Идеальный выбор

Тридцать три

В новом танце. София в качестве наставника, мамаши-хореографа. Каролина в кои-то веки не ноет, усердно и с увлечением работает — к удивлению Софии. Стыд за длинный язык и желание загладить вину сделали из Каролины способную ученицу. Но еще больше София удивляется себе. Она скоро обнаружила, что ей нравится новая работа, нравится творить, она находит удовлетворение в том, как замысел обращается в движение, как танцевальные па становятся все ближе к совершенству. Сочинение хореографии непохоже на импровизацию под музыку, непохоже оно и на танец, заранее спланированный — заодно с заработком. Новый номер тщательно продумывался. Точнее, пять номеров; каждый плавно перетекает в последующий, создавая впечатление единства — вступление, середина, взрывной финал. София давно поднаторела в том, как сразить клиента за три минуты. Но теперь она задумала нечто более амбициозное. Теперь она пыталась рассказать историю.

Перемена произошла не сразу, дамасского обращения не было — хип-хоповая бесшабашная стриптизерша не превратилась за одно мгновение в правую руку Марты Грэхем. На первой репетиции София не пылала вдохновением, не сыпала гениальными идеями направо и налево, а послушная Каролина не подхватывала их на лету ловкими конечностями. Но телефонный разговор с верной и разумной Бет прочистил Софии мозги: они с Каролиной должны в первую очередь помнить, зачем они все это затеяли. София попыталась разгадать, что было в том балете, который она увидела в четыре года, чем прельстили ее танцовщицы, что отплясывали в мюзиклах, на которые она ходила вместе с родителями, — она пыталась вспомнить, отчего ей так захотелось стать одной из них. Во всяком случае, не из-за красивых нарядов и не из-за широко распахнутых глаз и оттянутых носочков. Тогда Софию заинтересовали ожившая Коппелия и Жизель, затанцевавшая себя до смерти, — обе не более изысканные, чем попсовый ансамбль «Люди Пана», переводивший на балетный язык популярные песенки. Когда Бет спросила, почему ей хотелось стать одной из них, София ответила, что ей нравились истории, которые они разыгрывали. И, ответив, поняла, над чем она будет работать. Пятипесенная история, шеститактовая повесть. От «Папа, хватит читать мораль» через «Мамма миа» к «Матери, что встречает дитя» — такой путь выбрала София, чтобы стать анти-Саломеей: не срывать, но набрасывать покровы на каждый месяц беременности, начать полуголой и закончить полностью одетой — с Каролиной в качестве портнихи, одевающей будущую мать. София воспользовалась своим умением ритмично двигаться под музыку, улавливать настроение, прослеживать посредством стандартных па первоначальный замысел. Она умела сочинять движения. На сцене блеск и яркие огни скроют пот, а заученный танец покажется блестящей импровизацией.

В запасе у них было всего несколько дней, приходилось работать быстро, но Софии к такому не привыкать. Новым для нее стало предварительное обдумывание, инсценировка текста песен. Теперь послушное музыке тело пополняло запас идей, а не только банковский счет. Хореография предоставила Софии шанс перепрыгнуть от отрывочной импровизации к созданию целого. Не то чтобы она раньше не задумывалась над тем, что делает, и не стремилась усовершенствовать танец. Нет, она и прежде к этому стремилась, но не всегда сознательно. Спустя четыре дня репетиций София сумела взглянуть со стороны на то, что делает, и решила, что ей нравится. Отработав неделю по шестнадцать часов, она, собравшись с духом, взяла Каролину за боязливую руку и предстала перед самыми требовательными зрителями — танцовщицами и прочим штатом клуба.

В новом танце. На сей раз София не прячется внутри тела, за плотью. София и есть ее тело, кожа больше не маскирует правду, но проговаривает ее. Взяв музыку, движение и Каролину в напарницы и смешав все три компонента, София официально объявила себя беременной. В авангардном театре где-нибудь на бывшем складе или в минималистской галерее это называлось бы искусством, разве что одежды было бы еще меньше. Здесь же, в клубе, под яркими лампами-шарами, под ударный ритм, на фоне задника, расцвеченного блестками, танец гарантировал восторг публики. Он напоминал пятничную вечеринку подростков — крутой замес из ритма и секса. Выступив на крошечной сцене размером с кровать — четыре на шесть футов, София с Каролиной заставили строгих критиков забыть о предвечернем рокоте машин на улице, о застоявшемся запахе пролитого алкоголя и желания. Действо, в которое их окунули, оказалось одновременно театрализованным и очень личным. До танцующих девушек рукой достать, но история, которую они рассказывают, делает их недосягаемыми, история переводит танец в разряд чистого зрелища. София держится в центре сцены, ее округлившееся тело кажется жестким. Эта мать — не благостно-нежная Мадонна, а ее прислужница — не отличается по-девичьи ласковой заботливостью. Все куда брутальнее, откровеннее и неожиданнее. И смешнее. Ничего столь смешного в клубе прежде не видывали. София и Каролина предлагают публике плоть и честность, комедию и незащищенную кожу.

Первыми зрителями стали танцовщицы и босс. Денни улыбался, номер оправдал его ожидания. Для полного счастья ему не хватало самой малости: девушки должны отполировать танец и сочинить еще парочку. Ему понравилось увиденное, клиентам тоже наверняка понравится. Но Денни нуждался в разнообразии. Вся соль ночной жизни в сюрпризах. Пока он выпустит их на сцену с тем, что есть, но расслабляться нельзя, София и Каролина должны творить дальше и в том же темпе. Хелен нашла танец потрясающим и выразила желание поучаствовать в следующем, облечь своей плотью очередной шедевр Софии. Другие девушки также громко аплодировали, и лишь Сандра с Джозефом по-прежнему неодобрительно морщились, хотя даже они в конце концов были вынуждены признать, что со светом, музыкой и костюмами — в чопорных рюшах от Лоры Эшли искусность танцовщицы заметнее — этот необычный номер далеко не такой пошлый, как они опасались. Не они одни опасались, София боялась того же.

В новом танце София сотворила интимность, доселе недопустимую в клубе. Если прежний лозунг звучал как «я танцую, руками не трогать», то теперь — «я рассказываю, трогать нет нужды». Все выставлено напоказ, с прятками покончено, желание подглядывать отпадает само собой. Немыслимая дерзость для заведения, где полно темных закоулков: две танцовщицы, привыкшие прятаться за лоском притворного желания, открыто демонстрируют себя. Они танцуют, выворачиваясь наизнанку, а не сворачиваясь, — повадки улитки отброшены; они раскрываются — подспудную назойливость побоку. София и Каролина двигались внутри музыки как в истинном танце, а не в его порнографической копии. Они танцевали с явной охотой, с азартом, словно выступали не столько ради денег, сколько ради самого танца. И, как обычно бывает, когда не стремишься ублажить публику и тем сильнее ей нравишься, номер оказался весьма прибыльным. Оправдав ожидания Софии — новая работа ей определенно нравилась, — удовольствие не отменяло финансовых причин, по которым она решилась сменить амплуа.

Шли дни, и София поняла, что увлеклась хореографией, она предвкушала создание новых номеров, репетиций с Каролиной, а потом и с опытной Хелен. Вскоре стали поступать заявки на участие в ее мини-шоу из других смен — девушки осознали, что Софии и Каролине на сцене куда веселее, чем им в зале у столиков. С тех пор как ей исполнилось шесть лет, Софии впервые стало ясно, что она может в жизни что-то еще, кроме как танцевать. Правда, лучше бы эту мысль не сопровождали столь форс-мажорные обстоятельства. Будь у нее выбор, София предпочла бы обрести взрослый взгляд на жизнь лет в тридцать, не раньше, но, учитывая, что она физически росла с каждым днем, прозрение оказалось не лишним.