Адамберг поздоровался с двумя незнакомыми полицейскими, охранявшими дверь Камиллы, и показал им удостоверение на имя Дени Лампруа.
Комиссар позвонил. Накануне он провел день в одиночестве, с трудом восстанавливая разорванную связь с самим собой. Семь недель его терзали буря и штормовые ветры, а потом волны выбросили тело на песок — потрепанным, насквозь промокшим, но раны, нанесенные Трезубцем, зарубцевались. Он чувствовал отупение, смешанное с удивлением, и был уверен в одном: нужно сказать Камилле, что он не убивал. Хотя бы это. А если получится, дать ей понять, что нашел собачника. Он чувствовал себя неловко: мешали кепи под мышкой, брюки с лампасами, мундир с эполетами в серебряном галуне и медаль в петлице. Но кепи хоть прикрывало проплешину.
Камилла открыла дверь и кивнула полицейским, подтверждая, что знает посетителя.
— Меня круглосуточно пасут двое легавых, — сказала она, — и я никак не могу связаться с Адриеном.
— Данглар в префектуре. Подбивает бабки по невероятному делу. Тебя будут охранять месяца два, не меньше.
Адамберг кружил по комнате, пытаясь рассказать свою историю, не упоминая Ноэллу. Дойдя до середины, он прервал повествование и объявил:
— Я нашел собачника.
— Это хорошо, — медленно проговорила Камилла. — И как он тебе?
— Не хуже и не лучше предыдущего.
— Рада, что он тебе понравился.
— Да, так легче жить. Мы даже сможем обменяться рукопожатием.
— Неплохо для начала.
— Поговорить по-мужски.
— Еще лучше.
Адамберг кивнул и закончил рассказ. Рафаэль, бегство, драконы. Он вернул Камилле правила игры и бесшумно прикрыл за собой дверь. Щелчок замка потряс все его существо. Они с Камиллой остались каждый по свою сторону деревянной двери, они играют на разных досках, и виноват в этом он один. Слава богу, хоть часы не подводят, живут себе этакой сладкой парочкой на левом запястье, постукивая циферблатом о циферблат.