Идеальный выбор

Двадцать семь

Свадьба. Солнечное утро, но край унылого городского горизонта густо облепили темные облака, за шоссе М-25 гремят, рассеивая жаркое марево, летние грозы, суля полуденную бурю. София одевалась, предвкушая ясный день, оглушительного Дасти Спрингфилда, полбутылки шампанского и наперсток водки. Габриэль, как у него было заведено по утрам, где-то пропадал, но в его присутствии особенно и не нуждались. София решила, что роль свидетельницы жениха она способна отыграть и без помощи ангела-хранителя. Торжественного шествия к алтарю вроде бы не предвиделось. Как и не предвиделся второй свидетель, а с ним и повод вляпаться в дурацкий флирт.

Отдел регистрации. Тесно прижавшиеся, словно пришитые друг к другу, улыбающиеся пары; вот из этих двоих только что сделали одно, а те пока ждут с нетерпением и ужасом. Ноги по щиколотку утопают в конфетти, хмурый ветерок разносит их по воздуху, несмотря на строгую табличку: «За разбрасывание конфетти налагается штраф». Отдел полиции по борьбе со слащавостью давно устал штрафовать, а новехонькие молодожены не намерены подчиняться, они сияют фотогеничными улыбками; в праздничных прическах, помятых наисердечными поздравлениями, застрял рис «басмати». Регистраторша улыбается вежливо и абсолютно равнодушно. Вид у нее солидный и в общем приятный. Церемонию эта дама провела без сучка без задоринки, машинально меняя выражение лица — приветливость, задумчивая улыбка и ловкий переход к строгой торжественности. Каждый жест и взгляд словно помечены карандашом на полях официальной инструкции. Церемония бракосочетания Зака и Катарины превратилась в пустую формальность. Не для молодоженов, разумеется. Для регистраторши. И впрямь формальность. У этой занятой женщины впереди еще шесть свадеб. Она этим зарабатывает на жизнь. Четыре года назад она регистрировала смерти и рождения, потом произошла смена кадров, новый начальник решил встряхнуть коллектив, на интенсивных курсах даму обучили приятности и важности — и вот теперь она женит людей. Джеймс подает людям алкоголь, Бет копается в их мозгах, София раздевается. Работа есть работа.

Счастливое событие произошло в квадратном зале — вполне приличном, если быть великодушными и не придираться по мелочам. Уйму денег угрохали на то, чтобы подчеркнуть сугубую функциональность пространства. Но даже высокие муниципальные стулья, намертво придвинутые к накрепко запертым окнам, не смогли заслонить головокружительную зелень во дворике: розовая трепещущая лаватера давно переросла угловую клумбу, а дикие ирисы гордо поднимали фиолетовые головки, бросая вызов гравию, который по задумке местных властей должен был удержать растения в пределах санкционированных границ. На столе регистраторши синяя стеклянная ваза с пятью желтыми розами — одинокий цветной мазок, единственная уступка романтическому настроению и щедрый жест госслужащего — уборщицы, которой недоплачивали и которая тем не менее ежедневно приносила цветы в помещение, где она стирала пыль и полировала мебель. Тридцать пять лет назад она пышно венчалась по русскому православному обряду, и, хотя брак развалился, воспоминания о том прекрасном дне уцелели. Как и свадебный букет — сорок желтых роз, обратившихся в мелкую пыль, хранились в стеклянной шкатулке на туалетном столике. Пусть муж бросил ее ради худой белесой англичанки, она его не покинула. Обручальное кольцо глубоко врезалось в разбухший палец, когда уборщица отмывала свежие следы на виниловом полу.

Вопреки желанию Софии увидеть Катарину и Зака в алой тафте, серебристых блестках, цилиндре и фраке, счастливая пара выбрала неприметные и практичные наряды. Цвета темной слоновой кости для невесты и для жениха. София остановилась на почти неприлично розовом. Прозрачный, младенчески-розовый креп-жоржет каким-то образом умудрялся не бросаться в глаза. Дабы придать свадебному торжеству традиционную многолюдность, София притащила с собой друзей и знакомых. Бет и Пит стояли позади с благостным отечески-материнским видом и спящими близнецами на руках. Юный Майк не отходил от машины, припаркованной на двойной желтой линии, там он и провел всю церемонию, а юный Сэм в это время курил украдкой на крыльце. За сорок две церемониальные минуты, расписанные до мельчайших подробностей, Зак обрел условное право легального проживания в Британии, а София стала свидетелем тому, как Катарина выходит замуж за ее первую любовь и первого мужчину. Что до трехмесячного плода, то ему на этом древнейшем человеческом обряде досталось самое удобное место. Древнейший обычай — сочетать браком жениха и невесту, познакомившихся менее двух месяцев назад. Бокалов не били. По крайней мере, до тех пор, пока Джеймс не надрался в дым.

Гости в полном составе спустились в метро, расселись по такси и отправились к Софии, на свадебный прием в саду Марты и Джеймса, где София выступала в роли радушной хозяйки. Ее бывший с новой пассией укатили на весь день, и София упросила пустить ее с гостями в сад. Джеймс согласился при условии, что София все уберет к следующему утру — прежде чем проснется Марта. Празднество среди зелени стало свадебным подарком Софии счастливой паре. Она безрассудно выложила пять сотен фунтов — на шампанское, но большей частью на украшение сада. Зак и Катарина сочли ее гостей чужими и в долю не вошли. Изучив одну за другой желтые страницы, София заказала для каждого гостя двадцать разных кушаний на один укус — с доставкой на дом, только бы не ходить по магазинам. Сандре, Каролине и Хелен, явившимся позже, уже наряженными для работы, уже нетрезвыми, еды хватило с избытком. Танцовщицы, каждая в индивидуальной манере и со знанием дела, измывались над сыновьями Катарины, пускавшими слюни с того момента, как ухоженные ноги с ярким лаком на ногтях коснулись аккуратно стриженного газона.

День прошел весело, как бал-маскарад. Кто-то прикинулся хорошенькой подружкой невесты, кто-то счастливой семьей, кто-то делал вид, будто София и впрямь так улыбчива и расслаблена, как хочет показать. Сезонная жара только началась, грозовые облака медлили, нависая над зубчатым, как почтовая марка, лондонским горизонтом. Шипучка — белая и розовая — лилась рекой плюс две бутылки марочного шампанского от Сандры, похищенного из клуба накануне вечером. Поразительно, сколько может вместить пакет, предназначенный для грязной униформы стриптизерши — нескольких пропотевших тесемочных трусиков.

Но солнечно-алкогольная безмятежность не может длиться вечно. Хелен, Сандра и Каролина ушли под вечер, отправились к Хелен готовиться к ночной работе. София взяла выходной. Вскоре отвалили и сыновья Катарины: выпивка почти кончилась, мать не разрешала курить, а без искусительных стриптизерш их юному заводному воображению нечем было кормиться. А кроме того, Джеймс, вернувшийся с Мартой домой раньше обещанного, сунул мальчишкам пару косячков. Отличное дополнение к остаткам кокаина, которые Майк выудил из сумки Каролины, и отсутствию матери с новым мужем — они проведут первую брачную ночь в «Савойе». Этим единственным роскошным нюансом молодожены вовсе не намеревались задать тон будущей совместной жизни, ночи в отеле отводилась иная роль — мерила, которым они станут определять, как далеко продвинулись в семейный быт. В результате Майку и Сэму никто не помешает весь вечер смотреть MTV и мысленно снимать фантастическое кино про подружек Софии. Дома, пока Майк открывал первую банку пива, Сэм успел сунуть замороженную пиццу в микроволновку, выложить тонкие белоснежные дорожки и затянуться травкой. Классный выдался вечерок.

Для всех, кроме Софии. Чем дальше, тем острее она ощущала непринужденную атмосферу парности, установившуюся в саду. Катарина и Зак в сдвоенном поцелуе, Бет и Пит — с орущими младенцами на руках и счастливой улыбкой, знаменовавшей каждый пронзительный вопль. Даже Джеймс и Марта, благосклонно улыбаясь, с радостью присоединились к гостям. София много пила и мало ела, опасаясь за свои габариты, ее одолевало беспричинное возбуждение, и когда голубое вечернее небо начало розоветь, а целующиеся пары заметили, как чудно выглядит их партнер в блеске летней ночи, София пошатнулась и свалилась в колодец уныния. Она заметила, что вино кончилось. Марта вызвалась сбегать в магазин, Джеймс предложил составить ей компанию, Зак и Катарина заявили, что с удовольствием прогуляются, сплетя руки и сердца, Бет и Пит предположили, что винный магазин — как раз то место, где орущие младенцы наконец уймутся. София и слышать ничего не желала.

— Нет. Я пойду. Сама. Это моя обязанность, в конце концов. А вы, ребята, валяйте дальше, целуйтесь, милуйтесь, и, поверьте, вы даже не заметите моего отсутствия.

Чья-то бровь вопросительно взметнулась, кто-то хмыкнул, третий осведомился: «А может, все-таки?..» — и услышал упрямое «нет». После чего возражения улеглись.

Бегом поднявшись наверх, София с треском захлопнула за собой дверь.

— Дура, идиотка, выдрючилась!

— Я могу чем-нибудь помочь?

Габриэль ждал на диване, как обычно. Настолько обычно, что София даже не спросила, зачем он здесь, но немедленно разразилась тирадой:

— А ну давай спускайся вниз и будь моим парнем. Тискай меня, целуй, терпи, когда я на тебе висну, разговаривай только со мной, игнорируй остальных, пусть я буду центром твоего внимания, забудь, что другие люди существуют, и притворись, будто самое главное в жизни — соединиться в долбаную пару.

— Хорошо проводишь время?

— Хреново я провожу время.

— А ты думала, что будет легко устроить свадьбу для своей девичьей привязанности?

— Разумеется, я так не думала, — солгала София. — Я чувствую себя лишней, — честно призналась она.

— А как иначе? Не ты же выходишь замуж. Такая у свидетеля работа.

— Если только он не перепихивается с другим свидетелем.

— Ты и сама немного виновата. Ни с кем не разговариваешь, сидишь в углу, жалеешь себя и злишься.

София свирепо глянула на него:

— Хватит мне мораль читать. Мне нужен любовник, а не понимание, сама разберусь. А в данный момент мне даже ангел не нужен, только вино. — Она стояла у двери. — Идешь?

— Куда?

— В магазин. А вдруг на меня по дороге накатит жуткая паника и мне понадобится твоя защита.

Габриэль не пошевелился. Он улыбался. Но София была не в настроении шутить.

— Послушай, я серьезно. Мне действительно нужно, чтобы ты пошел со мной. Я не хочу идти одна, меня и в нормальном состоянии от магазинов тошнит, а сейчас мне совсем погано, но идти надо.

— Не надо.

— Вино закончилось.

— Знаю. София, тебе не нужно идти за вином. — Габриэль встал и вытянул вперед руку. — Видишь?

Прозрение и чудо свершились одновременно. София посмотрела на полупустую бутылку минералки, стоявшую на полу, у ног Габриэля. Она поставила ее там утром, делая зарядку. Жидкость стала красной. И тяжелее воды. И хотя она появилась только что, в ней угадывалась многовековая выдержка.

— Это ты сделал?

— Нет.

— Черт! Я?

Габриэль рассмеялся:

— И не мечтай.

— Тогда… кто?..

Габриэль замотал головой:

— Не спрашивай. В этой физике сам Стивен Хокинг[11] ногу сломит, а истина в вине. И не стоит даже пытаться понять. Увы, твоя Ливингстонская академия танца и драмы мало походила на школу иезуитов.

София держала бутылку в одной руке. Другую она прижала к животу.

— По-твоему, гулянку можно продолжать?

— А заодно неплохо бы поблагодарить судьбу. Ведь теперь тебе не нужно идти в магазин, а?

София и свадебные гости пили еще несколько часов. Потягивали шампанское, которое София с Габриэлем торопливо перелили в пустые бутылки, хлебали неубывающее красное вино — Джеймс и Зак в течение получаса пытались определить, какого оно года и из какой лозы. В конце вечера Зак и Катарина подарили Софии тонкую серебряную цепочку в два фута длиной — в знак их бесконечной благодарности за щедрое гостеприимство. Бет скинула детей расчувствовавшейся Катарине. Джеймс и Пит постепенно дурели от травки. А София позабыла о страданиях одинокой девушки. На время. Она с удовольствием принимала благодарности за вино и завладела нераздельным вниманием гостей, исполнив — полностью одетой — малазийский свадебный танец. А потом учила танцевать остальных. И гости, включая крошечных младенцев, плясали в одиннадцать вечера в саду при свечах. Габриэль наблюдал за Софией из окна спальни. София подняла голову и незаметно для окружающих вытянула руку, приглашая его на танец. И Габриэль, уступив желанию Софии, закружился во тьме у нее за спиной.