвал он тут же, как только вошел в комнату угрозыска, — отправляйтесь в гостиницу «Кингз Корт». Это где-то на Мансфилд-роуд. Нужна копия списка проживающих за последние десять дней.

Гарольд Рой сидел за пультом. Слева от него Дайана Вулф, справа — монтажер.

Находившиеся перед ними мониторы транслировали изображение с трех камер, подготовленных к съемке и нацеленных под тремя различными углами на жилую комнату. Эта комната была оформлена с большой расточительностью, но в плохом вкусе, как и все остальное в доме, куда переехало семейство «Дивидендов» после того, как их коснулось колесо фортуны. Одна из камер внезапно ушла в сторону, следуя за ножками, туго обтянутыми джинсами.

— Сосредоточьтесь на предстоящей работе, Джон, — прикрикнула Дайана в микрофон.

— Все в порядке, — последовал ответ через переговорное устройство.

— Можем мы начать съемку? — спросил Гарольд.

— Вы не хотите прорепетировать?

— А что мы сейчас только что делали?

Наступило молчание, лишь слышался треск статического электричества от перемотки пленки. Затем прозвучало:

— Еще один раз для звука, Гарольд, пожалуйста.

— А, черт возьми.

— Вы так не скажете, если мы дадим шумовое сопровождение, — прокомментировал звукорежиссер из соседней кабины.

— Именно это я скажу.

— Мы могли бы прорепетировать это, пока спорим, — заметил ассистент с площадки.

Гарольд поднял кверху обе руки.

— Делайте, — распорядился он. — Делайте.

Ведущий актер сделал несколько шагов по съемочной площадке, и тут же раздался громовой удар по задней стене декорации.

— Найдется ли кто-нибудь, кто будет отрицать, что я не предупреждал вас о чем-нибудь подобном? — Гарольд посмотрел через стекло панели туда, где звукорежиссер был занят тем, что давал инструкции звукооператорам.

— Слабеет освещение, Гарольд.

— Боже мой, почему сейчас?

— Всего на чуть-чуть, — прозвучал по одному из микрофонов голос осветителя.

— Черт возьми! — прошептал Гарольд и взглянул на часы.

— Прошу, — Дайана Вулф разорвала фольгу еще одной палочки мятных таблеток и протянула ее Гарольду. Он взял две и тут же разжевал.

— Не хотите ли аспирина? — спросила Дайана, положив свою наманикюренную руку на его плечо.

— Я бы хотел, чтобы мы отсняли что-нибудь до того, как прервемся на обед.

— Гарольд? — Роберт Делевал принялся за свое от самой двери. — Поскольку сейчас пауза, я полагаю, мы могли бы заменить парочку этих строк?

— Роберт.

— Да?

— Умри!

Разговор Резника с суперинтендантом был кратким и ничего не решил. Скелтон, казалось, был рассеян и думал о других вещах.

— Чао не одинок и не без друзей в городе, Чарли. Не вредно помнить об этом.

— Он член гольф-клуба, не так ли, сэр?

— Чарли?

— Простите, сэр.

— Только вы знаете, каким может быть сержант Миллингтон, если он почувствует, что его обвели вокруг пальца. Это как красная тряпка для быка.

— Я прослежу, чтобы он не выпускал пар, сэр.

— Сделайте это, Чарли.

Скелтон замолчал и задумчиво смотрел на него. А Резник думал, что ему надо еще повидаться с другими людьми, выполнить другую работу.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил инспектор. — Только…

— Нет-нет, Чарли. — Он мотнул головой. — Это все.

Резник уже переправил Риза Стэнли Дивайну, дав ему инструкции успокоить этого человека, выяснить, знал ли кто-либо из соседей о его намерении вернуться раньше, чем планировалось, предложить, чтобы он присоединился к местному отделению общества наблюдения за соседними домами. Джефф Харрисон звонил третий раз, и Резник просто отметил это в своей памяти. Почему-то он не имел особого желания разговаривать с Джеффом.

— Сэр?

Патель ждал около кабинета Резника. Когда инспектор приблизился, Патель еще больше расправил свои широкие плечи. На нем были пиджак в мелкую клетку и брюки, которые гладили последний раз, когда они были в чистке.

— «Кингз Корт», сэр. Все их данные находятся в компьютере.

— И?

— Возникла некоторая проблема с этим. — Патель покачал головой. — Не хотят делать распечатку.

— Я заскочу туда, — вздохнул Резник.

Пластинка Барри Манилоу, которую поставила Мария, когда направилась в ванную, создавала интимный, обволакивающий фон: приглушенный, но резкий бас, сопровождаемый иногда звуками фортепьяно. Дым от сигареты скрадывал свет, на удивление яркий, хотя он и проходил через кружевную занавеску на окне спальни.

— Тебе нравится эта пластинка?

— Ммм. А тебе?

Грабянский не знал. Он разбирался в музыке, как его партнерша в орнитологии, — бывают большие птицы, бывают и маленькие, а в музыке бывают медленные мелодии, бывают и быстрые. Большинство здесь были медленные.

Грабянский ухитрился так лечь на бок, чтобы не потревожить свою правую руку, особенно пальцы. Он дважды провел языком по раковине ее уха, и дрожь пробежала по неподвижному телу Марии.

— Эй! — воскликнула Мария.

— Да?

— Что это?

— Что именно?

— Что ты сделал?

— Это?

— Да.

— Ну и что?

— Где ты научился этому?

Он проделал это еще несколько раз, и она застонала. Он хорошо помнил, где и когда он научился делать это. Ему было пятнадцать, а она была дочерью сторожа — худенькая девушка шестнадцати лет, которая носила очки и толстые хлопчатобумажные носки до колен. У задней двери было небольшое углубление, в котором могли поместиться их тела, если они стоя крепко прижимались друг к другу. Грабянский был уверен, что, кроме родителей и тетки на Рождество и в дни рождения, ее никто никогда до этого не целовал. И, конечно, не так: с языком, нежно играющим вокруг ее маленького уха.

— Джерри!

— Так меня зовут.

— Нет-нет, не надо.

— Тебе хорошо?

— Очень.

— Ну что. Хватит?

— Ммм, — ворковала Мария. — Мммм.

— А ты говоришь — Джерри, — осклабился Грабянский.

Гостиница «Кингз Корт» была переделана из жилого здания: с квартирами, выходившими окнами на обе стороны дома, с подвалами и мансардами для слуг и различных служб, с отдельно стоявшими строениями для карет и лошадей. Теперь она обслуживала новое поколение: торговцев компьютерами, родителей, навещающих в свободные дни недели своих отпрысков-студентов, американцев или немцев, прибывающих в Англию по тридцатидневным турам и горящих желанием увековечить свой облик около памятника Робину Гуду. Портье гостиницы заверила Резника в отсутствии свободных мест, сжала губы при виде полицейской карточки и распушила свою прическу одной рукой, надеясь, что где-то есть камера и их снимают для телевизионной программы «Следим за преступлениями».

Она была в трудно поддающемся точному определению «тридцатилетнем» возрасте, одета в тесно облегающий жакет черного цвета с накладными плечами и значком, на котором было написано «Лезли». Резнику было ясно, что в свидетельстве о рождении ее имя записано иначе. Если, конечно, ее не крестил малограмотный священник.

— У вас возникли проблемы с вашим компьютером, — заявил Резник.

— Я думала, вы из полиции?

— Правильно.

— Тогда зачем вам обслуживать наш компьютер?

— Я не собираюсь делать этого.

— Тогда вы, наверное, интересуетесь теми, кто убегает из гостиницы под покровом ночи, не уплатив за проживание? Это называют «мунлайтинг», не правда ли?

— Что-то в этом роде.

У Лезли была богатая фантазия, что неудивительно для человека, выполняющего работу, которая обрекает его на бесконечное сидение часами, разговоры с людьми, набравшими не тот номер телефона, или просто с идиотами. У нее не укладывалось в голове: о чем думала Мадди из телесериала, когда не подпускала к себе Уиллиса ближе, чем на вытянутую руку, целых две серии. Если бы на месте Мадди была она, то все было бы в порядке еще до того, как закончилась половина первой серии. Но тогда это была бы реальная жизнь, а не телевидение.

— Алло, — прервал ее Резник.

— Да?

— Относительно компьютера, который я не собираюсь обслуживать.

— Ну и что?

— Я полагаю, нет никаких шансов, что он уже работает?

Лезли покачала головой и прикусила кончик карандаша.

Она звонила в мастерскую в это утро три раза, и каждый раз один и тот же гнусавый голос обещал, что придут в течение часа. Какого часа — хотела бы она знать.

Резник понял — еще немного, и он потеряет ее снова, и решил попробовать с другого конца.

— Как давно вы перешли на компьютер? — спросил он.

— О, дайте подумать… это будет… около года назад. Да, что-то в этом роде. Год.

— А что было до этого?

— Маленькие карточки.

— И вы их выбросили, поскольку они были переведены на диск.

— Вы шутите. Я хотела это сделать и сделала бы, будь моя воля, но нет, управляющий сказал, что я должна держать их пять лет, целых пять лет! — Она наклонилась к нему через барьер, и Резник отчетливо заметил твердые края контактных линз в ее глазах. — Но такого закона нет, не правда ли? Пять лет?

— Нет, насколько мне известно.

— Видите, я говорила ему. Нельзя сказать, что он прислушивается ко всему, что я ему говорю, за исключением «нет», и то лишь когда мне приходится кричать.

— До них можно добраться? — спросил Резник.

— Что?

— Вы можете добраться до этих карточек?

— Это важно?

— Очень.

Она заморгала, глядя на него. Ей так не хотелось идти рыться в кабинет. Управляющий будет пялиться на ее спину, ей придется вытаскивать массу пыльных ящиков с бумагами, пыль забьется ей в нос и под ногти.

— Вы бы этим очень нам помогли, — старался поощрить ее Резник.

Лезли демонстративно повздыхала и ушла. Минут через пять она появилась, неся три коробки с карточками, одна на другой, и балансируя ими. Она поставила их на барьер и отправилась на поиски тряпки, которой можно было бы смахнуть пыль.

— Это не за все пять лет? — поинтересовался инспектор.

— За три, — ответила она тоном, не допускающим новой просьбы принести остальное.

Резник не принадлежал к типу людей, которые будут идти до конца, если им везет. Он пошел бы на это только тогда, когда был бы уверен, что повезет и на этот раз. Инспектор спокойно листал местную туристскую брошюру в то время, когда Лезли проверяла карточки. Нужная информация была найдена удивительно быстро.

— Вы хотите, чтобы я записала все это?

— Если вас не затруднит.

Грабянский в качестве своего адреса называл контору компании «Джи энд Джи Текстайлз энд Лейзурвир» в Милтон Кейнесе. За последние три года он дважды останавливался в гостинице, каждый раз на несколько недель, и только на этот раз он сократил свое пребывание здесь.

Резник взглянул на помогавшую ему женщину с возникшим интересом.

— Он выписался сегодня?

Она покачала головой.

— Это я могла бы сказать вам и так. Три дня тому назад. Возникло что-то срочное. Он ничего не сказал, но я думаю, случилось что-то дома — заболела жена или еще что-либо.

— Выходит, он женат?

Лезли уверенно закивала головой.

— Он никогда этого не говорил, но я знаю, я всегда могу сказать.

«По личному опыту», — подумала она.

Резник взял листок гостиничной бумаги, на котором были проставлены даты пребывания Грабянского в городе. Он был почти совершенно уверен, что один из периодов его жизни здесь совпадет с предыдущей волной грабежей, которые они расследовали, или, по крайней мере, перехлестнется с ней по времени.

— Спасибо, — сказал он, — вы очень помогли.

Лезли очень внимательно смотрела, как он уходил. Она никак не могла выбросить из головы заползшую туда мысль, что где-то должна быть спрятана камера. Ведь так они всегда и делают, не правда ли? Такие вот программы. Она видела через стекла дверей, как Резник сел в свою машину. Она не думала, что это могло передаваться в прямой эфир. В этом случае они, вне всякого сомнения, заставили бы его придать себе более респектабельный вид. Что-то сделать с этими ужасными складками на одежде, с этим отвратительным галстуком.

В одном она полностью была уверена — в отличие от Грабянского инспектор Резник не женат, и у него дома нет женщины, которая смотрела бы за ним.