Игры Эн Ро Гримм

Глава 9. ВЕДЬМИН ДОМ

Сперва всё шло как по маслу.

Джек старался не оставлять себе ни минуты на раздумья, чтоб не успела оформиться до конца пугающая мысль: ну вот обгонит он Сирила, прелестно, и что дальше? Где гарантии, что он справится с ведьмами? До условленного часа, когда надо было забрать у швеи заказ, оставалось ещё много времени, и Джек, справившись у хозяйки гостиницы, отправился на рынок. Не на шумную ярмарку, где всё продавали втридорога, а туда, куда ходили сами местные хозяйки – к торговым рядам за ратушей, сейчас изукрашенной цветами в честь грядущей свадьбы градоначальника.

В одной лавке он купил дюжину свечей; в другой – кулёк муки, мешочек соли, глиняную ёмкость с маслом, немного напоминающую маленький прямоугольный горшочек, и ещё кое-что по мелочи. Всё это прекрасно влезло в дорожный мешок, в дополнение к вчерашним покупкам, и в целом не должно было вызвать подозрений, даже если бы ведьмы захотели проверить его содержимое: в конце концов, готовить в пути нужно всем, да и свечи – штука полезная, особенно для искателя приключений, который иногда забирается в тёмные места…

Так, по крайней мере, Джек себя убеждал.

Напоследок он набрал жёлто-розовых яблок, таких ароматных, что сам не удержался и одним захрустел прямо там, на рынке, лишь слегка обтерев рукавом.

И – отправился к швее, хотя до назначенного времени оставался час с небольшим.

Расчёт оказался верным. Хозяйка была занята, а ещё помощник – или, возможно, сын – предложил «уважаемому заказчику» подождать в гостиной, как и вчера. Джек покивал, с благодарностью взял почитать газету и, очутившись в одиночестве, выложил на стол яблоки. Долго ждать не пришлось – вскоре из теней высунулась уже знакомая жадная лапа.

– Валяй, дылда, – великодушно разрешил маленький человечек, сцапав подношение. – Рассказывай, что тебе ещё понадобилось.

«Теперь самое трудное».

Джек улыбнулся, излучая дружелюбие и непосредственность, а затем выпалил на одном дыхании:

– Да вот хотелось бы узнать поточнее, как пройти к Ведьминому дому, короткий путь, что-то в этом роде!

Коротышка, который уже надкусил яблоко, скорчил такую физиономию, словно собирался выплюнуть кусок обратно. Жадность, к счастью, победила, и он энергично двинул челюстью.

– Короткий путь, значит… Предположим, знаю. А ты что, ищешь проводника?

«Ну, это хотя бы не отказ».

Джек перевёл дыхание и, почесав в затылке напоказ, снова заулыбался:

– Ну, стыдно признаться, но у меня украли карту, и я хотел бы опередить вора. Так что сойдёт и подробное объяснение, и другая карта. Есть что-нибудь на примете?

Маленький человечек, который ещё мгновение назад явно собирался смыться, оставив яблоко, приосанился и расправил плечи:

– Рассказать про короткий путь – плёвое дело. Меня, знаешь ли, хозяйка не раз в Ведьмин дом с пошитыми платьями отправляла, – понизил он голос до шёпота. – Ох, и любят же ведьмы приодеться! А найти их легко, надо знать только одну хитрость. Вот, слушай…

Через несколько минут стало ясно, что хотя бы с картой купец-пройдоха не напортачил, пусть претенденту на награду и пришлось бы попотеть, чтобы отыскать ведьм. Скорее всего, обо многих деталях он просто не догадывался, ибо о расположении Дома знал только с чужих слов. Коротышка же трижды расписал маршрут, подробно и добросовестно; Джек, разжившись листом бумаги и огрызком карандаша, записал, что успел, а остальное постарался запомнить. Смутный план на глазах становился более реальным, обретал форму и полноту – и казалось, что всё обязательно получится.

«Ну что там, правда? – весело думал Джек. – Пришёл – и сделал. Вот просто пришёл – и сделал».

– Спасибо, – вслух сказал он, отряхнув ладони от грифельной крошки. – Очень выручил, правда, – и он кинул коротышке ещё одно яблоко, последнее. – Если вернусь, притащу что-нибудь из ведьминого сада… Конечно, если там растёт что-то приличное.

Коротышка яблоко принял – и уставился на Джека с величайшим подозрением.

– Ты что, и впрямь пойдёшь сам?

– Ну, вряд ли меня кто-то подвезёт на телеге.

– Один-одинёшенек? Один как перст?

– Из города точно один выйду, а там, может, кое-кого догоню, – ответил Джек, имея в виду Сирила. И нахмурился: мысль о том, что скрипач может добраться до ведьм первым, отчего-то ему ужасно не нравилась. – Или перегоню. Короче, посмотрим.

Коротышка глядел на него секунду, две, три – а затем, зажав яблоко под мышкой, крепко пожал ему руку.

Верней, палец.

– Ты очень хороший человек, большой рыжий Джек! – горячо произнёс он, и чёрные его глаза увлажнились. – Сам идёшь! Сам делаешь! На слове не ловишь! Я расскажу о тебе своей тётке! Деду своему расскажу! Всем племянникам и кузенам! Скажу так: с этим-то парнем можно иметь дело, да! Он-то просит помочь только советом! А насчёт сада ведьм… лучше там ничего не бери, да и в целом, если угощать станут, сперва хорошенько к тому угощению приглядись, – добавил коротышка глубокомысленно, отступая. – И вообще-то не бери ничего сверх того, что тебе полагается, так-то.

– Спасибо, – ответил Джек, чувствуя себя искренне тронутым таким горячим проявлением симпатии… и в то же время сильно продешевившим.

«Это что, получается, я мог сделать моим проводником? Или вообще – заставить немного подсобить с заданиями? – пронеслось в голове. – Ну да, он же успел взять яблоко и надкусить – то есть принял сделку ещё до того как я озвучил условия».

Сокрушаться об упущенной выгоде он, конечно, не стал, но мысленно сделал себе пометку: если в следующий раз выпадет возможность попросить об услуге – не продешевить.

– И вот ещё, насчёт ведьм… – торопливо продолжил коротышка, оглянувшись.

Но больше он ничего не успел сказать – хозяйка-швея наконец вышла и вынесла заказ. Джек забрал его – сумка изрядно потяжелела – и поблагодарил всех, и саму мастерицу, и её незримых помощников.

Когда он уходил, то коротышка махал ему вслед из окна – маленькой-маленькой ладошкой.

За городом воздух стал ощутимо холоднее.

Нет, до мертвенного холода, сковавшего Гримм-Хилл прямо накануне Самайна, конечно, было ещё далеко. Но стало по-морозному свежо; высокое зеленовато-голубое небо у горизонта подёрнулось белёсой дымкой, точно бы заиндевело, а сухая трава в холмах ломалась с хрустом, как наст. При выдохе изо рта вырывались облака пара, и тёплый плащ на рыжем меху был как нельзя кстати.

На земли Эн Ро Гримм с севера наползала зима – медленно, но неотвратимо.

Джек отправился в путь значительно позже, чем планировал. Солнце уже давно перевалило через самую высокую точку и теперь медленно опускалось к горизонту – словно раскалённая монета с натугой плавила мутный лёд. Тени удлинились; сумрак сгущался, как сгущается туман – тихо, неуловимо для глаз, только что его не было, и вот уже ничего не видно.

«Интересно, – крутилось в голове, – далеко ли ушёл Сирил? Карта ему досталась, конечно, дурацкая, но у него ведь есть ещё и эта штука, которая указывает путь к желаемой цели…»

Мысли порождали тревогу, а тревога гнала вперёд.

Сперва Джек шёл на своих двоих, зябко кутаясь в плащ, но потом разогнался, разогрелся. Двух человеческих ног стало как-то недостаточно; сразу перекинуться в лиса он не рискнул – побоялся, что в зверином облике сложнее будет искать дорогу по ориентирам, которые сообщил коротышка… Но затем всё-таки рискнул.

И не прогадал.

Видеть он стал не так – не более расплывчато или чётко, нет, иначе в некой другой, неопределимой словами категории. Пожалуй, ему проще стало замечать движение: как юркнула мышь в траве, как мелькнуло в кроне птичье крыло, как ветер шевельнул голые ветки… Но старинные развалины сторожевой башни теперь можно было разыскать куда проще, по запаху – древние камни отчётливо отдавали железом, порохом, кровью, и стало ясно, почему коротышка говорил, что это «плохое место». Большой дуб, расколотый молнией, до сих пор вонял гарью и горечью, а ещё звонкой грозовой свежестью; овраг – сыростью, ручьём, бежавшим по дну, следами множества зверей, пришедших к водопою.

«Вот так-то лучше, – довольно повторял про себя Джек, когда удавалось быстро отыскать очередную примету. – Он идёт кругом, по дороге и вдоль ущелья, а я напрямую, через холмы и поля. Значит, перегоню».

Почему-то это казалось очень важным.

На закате его тень – гротескно вытянутый лис на тонких-тонких лапах – стала просто огромной. И Джек тоже ощущал себя таким – большим, сильным. Он бежал быстрее и быстрее; прыгал дальше – сначала с кочки на кочку, а потом, кажется, с вершины одного холма до другого, и, когда над горизонтом показалась выщербленная луна, то словно бы почуял даже затхлый, горький душок, тревожный… нечеловеческий.

«Ведьмин дом?»

Лисья интуиция подсказывала, что если поднажать, то к середине ночи, пожалуй, можно добраться до цели; а там понаблюдать немного и выяснить, нельзя ли решить дело хитростью, узнать, какие у ведьм слабости…

…а потом он вдруг слышал мелодию скрипки вдалеке – и замер, точно окаменел на мгновение.

Скрипка пела устало, но старательно. Иногда мелодия вдруг ломалась, и бравурный танец превращался в тихий, меланхоличный плач дождя, который сменялся яростью, натиском, бурей. А когда звук затихал, то становилось очень пусто – и печально.

Джек сам не заметил, как побежал навстречу скрипке, сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей.

Сменился ветер; запахло дымом от костра.

Мелодия доносилась из низины между холмами, сильно заросшей рябинником. Зловещие багряные гроздья клонились к земле; иногда попадались птичьи перья или помёт – похоже, пернатые частенько наведывались сюда покормиться… А за ними следовало и другое зверьё, побольше.

«Пахнет волками, – понял вдруг Джек. – И лисами. И мышами, и барсуками, и хорьками – фу, ну и вонь… И куницами, и… оленями?»

Оленя-то он первым и разглядел – прямо у светового круга от костра. Молодой самец с ветвистыми рогами стоял, чуть наклонив голову, и завороженно внимал мелодии, сейчас печальной, но живой, бойкой, словно ручей по осени. Чуть дальше сидели два барсука, и семейство хорьков, и тощая старая лисица с облезлым хвостом – а уж птиц-то было! Они облепили все ветки – в основном дрозды и малиновки, но встретился даже один здоровенный чёрный ворон.

«Вы-то тут откуда? – ревниво подумал Джек. – Вам ночью положено спать, разве нет?»

И, конечно, Сирил был здесь – у костра, со скрипкой, поднятой к плечу. В том самом чёрном плаще с серебристой вышивкой по краю, в высоких сапогах, в тёмной рубашке и в жилете со шнуровкой… Из-за дурацкой шнуровки талия казалась не по-мужски тонкой, а запястья из-за объёмных рукавов – особенно хрупкими, уязвимыми.

Рядом, на бревне, лежал свитер – тоже, разумеется, чёрный, и пушистый шарф.

– А ты не простудишься, приятель?

Джек сначала ляпнул это, а потом уже сообразил, что несёт, но было поздно.

Сирил быстро перехватил скрипку и свободной рукой потянулся к арбалету. Мышиное семейство, которое притулилось у самых его сапог, прыснуло в стороны; птицы заполошно заметались в темноте, разбежались барсуки и хорьки – и только олень, с укоризной глянув на Джека, степенно удалился в рябинник.

Пришлось выходить на свет.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты похож на мультяшную принцессу? – непринуждённо поинтересовался Джек, окинув взглядом разбегающееся зверьё. Когда он умудрился превратиться обратно в человека, вспомнить никак не получалось; видимо, уже тут, у костра. – Ну, знаешь ли, птицы слетаются на звук музыки, дикие животные спокойно принимают пищу из рук…

Первые несколько секунд Сирил честно целился в него из арбалета, а потом сощурился и очень тихо спросил:

– Я не понимаю, ты сейчас нарываешься, что ли?

«Надо же, прокатило».

Джек мысленно перевёл дух и улыбнулся:

– Не-а, это просто мои очаровательные манеры, которые всегда имеют успех. Привыкай.

– Обойдёшься, – буркнул Сирил, но арбалет всё-таки убрал. – Ты меня напугал сейчас. У тебя глаза такие… звериные.

– Какие? – нахмурился Джек присаживаясь у костра и протягивая руки к огню: в человечьей шкуре было гораздо холоднее, чем в лисьей.

– Как янтарь, который светится, – невнятно ответил Сирил и, отвернувшись, принялся аккуратно убирать скрипку и смычок в футляр. – Как ты меня нашёл?

– Совершенно случайно пробегал мимо и услышал музыку, – честно ответил Джек. – И часто ты устраиваешь такие концерты для местной фауны?

Сирил закатил глаза:

– Можно подумать, что я их звал. Если ты такой умный, то догони оленя и спроси, зачем ему девятая симфония для скрипки с оркестром… И чисто технически это не концерт, а упражнения. Как думаешь, сколько часов в день нужно тренироваться, чтобы не разучиться держать в руках смычок? Даже учитывая мой уровень.

– Ну, минут пятнадцать точно… Э-э, погоди, ты сказал «часов»? Это не шутка сейчас была? Кстати, хочешь ветчины в перце? Мне дала с собой кусок хозяйка «Доброго келпи».

И как-то так само собой получилось, что они уже делили один ужин на двоих – совершенно естественно.

Арбалет, правда, Сирил так и не убрал.

На еду они набросились с одинаковой жадностью. Джек бежал почти целый день без передышки, лишь дважды задержавшись, чтобы попить из ручья или перехватить пару неосторожных мышей. Сирил, видимо, тоже торопился изо всех сил… Да и в целом он выглядел как человек, который частенько пренебрегает обедом ради высшей цели – ну, например, чтобы поупражняться в каллиграфии, или попасть на лекцию к какому-нибудь авторитетному специалисту в области сельского фольклора восемнадцатого века, или просто лишний час посидеть в библиотеке, когда там по-настоящему тихо. Джек видел много таких студентов, когда учился сам, с некоторыми даже дружил. Хотя они-то его обычно недолюбливали: он тратил слишком много времени на вечеринки, участвовал то в турнире по гольфу, то в любительских соревнованиях по боксу, входил сразу в несколько тайных студенческих братств, мог на спор угнать машину профессора и не попасться – и, что самое ужасное, при всех этих грехах оставался на вершине рейтинга по результатам промежуточных экзаменов.

«Хотя, может, именно ему было бы плевать, – подумал Джек, наблюдая за тем, как сосредоточенно Сирил наворачивает кашу с ветчиной из миски, не стесняясь помогать себе руками там, где маленькая ложка не справлялась. – Всегда ведь находились такие, слишком увлечённые, чтобы смотреть по сторонам и замечать великолепного меня».

Для того чтоб заварить чай, верней, смесь из сушёных листьев черники и брусники, пришлось сначала отчистить котелок от каши. Джек взял это на себя, тем более ему-то привычней было справляться с мытьём посуды в походных условиях – зола, мягкая тряпица, чуть-чуть мыла и терпения. На обратном пути он по запаху отыскал дикую мяту, уже побуревшую, тимьян и шиповник. Всё это пошло в котелок. На десерт сгодилось овсяное печенье и вяленые груши, купленные на ярмарке у городских ворот в самый последний момент – два маленьких неказистых кулька из газеты.

– Как-то раньше особо не задумывался, но откуда тут бумага? – хмыкнул Джек, скатав из клочка газеты шарик и бросив его на угли. – Ну, и свежая пресса вообще. Непохоже, чтоб у фейри были заводы, типографии и всё такое.

– Колдовство, – пожал Сирил плечами, сощурившись, когда бумажный комок развернулся и вспыхнул ярким пламенем. – Видимо, Неблагой был довольно сильно озабочен тем, чтобы его игрушечный мирок имитировал настоящий. Спичечных фабрик тут тоже нет, но почти в каждом доме есть волшебное огниво, неугасимая лампада, вечный уголёк или что-то в этом роде. Я тоже себе такой купил.

– До или после бритвы? – пошутил Джек.

– Вместо, – елейным голосом ответил Сирил. И глянул из-под ресниц, кажется, с насмешкой: – В отличие от тебя, я здраво оцениваю свои силы. Опасной бритвой у меня получится в лучшем случае ухо себе отрезать, так что я просто нашёл хорошую знахарку и попросил избавить меня от волос на лице. Не так сложно, если у тебя есть лишних пять золотых.

«Он что, сейчас хвастается тем, что у него денег завались?»

Джеку стало смешно, а потом он спохватился:

– Стоп, а почему это «в отличие от меня»? – Сирил выразительно черканул ногтем по щеке; Джек ощупал лицо и, конечно, обнаружил пару царапин, с утра уже почти заживших. – Ну с кем не бывает, тут, главное, руку набить! И, если говорить о здравой оценке сил, то я хотя бы не украл чужую карту и не потащился в одиночку сражаться с ведьмами.

– Да, ты бы потащился в одиночку, но со своей собственной картой, – едко откликнулся Сирил и сел более прямо, натягивая плащ на плечи; костёр почти прогорел, и стало ощутимо холоднее. – Большая разница, просто огромная. Не надо драматизировать, это просто очередной квест, вряд ли там что-то очень сложное.

«Значит, он даже не попытался разузнать, что его ждёт».

– А если там случайно попадётся невыполнимое задание? – спросил Джек с улыбкой, стараясь говорить мягко, без напора. Ссориться он не хотел и сам не понимал, почему слова скрипача так его раздражают. – Ну там замок за одну ночь построить или сразить дракона?

– Убегу. У меня есть пара способов избавиться от любой погони.

– А если тебя проклянут вдогонку? Ты говоришь «квест», как будто это идиотская компьютерная игра, но тут всё по-настоящему.

– А ты говоришь, как старый ворчливый дед, – холодно откликнулся Сирил. – Что вообще мешает мне прострелить тебе ногу прямо сейчас и дальше пойти одному?

«Ого, кто-то снова рассердился?».

– Здравый смысл? – мирно поинтересовался Джек, выгнув брови. – Не бей меня, мальчик, я тебе пригожусь! – добавил он дурацким голосом и вытянулся на бревне, заложив руки за голову. – Мне нужно выполнить три задания и избавиться от проклятия, тебе – получить награду, взаимная выгода, всё такое. Согласен?

– Я подумаю, – тем же ледяным голосом произнёс Сирил, но на арбалет посматривать перестал. – Решим утром. И если ты ждёшь, что я буду извиняться за карту…

– Ну, в день, когда ты за что-то попросишь у меня прощения, я всерьёз забеспокоюсь о твоём здоровье.

Вместо ответа он скатал в комок второй клочок газеты и бросил Джеку в лоб.

«Ну, спасибо, что не выстрелил».

Ночь прошла на удивление спокойно. Костёр так и горел до рассвета: Сирил плеснул на угли из маленькой красной фляжки, и пламя стало коротким, бездымным, но более жарким, чем раньше. Дикие звери опасались не то колдовства, не то огня, а потому держались на отдалении. Но Джек всё равно спал слишком чутко и часто просыпался. То мерещился резкий, мускусно-кислый запах большого хищника совсем рядом, то чересчур громко ухала сова, пролетая над рябинником… А незадолго до рассвета стало вдруг тяжело дышать, словно сверху навалилось отсыревшее, горячее пуховое одеяло, и в мышцах появилась ломота. В какой-то момент ощущение опасности стало невыносимым, и Джек, извернувшись на месте, вскочил на все четыре лапы и уставился в темноту, уже постепенно редеющую, но всё ещё опасную, голодную, любопытную.

Оттуда, из темноты, на него кто-то смотрел.

На них обоих.

Инстинктивно пригнув голову к земле, Джек опустил уши и зарычал – тихо, утробно.

«Ну, иди сюда, – думал он, пытаясь уловить запах Того, Что Во Тьме. – Покажись. Посмотрим, кто кому горло перегрызёт».

Предрассветная мгла недоумённо застыла, как кисель, а потом со всех сторон разом грохнул, загремел беззвучный смех, словно это бестелесный призрак развеселился, и в этом смехе был шелест осенних листьев, треск первого льда, сковывающего по ночам озёра, обещание долгой-долгой зимы, жар от углей в очаге и равнодушная смерть.

– Какой наблюдательный лисёнок, – хмыкнула мгла.

…и ощущение чуждого, враждебного, неблагого взгляда наконец исчезло.

Джек перевёл дыхание; больше всего ему теперь хотелось свернуться клубком, спрятать нос под лапами и тоненько заскулить, но вместо этого выпрямился и сел, обернув вокруг себя хвост – а вдруг вернётся Тот, Что Во Тьме?

Но он, конечно, не вернулся.

Часа через два с половиной, когда завтрак был почти готов, проснулся и Сирил. Сперва заворочался на своём ложе из веток, листьев и сухой травы, застеленном толстым шерстяным одеялом. В свёрнутом виде одеяло, вероятно, занимало половину бездонного заплечного мешка, но вряд ли грело только за счёт своей феноменальной толщины. От него тоже несло колдовством – Джек, кажется, уже научился различать этот тонкий, едва уловимый запах, хотя не мог точно сказать, на что он похож… Сверху Сирил укрывался плащом и пуховой шалью – и кутался так, что издали напоминал, скорее, моток белой шерсти или веретено.

Выглядел он, впрочем, изрядно замёрзшим и недовольным.

– С добрым утром! Как спалось? – жизнелюбиво оскалился Джек, который успел уже изрядно проголодался и держался лишь на одной мысли, что совместный завтрак сближает… а вот последняя ветчина, съеденная в одно рыло, не очень. – Как насчёт горячих бутербродов? Один у меня немного подгорел, правда, прежде чем я сообразил, как снять его с камня в костре, но зато остальные выглядят неплохо. К тому же я накопал тут поблизости дикого лука…

– Ненавижу лук.

– …значит, закопаю обратно.

Сирил явно был не из тех людей, что просыпаются легко и весело, но зато обладал отменным аппетитом. После двух бутербродов он немного взбодрился и перестал злобно коситься по сторонам, а после третьего изволил наконец ответить, что спал отвратительно.

– Как всегда, ничего нового, – добавил он, пожав плечами. – Надеюсь, у этих ведьм хотя бы кровати нормальные, и нас не запихнут ночевать куда-то на сеновал.

Сперва Джек собирался возмутиться, потому что сеновал был ещё не самым плохим вариантом, но потом осознал фразу целиком:

– Погоди, «нас»? То есть ты всё-таки решил идти вместе? – и, дождавшись кивка, осторожно продолжил: – Тогда у меня, э-э, есть небольшое условие. Давай ты хотя бы на время этого испытания прикрутишь свою жажду мести и не будешь пытаться меня убить? Или подставить. Ты знаешь, обычно такие истории в сказках плохо заканчиваются… Я в том смысле, что ведьмы наверняка попробуют нас поссорить к своей выгоде.

Он уже напрягся и мысленно приготовился к агрессивному отпору – если не к арбалетному болту в ногу, но Сирил только плечами пожал:

– Хорошо. Я согласен.

И замолчал.

Джек с подозрением сощурился:

– Э-э, я очень рад и всё такое, но ты точно удовлетворён? Не собираешься выдвинуть встречное условие или что-то в таком духе?

– А должен? – кротко спросил Сирил. – Если ты настаиваешь, я, конечно, могу…

Джек поспешил заверить его, что всем доволен – и даже более чем.

Позавтракали они быстро, но даже за это короткое время погода успела испортиться. Ветер сменился и задул с юга; дохнуло теплом, сыростью – и небо, ещё вчера высокое и прозрачное, заволокли серые, ватные тучи. Начал накрапывать дождь, сперва робко, но потом усилился. Горизонт скрылся в дымке. Струи воды точно прибили запахи к земле, и Джек чуял в основном то, что было поблизости. Ориентироваться стало сложнее. К счастью, он примерно помнил со вчерашнего дня, куда надо идти, да и к тому же у Сирила был волшебный компас, указывающий нужное направление… Правда, иногда стрелка дурила – и то упорно косила на самого Джека, то принималась вращаться по кругу.

– Ненавижу дождь, – с чувством сообщил Сирил, когда они в очередной раз упёрлись в овраг. Спускаться по крутым склонам было слишком рискованно и сложно – глина раскисла и сделалась склизкой, а уж подниматься потом с другой стороны… – Чтоб он сдох. Ненавижу.

Странная бархатистая ткань его плаща отталкивала влагу не хуже чем промасленная бумага – влага собиралась серебристыми шариками и соскальзывала, не оставляя следа. Лисий мех, впрочем, тоже не промокал, но всё-таки становился тяжелее.

Джек вздохнул:

– Охотно верю. Но так, ради интереса – тебе вообще хоть что-то нравится?

Сверившись с компасом, Сирил поморщился – и убрал его в дорожную сумку.

– Музыка. Я люблю скрипку. Будем обходить справа или слева?

– Слева, – откликнулся Джек, не задумываясь. – Так, подожди, ты что, правда сказал? Скрипка – понятно, а что ещё? Кофе? Смотреть чемпионат по фигурному катанию? Устраивать пикник в парке на траве?

Слова «ты нарываешься» были написаны у Сирила на лице огромными буквами, но, на удивление, он снова ответил:

– У кофе мне нравится запах, но не вкус. Если со сливками и сиропом, то терпимо. Пикники ненавижу, и парки, кстати, тоже.

– Кино?

– Если последний сеанс, то сойдёт. И я люблю комиксы.

– Детективы? Что-то драматичное? Супергероев?

– Любовные истории, – усмехнулся Сирил белозубо. – И ужасы. Кстати, у нас дома было чучело лисы.

– Настоящей?

– Я как-то не спрашивал…

Горы появились внезапно – выросли вдруг за пеленой дождя; только-только обозначились призрачным контуром и резко налились чернотой, будто невидимая рука шедро плеснула туши. Одна из вершин, чуть загнутая, как серп, особенно выделялась, и при взгляде на неё по коже ползли мурашки.

– Ага, – пробормотал Джек, остановившись, и рефлекторно закутался в плащ поплотнее. – А нам нужно правее. Доберёмся до Гиблого ущелья, найдём скрытый мост, где-то за ним будет расколотый камень, похожий на волчью голову, и туннель. Как ты относишься к дырам в горах?

– Ненавижу.

– Ну, тут я с тобой соглашусь, приятель…

– Прекрати, – нахмурился Сирил. – Ты снова разговариваешь, как дед. Или как эти… гости Неблагого. Сколько тебе вообще лет?

– А на сколько я выгляжу? – вздёрнул брови Джек. Сравнение с фейри его отчего-то задело. – Да ладно-ладно, шучу. Мне двадцать семь, только летом исполнилось. А тебе?

– Двадцать три.

– Это с учётом того похищения на фьордах?

– Это по документам, – сухо ответил Сирил. Настроение у него явно испортилось. – Пойдём. Надеюсь, мост ещё не смыло.

«Значит, на самом деле девятнадцать, – ошарашенно подумал Джек, наблюдая за тем, как тонкие бледные пальцы расправляют складки чёрного капюшона… Пальцы, которые выглядели очень слабыми, однако с одинаковой уверенностью держали смычок или арбалет. – С ума сойти».

– Эй, ты идёшь?

– А… Да! Догоняю!

Вблизи Гиблое ущелье выглядело отвратительно – чёрные скалы, хищно острые, редкие пятна изжелта-серого и багрового лишайника, словно язвы. Тучи опустились ещё ниже, но дождь стал стихать. Зато горы оделись туманом – и каким! Видимость снизилось метров до тридцати, самое большое, и передвигаться приходилось с осторожностью. К счастью, мост оказался именно там, где и обещал коротышка из швейной лавки, а неподалёку – и расколотый камень, похожий на волчью голову.

– Так… А теперь встать спиной к «пасти» и отсчитать пятьдесят шагов прямо, затем повернуть направо – и ещё двадцать, – пробормотал Джек, сверившись со своими записями. – Там будет туннель под горой, без развилок и боковых ходов. Если пройти через него, то сразу увидишь Ведьмин дом. Ну что, ты готов?

– Естественно.

…но оба они оказались не готовы к тому, что их ожидало.

Туннель больше напоминал нору и диаметром был метр с небольшим – и то в самом широком месте. Коротышка-то, пожалуй, действительно пробегал его насквозь, и не заметив, а вот человеку бы пришлось ползти на четвереньках.

– Не люблю темноту, – процедил Сирил сквозь зубы, откидывая капюшон, благо дождь уже совершенно прекратился. – А тёмные и тесные места просто ненавижу.

– Может, у тебя есть фонарь? – с надеждой предположил Джек. Его-то узкие туннели как раз не пугали, ну нора и нора. – Вообще я могу сгонять туда и обратно на четырёх лапах, разнюхать дорогу и вернуться обратно…

Сирил уже успел скинуть с плеча дорожный мешок и распустить завязки.

– Вот только попробуй, – пригрозил он, глядя снизу вверх. Слипшиеся от дождя ресницы казались ещё чернее, чем раньше. – И вместо фонаря я достану арбалет.

– Спокойно! – Джек поднял руки. – Я же не собираюсь тебя бросать, ну, посмотрю, что там впереди – и тут же назад…

– Мы пойдём вместе.

Спорить резко расхотелось.

Фонарь был маленьким, но светил ярко. Он выглядел как приплюснутая гранёная колба из фиолетового стекла, окованная розоватой медью, с высокой металлической ручкой-петлёй. Внутри помещался крошечный уголёк, который вспыхивал, если на него подуть, и угасал, если перевернуть колбу вверх дном. Передвигаться ползком и держать фонарь свободной рукой было не слишком удобно, поэтому Джек обернулся лисой и по-простому подцепил его зубами… Во время превращения Сирил пялился во все глаза, а потом заворожённо потянулся – прикоснуться к блестящей рыжей шерсти хотя бы кончиками пальцев.

И – отдёрнул руку, сообразив, что творит.

– Только попробуй от меня убежать, – буркнул он, отворачиваясь. – Пожалеешь.

«Да-да, ты достанешь арбалет и засадишь болт мне в задницу», – подумал Джек.

Озвучить это он не мог аж по двум причинам: во-первых, рот был занят, а во-вторых, лисы обычно и не говорили по-человечьи.

Коротышка не обманул: туннель оказался сухим и достаточно чистым за счёт того, что располагался на высоте половины человеческого роста от земли. Боковых ответвлений не было, но основной ход вилял из стороны в сторону, как пьяный курьер на неисправном велосипеде. Очень быстро белое пятно входа исчезло, точно его и не бывало, и единственным источником света стал фиолетовый фонарь. Уголёк в стеклянной колбе трясся и подпрыгивал; издали, наверное, от выхода несло печным дымом, свежим и какой-то тухлятиной – тревожно, учитывая, что где-то там обитали ведьмы…

Внезапно хвост у Джека стиснули так крепко и сильно, что злосчастный фонарь едва не выпал из пасти.

«Твою ж мать!»

– Помедленней, – попросил Сирил тихо. – Я… я тут немного отстаю.

Несмотря на очевидное неудобство, так они передвигались до самого выхода – впереди Джек с фонарём, а за ним, крепко держась за лисий хвост, Сирил на четвереньках. Дважды пришлось останавливаться, чтобы отдохнуть; общий путь занял около часа. Когда они выбрались с другой стороны скалы, то уже вечерело, но, парадоксальным образом, было светлее, чем днём – тучи наконец разметало ветром.

Ведьмин дом высился немного поодаль, на взгорке – высоченная, широченная и перекошенная хибара с тремя печными трубами из грубого кирпича и красной черепитчатой крышей. Кривые окна были забраны резными ставнями, и сквозь щели сочилось ядовитое зеленоватое сияние. Перед домом полукольцом загибался частокол. Каждое пятое бревно было выше прочих, и его венчал не то горшок, не то белёная кастрюля…

– Череп, – выдохнул Сирил. – Там черепа.

Он продолжал неосознанно держаться за лисий плащ – всего двумя пальцами, но очень цепко.

– Вижу, – кивнул Джек.

От частокола даже издали несло… нет, не тухлятиной.

Мертвечиной.

В Ведьмином доме явно не любили незваных гостей.