Игры Эн Ро Гримм

Глава 6. СОКРОВИЩЕ

Сонливость как ветром сдуло.

– Какого ещё к чёрту великана? – собственный голос показался Джеку дурацким каким-то, обидно трусливым.

Вместо ответа Ава, судя по звукам, поползла вниз по сену. Спустилась примерно на середину – и замерла.

– Людоеда, – в полной темноте свистящий шёпот прозвучал особенно зловеще. Козы, словно подозревая, что рядом вершатся тёмные дела и происходит преступный сговор, тревожно засопели; козёл в своём загоне заскрёб копытом с тем противным звуком, от которого кожа неизменно покрывается мурашками. – Помнишь козлиную кашу? В общем, если дичи давно не было, значит, великана видели где-то неподалёку от Захолмья. Он живёт в предгорьях, там, где кончается лес и начинаются скалы, но в поисках поживы может заходить очень далеко. Чаще всего он поджидает жертв на дороге в холмах, обычно по ночам: прячется в тени, а потом выскакивает и разрывает людей заживо. У него всего одна рука, зато огромная и сильная, он меч может сломать двумя пальцами… Как-то я увидела его издали и проследила за ним. Хотела, ну, не знаю, стать героиней, победить его и избавить деревню от зла. Но он такой огромный, и… Слушай, – зашептала она жарко. И очутилась вдруг очень, очень близко, протяни руку – и коснёшься лба, щеки, губ. – Пещера, где живёт великан, действительно огромная. Там туннели, переходы… Настоящий лабиринт, без звериного чутья не выйти. Я бы точно заблудилась, если бы оставалась человеком. И там… там есть пещера, где лежат вещи и деньги. Золото, серебро, просто на полу, кучами.

Джек замер – не столько из-за рассказа, столько потому, что побоялся задеть Аву, если неловко пошевелится.

«Шутки шутками, но если бы я был женщиной, то не хотел бы, чтоб полузнакомый рыжий дылда облапал бы меня на сеновале, даже случайно».

– Ты хочешь пробраться туда, пока великан на охоте, и обчистить пещеру?

– Нет, – откликнулась она почти без паузы. – Он ведь может вернуться в любой момент, а с грузом быстро не убежишь… Я хочу забраться туда, когда он отдыхает после еды, и усыпить его крепко-крепко. Есть способ, но… в общем, мне надо быть рядом с великаном. Нужен смелый человек, который в это время обчистит сокровищницу.

– Достаточно сильный, чтобы унести побольше, – понятливо фыркнул Джек.

Сейчас, с учётом предложения Авы, становилось понятным её необъяснимое добросердечие с самого начала – и то, как она приглядывалась к новому приятелю весь день.

– А ещё надёжный, чтоб не сбежал с золотом в одиночку, – откликнулась Ава ему в тон. И добавила так просто и прямо, что это обезоруживало: – Ты не сбежишь. И не бросишь меня там, если что-то случится, так что мы обязательно справимся… И можно будет наконец свалить из этой дыры в какой-нибудь город побольше.

«А что там, в городе побольше?» – хотел спросить Джек.

Но не стал.

Может, потому что Ава сама не заметила, как перестала шептать и произнесла последние слова звонко – точно металл ударил о металл; может, потому что ему, Джеку, слишком хорошо были знакомы эти интонации, эта страсть – бежать, куда угодно, без разницы, лишь бы отсюда.

Поэтому он сказал только:

– Ну, если проблема лишь в деньгах, мы в любом случае справимся. С великаном или нет…

– Не обязательно сейчас решать! – перебила его Ава. И зашуршала, уползая обратно наверх: – Поговорим утром, ладно? Извини, что вывалила на тебя всё это. Я вообще надеялась, что ты уже спишь.

– Но мне повезло.

– Или не повезло, – тихо откликнулась она из темноты.

Всю ночь Джеку снилась какая-то чепуха. То он барахтался в огромном котле, полном человеческих черепов, гладких, скользких, словно пластиковые шары; то носился в лисьем обличье по футбольному полю, а десяток уродливых футболистов – однорукие, одноглазые и лысые – гонялись за ним, пытаясь не то пнуть, как мяч, не то сожрать. Иногда начинала звучать скрипка, ломанно и истерично, и от надрывной, тревожной музыки начинало свербеть то под лопатками, то в носу.

Наконец промелькнула мысль: «Не чихнуть бы во сне и не подпалить бы сеновал».

И тут он проснулся.

В сарае было зябко и пусто; козы все куда-то подевались, и только Ава сидела на брёвнышке у выхода и остервенело вычёсывала гребешком сухие травинки из волос. На фоне светлого дверного проёма её силуэт казался чёрным и немного размытым, ненастоящим. По тому крохотному кусочку неба, который было видно с сеновала, быстро текли облака – тёмно-серые на светло-сером, как хлопья сажи в тумане.

Пахло дымом.

– Пастух сказал, что вчерашние наёмники прочёсывают деревню, ищут тебя, – произнесла она негромко, глядя в сторону. – Так что позавтракать нам лучше в лесу. Ты выспался?

– Вполне.

– Вот и хорошо, – Ава поднялась, сунула гребешок в кошель на поясе и отряхнулась. – Тогда идём.

Веки у неё были припухшие, словно за целую ночь она не сомкнула глаз.

Выбираться пришлось через «козью калитку» – секретный лаз в частоколе, окружавшем деревню. Они миновали пастбища, затем пересекли дорогу – озлобленных наёмников, к счастью, нигде видно не было – и вскоре вышли к лесу. Джек собрал хвороста, Ава стукнула копытцем, высекая огонь, и вскоре на склоне оврага запылал костёр.

Завтрак, правда, выдался скудный – несколько яблок, хлеб и мягкий козий сыр.

– Я узнала у охотников насчёт великана, – хмуро сообщила Ава, уставившись в огонь. – Его видели с обратной стороны деревни; говорят, он выбил всадника из седла, и лошадь убежала в лес. Это было вчера вечером, значит, скорее всего, сегодня днём он будет есть, а вечером завалится в дальнюю пещеру, переваривать добычу.

Джек пошевелил палкой угли в костре и подумал о том, что дым над их маленьким тайным убежищем, наверное, виден даже в деревне, и если наёмники правда ищут их…

– Похоже, ты хорошо изучила привычки великана, – вслух произнёс он.

– Ну да, – кивнула Ава, и не думая возражать. – И… В общем, остался только один важный вопрос. Делить сокровища будем девять к одному!

– Что?

Из-за неожиданной смены темы Джек не сразу сообразил, в чём дело.

– Девять к одному! – Ава вскочила на ноги и, сжав кулаки, уставилась на него упор. В стёклышках очков плясали отсветы от углей. – Я… я заслуживаю больше, потому что это я выследила великана! Это было опасно, знаешь ли! И усыплять его буду тоже я, так что вполне справедливо, если я получу больше! И если ты собираешься поторговаться, то…

Джек рассмеялся, и она настороженно умолкла.

А у него как-то разом отлегло от сердца. Делёж ещё не добытых сокровищ был настолько несправедливым, что парадоксально казался честным. Ава так напряжённо смотрела на него, точно и впрямь опасалась, что он сейчас оспорит её долю, лишит золота, которого она заслуживала больше, как ей казалось…

«Это почти мило».

– И не собирался, – ответил он примирительно. – Ты босс, тебе и решать. Но надо решить два непростых вопроса. Во-первых, нам нужен надёжный мешок, чтобы складывать награбленное. Во-вторых, я всё-таки хочу знать, как ты там собираешься усыплять нашего великана. Закапаешь ему в ухо снотворное?

Ава смерила его напряжённым взглядом – и села обратно на своё место. Подобрала прут, но не стала ворошить костёр, а просто прижала кончик к пурпурному угольку.

Взвился тонкий дымок.

– Если бы я знала, чем можно надёжно вырубить или убить эту тварь, то давно бы сама перетаскала сокровища, – нехотя призналась она. – Мешок у меня есть, я его прикопала на сеновале у козопаса. А насчёт второго вопроса… Джек, поклянись, что никому не скажешь, ладно?

Он кивнул. Потом спохватился, что этого маловато, и добавил вслух:

– Обещаю. Да мне и некому рассказывать, знаешь ли. В этом мире я пока знаю только тебя.

Ава глубоко вздохнула, прикусила губу… и решилась.

– Вот, – она тронула себя за мочку уха. – Колокольчики. В общем, когда я человек, то они маленькие и, э-э, дают что-то типа плюс десять к обаянию, плюс пятнадцать к хорошему настроению, если ты понял, о чём я. А когда я превращаюсь в козу и встряхиваю рогами, то колокольчики звенят – и навевают приятные сны. Очень крепкие сны, Джек. Я… Ты правда мне поможешь?

И она уставилась на него в упор.

Джек моргнул, машинально пытаясь избежать взгляда, потом обернулся к деревне, вспомнив о наёмниках.

И решился.

«Собственно, почему бы и нет».

Играть по правилам Неблагого и сражаться с другими игроками за ключи он не собирался, но если хотел оглядеться в его землях и понять, как отсюда выбраться, то деньги бы не помешали.

– Помогу. Где, говоришь, у тебя хранится мешок?

Выдвигаться решили за два часа до заката, чтобы успеть добраться до подножья гор, где обитал великан, но не ждать темноты слишком долго – иначе он мог их почуять и лично выйти навстречу.

– Нам это совершенно не нужно, – нервно добавила Ава. – То есть я, наверное, убегу, я быстрее обычного человека… А ты?

Джек смутно помнил, что в лисьем обличье мог одним прыжком пересечь довольно широкую реку и без труда нагонял диких зайцев. В глубине души он подозревал, что в целом для лисов это как-то чересчур, но, во-первых, не мог всецело доверять звериным ощущениям, а во-вторых, всё равно не мог додуматься, как снова превратиться в лису.

Значит, полагаться следовало только на человечьи ноги.

– Ну, если этот великан и впрямь такой огромный, как ты говоришь, то вряд ли.

– Хорошо, – рассеянно кивнула Ава, занятая своими мыслями. И – перепугалась, суеверно зажала себе рот ладонью; затравленно оглянулась, потом хлопнула по нависающей дубовой ветке, чтобы отвести беду, раз, два, три для надёжности. – То есть плохо! Значит, постараемся не попадаться. Я вернусь в деревню за мешком, а ещё раздобуду нам что-нибудь на обед. Побудешь пока здесь?

– Ага, – согласился Джек. И пошутил: – Если меня не украдут обиженные наёмники, конечно.

Ава глянула на него сердито, но ничего не сказала. И уже когда она ушла, Джек подумал запоздало, что справедливо было бы отдать ей часть своего выигрыша в кости.

«А то получается, что это она меня всё время угощает, – пронеслось в голове. – И уже я у неё в долгу».

Ждать возвращения Авы пришлось долго. Сперва Джек развлекался тем, что сам с собой играл в кости – левая рука немного выигрывала у правой. Затем снова попробовал обернуться лисом, прыгая то через собственную тень, то через воткнутый в землю нож… Но ничего не помогало; ощущения были такие, словно вот-вот чихнёшь, но что-то мешает. Измучившись в конец, он решил отдохнуть немного и лёг спать под большим деревом, чуть поодаль от того места, где дотлевал костёр. Вроде бы прикрыл глаза на мгновение, а проснулся от тихих всхлипов.

Ава сидела у остывшего костра, обнимая собственные колени, и плакала. Рядом валялся мешок; из корзины, стоявшей наособицу, аппетитно пахло колбасой.

– Привет, – зевнул Джек, выбираясь из-за большого корня и отряхивая плащ от сора. Исключительно по привычке, потому что к меху ничего и не прилипало. – Что-то случилось?

Она вскинулась – и недоверчиво замерла.

– Ты откуда взялся? – спросила она хрипло. – Я всё тут поблизости обошла, тебя нигде не было, и… человеком тоже не пахло.

– Задремал, – ответил Джек, не вдаваясь в подробности. Стало совестно: мало того, что сам ничего полезного не сделал, так ещё и напугал новую приятельницу. – А ты давно вернулась? Я не слышал.

Мало-помалу странную ситуацию удалось замять. Ава иногда поглядывала на него с подозрением или шмыгала носом, но ни о чём не спрашивала. Они ещё поговорили о великане, о Захолмье, потом об играх… В отличие от того, первого разговора Ава больше не хвасталась, как ловко выторговала у Неблагого ценные дары в обмен на пару историй, но оговорилась, назвав его «джином», и в голосе у неё в тот момент проскочила настоящая злость.

– Ты понимаешь, хозяин ведь выдаёт демо-версию желаний, – рассуждала она, помахивая копчёной колбаской. К колбаске просился эль, но пить прямо перед тем, как идти грабить великана, было бы крайне неразумно, потому пришлось ограничиться морсом. – Той женщине в инвалидной коляске он дал ноги. Но только в зверином теле! А старпёр, которого превратили в гусыню? Ну ты понял. Человек получает то, чего он хочет, но, понимаешь, не совсем то! Он в ярости и всё такое. К тому же он попробовал волшебство на вкус и теперь хочет ещё, больше, уже настоящее. Бинго! Хозяин выигрывает уже на старте – все пляшут под его дудку.

Джек улыбнулся: Ава была смешной, да и в целом после четырёх колбасок вприкуску с хлебом и маринованной тыквой ситуация не казалась такой уж безнадёжной.

– Получается, что я был прав, когда отказался от его подарков.

Ава сощурилась и качнула головой:

– Не-е-ет, наоборот. Нельзя выиграть, нарушая правила. Теперь ты – жертва, и он постарается вывести тебя из игры, своими руками или чужими… А если надеешься, что тот, второй, лисий колдун тебе поможет, то зря. Для него ты просто орудие. Инструмент. Короче, зазеваешься – и тебе конец. Бу!

Она резко обернулась к нему, скорчив страшную рожу, и засмеялась, когда он отшатнулся.

Когда до заката оставалось около двух часов, пришлось потушить костёр и отправляться в путь. Лес, поначалу немного напоминавший городской парк, только заброшенный, постепенно становился всё более неуютным. Стволы раздавались вширь, кроны переплетались где-то на невообразимой высоте, создавая непроглядный полог. Подлеска стало меньше, а валежника – больше. Корни деревьев, старые пни и даже почву местами укрывал седой пушистый мох, чуть зеленоватый и очень мягкий, и Ава изрядно разрядила обстановку, с важным видом сообщив, что жители используют его вместо туалетной бумаги.

– А ещё он хорошо горит, поэтому из него делают факелы – наматывают на палку, смазанную смолой… Может, надрать немного? – задумчиво добавила она.

– На факел?

– Иди ты!

Джек посмеялся, конечно, но мха всё-таки нарвал.

Вскоре шутить как-то расхотелось. Может, потому что на мощных кряжистых дубах стали попадаться отметины от когтей – не вертикальные, какие оставили бы звери, а горизонтальные, словно кто-то шёл здесь и бездумно ударял то по одному дереву, то по другому. Может, потому что солнце уже наполовину погрузилось за горизонт, и стало ещё темнее, чем прежде… К пряному, терпкому запаху опавшей листвы и влажной грибной почвы прибавился душок застарелой мертвечины. Слабый, почти неощутимый; Джек думал даже, что ему мерещится, пока в серебристых мхах не углядел желтовато-белую сферу.

Пригляделся – и понял, что это череп.

Ава посмотрела через плечо, но ничего не сказала, сглотнула только. Заговорила она чуть позже, минут двадцать спустя, когда стало совсем темно. Джеку мрак, впрочем, нисколько не мешал: стоило угаснуть последнему лучу солнца, как мир вокруг выцвел, выгорел, но стал чётким. Обострился и слух; обоняние тоже улавливало такие оттенки, без которых вполне можно было бы и обойтись, чтобы сохранить душевное равновесие.

– Почти на месте, – шепнула Ава, замедляя шаг. – В принципе, ещё можно повернуть… Не передумал?

Интуиция, благоразумие, трусость, опыт – словом, всё, что отвечало за выживание, вопило сейчас, что самое время вежливо извиниться, сослаться на срочные дела и драпануть во тьму на максимальной скорости. Но это бы означало бросить Аву тут, на подступах к логову чудовища…

«Ладно. Убежать никогда не поздно».

– Обычно я не беру назад свои обещания, а тебе я обещал помочь, – улыбнулся Джек ободряюще. – Куда теперь?

– За мной. Только очень тихо, ладно? И если что-то надо, то спроси сейчас.

– Потому что потом придётся молчать?

Вместо ответа Ава крутанулась в прыжке – и приземлилась уже на четыре копыта. Изогнутые рога украшала россыпь колокольчиков, маленьких, изящных – чуть крупнее у основания и совсем крошечных у концов. При каждом движении они едва слышно позвякивали, и теперь, после объяснений, чудилось, что звон убаюкивает.

А шла Ава совершенно бесшумно – точно кошка, а не коза.

Вскоре деревья сделались ниже, реже; появился подлесок, чем дальше, тем гуще, стали попадаться на пути каменистые овраги с звонкими ручьями по дну… А потом лес вдруг кончился. Горизонт резко задрался вверх – не горы ещё, предгорья, но впечатляющие. Ава легко перепрыгивала с уступа на уступ и в целом двигалась уверенно: путь явно был ей знаком. Джеку приходилось труднее: ни обувь, ни одежда у него не были приспособлены для путешествий по горам. Меньше всего, на удивление, мешался плащ – он словно бы ничего не весил, а иногда и вовсе помогал удержать равновесие, как хвост.

К счастью, карабкались они недолго.

Вскоре показался чёрный зев пещеры – неширокий проход, где хрупкая женщина или ребёнок проскочили бы, не склонив головы, а вот рослому мужчине пришлось бы согнуться едва ли не пополам.

Трупный запах стал здесь сильнее.

На удивление, внутри было чуть светлее, чем снаружи: по стенам расползалась какая-то сияющая слизь. До лампы накаливания или даже до факела из многофункционального мха, конечно, не дотягивала, но света давала достаточно, чтобы различать очертания предметов. Что не видели глаза, то помогал опознать нюх – и слух.

Где-то капала вода, размеренно и гулко.

Развилок и перекрёстков хватало. Аву это не смущало: она пёрла вперёд с упорством, лучше любых хвастливых рассказов убеждающим в том, что ей и раньше доводилось здесь бывать, и не раз. Некоторые туннели вели вверх, другие вниз, но потолок неизменно становился выше, а сам проход – шире. Вскоре Джек безнадёжно запутался. Мелькнула снова мысль, что зря он ввязался во всё это… И тут Ава остановилась, приглушённо стукнув копытцем.

– Пришли? – почти беззвучно выдохнул он.

Козья морда опустилась, потом задралась – вероятно, это был кивок.

Колокольчики звякнули.

И стало тихо.

Поначалу уши не различали никаких звуков, кроме заполошного биения двух сердец, а ещё настырной капели и журчания в отдалении. Но затем из фонового шума, уже почти привычного, выделилось нечто новое: не то приглушённое шипение, похожее на то, как воздух медленно выходит из надувного шара, не то шелест…

«Нет, – осознал Джек, холодея. – Это дыхание. Только принадлежит оно кому-то очень большому».

Ава, которая до сих пор стояла без движения, подняла одно копытце и отчётливо указала на один из туннелей, к счастью, не на тот, из которого доносилось сопение великана. Жест был более чем красноречивый. Джек, стараясь шуметь как можно меньше, направился в туннель; оттуда доносился назойливый трупный запах, к которому примешивалось что-то острое, металлически-солоноватое… А Ава, помедлив, двинулась к тому проходу, где великан размеренно вдыхал и выдыхал.

Как живой кузнечный мех; как ночной океан.

С каждым шагом колокольчики на её рогах звенели громче.

Джеку было откровенно не по себе. Хотелось нервно дёрнуть ухом или хвостом – несуществующим, но физически ощутимым. Светящейся плесени на стенах становилось меньше, но темнота, которая сперва сгустилась так, что даже собственных рук было не видать, потом вдруг начала редеть и редеть.

А длинный ход резко закончился.

Впереди оказалась пещера – огромная, почти идеально круглая. В потолке зияло несколько крупных дыр, через которые лился лунный свет. Вот только вонь от мертвечины сделалась нестерпимой, такой, что даже в носу свербело… Джек опустил взгляд – и рефлекторно отступил назад, в туннель.

Пол пещеры, от входа и до самых стен, равномерно устилали человеческие кости.

«Давно же обосновался здесь великан», – промелькнуло в голове.

Некоторые кости были старыми. На других ещё виднелись остатки плоти или присохшая кожа – где больше, где меньше – и волосы. У дальней стены, аккурат под дырками, в которые светила луна, высилось с десяток холмиков, издали напоминающих курганы. Те, что повыше, были сложены из доспехов, оружия и одежды. Те, что поменьше – из монет и драгоценных побрякушек.

– Деньги лежат кучами, – пробормотал Джек, с некоторым трудом преодолевая дурноту. В ушах звенело; во рту пересохло так, что язык еле ворочался. – И впрямь. Как мило со стороны Авы было умолчать о парочке важных деталей… Надеюсь, впрочем, что она не со зла.

Отступать, однако, было некуда.

Мысленно извиняясь перед мертвецами, Джек стал осторожно пробираться к стенке. Мешок у него был не слишком объёмный, но прочный, пошитый из толстой, жёсткой холстины. Наполненный целиком, он весил бы, пожалуй, килограммов сто, а значит, его бы не сдвинул с места даже цирковой силач, так что жадничать или слишком задерживаться смысла не имело. Джек старался выбирать или золотые монеты, или симпатичные украшения; пару горстей он распихал по карманам, присовокупив к недавнему выигрышу, и туда же, в карманы, отправилось несколько занимательных вещиц: компас, перстень-печатка с изображением лисы… В глубине кучи что-то блестело особенно завлекательно, но на проверку это оказалась скучная треугольная пластинка в две ладони длиной, с полустёртой гравировкой, словно выломанная откуда-то.

Поразмыслив немного, Джек сунул в задний карман и её.

А через некоторое время он почувствовал себя странно.

Каждая следующая монета казалась тяжелее предыдущей; звяканье, тихое поначалу, делалось громче, мелодичнее… Пальцы плохо гнулись; веки смыкались сами собой, и чудилось, что зловонная пещера, полная костей, обращается зелёным лугом под ясным небом.

«Может, прилечь ненадолго?» – пронеслось в голове.

Джек ещё успел подумать, как это глупо, а потом в нос ткнулась шерстинка, защекотала – и он оглушительно чихнул, от резкого движения повалившись на пол.

Только это и спасло его от огромной, с бревно толщиной, шестипалой руки – и чудовищных чёрных когтей.

– Вот чёрт!

Приступ ужаса был таким сильным и резким, что сонливости резко поубавилось. Вот только дурнота не прошла. Голова казалась тяжёлой; собственные мысли напоминали вязкую, мутную жидкость. Джек наполовину перекатился, наполовину отполз в сторону, наткнулся на что-то холодное, липкое, твёрдое, а потом рука погрузилась в какое-то месиво, и в нос ударил резкий запах застарелой крови и нечистот.

«Это труп со вспоротым брюхом, – от осознания всё тело словно прошило ударом тока. – И именно на брюхо я опираюсь».

К горлу подкатила тошнота.

Враждебное, опасное движение в темноте Джек не заметил даже, а уловил необъяснимым, потусторонним чутьём – и изо всех сил шарахнулся… А враг наконец сместился, попадая в пятно лунного света, и зрелище это ввергало в обессиливающий, тошнотворный ужас.

Великан и впрямь оказался великаном – здоровенная тварь, в четыре человеческих роста, горбатая, с серой бугристой шкурой. У него был один глаз, выпученный, фасетчатый, как у стрекозы, и всего одна шестипалая рука, доходящая почти до колена. Одежду великан не признавал, и оттого ещё сильнее напоминал дикое животное, а не разумное существо… Вот только уши он старательно заткнул мхом, а на Джека сейчас смотрел с брезгливым недоумением, словно не предполагал, что добыча избежит удара.

…У левой ноги его стояла козочка – красивая белая козочка с золотыми колокольчиками на рогах; колокольчики издавали мелодичный звон, и от этого звука в глазах начинало темнеть.

– Ава? – прошептал Джек. В груди кольнуло от обиды, но в то же время хотелось наорать на самого себя: чуял же, что дело неладно, зачем ввязался-то? – Ава, ты… зачем?

Когда ему чудом удалось уйти от когтей и в третий раз, Ава не выдержала – и перекинулась обратно в человека, сообразив, видимо, что от колокольчиков сейчас толку нет.

– Да загони ты уже его в угол! – заорала она и пнула великана в голень. Тот с неожиданной ловкостью вытащил из ушей мох и уставился на неё сверху вниз. – Фахин! Слышишь? Тут один выход, не суетись, он никуда не денется! Гони его в угол!

– Звон-перезвон? – неожиданно пророкотал он басом, прищурив единственный глаз.

– Не поможет!

Удовлетворившись этим ответом, Фахин-великан снова повернулся к Джеку, уже более спокойный и сосредоточенный, чем поначалу.

«Я влип, – пронеслось в голове. – По-настоящему, смертельно влип».

Больше от отчаяния, чем пытаясь по-настоящему перехитрить великана, Джек метнулся в сторону, огибая его по широкой дуге. Ноги проскальзывали на костях; нёбо онемело от запаха мертвечины, а в карманах издевательски звякало золото.

– Да что я тебе сделал-то! – само сорвалось с языка. – Ава! Я думал, мы, ну… заодно! Я же тебя спас!

Великан замахнулся; Ава нервно хохотнула, стиснув кулаки:

– Спас? Ты совсем идиот? Правда думал, что я не могла выпутаться из обычной верёвочной петли, притом что копытом высекаю огонь?

Нога проскользнула на чьём-то черепе.

Джек ощутил, как накатывает отчаяние: сил оставалось всё меньше, а великан наоборот уже приноровился к его рывкам и стал атаковать точнее.

– Чего тебе от меня надо?

– Я хочу выжить, – ответила Ава, как плюнула. Очки у неё перекосились, а лицо было страшно бледным, одновременно перепуганным и злым. Но единственный отходной путь из пещеры она перегораживала весьма недвусмысленно, а память услужливо подкидывала образ, как огромный наёмник примерзает к полу от одного удара копытцем. – Мне нужен твой плащ и… и всё, что дал тебе лисий колдун!

При одной мысли, что плащ придётся отдать, стало дурно – как если бы Джеку предложили снять с себя заживо кожу.

– Сыр и хлеб я и так тебе отдал! А остальное, прости, не могу! – крикнул он и пригнулся, уклоняясь от удара когтями. – Правда не могу! Может… может, договоримся?

– Ты не поймёшь. Тебе надавали подарков, а я… а меня превратили в чудовище, – Ава сжала кулаки. – Я… да что ты понимаешь! У меня растут рога, от меня воняет, и всё, чего во мне осталось прежнего, это мозги!

«Ну да, конечно! – мысленно взвыл Джек. – Тогда как же ты не поймёшь своими умными мозгами, что жрать людей нехорошо?»

Он отвлёкся всего на мгновение, а великан взревел и снова замахнулся чудовищной когтистой рукой.

…и на сей раз сцапал Джека.

Когда великаньи пальцы сомкнулись у него на пояснице, то на мгновение показалось, что спина вот-вот переломится. Промелькнул пол, потолок, стены, из карманов посыпались монеты.

– Плащ! – заорала Ава. – Не повреди плащ, мы же договорились: тебе еда, мне всё остальное!

Хватка чуть ослабела – так, что получилось вдохнуть, но легче от этого не стало. От смеси трупного запаха и зловонного дыхания великана у Джека засвербело в носу. Тело само по себе выгнулось, рефлекторно, против воли, а потом он поморщился…

И чихнул.

Или, верней сказать, вычихнул огонь – прямо в раззявленную пасть, прямо в фасетчатый глаз, широкой и жаркой волной.

От рёва стены содрогнулись.

«Э-э, получилось? Так этот, как его, Эйлахан не пошутил?»

Джек страшно удивился, но Фахин-великан удивился ещё больше – и разжал пальцы.

Только на секунду, но больше и не понадобилось.

Джек выскользнул, выпал из великаньего кулака – и, перекувырнувшись через голову, приземлился на пол уже на четыре лапы, а потом драпанул изо всех сил. Поперёк прохода выскочила белая козочка с колокольцами на рогах – и когда успела перекинуться обратно – и, стукнув копытом, высекла целый сноп искр.

К счастью, фейерверков Джек никогда не боялся.

Он прыгнул насквозь, прямо к Аве – и вцепился ей в шею. В пасть хлынула сладкая, горячая кровь. На миг из глубины души поднялось что-то тёмное, страшное; легко представилось вдруг, как он вырастает вдвое, нет, втрое, впятеро, и легко перекусывает Аве шею…

Стало жутко.

«Это не я, – подумал Джек. – Это не мои мысли, нет, не может быть».

Ава завалилась на бок, засучила копытцами, жалобно заблеяв, а он понёсся дальше, дальше, ориентируясь не на воспоминания даже, а на потоки воздуха, на звук капающей воды – туда, где свежее, где чище. Прошлёпал по мелководью, вскарабкался на скользкий камень, буквально ввинтился в узкий лаз – и пополз, пополз к запаху леса и холодной октябрьской ночи.

Где-то вдали ревел не то от боли, не то от обиды великан.

За Аву, оставшуюся в пещерах, было страшно.

…Из лаза Джек вывалился на склон, перевернулся через голову, съехал вниз на несколько метров, барахтаясь, и упёрся темечком в камень. Грудь ходила ходуном; сердце колотилось как бешеное; в голове блуждали отдельные образы, рваные, похожие на сон, и ни одной законченной мысли. Отлежавшись немного, он медленно поднялся – на две ноги, обычные человеческие ноги, потом кувырнулся вперёд и встал на четыре лисьи лапы.

Кувырнулся – и лёжа уставился на собственные ладони.

Человеческие.

– А, – произнёс он, смутно вспоминая, что Ава что-то говорила про ритуалы; вероятно, у каждого «ритуал» был свой, и у него вот такой дурацкий. – Вот так это и работает.

Внутри образовалась странная пустота, словно там, в пещере великана, он оставил что-то важное; во рту был слабый привкус крови, сперва почудилось, что Авы, но потом Джек языком нащупал у себя ранку на губе.

Он полежал ещё немного, а затем стал спускаться к лесу. Великан пока его не преследовал, но это не значило, что он не отправится в погоню позднее. Возвращаться в Захолмье тоже не хотелось…

Оставалось идти вперёд.