Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов

Глава 22

Для меня то, что творил Слава, всё-таки было магией. Ещё одной неведомой областью знаний, которая пугала и притягивала одновременно.

Мне пока оставалось только сидеть и ждать, поглядывая в мониторы. Граф вряд ли вернётся скоро, такие приёмы обычно заканчиваются далеко за полночь, так что я не особо беспокоился. Но всё равно оставался начеку.

Охранник мирно посапывал в уголке, я всё-таки сгрузил его с кресла, которое занял сам. Ждать, похоже, придётся долго, и лучше бы делать это с комфортом, а не сидеть на корточках или хлипком системном блоке.

По экрану нетбука то и дело пробегали новые строчки и цифры, Слава пыхтел в трубке, иногда матерясь сквозь зубы. Но дело, кажется, потихоньку продвигалось, насколько я мог понять по его тону.

— Во дебилы… Кто ж так фаерволл настраивает-то… — бормотал он. — Дырявая защита, однако…

Это внушало надежду на успех. Как будет возможность, обязательно одарю его новеньким железом, парень точно заслужил. Может, даже вынесу какое-нибудь из серверной этого самого поместья, там наверняка найдётся целая куча грязных воронцовских секретиков, которые можно выгодно продать, если знать, кому. Слава наверняка знал.

— Так, ну и чё с этими камерами сделать надо? — спросил он.

— Не знаю… Отрубить? — предположил я.

— Могу, но это моментально спалят… Давай я статичную картинку повешаю лучше… — сказал он.

— Да, так даже лучше будет, — согласился я.

— Ага… Сейчас, погоди… — протянул он. — Так, грузит… И… Готово!

Картинка на мониторах на мгновение дёрнулась, только и всего. Больше никаких отличий я не замечал.

— Всё, дальше сам, — сказал в трубку Слава. — Следы я подчистил, но ты ноутбук всё равно не забудь.

— Можно отключать? — спросил я.

— Да, вырубай, — разрешил он. — Всё, до связи.

Я быстренько собрал всё обратно в сумку, нажал кнопку шлагбаума и вышел на улицу. Сумку с нетбуком и всеми остальными приблудами оставил в джипе, на котором доехал почти до самого графского поместья. Снова остановился в неприметном закутке, в тупике, неподалёку от одной из камер. Слава хоть и сказал, что всё путём, я всё равно немного нервничал.

Взял пистолет, жезл Армагеддона, призму, на всякий случай взял ещё и подвеску, до сих пор холодную, как лёд. Я хоть и понимал, что уже потратил последний шанс, который эта подвеска давала, но с ней мне почему-то было спокойнее.

Лезть в чужое поместье… Должно быть непросто. Но иного выхода я попросту не видел. Или я, или они.

И поэтому я уверенно вышел из «Патриота» и подошёл к высокому забору, внимательно глядя на видеокамеру, рядом с объективом которой подмигивал красный светодиод. А потом взбежал по забору вверх, как по лесенке, перемахнул его одним движением и приземлился в саду, уже внутри периметра.

Видеокамера меня точно видела, и охрана наверняка подняла бы тревогу, даже если бы я просто приблизился к периметру, но пока всё было тихо. Никто не бежал навстречу с автоматами или даже с дубинкой, проверить, что это за шум. Я притаился в кустах, чтобы разведать обстановку.

Усадьба графа целиком была окружена садом, ухоженным и подстриженным, диковинные цветы и деревья, каких я раньше не видел, тянулись насколько хватало взгляда. Я вспомнил, что Петруша был Зелёным. Его отец, наверное, тоже. И уж они, в отличие от барона Остермана, не гнушались использовать магию для возделывания сада. Тут и деревья могут быть одним из рубежей охраны, чего уж там.

Сотрудников службы безопасности, впрочем, видно не было. Ни у ворот, ни у забора, ни где-то ещё. Так что я принял решение продвигаться к дому.

Смеркалось. День выдался долгий и насыщенный, и что-то мне подсказывало, что вечер будет таким же. Я крался по лабиринту из зелёных насаждений, старательно держась в тени. Надо было взять костюм того охранника, и можно было бы пройти куда угодно, не таясь, но хорошая мысля, как всегда, приходит опосля.

Помимо самой усадьбы, где проживал непосредственно граф, на дворе виднелись различные хозяйственные постройки, гараж на несколько автомобилей, домик для прислуги, гостевой домик, русская баня, и так далее. Мне всё-таки нужно было в усадьбу. В кабинет графа.

Я избегал абсолютно каждой тени. Садовника, поливающего клумбы, я обошёл десятой дорогой. В остальном усадьба казалась если не брошенной, то покинутой. Скорее всего, большая часть охраны сопровождала графа на званом ужине.

Наконец мне удалось приблизиться вплотную к дому, заглянуть в окно. Шторы были закрыты, но я сумел различить очертания небольшой столовой. Здесь, наверное, я и попытаюсь забраться. Чёрный ход наверняка охраняется не хуже парадного, поэтому так, через окно, как вор.

Само собой, окна были закрыты, но для меня это помехой не было. Щеколды будто бы сами по себе раскрылись, и я тихонько отворил большое, во весь мой рост, окно. Рывок через подоконник, и я внутри, в маленькой столовой, до боли напоминающей точно такую же столовую в поместье Заславских.

— Аглая, это ты? — послышался строгий окрик откуда-то из глубины дома.

Похоже, я всё-таки нашумел, пока забирался, хотя старался действовать тихо, как мышка.

Слуги, значит, дома. Настоящие хозяева поместья, день и ночь поддерживающие в нём порядок и уют. Ждут, наверное, возвращения графа.

Теперь я уже не крался, просто тихонько пошёл по дому, стараясь не попадаться на глаза многочисленным горничным и слугам. Надо бы их как-то отсюда спровадить, будет не очень красиво, если они случайно пострадают.

Внутри дома, кстати, камер уже не было. Либо Воронцов пожадничал, либо решил, что хватит и наружного наблюдения, что никто не проникнет в дом незамеченным. Ошибку свою он, наверное, поймёт, но будет уже поздно.

Я добрался до холла и лестницы на второй этаж, остановился, прильнув к стене. В холле трое безопасников флиртовали с юными горничными в накрахмаленных передниках. Не хотелось им мешать. Звали на свидание, в кино, мило улыбаясь друг дружке. Что, все мы люди.

Мне, очевидно, нужно было на второй этаж, кабинет графа должен находиться именно там. Если он не параноик и не садист, оборудовавший себе рабочее место где-нибудь в глубоком подвале, рядом с пыточной. А лестница тут, скорее всего, лишь одна.

Расходиться прислуга не желала, в отсутствие хозяев они все чувствовали себя вольготно. Смеялись, шутили, пока я ждал в боковом коридорчике, прилипнув к стенке.

— Ой… А вы кто? — послышалось сзади, и я обернулся.

Милая юная горничная, прижимая к себе стопку накрахмаленного белья, удивлённо смотрела прямо на меня, и я шагнул к ней навстречу.

— Я? Проверяющий. Из Москвы, — уверенно произнёс я. — По поручению графа.

Она задумчиво прикусила губу, глядя на меня с опаской. Как же, проверяющий. Ревизор.

— Я доложу Алевтине Палне, — сказала девушка.

— Нет, не надо, — сказал я. — Алевтина Павловна сама в курсе происходящего. Вот, видите, наблюдаю, как сразу шестеро человек отлынивают от своих прямых обязанностей.

Горничная выглянула в холл и тихонько хихикнула.

— Опять они… Вы уж про них точно напишите, — сказала она.

— Не сомневайтесь, напишу, — сказал я. — Вопрос. На второй этаж я могу как-то ещё попасть? Не хочется этих голубков спугнуть.

— Возле чёрного хода ещё лестница есть… — сказала горничная.

— Идёмте, — уверенно сказал я. — Проводите меня.

Теперь я даже не скрывался, шёл в открытую. Не может же нарушитель спокойно идти в компании горничной, вот я и изображал из себя настоящего проверяющего.

Лестница у чёрного хода оказалась куда скромнее парадной, но я благополучно добрался до второго этажа, и это главное. Девушка дальше меня провожать не стала, попросилась уйти, вернуться к работе, и сперва мне не хотелось её отпускать, но я взял с неё слово, что она никому не расскажет о проверке, и она без проблем это слово дала.

Удивительно, как она мне вообще поверила, но я быстро понял, в чём дело. Я, похоже, нарвался на самую молодую из всех горничных, наивную и доверчивую. Повезло, что тут ещё сказать.

Осталось только найти кабинет графа. Я хотел встретить его именно там, сидя за его столом, на его месте. Посмотреть, как вытянется от удивления и гнева его лицо.

Проще всего было бы, конечно, спросить дорогу, но тогда я рисковал выйти из образа всесильного и всезнающего ревизора. А кабинет мог и вовсе находиться на третьем этаже. Или где-то ещё. Но я исходил из простой логики — на первом этаже кабинет устраивать несолидно, разве что только ты немощный старик, с трудом поднимающийся по лестнице. На третьем — далеко, иной раз за день подняться туда-сюда приходится чуть ли не каждые полчаса, и на третий этаж так не набегаешься. Значит, на втором. Во всяком случае, отец и дед устраивали себе кабинеты именно на втором этаже. Там, где ничего не будет отвлекать их от работы.

Граф Воронцов, похоже, пользовался такой же логикой. Я проходил мимо вычурно украшенной дубовой двери, неуловимо отличающейся от всех остальных, и нутром почуял, что это оно. Графская берлога.

Естественно, дверь оказалась заперта. Но со своими силами я мог бы работать идеальным взломщиком. Точечное воздействие на замок, на металл, из которого он был сделан, и таинственная дверь открывается ничуть не хуже прочих. Я прошёл внутрь кабинета, весьма скромного для графа. Но я знал, что скромность эта — показная, для тех, кто понимает истинную ценность вещей.

Глубокое кожаное кресло, массивный дубовый стол, стеллажи с документами, картины на стенах, я попал в самое сердце воронцовского поместья. Туда, где принимались все решения.

Я прошёлся по кабинету, уселся в хозяйское кресло, пошарился по ящикам стола, где среди папок и документов обнаружилась початая бутылка коньяка. Граф, судя по всему, пристрастился к алкоголю, но оно и не удивительно.

На столе перед собой я выложил пистолет и жезл, а потом откинулся в кресле назад, дожидаясь возвращения хозяев. Мне было интересно взглянуть в лицо Алексею Петровичу, увидеть на его роже осознание близкой смерти. Потому что его я не собирался оставлять в живых. Слишком уж много крови он попортил мне и моим близким.

А пока я занялся тем, что читал документы. Самое скучное занятие на свете, но всё же лучше, чем просто сидеть и ждать. Тут были и договоры поставок, договоры на оказание услуг, купли-продажи, и многое, многое другое. Из этих документов становилось понятно, что клан Воронцовых занимался контрабандой, используя фирмы-прокладки, торговал с уважаемыми иностранными партнёрами. А я, получается, одну из таких схем порушил, сунув своё жало куда не следовало. И правильно сделал, потому что продавал Алексей Петрович секреты Родины.

Все документы, доказывающие причастность Воронцова к нелегальным схемам, я отфотографировал на телефон, а затем принялся ждать, развалившись в кресле и закинув ноги на стол.

Наступала ночь, скоро граф должен будет вернуться с приёма. Конечно, существовала вероятность, что он сразу же отправится в спальню, но что-то мне подсказывало, что после провала покушения он ляжет спать далеко не сразу. Отправится в кабинет, планировать новые злодеяния. И я ждал.

Ждать пришлось долго. Единственное окно кабинета, завешанное плотными шторами, выходило на центральное крыльцо и ворота, и я услышал рык моторов за окном. Подорвался с места, выглянул тихонько. Во двор заезжали сразу несколько автомобилей. Один из них остановился у крыльца, к нему тотчас же подскочил дворецкий в белых перчатках, открывая пассажирскую дверь.

Алексея Петровича Воронцова я узнал сразу же, а вот его спутников видел впервые. Трое каких-то низкорослых мужчин в чёрных блестящих костюмах с высокими стоячими воротниками вышли из той же машины, что и граф, чтобы сразу последовать за ним. Затем начали выходить охранники, расслабленные и вальяжные. У себя дома, всё-таки.

Если с гостями, то точно отправится в кабинет, так что я снова развалился в кресле, ожидая их прибытия. И мой расчёт оправдался.

Дверь тихонько отворилась, на пороге показался граф, настороженный и удивлённый. Я наставил на него пистолет.

— Так-так-так… — протянул он, криво улыбаясь.

Я ожидал другой реакции. Например, что он сходу кинется в бой, всё-таки, он боевой маг с многолетним опытом, или что он тут же сбежит, предоставив разбираться со мной охранникам и дворне. Но вот такое холодное любопытство оказалось для меня неожиданностью.

— Давно сидишь? — спросил граф.

— Не особо, — сказал я.

— Везде пошариться успел? — спросил он.

— Почти, — сказал я.

— Ну, ничего. Всё равно живым отсюда не выйдешь, — почти ласково произнёс Воронцов. — Это я тебе обещаю. Слово дворянина даю.

Следом за графом ввалились трое неизвестных желтомордых типов, похожих на китайцев, переглянулись, посмотрели на меня, на графа.

— Васа суветлость… — с жутким акцентом сказал один из них. — Пыраблемы?

Я чувствовал исходящую от всех троих зловещую магию, совсем не такую, как наша, незнакомую, чужеродную. Будто это были и не люди вовсе, а какие-то прямоходящие насекомые вроде богомолов, а то и вовсе рептилоиды в человеческой коже.

— Никаких проблем, Хуэй, — сказал граф. — Наоборот. Прекрасная возможность поглядеть на вас в настоящем бою. Без ограничений.

Китайцы склонились в неглубоком поклоне, а потом без лишних прелюдий кинулись на меня. Все трое одновременно, и им удалось застать меня врасплох. Двигались они стремительно, за пределами возможностей обычного человека, и всё, что я успел сделать, так это нажать на спуск и увидеть, как китаец уворачивается от пули прямо в полёте. А затем я оттолкнулся от массивного стола назад, падая вместе с креслом, и перекатился через голову, тут же вскакивая на ноги.

Ощущение опасности не покидало меня ни на секунду, магия забурлила внутри, переполняя источник. Первый из китайцев, Хуэй, истошно завопил и прыгнул снова, пытаясь достать меня ногой, которую вдруг окутало синее пламя. На меня дохнуло жаром, как из открытой печки, я уклонился, немедленно формируя в воздухе ледяной щит.

Щит разбился на мелкие осколки, но и китайца отбросил назад, через всю комнату. Вот только ко мне уже мчались двое других. Алексей Петрович молча наблюдал за нами, стоя в дверях и сложив руки на груди, будто его это вовсе не касается.

— По одному подходите, сучье племя, — сквозь зубы процедил я. — Занимайте очередь.

Один китаец бешено замахал руками, стоя в трёх метрах от меня, но я всё равно почувствовал удар, а следом за ним ещё один. Бесконтактный бой, полулегендарный. Никогда не думал, что мне выпадет честь ощутить его на своей шкуре. Ладно, будем бить его же оружием, так что я сформировал воздушный кулак, то есть, уплотнил воздух рядом с ним, чтобы послать в него исподтишка. Китаец такой подставы не ожидал, отлетел к стене, прижимаясь к ней всем телом.

Зато другой азиат, видя всё это, сложил руки перед собой в молитвенном жесте и начал бормотать какой-то неведомый речитатив, от которого по коже побежали мурашки, а тьма начала сгущаться, словно беспрекословно подчинялась ему. Я не стал выдумывать что-то новое. Схватил со стола мраморный бюстик императора и швырнул китайцу в голову, точно заправский бейсболист, сбивая концентрацию. Мрамор разлетелся на тысячи мелких осколков, точно шрапнель, но дело своё сделал, тьма отступила, а китаец сел на задницу прямо там, где и стоял.

— Я так и думал, — задумчиво произнёс Воронцов, отлипая от косяка и медленно хлопая в ладоши. — У нас завёлся Спектр. Не желаешь поработать на меня, юноша?