Игрушка для Шакала (СИ)

Глава 32

Ника.

Шопинг в компании двух громил-охранников — то еще удовольствие. Но на этом настоял Одаевский, и даже слушать меня не стал. Мы с ним часто бываем на приемах, и никто больше не решается покушаться на меня. Видимо, всех, кто пытался, Одаевский давно распугал, и теперь я никому не нужна.

Впрочем, даже так, когда у меня за спиной эти двое, мне нравится больше, чем безропотно примерять на себя все, что купит Ирина на вкус Одаевского. Вечные платья и лодочки порядком надоели. А ведь, хочется простых джинсов или шорт. Тем более, в те дни, когда я даже не выхожу из дома.

Заглядываю в разные магазины. При моем появлении посетители испуганно косятся на громил за моей спиной, шарахаются от нас и стараются тихонько сбежать, от греха подальше. Короче, шороху навели мои охранники на всех. Даже на продавщиц, которые дрожащими руками протягивали мне подходящие по размеру вещи. Зато оперативненько-то как работали, несчастные, даже жаль их немного стало.

За три часа я успела пройти большую часть магазинов и жутко проголодаться. Поэтому, уютная французская пекарня на четвертом этаже торгового центра подвернулась мне весьма кстати. Тут даже открытая веранда имеется, с, плетущимися по перилам, живыми растениями вокруг выступов, похожих на небольшие балконы или лоджии.

Именно возле одного такого балкончика я и выбрала столик. Заказала большой капучино и шоколадный торт. И все это время старалась не замечать двух амбалов с брендовыми пакетами у входа. Мою охрану. Им велено не отходить от меня ни на шаг, вот и пугают своим видом. В этот раз посетителей кафе.

Мой заказ принесли очень быстро. И я даже успела съесть половину, прежде, чем заметила знакомое лицо. Мужчина, сидящий за соседним столиком, уже не первый раз появляется, будто, из ниоткуда. И всегда это вызывает во мне какое-то странное чувство.

Калинин.

Как черт из табакерки. И каждый раз меня это волнует и пугает. Он — как затаившийся тигр, будто, сидит и выжидает удобного момента. Только, для чего?

Одаевский говорил, что этому человеку принадлежат торговые центры в городе. И, наверное, это объясняет нашу случайную встречу. Только, почему он, стоит нам встретиться взглядами, смотрит на меня так пристально? Будто, знает что-то такое, чего не знаю я. Или задумал что-то не очень приятное. Или… черт его знает, почему.

И тперь, я чуть ли не давлюсь тортом, ощущая на себе его внимательный взгляд.

Может, подойти к нему и сказать, что пялиться вот так на людей — это неприлично? А что? Идея! Только у меня колени начинают дрожать от одной только мысли об этом. Вон, как Калинин нахмурился, стоило мне только подумать эту мысль!

Ну, чего он так на меня смотрит?! Еще и брови сдвинул, будто я виновата в чем-то! Может, лицо в шоколаде испачкала? Да нет, вроде, аккуратно же ела, маленькими кусочками.

Что тогда?!

Но дальше… все происходит очень быстро.

В одно мгновение, Калинин оказывается рядом со мной. Схватив за шиворот, он сбрасывает меня со стула, опрокидывает на пол и накрывает собой. Почти в тот же миг, раздается свист и лопается графин с водой на соседнем столике. Еще мгновение, и мои охранники падают, как подкошенные, с аккуратными отверстиями от пуль в головах.

— Быстрее, к выходу! — кричит мне Калинин, снова подхватывая меня за шкирку, как нерадивого котенка и толкая в сторону двери.

Перебираю коленками, упираясь руками о пол. Ползу к выходу из кафе, от испуга, даже не взглянув на своих бывших охранников. Где-то снова свистит пуля, что-то лопается, потом трещит. А я успеваю заползти за угол. Ровно туда же, следом за мной, принесло и Калинина.

— Идем за мной, — не говорит, приказывает.

Вот только теперь, только сейчас меня накрывает пониманием происходящего, и руки начинает трясти от страха. Меня снова кто-то пытался убить, а Калинин спас. Даже не понятно, как он подоспел так вовремя.

Мужчина хватает меня за руку и ведет по просторному холлу, мимо ресторанов и витрин. Пока мы не доходим до металлической двери с надписью: «Служебный вход». Калинин достает из кармана пластиковую карту, проводит ею, и замок щелкает.

— Куда вы меня ведете? — способность соображать возвращается ко мне, как только я осознаю, что сейчас он может увести меня в одно из помещений, из которого я потом не найду выхода.

Что у него на уме? Зачем ему мне помогать?

Почему я должна ему верить?

— Стойте! — вырываю руку из его захвата. — Дальше я с вами не пойду!

Калинин резко разворачивается ко мне, впивается взглядом в мое лицо. Его энергетика давящая, взгляд холодный. Кажется, что сейчас он просто затолкает меня, как непослушную девку, с которой можно делать все, что ему захочется. Но нет, он только разочарованно выдохнул.

— Не глупи, Вероника, — обращается ко мне мужчина, — я выведу тебя из здания и отвезу в безопасное место. Тебе нельзя дольше оставаться здесь.

Логично. Невыносимо логично и обыденно прозвучали его слова. Так, будто мы с ним обсуждаем обеденное меню, а не спасение моей жизни.

— Я никуда с вами не поеду! Внизу меня ждет машина с водителем. Если, правда, хотите помочь мне, то скажите, как я могу выйти к стоянке.

Лицо Калинина стало каменным. Стальной взгляд смотрит внимательно, проницательно и немного отчужденно. Это холодный взгляд уверенного в себе, и своих действиях, мужчины.

— Где именно стоит машина? — спрашивает он спустя, как мне показалось, вечность.

Я сбивчиво объясняю, где припарковал машину водитель Одаевского.

— Хорошо, я провожу тебя, — не спрашивает, а констатирует, Калинин.

Он все же толкает двери, кивком головы приглашая меня пройти вперед. Это выход на запасную лестницу. Возможно, она призвана служить дополнительным выходом в случае пожара. Теперь же это мой единственный шанс выйти из здания со стороны автомобиля, не обходя торговый центр и не подвергая себя риску попасть под прицел стрелка.

По лестнице мы спускаемся молча. И только у самого выхода Калинин произносит:

— Еще увидимся, Вероника.

— Спасибо, — бросаю ему, даже не обернувшись.

Сейчас не до любезностей, мне нужно поскорее выбраться из здания и вернуться в особняк. Там Одаевский, а, значит, там безопасно. И лучше сейчас не думать о том, что он снова оказался прав, когда не хотел пускать меня в этот чертов торговый центр.

До машины добегаю в считанные минуты. Открываю двери и запрыгиваю на заднее сидение.

— Быстро! В особняк, — говорю водителю.

— А где ребята? — удивленно смотрит на меня тот.

Вспоминаю два тела, лежащие неподвижно на полу в кафе, и меня начинает знобить.

— Они не придут, — мой голос как-то резко поник, его почти не слышно. — Прошу, поезжай!

Слава Богу, водитель не стал больше задавать вопросов, а просто завел мотор. Мы выехали со стоянки и поехали домой. Краем уха я слышала, как водитель кому-то звонил и рассказывал о произошедшем, потом выслушивал приказы. Но мысли мои были не здесь. Снова и снова, как на репите, мозг прокручивал события последнего часа. И опять, и опять, возвращал меня к Калинину и его поступку.

«Еще увидимся, Вероника», — он сказал это так уверенно.

Конечно, мне ведь придется появляться среди людей в компании Одаевского. Совсем закрыть меня в четырех стенах у мужчины не выйдет. Иначе, его план по красивому отъему активов Аралова даст трещину. И встретить где-нибудь того же Калина мы, наверняка, можем еще не раз.

Только…

Что-то не так… не пойму…

Никак не могу понять, что означает тот его взгляд. А мой мозг зацепился за это, как за очень важную деталь, которую мне непременно нужно разгадать.

Но как? Как понять, что он скрывает?

Тем временем, машина остановилась во дворе дома. Я быстро забежала в особняк, поднялась наверх, и спряталась в спальне. Мысли путаются, разбегаются, а нужно быть собранной. И смелой.

Только, вот, нифига это не получается! Меня трясет от пережитого ужаса. И, вместо того, чтобы собраться и логично рассуждать, я лихорадочно бегаю по комнате. Из угла в угол.

Когда внизу с грохотом хлопнула входная дверь, я, не раздумывая, выбегаю из спальни. Бегом по лестнице, насколько это возможно быстро, несмотря на высокие каблуки, которые так нравятся Одаевскому. Чтобы с разбега запрыгнуть в спасительные объятия мужчины.

— Маленькая, ты как? — хрипит Одаевский мне в волосы, крепко прижимая к себе. — Не ранена? — Он на мгновение отстраняется, чтобы осмотреть меня с головы до ног и убедиться в целостности комплекта под названием «Вероника».

— Все нормально, — говорю, снова прижимаясь к мужчине.

— Я убью эту тварь! — скрипит зубами Одаевский. Обхватывает мои плечи, с силой сжимает и заглядывает в глаза.

Он выглядит немного растерянным и даже испуганным. Что совершенно странно. И просто невозможно. Потому, что нет ничего, способного свалить этого сильного мужчину. Шакал ничего и никогда не боится, и он может решить любую ситуацию. Вот почему мне стало намного лучше, когда он появился. С ним я чувствую себя в безопасности.

— Не уходи, пожалуйста, — прошу его. Тянусь к нему, обхватываю руками талию, прижимаюсь всем телом.

Мне нужно рассказать ему обо всем, что произошло. Или нет? Нужно ли рассказывать о помощи, так удачно подвернувшегося, Калинина? Где-то, на краю подсознания, интуиция вопит о том, что Одаевскому не нужно об этом знать. Быть может, потом… Когда-нибудь, да, может, и расскажу. Но не сейчас. Отчего-то я почти уверена, что Калинин еще проявит себя. И тогда, зная его намерения, я и буду решать, что с этим делать.

— Моя принцесса, — шепчет Одаевский мне в волосы. — Никуда не уйду больше. Не бойся, я с тобой.

Его голос окутывает меня, словно коконом. Руки сжимают так крепко, что никакая сила в мире не сможет оторвать меня от его сильного тела. И я верю ему. Вот сейчас, когда он снова втягивает носом мой запах, будто, желая убедиться, что я здесь, рядом, и ему не мерещится. Эта его манера когда-то пугала, казалась странной. А теперь, наоборот, вселяет спокойствие, дает силу.

Одаевский — как скала. В нем столько силы, сколько я не ощущала ни в одном человеке, никогда. Даже всесильный Аралов, как оказалось, не был столь всесилен. Шакал не зря получил свое прозвище. Его не напрасно боятся все вокруг.

А мне нужно бояться? Можно ему всецело верить?

Он друг или враг?

В такие мгновения, как сейчас, мне хочется верить ему. Знать, что он защитит, чего бы ему это не стоило.

Но мерзкий червячок, сидящий глубоко в мозгу, снова и снова, напоминает о том, что это он, Одаевский, забрал у меня все. Деньги, статус, свободу… всю мою жизнь.

Кто я для него? Пазл грандиозного плана? Вкусная маленькая игрушка? Временное помешательство?

— Ты должна все мне рассказать, малыш, — говорит Одаевский, ласково поглаживая меня по спине.

Должна? Наверное, он хочет найти стрелка, и ему нужны все подробности сегодняшнего инцидента. Но должна ли я ему рассказывать про Калинина?

— Ага, — соглашаюсь, чуть кивая.

Нет, пожалуй, совсем обо всем ему пока знать не нужно…