Хранительница 2. Месть волчицы

Глава 35

Довольно быстро все пришло в движение, стоило только Максу выйти из дома. Я не успела толком понять что происходит, как парни уже выкатывали клетку из постройки. Суета, происходящая на поляне, не позволила мне определить, в какой именно момент здесь появился Глеб. Он старался не смотреть на меня, вот только я не сводила с него взгляд.

Внутри меня происходила целая война из чувств и эмоций. Страх — главный из этих ощущений. Я боялась, что сон или видение о будущем было ненастоящим. Боялась, что Глеб больше не посмотрит на меня как прежде, улыбнувшись беззаботно, и не прикоснется. Именно этот страх не позволял отвести от него глаз, я надеялась, что он посмотрит, и в его взгляде хоть на секунду проскользнет что-то, кроме боли.

Находясь в терзаниях, я не сразу поняла, что Макс объясняет что-то присутствующим, а когда осознала, то содрогнулась от ужаса, который мне предстояло пройти.

Макс сообщил, что все, кто был причастен к заговору, будут убиты на месте без свидетелей и зачтения им приговора. Участь Марии и Льва была такой же, с единственной лишь разницей — их смерть должна была быть показной. Чтобы никому больше не вбрело в голову повторить их поступок.

И все бы ничего, провел бы Макс показную казнь, и все разошлись по домам. Но нет же! Я захотела влезть в их привычный уклад со своим желанием мести. Мне казалось, что это будет справедливо на тот момент, сейчас это было глупо и страшно. Но сдаваться я была не намерена. И когда выходила вперед, чтобы все меня видели, была рада, что это нечто вновь взяло все в свои руки.

Все, что произошло дальше, было похоже на страшный сон, в котором в главной роли была я. Абстрагировавшись от реальности, я словно со стороны наблюдала за происходящим. Как это уже было однажды. Тело и разум не принадлежали больше мне, но я могла чувствовать, слышать, видеть и анализировать, что для меня казалось весьма диким. Я бы с удовольствием согласилась в этот момент оказаться без сознания где-нибудь на задворках.

— Отпустите их! — проговорила довольно громко.

В такт моим словам раздались возмущенные шепотки, выкрики и ругань.

— Карина? — обратился ко мне Макс, недоумевая от моих слов. — Ты уверена, что хочешь именно этого?

— Да! — без каких-либо эмоций ответила ему.

— Ты же не хочешь помиловать их? — спросил на всякий случай он.

Помиловать их? Нет! Просто во мне было еще немного чувства достоинства. Я не хотела выносить приговор тем, кто сидит в клетке, словно дикий зверь. Да, они поступили жестоко, несправедливо и, возможно, низко, но у них должен быть выбор — как умереть.

— Даже мысли не было, — хмыкнула и посмотрела на него.

Не знаю, что именно он увидел в моем взгляде, но его реакция была весьма странной. Немного склонив голову, он отступил от меня, словно опасаясь. Не очень приятно было видеть в нем эту перемену, что-то внутри вздрогнуло, причиняя ноющую боль. Словно только что я, не желая этого, оттолкнула от себя еще одного близкого человека.

— Выпустить их! — приказал он.

Голос Макса звучал тихо, но были в нем нотки, которые очень не советовали противиться этому приказу.

Неторопливо один из парней подошел к клетке и открыл ее, тут же отходя в сторону. На губах Льва появилась надменная улыбка, словно он решил, что я могу простить им их поступок и отпустить, как думает об этом Макс, Глеб и остальные. Вот только это не так! Лишь только от одной мысли, что я собираюсь сделать, меня бросало в дрожь, но иначе не как.

Неторопливо Лев с Марией вышли из клетки. Было неприятно смотреть на их надменность, победный взгляд, и ехидные улыбочки. А еще неприятней было говорить следующие слова.

— В вашем укладе было всегда одинаково. Нарушил закон — смерть! Убил собрата — смерть! Раскрыл тайну оборотней — смерть! Любой неверный шаг карается смертью! — ненадолго я прервалась, чтобы сделать глубокий вдох. — Зная, что последует в наказание быстрая смерть, многие идут на заговор, считая это за честь. Быстрая смерть за возможность жить лучше — заманчиво звучит, — усмехнувшись, я посмотрела в глаза Льва. — Именно к этому вы были готовы, затевая похищение ребенка и заговор против альфы, не так ли? Умереть в один день за право стать альфой и его женой, — их надменность немного поколебалась, но блеск в глазах, что они в любом случае вышли из этой авантюры победителями, никуда не делся. — Вот только вы просчитались, не стоило связываться со мной.

Совсем позабытое чувство, когда сила струится по венам, желая высвободиться, наказать обидчиков, вновь пробудилось. Я знала, что это будет не вечно, что сила не является моей. Она часть этого места, а я всего лишь сосуд, в котором она может развиваться, давать волю и воплощать в жизнь самые потаенные желания.

Вдали от Беглых толков сила ослабла, нити, что связывали меня с ней, со временем истончились, но она не исчезла совсем. Сейчас, находясь здесь, все вновь встало на свои места, и мы могли вместе свернуть горы. Только этого мне не нужно было.

Подняв руки верх, я без труда сотворила над парой купол, который прятал нас с дедом во время прогулки по лесу и укрывал меня с Максом от посторонних глаз. Вот только этот купол был немного иного действия. Он был прозрачным, мы видели и слышали друг друга, но была в нем еще одна особенность, о которой я и сообщила всем присутствующим.

— Эта казнь будет менее гуманной, возможно, даже жестокой, но я хочу, чтобы каждый знал, что будет с ним, если вдруг решится тронуть члена моей семьи! — заявила я для свидетелей и, повернувшись к паре Льва и Марии, продолжила: — Без воды человек может прожить всего несколько дней. В начале человек начинает испытывать сильную жажду, а атем появляются сухость во рту, головокружение, слабость, тошнота, учащенное дыхание и сердечный ритм. В тяжелых случаях обезвоживания возникают: судороги, нарушения сознания. А вот без еды довольно долго: от пары недель до нескольких месяцев. Но это если человек, а как поступит в этом случае зверь? — спросила у Льва, наблюдая с неким удовольствием, как в его взгляде появляется страх. — Как ты думаешь, умирая от жажды и голода, зверь посмотрит на нее? Как на пару или как на добычу?

— Сволочь! — прорычал Лев, кидаясь в мою сторону.

Рядом стоящий Макс кинулся меня заслонять, как, впрочем, и остальные присутствующие, но они не знали, что Льву не судьба добраться до меня. Когда он добрался до края купола и врезался в него, то его откинуло назад. Удивленные этим присутствующие оборотни замерли в изумлении, а во взгляде Макса мелькнуло понимание.

— Видишь ли, я дала тебе шанс не сдохнуть, как дикому зверю в клетке. Этот купол даст вам мнимую свободу, — проговорила, подходя к самой границе купола и кладя ладонь на невидимую преграду. — Знаешь, можешь не переживать, скорее всего, тебе не придется убивать свою пару, — задумчиво проговорила, осматривая свое творение. — Видишь ли, в этом куполе есть одна маленькая деталь: воздуха в нем ровно столько, сколько мой малыш пробыл в разлуки со мной.

Вновь зарычав, Лев перевоплотился и снова кинулся на меня. Когда волк врезался в преграду вздрогнули все, кроме меня. Я знала, что этот купол отличается от прежних. Если те были созданы для моей защиты, то сейчас было иначе. Мне теперь не нужно находиться рядом, боясь, что он развеется.

— Даже интересно, от чего будет ваша смерть, — произнесла немного печально. — Жаль, я этого не увижу. — бросила надменно улыбнувшись, после чего резко развернувшись к остальным проговорила. — Это будет самая жестокая казнь за последние столетия! Я хочу, чтобы о ней знал каждый! Хочу, чтобы все видели, что будет с ними, если они тронут мою семью! Неделя! Столько страдал мой сын, столько же страдать теперь им!

Страх в глазах присутствующих не задел меня. В их понимании я казалась чудовищем, а мне было все равно. Главное, я добилась своего, отомстила, и мой сын со мной. Теперь осталось потерпеть совсем немного, чтобы мы вновь вернулись к спокойной жизни. И на этот раз все будет иначе! Больше никто не заставит меня бояться и прятаться! Я сделаю все, чтобы жизнь сложилась так, как я ее видела в будущем.

— Мне нужна машина, — сказала, проходя мимо немного шокированного Макса. — Сейчас!

Больше ничего не говоря, я направилась в дом. Хотелось привести себя в божеский вид перед тем, как навсегда попрощаться с этим местом и со всеми, кто здесь находится.

Поднявшись наверх, я некоторое время просто стояла перед кроватью и смотрела, как сладко спит малыш, подложив ладошки под щечку. Безмятежность и спокойствие читались на его личике. Они словно согревали и успокаивали меня, даря нежность и любовь. Хотелось прижать его к себе, поцеловать, сказать, что он — мое сокровище. Но я сдержалась. Сейчас мне меньше всего хотелось тревожить его сон.

— Надеюсь, тебе удастся забыть об этом кошмаре навсегда, — прошептала, проведя рукой по кудрям сына.

Говорят, у детей в этом возрасте память на плохие события невосприимчивая, что у них довольно быстро получается забыть об этом. В любом случае я сделаю все, чтобы он забыл о плохих воспоминаниях.

Стоя над сыном, я решила, что не буду никуда спешить и дам ему немного отдохнуть. В последнее время я только и делаю, что куда-то тороплюсь, но в этот раз все будет по-другому. Нет, с этого момента все будет иначе.

Подойдя к шкафу, я тщательно выбрала наряд и неторопливо прошла в ванную. Раздевшись, залезла под душ и, стоя, под горячими струями пыталась смыть с себя противное ощущение. Мне казалось, что я поступаю с Марией(?) и Львом жестоко, что быстрая смерть будет для них достаточным наказанием. И мне не нравилось это ощущение гадливости, чувство, словно я лишаю жизни двух невинных людей. И чем дольше я думала об этом, тем сильнее убеждалась, что права.

Разозлившись на себя из-за подобных мыслей, я закрыла кран и выбралась из душа. С неким остервенением вытеревшись, я оделась, заплела влажные волосы в тугую косу и только потом вышла из ванной, чтобы тут же наткнуться на хмурый и недовольный взгляд Макса.

— Может, ты немного подождешь с поездкой? — поинтересовался он.

— Это не обсуждается! — заявила, проходя мимо него, направляясь к кровати.

Я не понимала, что чувствую к нему. Спустя столько времени я до сих пор не разобралась со своими чувствами. Единственное, что знала точно, что я больше не злюсь на него из-за того, что он не пришел, не сказал, что жив. Как выяснилось, ненависти из-за этого поступка, как таковой не было, а вот злость — да. Я считала его решение не говорить правду — трусостью. Макс просто не нашел в себе силы прийти и признаться, что жив.

— Тогда я поеду с тобой.

— Нет! — возразила, останавливаясь и поворачиваясь к нему. — Это будет лишним. Нам с Михалычем о многом нужно поговорить и желательно без свидетелей.

— Ты не понимаешь, многие недовольны твоим решением. Может подняться бунт, — попытался объяснить он мне причину своего переживания.

— Тем более ты должен остаться здесь!

— Боже, какая ты упрямая! — простонал он, запуская нервным движением пятерню в волосы, растрепав их. — Если не хочешь ехать со мной, то возьми Глеба, так мне хоть спокойней будет.

— Нет! — повторила я упрямо. — Не стоит переживать, тем более сейчас. Неужели ты думаешь, что на меня способен кто-то напасть после такого зрелища?

Я понимала его переживания, но не была готова разделить их, поскольку знала, что все будет нормально. А вот свидетели мне и правда были ни к чему. Ведь Михалыч — всего лишь предлог чтобы выбраться отсюда. Нет, это не был побег. Просто я понимала, что нас никто не отпустит, зная правду.

Макс прошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел вниз на поляну туда, где перед домом был создан мною купол. Некоторое время он простоял молча, а после, развернувшись, посмотрел на меня и поинтересовался:

— Тебе не кажется, что это чересчур жестокое наказание? Не только для них, но и для нас с Глебом? Видеть, как умирают столь мучительной смертью близкие люди…

Я понимала его. Каким бы Лев не был гадом, он — его брат. А видеть настолько мучительную смерть брата, жутко даже для таких существ, как они. Умом я понимала это, но сердцем — нет! И все же я не была одной из них, поскольку не способна на столь жестокие вещи.

— Можешь не переживать, я не настолько бессердечная, — хмыкнула, понимая, что за сына он переживал меньше, чем за брата, даже немного обидно. — Через сутки они уснут вечным сном, не почувствовав при этом ничего. По-моему, это лучше, чем ваша казнь?!

— Но тогда для чего было это представление? — удивился он.

— Чтобы они знали: за сына я готова на все!

Посчитав, что на этом наш разговор окончен, я подошла к кровати и попыталась взять сына, но Макс меня остановил.

— Оставь его здесь, — сказал он. — Пусть выспится, я за ним присмотрю.

— Ты, правда, думаешь, что я сделаю это? — спросила, удивленно вскинув бровь.

Он ничего на это не ответил. Наклонившись, я аккуратно взяла сына на руки, с нежностью прижимая к себе.

— Мы погостим у Михалыча пару дней, а после вернемся домой, — проговорила, подойдя к нему. — Дорогу ты знаешь. Надеюсь, в этот раз ты найдешь в себе силы на разговор.

— Неужели ты думаешь, что я дам тебе так просто увезти сына? — спросил он, усмехнувшись.

Я смотрела на Макса и не понимала, как у него так быстро получается меняться. Он вошел в комнату, беспокоясь обо мне, а через пару минут готов разорвать. И все же сущность оборотней мне никогда не дано понять.

— А ты попробуй, отбери! — усмехнулась в ответ. — Макс, я ведь не посмотрю, что ты его отец.

Ничего не сказав, он отошел в сторону, позволяя мне покинуть комнату.

Не знаю, что я должна была почувствовать от того, что мне все же удалось спокойно покинуть дом, но это точно не разочарование.