Грубая обработка

23

Ллойд Фоссей вырос в маленьком горняцком поселке к северу от столицы, на улице, где каждые четыре из пяти семей были на учете в полиции, получали социальное пособие или же пользовались вниманием и той и другой служб. В шестнадцать лет он бросил школу, едва не попал в тюрьму, но влюбился в девушку, которая уговорила его продолжить образование. С девушкой скоро расстался, но полученные знания и квалификация остались при нем. Фоссей всех удивлял тем, как легко он находил работу и удерживался на ней. Этот паренек, который предпочитал помалкивать дома, боясь получить затрещину от отца, да и в школе говорил очень мало, опасаясь, что над ним будут смеяться, вдруг обнаружил, что он хорошо владеет словом. Он никогда не носил слишком броские вещи, ничего такого, что выделяло бы его среди других. Это располагало к нему людей. Ллойд Фоссей заметил, что он может воздействовать на них, что они доверяют ему. Причем большинство сразу, после первой же встречи.

Но скоро это качество сослужило не очень хорошую службу. Работая в компании по обеспечению безопасности зданий, он стал подрабатывать частным образом: договариваясь об установке сигнальных аппаратов помимо фирмы. Все это делалось без оформления документов, а деньги передавались из рук в руки. Его начальство стало подозревать его не только в работе налево, но также в причастности к исчезновению сигнальных аппаратов, проводов, целых систем, которые затем попадали на рынок или в частные дома.

Фоссей был уволен, вмешалась полиция. Грэхем Миллингтон допрашивал его четыре раза по разным поводам, и каждый раз Фоссею удавалось вывернуться. Он знал ответы на все вопросы, предугадывая половину из них.

Хотя он надевал свою лучшую одежду и курил сигары, у него был слишком длинный нос и впалые щеки, как это бывает у людей, испытавших нищету и сохранивших этот знак на всю жизнь.

Миллингтон был бы рад посадить его за что угодно. Не только за воровство у хозяев. Ему хотелось связать его с волной грабежей. Сержант не мог представить себе более подходящего человека для передачи нужных для грабежа сведений в расчете погреть на этом руки. Но Фоссей, в своем дорогом, но плохо сидящем на нем костюме, куривший одну за другой эти вызывающие тошноту сигары, умело выкручивался. Там, где большинство подозреваемых своими ответами навлекали на себя беду, Фоссей заговаривал допрашивающих до столбняка.

Когда Миллингтон сказал ему, что он свободен и может идти, Фоссей пожал ему руку и предложил оборудовать его дом сигнальным устройством от воров с сорокапроцентной скидкой и бесплатными сметными работами.

И теперь медовый месяц он провел в таком месте, о каком Миллингтон и его жена могли только мечтать после бутылки кьянти в субботу вечером, сидя в обнимку перед телевизором.

— Ллойд Фоссей?

— Да.

— Помните меня?

Фоссей хорошо запомнил одно положение из прочитанных им дешевых книг о том, как добиться успеха в бизнесе, а именно: никогда не забывать лица. Он протянул для приветствия руку и изобразил улыбку.

— Инспектор!

— Сержант.

— Извините, я думал, что вы получили повышение за это время.

«Ублюдок», — подумал Миллингтон.

— Вам повело, что вы застали меня, — заявил Фоссей, — я вернулся только вчера вечером…

— Из свадебного путешествия. Да, я знаю. Левый глаз Фоссея задергался.

— Что-то случилось? Как раз сейчас я должен идти к клиенту. — Он взглянул на часы, отвернув рукав темно-синего блейзера. — Я уже опаздываю.

— Позвоните.

— Простите?

— Позвоните и скажите, что вы будете чуть позднее.

— Я не могу этого сделать, я…

— Скажите, что опоздал самолет, что не было тяги у мотора, все, что взбредет в голову.

— Что это, Ллойд? — Молодая миссис Фоссей все еще протирала глаза, чтобы окончательно прогнать сон, и одновременно снимая наложенные вчера тени. На ней был халат Фоссея, а под ним, без сомнения, одна из рубашек мужа. Довольно пухленькая, она выглядела совсем девчонкой — лет на восемнадцать, не более. Рядом с ней Фоссей, которому стукнуло уже двадцать пять, выглядел старше своего возраста.

— Приготовь кофе, любовь моя. Нам с этим джентльменом надо поговорить.

— Сделаю растворимый, я не умею пользоваться твоей кофеваркой.

— Для этого не нужна ученая степень по физике.

— Если это несложно, — сказал Миллингтон, — я предпочел бы чай.

Она послала ему благодарную улыбку, запахнула поплотнее халат и ушла на кухню. «Она научится, — подумал Миллингтон, — научится или уйдет от него, что более вероятно».

Фоссей оставил сержанта в комнате с мягкой мебелью, обитой белой кожей, с черными столиками из легкого дерева и стекла и с таким количеством ламп, которого хватило бы на освещение какого-либо спортивного состязания. В одном углу комнаты находился бар, заполненный, как подсчитал Миллингтон, пятью бутылками висни разных сортов и тремя бутылками коньяка. Фоссей в это время звонил из прихожей, принося свои извинения клиенту.

Миллингтон подождал, когда в комнату вернется хозяин дома, затем сел напротив. Пиджак Фоссея был, как и раньше, дорогим, но теперь он был подогнан по фигуре. Складни на светло-серых брюках были именно там, где им положено быть, а ботинки выглядели так, как будто их только что вынули из коробки. Для Миллингтона он все равно оставался хорьком, только теперь хорошо одетым.

— Выходим в люди? — заметил он, повторяя слова своего начальства.

— А что в этом плохого?

— Как вам это удается?

— Как и всем.

— Ой ли?

Фоссей повернулся к молодой жене, которая входила в это время в гостиную с чаем на подносе. Теперь она была одета в розовую с голубым хлопчатобумажную блузку и белые в обтяжку джинсы, но, несмотря на это, по-прежнему выглядела посторонней в собственном доме.

— Спасибо, любовь моя.

На подносе были чайник и три чашки, но тон, каким произнес свои слова Фоссей, не оставлял сомнений в том, что ее присутствие здесь нежелательно. Когда она, уходя, не совсем плотно закрыла дверь, он тут же вскочил и захлопнул ее.

Миллингтон начал было наливать и остановился — требуется время, чтобы чай настоялся.

— Итак ваше предприятие действительно работает? — обратился Миллингтон к Фоссею.

— Конечно, работает. Как бы еще я приобрел все это? Как бы еще? — Фоссей откинулся назад в кожаном кресле. — Все, что требуется, это поставленная перед собой цель, честолюбие, немного знаний и много труда, чтобы добиться цели.

— Послушайте, любой человек, — он повторил это, постукивая в такт своим словам двумя пальцами по ладони другой руки, — любой человек, который хочет добиться успеха в этой стране, может это сделать. И не тратьте напрасно ваше время, говоря мне о безработице и высоком банковском проценте, о закрывающихся предприятиях, потому что я не хочу знать этого. Вот я перед вами, посмотрите на меня. Десять, да что там, пятнадцать лет назад меня выгнали из школы, и я оказался в яме, как какая-нибудь собака («Как хорек», — подумал Миллингтон). Теперь закрываются, потому что они не приносят прибыли. Деньги вкладывают туда, где они работают, где они делают больше денег. Послушайте, любой, кто хочет открыть свой бизнес, может сделать это. Начните с разработки планов, затем банковские займы, ссуды на развитие производства, специальные кредиты. Вас завалят деньгами, и вся беда этих ноющих болванов в том, что они скорее будут сидеть в нищете и скорбеть о своей доле, чем сделают что-либо для себя. Таковы факты. — Он наклонился вперед и положил локти на колени. — Правильно я говорю?

— Риз Стэнли, — произнес Миллингтон, предпочитая не смотреть прямо на Фоссея. — Гарольд Рой.

«Нет смысла нянчиться с тобой, дорогуша. Что-то еще скрывается за твоей болтовней. Если повезет, надо его встряхнуть как следует, заткнуть ему глотку на некоторое время». Миллингтон обнаружил, что ему захотелось, чтобы Фоссей все еще курил свои сигары.

К тому времени, когда сержант снова сел, с блюдцем в одной руке и чашкой с чаем в другой, Фоссей так и не придумал, что ему следует ответить на его слова.

«Зацепил тебя, сукин сын!»

— Вы ведь даете советы относительно безопасности, сигнальных устройств против грабителей и других вещей подобного рода.

В первый раз за все время, прошедшее с момента, когда Миллингтон постучался в дверь, Фоссей отвел от него свой взгляд.

— Не следует слишком беспокоиться, — заявил Миллингтон, улыбаясь про себя. — Нет ничего удивительного, что вы не помните. Вам надо просмотреть все ваши дела. Я и не ожидал получить ответ сразу.

— Да, — вздохнул Фоссей, хватаясь за сказанное Миллингтоном как за соломинку. — Да, я полагаю, что не помню.

— Наверное, именно поэтому вы и ведете записи. Ллойд Фоссей поставил чашку и встал около камина с газовой горелкой и имитацией горящего каменного угля. Газ светился слабо.

— Я думаю, будет лучше, если вы прямо скажете, чего вы хотите.

— Разве не понятно?

— Все, что вы сказали, это что-то о…

— Ризе Стэнли, совершенно верно, и о Гарольде Рое.

— Это мне ничего не говорит.

— Верно. Предполагается, что это вы должны говорить мне.

Фоссей покачал головой, подошел к окнам с двойными стеклами. На склоне сада, который был виден из окон, росли три вишневых дерева. Они были готовы вот-вот раскрыть бутоны. Стоял еще январь, и то, что было за окнами, представлялось просто абсурдом.

— Но это конфиденциальная информация, — заявил Фоссей.

Сержант рассмеялся.

— Клиенты приглашают меня в свои дома, и они ожидают конфиденциальности…

Миллингтон покачал головой, продолжая улыбаться. Когда он встал на ноги и направился к Фоссею, он знал, что сможет запугать его. Хотя он и был меньше шести футов ростом, но с квадратными плечами и широкой грудью. Все, что нужно было делать Миллингтону, это продолжать идти, не сворачивая, и, если Фоссей не отскочит в сторону, то окажется на своей лужайке.

Предвидя возможность такого варианта, сержант остановился, не доходя шести дюймов до Фоссея. Он подумал, что лосьон после бритья, которым пользуется Фоссей, не столь дорогой, как все остальное, если, конечно, его не обманул нюх. А может, это был всего лишь запах выступившего пота.

— Записи или документы, — спокойно сказал Миллингтон. — Мы говорили о них.

— Контора…

— У вас нет конторы, вы работаете дома.

— В городе. Я открываю контору в городе.

— Но ведь не сейчас, правда? Ее еще нет.

— Все досье находятся в пути.

— У кота под хвостом.

— Послушайте… — Фоссей поднял руки к груди, увидел выражение лица Миллингтона и опустил их.

— Да?

— Почему вы не позволите мне прийти к вам? До того, как закончится сегодняшний день? Этот… эти… Стэнли и другой парень. Я проверю. Позвоню. Даю вам слово.

— Ваше слово?

— Да.

Выражение, которое появилось на лице Миллингтона, ясно свидетельствовало, что с таким же успехом Фоссей мог предложить ему какую-нибудь заразную болезнь. Он отступил несколько назад, чтобы дать возможность Фоссею двигаться.

Когда Фоссей направился к своему спасительному креслу, Миллингтон спросил:

— Расскажите, как вы работаете. Как находите заказы?

— Объявления, желтые страницы телефонных справочников. Удивительно продуктивны обходы домов. — Он считал, что теперь безопасно вернуться к прерванному чаепитию. — Но в большинстве случаев — это личная рекомендация.

— За исключением тех, которых вы продаете.

— Простите? Не понимаю, к чему вы клоните.

— Разумеется, не понимаете.

— Послушайте…

— Это вы уже говорили.

— Ну и что?

— Я хочу посмотреть на то, что вы не хотите показывать.

— Я уже объяснял, я не могу сделать этого.

— Конечно, нет. В пути. Временно.

— Это не совсем так.

— Да, имеется еще проблема конфиденциальности.

— Вам очень просто высмеивать…

— Я не забавляюсь. Нет, не забавляюсь. Профессионал, профессиональная помощь, как вы говорите, тайна их собственных домов. Все это ставит вас в особое положение.

— Совершенно верно.

— Деликатное положение.

Руки Фоссея перескакивали, как мотыльки, с подлокотников кресла на чашку, на острые складки наглаженных брюк.

— Я полагаю, что вы похожи на доктора. Диагноз. Признания. Почти как священник. Все их маленькие сокровища, где они их держат, чтобы они были в безопасности.

Из-за двери донесся голос жены Фоссея. Она спрашивала, все ли в порядке и не хотят ли они еще чаю. Ей никто не ответил.

— Давайте вернемся к рекомендациям, — напомнил Миллингтон. — Рекомендациям ваших приятелей профессионалов. Одинаково мыслящих личностей, близко принимающих к сердцу безопасность своего содружества. Должны быть между ними полезные контакты: ты мне — я тебе.

— Не существует закона…

— Запрещающего это, нет, такого не существует, — согласился сержант, продолжая плотно сжимать за спиной сплетенные пальцы рук.

— Конечно, — произнес Фоссей с осторожностью, — такое случается.

— Конечно, — согласился Миллингтон. Затем, немного помолчав: — Но ничего на регулярной основе? Никаких постоянных договоренностей подобного рода?

Фоссей сжал руки. Если бы сейчас ему пришлось поднимать чашку с блюдечка, то пальцы не смогли бы удержать ее.

— Вы видите, что кто-то хорошо выполняет работу, и при случае вы говорите людям об этом. Надеетесь, что и они делают то же для вас.

Миллингтон кивнул, дожидаясь продолжения.

— Фирма «ВГ Секьюрити», я работал с ними немало. Естественно, они несколько раз могли замолвить за меня словечко. Не могу вспомнить еще… О да, глупо с моей стороны забыть, этот агент из страховой компании…

— Имя?

— Саваж.

— Передал вам немало работы таким путем, не так ли?

— Да, довольно много.

— Платили ему за это?

— Простите?

— Информацией.

— Я не понимаю.

— Вы все понимаете. Чем вы платили ему? Сведениями о клиентах?

— Я не… по-разному. Вы знаете, если это приводит к чему-либо… Иногда люди просто хотят узнать, как сделать их помещения более безопасными, затем стараются сделать все сами. Или же бывают случаи… ну, например, как только они услышат, сколько это будет стоить, они и говорить больше ни о чем не хотят.

— Риз Стэнли — один из таких, не правда ли?

— Я сказал вам, я не…

— Он хотел увеличить сумму страховки, отправился к своему агенту за советом, тот сделал предложения, требующие улучшения безопасности дома. А у него только коробка на стене, которая должна подавать сигнал, но никуда не подключена. Появляетесь вы, изучаете ситуацию, начинаете говорить об электронных лучах, видеокамерах, о всей необходимой работе. Стэнли надо думать о зимних каникулах, он отступает назад: он рисковал так долго, почему не рискнуть еще немного? Полученная им коробка с сигналом в случае проникновения в дом не сработает, но у многих то же самое, и кто узнает об этом?

— Ладно, — заявил Фоссей, встав с кресла. — Убирайтесь.

— Не делайте этого, Фоссей, — предостерег Миллингтон, поднявшись.

— Я не хочу больше тратить свое время зря, и я не собираюсь отвечать ни на один вопрос.

— Вы имеете в виду — без адвоката?

— Я имею в виду, что не отвечу больше ни на один ваш вонючий вопрос.

Он распахнул настежь дверь из гостиной и сделал шаг в сторону.

— Ах, дорогой, — расплылся Миллингтон, улыбаясь. — Ах, дорогой, ах, дорогой.

— Вы не придете в мой дом, чтобы выступать с провокационными утверждениями и инсинуациями…

Миллингтон проходил мимо Фоссея довольно близко. Он протянул руну и схватил его за пиджак там, где были застегнуты пуговицы.

— Прошло много времени после Саттон-ин-Ашфилда, а, Ллойд? Большой дом. Однако ты прав — больше никаких инсинуаций. В следующий раз все будет как положено, по-настоящему. — Он отпустил пиджак и слегка щелкнул по кончику носа Фоссея. — Достань эти досье, окажи себе такую услугу. Не заставляй нас проходить всю процедуру для получения ордера на обыск. Только раздразнишь нас.

Миссис Фоссей стирала с чего-то пыль в прихожей. Миллингтону казалось смешным обращаться к ней, как к миссис такой-то. Она была еще ребенком, девочкой, играющей во взрослые игры, играющей хозяйку дома. Она была немного старше его собственной дочери. Он думал, было ли венчание, провожал ли ее к аналою отец, положив ее руку на свою.

— Спасибо за чай, милая, — обратился он к ней, открывая входную дверь.

— О, пожалуйста. — Ее глаза осветились на мгновение, затем потухли, когда она повернулась к Ллойду Фоссею, стоявшему у входа в гостиную.

— До свидания, — раскланялся сержант и закрыл за собой дверь, горя желанием поскорее оказаться в машине и уехать отсюда подальше. Он чувствовал, что ему придется побывать здесь снова.