Идеальный выбор

Двадцать три

В шесть вечера они отправились на работу, персональное меню из еды, алкоголя и наркотиков добавило блеску каждой из девушек, а Софии принесло огромное, желанное облегчение. Заразившись весельем, они продолжили смеяться в такси, с удовольствием разыгрывая водителя, годившегося им в отцы и наивно уверовавшего, будто эта четверка от души гуляет на предсвадебном девичнике. Хелен бесцеремонно произвела Софию в невесты. София не рвалась приобретать опыт — вот так, на полном ходу, врезаться в реальность, — но поддержала игру. Проще было согласиться, чем долго отнекиваться. За пять минут езды София так увлеклась выдуманной историей о женихе, что почти забыла, насколько выдумка похожа на правду. И когда водитель отказался брать с них за проезд — «не-е, так не годится, это тебе свадебный подарок, лапочка», — София расслабилась настолько, что подумала: пока они ехали, таксисту везение требовалось больше, чем ей самой. Она всучила ему тридцать фунтов, при том что счетчик не был включен, и попросила купить жене внеурочный подарок. Таксист направился прямиком домой, сокрушаясь про себя: и почему его собственная дочь, от которой ни звонка, ни слова доброго не дождешься, не может быть такой же хорошенькой, вежливой и счастливой, как эти веселые и беззаботные девушки. Четверо дочурок-стриптизерок помахали ему на прощанье и двинули свадебной процессией в клуб готовиться к респектабельному — дальше некуда — вечеру с выпивкой, наркотой и раздеванием за чистую прибыль.

Вошли в полумрак с залитой солнцем улицы, подождали, пока глаза привыкнут к иному ритму, освещению, иным одеждам. Затем вниз, в чрево гримерной, где готовятся к появлению на свет их тела. Босс, строгий, как банковский учет, отметил их приход взглядом на часы, четверка продефилировала мимо него, здороваясь и демонстрируя свои доходные стати. Каждая приветствовала Денни на свой особый манер. Хелен кивнула, рассеянно улыбнувшись; она уже сосредоточилась на жестком кислотном ритуале, рассчитанном на то, чтобы отработать как часы — астрономические — и не свернуть шею собственным биологическим. Сандра, к чьей руке склонился Денни, укоротила этот галантный жест до более формального рукопожатия: обед с танцовщицами убедил ее в верности лесбийского пути, с которого она теперь не сойдет — как минимум дня два. Либо до тех пор, пока неприступность чопорной леди опять не разобьет ей сердце и блуждающее желание Сандры вновь не нацелится на Денни. Боссу нравится Сандра, Сандре нравится домоправительница, а той — прозак, только с ним эта богатая дама способна вынести домашнюю скуку. Кто-нибудь да останется в выигрыше. А тем временем частный врач выписывает таблетки и складывает в кубышку монетки.

Каролина и София запечатлели на полных губах босса непринужденные, но совершенно различные поцелуи. Поцелуй Каролины внушал — и не столько рассеянному, хотя и отзывчивому Денни, сколько ей самой, — да, наверное, он ей все-таки нравится. И неважно, что время от времени босс спит с Сандрой. С некоторых пор Каролина подумывает, а не променять ли ей испанского музыканта на этого парня с пухлой чековой книжкой. Беззаветная любовь, конечно, дело хорошее, но Мариано уже полгода беззастенчиво проедает деньги Каролины, заработанные тяжким трудом. Он все еще не нашел работы в Лондоне и оказался более тяжкой ношей, чем она себе представляла. Жизнь с Мариано начинает до боли напоминать зловещий прогноз, который мать накаркала Каролине на прощанье. Через полгода после бегства из роскошной домашней тюрьмы в Сент-Джон-Вуде Каролина по-прежнему не желала признать точность уничижительного материнского предвидения. Но весьма полезный урок девушка таки усвоила: стоит принести в дом стриптизерные чаевые, как мятущийся юноша напрочь перестает заботиться о семейном благосостоянии даже столь доступным способом, как мытье посуды. С каждым днем Денни казался Каролине куда более надежной ставкой. Вряд ли мамочка пригласит его на ужин, однако содержать босса точно не придется. Каролина завяжет финансово крепкие отношения и продолжит бесить мамочку. Идеальный вариант. Эта девочка быстро набиралась ума-разума.

Поцелуй Софии выражал не столько нежное обещание, сколько твердую надежду. На то, что боссу понравится их отрепетированно-спонтанное выступление. На то, что он не заметит, как паршиво она выглядит. Не заметит, что каждый вечер ровно в семь тридцать ее рвет. А маленький животик начинает расти. А если он все-таки приглядится к ее формам, то пусть найдет перемену обворожительно женственной — еще одна приманка для привередливых клиентов, интересующихся настоящими женщинами, а не тощими палками. Впрочем, София никогда не входила в лигу костлявых девушек и потому могла рассчитывать, что босс не обнаружит ее беременности еще месяца полтора-два и, возможно, даже спишет телесные перемены на куда более тяжкий грех — ожирение. София поцеловала Денни вдохновенно, плоть взыграла, и на щеках босса вспыхнул знакомый многим румянец. София стремительно двинула дальше, не дожидаясь пока Денни придет в себя. Ошеломленный ее напором, он и не подумал критически осматривать свою лучшую танцовщицу. Мысленно пожелав боссу и дальше пребывать в неведении, София устремилась в гримерную, нервы ее зудели от беспокойства.

Через дверь, вниз по лестнице, сквозь дурманящую атмосферу заведения, где мальчики платят девочкам, и в относительную безопасность гарема. Истинное удовольствие от общения друг с другом, усиленное инъекцией в вену перед душем для Хелен и дорожкой для слегка сникших Каролины и Сандры. Доза Хелен всегда была скрупулезно вычислена: ровно столько, чтобы с блеском продержаться до дома и не выдать себя косноязычным занудством. Опытная Хелен не позволит наркотику испортить ей вечер, — по крайней мере, до тех пор, пока она полностью не использует свои выдающиеся способности зарабатывать деньги. София легко замаскировала отсутствие интереса к химии, долго принимая душ, еще дольше накладывая косметику, неторопливо раздеваясь. И вот все четверо готовы.

Отрепетированная уловка сработала безотказно. Особо важная персона явилась со свитой, и шестерым мужчинам и двум смущенным женщинам предложили хореографическое угощение — с виду экспромт, лишь по чистой случайности оказавшийся абсолютно гармоничным и как нельзя кстати. Девушки, оторвавшись от уже заплатившего клиента, продемонстрировали высший пилотаж по выкачиванию наличных. Четыре безупречных тела зашлись в идеальном ритме — яркий свет, сияние голых спин. Важная персона зашлась в кашле, трижды попросила повторить, в три раза повысив мегачаевые. Клиент не мог поверить своему счастью, его детская мечта сбылась в подарочной упаковке — плясуньи Пана выскочили из телевизора и приземлились у его столика. Правда, только четверо — остальные танцовщицы глазели, разинув рот, восхищенные чужой дерзостью, — но та маленькая брюнетка ему все равно никогда не нравилась. В конце концов вмешался Денни и прервал чаевой пир, другие клиенты заждались своей очереди. Босс понимал, что делают девушки, но не совсем понимал как Ему и в голову не приходило, насколько серьезно они относятся к делу, планируя свои заработки. К тому моменту девушки стали на двести пятьдесят фунтов богаче, и веселье пошло всерьез. Даже София приняла в нем участие, хотя в первой части отрепетированного шедевра она остро ощущала свое тело, его зябкие линии и забылась только на третьей песне. Что означало семь лишних минут поглощенности собой.

Домой она явилась в четвертом часу утра. И увидела Габриэля. Она знала, что увидит его. Почувствовала его рядом, как только села в такси молчуна Мэтта. Ощутила его близость, поднимаясь по лестнице. И обрадовалась. И задумалась, чему она радуется, даже удивилась немного, но — почему бы и нет, ведь у нее был хороший день. Она развлеклась с подружками и сумела подавить мысли о теле, превратив вечер в более чем финансово выгодный. София решила не портить противоречивыми чувствами последние два часа перед сном. Хорошие деньки теперь выдавались редко, их стоило беречь. София улыбнулась Габриэлю. Подумала, что он отлично смотрится, сидя на полу в ее гостиной. Отметила его неуверенность и развеселилась еще больше — в силовой динамике власти поменялись знаки. Бросив сумку, подошла к нему и поцеловала. Девичьи губы, ангельские поцелуи.

— Я тебя ждала.

— Правда?

— А ты не знаешь?

— Откуда мне знать?

— Но ты ведь обязан появляться всякий раз, когда ты мне нужен.

— Нуждаться и желать — разные вещи.

— Не обязательно. Сегодня, например, это одно и то же. — София откинула голову, пристально взглянула на его прекрасное, лишенное морщин лицо. — С тобой все в порядке?

— Об этом я должен тебя спрашивать.

— Но ты не спросил. А я спросила.

Он замялся, она полностью владела ситуацией.

— Вроде все нормально. Но я беспокоился за тебя. Потому и ждал здесь.

— Зря.

— Зря ждал или зря беспокоился?

— Последнее.

— Значит, нужды нет, только желание.

— Точно. Хорошо, что дождался.

— Значит, ты больше не расстраиваешься?

София рассмеялась, сбросила туфли.

— Конечно, расстраиваюсь, ведь ничего не изменилось. Я по-прежнему понятия не имею, что будет с моей жизнью… если это все еще моя жизнь. Я до сих пор не решила, что сказать родителям и где работать, когда брюхо начнет выпирать. А теперь у меня возникла новая паранойя: я все время думаю, как я выгляжу, и жутко боюсь превратиться в невротичку, какой была в юности. В общем, все мои проблемы на месте, но у меня был хороший день и отличный вечер. И в данный момент мне кажется, что я справлюсь. И на вашем месте, молодой человек, я бы воспользовалась этим моментом.

— Ты о чем?

— Такое настроение долго не продлится. Может, это всего лишь гормональный всплеск, с беременными такое бывает. Как бы то ни было, сейчас я не чувствую себя в полном дерьме. Даже несмотря на страх и ужас, мне кажется, что я выдержу и не рехнусь.

Габриэль кивнул — по-прежнему неуверенно.

— Ладно, — продолжала София, — на твоем месте, домашний ангел, если уж ты явился сюда, когда Бог крепко спит, или приглядывает за австралийцами, или не знаю чем еще занимается перед рассветом… на твоем месте я бы воспользовалась предоставленным гостеприимством.

Габриэль встал на ноги без всякого видимого усилия. Разве что умственное усилие — стремление понять — было написано на его растерянной физиономии.

София протянула руку:

— Идем в постель, ангел.

В полутьме спальни, свет потушен. За окном светает. Она наполовину раздета, он почти одет. Секс быстрый, насущный. Они хотели сделать это с того первого раза, с той замедленной ласки, послужившей намеком на будущую осознанную возможность. Теперь они не медлят и не тратят время на нежности. Но все не так, как можно было предположить. Как предполагала София. У нее находится мгновение обдумать, что она чувствует. Уразуметь, что происходит, когда она прикасается к тому, чего нельзя потрогать. Необычное чувство — у нее. И у него. Там, где Габриэль раздет, где видна освобожденная плоть, его кожа должна касаться ее, но она промахивается, ее словно нет. Их одежда спуталась, но те места, где ткани нет, парят над Софией. Шелковая полоса возбужденного воздуха разглаживается между их кожей. Привычное стремление к полноте ощущений поворачивает вспять, в этом сексе главное — преодолеть контакт, самое яркое впечатление — от неосязаемой плоти. Там, где тела не встречаются, нарастает жар, связь несоединившихся тел теснее. Настоящий бесконтактный секс. И все ощущения глубже. Конечно, основа неизменна, обыденная физиология жаждет развлечения, парень готов, девушка открыта. Изменились движения. Они яростны, как у пятнадцатилетних в их первый раз, но кожа отказывается от участия, и потому голова остается ясной. Спокойной и уже трезвой. Это как свет. Его не надо трогать, чтобы ощутить в полной мере.

София могла бы выбрать еще один момент и попытаться понять, что он думает обо всем этом, но она занята делом, ей не до рассуждений. Габриэль мог бы вообразить, что это мгновение будет длиться вечно: она счастлива, и его ни в чем не укоряют, но человек-ангел умнее. Когда шевелит мозгами. Но сейчас не тот случай. Сейчас они трахаются, и это легко. Спины выгибаются, головы тянутся друг к другу, пальцы ног указывают на иные возможности, в которых пока нет нужды. Габриэль громко смеется, отчасти оттого, что София больше не плачет. София улыбается. Солнце продирается сквозь густое облако, летний дождь увлажняет все вокруг, приходит сон. На завтрак им подадут моченые яблоки.

Выдохшаяся плоть блаженно улыбающейся Мадонны покоится в объятиях ангела.