Ирландское обещание

3

АНА

Такое чувство, что я не совсем контролирую себя, когда опускаюсь перед ним на колени. Я даже не знаю, что я чувствую, не совсем понимаю происходящие. Часть меня в ярости на него за то, что он причинил боль Александру, за то, что увез меня, когда я умоляла его отпустить меня. Другая часть меня, та часть, которая боролась с моими чувствами к Александру, шепчет мне, что я должна быть благодарна ему, и что он прав, и я не должна волноваться о человеке, который купил меня и держал как свою собственность, тем более, не должна хотеть возвращаться, и я должна быть рада, что я свободна, и быть благодарна за его предложение позволить мне остаться с ним, чтобы мне не приходилось навязываться своим друзьям.

Итак, какая же часть меня взяла верх и заставила меня соскользнуть с кровати и потянуться к нему? Это та часть, которая думает, что я должна быть благодарна, та часть, которая чувствует, что я ему чем-то обязана? Та часть, которую Александр дрессировал как домашнее животное, уча реагировать на своего нового хозяина? Я не знаю точно, но, падая перед ним на колени, я чувствую внезапную, непреодолимую потребность сделать это для него, дать ему что-нибудь взамен за все усилия, которые он приложил, чтобы спасти меня, даже если я не совсем уверена, что хотела, чтобы меня спасли.

Он пытается оттолкнуть меня, но это не срабатывает. Он хочет этого. Я чувствую это, его член уже становится твердым от того, что он видит меня на коленях еще до того, как я к нему прикоснулась. И часть меня хочет прикоснуться к нему снова, в конце концов, я хотела его и раньше. До Алексея, до Александра, до всего этого, когда я впервые встретила его в России, я хотела его. Я продолжала мечтать о нем, хотя знала, что должна отказаться от него, даже после того, как действительно отказалась. Не то, чтобы я не видела и не чувствовала его член раньше, он был внутри меня, в квартире Александра, но тогда я была слишком напугана, чтобы осознать многое из этого, слишком сбита с толку. Сейчас, когда я расстегиваю молнию на его брюках, чтобы дотронуться до него, я едва слышу, как он говорит мне, что я не обязана. Он сказал, что хочет меня, так что я сделаю это для него. Он даже не кончил, подумала я, протягивая к нему руку. Я должна сделать это, чтобы ему стало лучше. Ему станет лучше, как только я позабочусь о нем.

Он огромный, толстый и длинный, мои пальцы как раз обхватывают ширину его члена. Я чувствую стон, который он издает, когда я прикасаюсь к нему, который пронзает меня до кончиков пальцев ног, звук, покалывающий мою кожу, и прилив влаги между моих собственных бедер.

— Иисус, Мария и Иосиф, — ворчит он, его ирландский акцент усиливается, когда он ругается. Это заводит меня еще больше. — Ана, это не…

— Позволь мне кое-что сделать для тебя, — шепчу я, поглаживая рукой его член по всей длине, по напряженной коже, которая на ощупь похожа на бархат, обернутый вокруг стали, горячая и пульсирующая под моей ладонью. — Лиам, пожалуйста, я должна…

Его глаза расширяются при моих словах, а лицо выглядит почти измученным, напряженным от потребности и полным вины. Я узнаю это выражение, я видела его на лице Александра. Похоть, смешанная с подавляющей виной. Я забрала это у Александра, так что я могу забрать это и у Лиама. Я должна. Я должна сделать это для него.

Головка его члена блестит от возбуждения, жидкость выступает бисеринками на кончике и начинает стекать под кончик. Я высовываю язык, желая слизнуть ее, попробовать его на вкус. Я облизываю его, обводя языком его головку. Звук, который издает Лиам, это такой глубокий стон возбуждения и почти боли, что я чувствую, как мой клитор пульсирует от одного этого звука, моя собственная киска намокла и ноет, когда я опускаюсь на колени перед этим великолепным мужчиной, поглаживая его член и нежно облизывая его кончик.

— Ты хорош на вкус, — шепчу я, глядя на него снизу вверх, и Лиам на мгновение закрывает глаза, шепча что-то, чего я не слышу, проклятие или молитву о силе, я не знаю, что именно.

— Ты хочешь, чтобы я отсосала или как? — Я хочу услышать, как он скажет да, чтобы он попросил об этом. Чтобы я могла услышать, как он говорит мне сделать это и повиноваться ему. Мысль о том, чтобы повиноваться ему, вызывает во мне прилив чего-то похожего на облегчение, так же, как и мысль о том, что кто-то снова скажет мне, что делать, чтобы мне не пришлось делать это самой, и чтобы мне не приходилось копаться в собственной голове и выяснять, что правильно, а что неправильно.

После всего случившегося это стало слишком сложно.

Он смотрит на меня с чем-то похожим на боль в глазах, и я знаю, что могла бы убрать это, если бы он просто позволил мне.

— Черт возьми, да, Ана, пожалуйста, — стонет он, и это все, что мне нужно.

Я сжимаю его ствол сильнее, поглаживая у основания, и наклоняюсь вперед, обхватывая губами головку его члена. Он пульсирует на моем языке, вытекает еще больше его предварительной спермы, и я чувствую его руку на своих волосах, поглаживающую, когда он задыхается от удовольствия. Это приятно, его рука на моих волосах подбадривает меня, его стоны говорят мне, что я хорошо справляюсь. Я соскальзываю вниз, потирая языком нижнюю часть его члена, обводя вены, по мере того как беру в рот все больше и больше его члена. Я скольжу до упора, пока не чувствую, как головка прижимается к моему горлу, и еще глубже, пока его член не оказывается у меня в горле, а мой нос не касается твердых мышц его живота, и Лиам хватается за мои волосы, издавая громкий стон.

— Черт возьми, Ана, Господи, ты хороша в этом. — Его бедра выгибаются вперед, толкая его глубже в мое горло, когда он стонет, его голос хрипит от вожделения. — Боже, у тебя чертовски хорошо получается, такая хорошая девочка…

Я стону от удовольствия, держа его у себя в горле, чувствуя, как мои мышцы сжимаются вокруг него, когда я давлюсь его членом. Я остаюсь так так долго, как могу, позволяя его бедрам тереться о мой рот, трахая мое горло, пока мне не становится трудно дышать. Затем я отпускаю, его член блестит от моей слюны, пока я задыхаюсь, все еще облизывая кончик, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Черт, Ана. Мне нужно больше, Боже, ты так классно это делаешь, блядь… — Голос Лиама хриплый и почти отчаянный. Я чувствую его вкус на своем языке, с его члена капает предварительная сперма, и он пульсирует у моих губ. — Черт, я хочу кончить в твой гребаный ротик…

— Ты можешь приказать мне, чтобы я проглотила это, — шепчу я, глядя на него снизу вверх. Я чувствую внезапную глубокую, отчаянную потребность доставить ему удовольствие. — Скажи мне, чего ты хочешь, Лиам, пожалуйста…

Его челюсти сжимаются, грудь вздымается, и я вижу внутреннюю борьбу. Его не так сложно прочесть, но, опять же, и с Александром было также. В глубине души он хочет делать то, что считает правильным, и велеть мне остановиться. Он хочет уйти от всего этого, пойти в другую комнату и подрочить себе, чтобы хоть немного смягчить чувство вины за то, что хочет меня. И он также хочет схватить меня за волосы и сказать, чтобы я отсосала ему, трахнуть меня в горло и залить его своей спермой, чтобы он мог наконец получить разрядку, которой так отчаянно жаждет.

Как бы противоречиво я ни относилась ко всему, я хочу дать ему этот выход, как для себя, так и для него. Я хочу почувствовать облегчение, которое приходит с осознанием того, что я проделала хорошую работу, что я порадовала человека, который заботится обо мне прямо сейчас.

— Пожалуйста, Лиам, — шепчу я и вижу, как по его телу пробегает дрожь. — Скажи мне, что делать, пожалуйста…

Он почти дрожит от желания, его рука в моих волосах, его бедра напряжены от того, как близко он к краю. Я не думаю, что он может уйти, ему это слишком сильно нужно. Однажды он уже отказал себе в оргазме ради меня.

Он выдыхает, по его телу пробегает очередная дрожь, и его рука крепче сжимает мои волосы, когда его бедра выгибаются вперед к моему рту.

— Соси мой член, Ана, — твердо говорит он мне, его головка прижимается к моим губам. — Возьми все это, как хорошая девочка, и проглоти мою сперму.

Волна возбуждения, захлестывающая меня, почти головокружительна. Я киваю, приоткрываю губы и полностью беру его в рот. Я смотрю на него, наблюдая за его лицом, когда он начинает двигаться, его бедра покачиваются, пока он нежно трахает мое горло. Это не жестко, он осознает свой размер, и даже его хватка в моих волосах нежная, когда он просовывает свой набухающий член между моих губ. Сейчас он транслирует предварительную сперму, покрывая ею мой язык, и я знаю, что пройдет всего несколько секунд, прежде чем он потеряет контроль.

— Черт, Ана, боже, черт, черт, — громко ругается Лиам, его акцент самый сильный, какой я когда-либо слышала, его глаза закрываются от смешанного экстаза и вины, когда он глубже проникает в мое горло. — Черт возьми, ты такая классная, блядь, девочка, сосешь мой член… вот так, я не могу… — Он стонет, когда я сосу сильнее, принимая каждый толчок в горло, не останавливаясь, пока я смотрю на него снизу вверх. — Я, блядь, не могу остановиться, Ана, я собираюсь, блядь, кончить, Христос… блядь, я собираюсь кончить так сильно…

Несмотря на все его предупреждения, первый же выпад застает меня врасплох. Я задыхаюсь от его члена, когда он начинает кончать, мои губы обхватывают его твердый, набухший ствол, и первый горячий прилив его спермы настолько силен, что это поражает. Его рука сжимается в моих волосах, дыхание становится прерывистым, когда он стонет, проникая так глубоко в мое горло, как только может, а затем отстраняясь, насаживаясь на мой язык, в то время как его член продолжает пульсировать, его сперма проливается на мой язык, и я судорожно сглатываю, пытаясь принять ее всю.

— Черт возьми. — Лиам смотрит на меня сверху вниз, пока последние капли стекают по моему языку, его член все еще у меня во рту, когда он отпускает мои волосы. — Ана, ты не должна была, я…

Кажется, он не может составить полное предложение. Его член все еще подергивается у меня между губ, его тело все еще дрожит от силы его оргазма, но мгновение спустя он наклоняется, высвобождается из моего рта и подхватывает меня на руки. Он укладывает меня обратно на кровать, подползает, чтобы последовать за мной, и я начинаю извиваться. Он не может захотеть этого, только не после этого…

— Лиам, я не хочу…

— Тсс. — Он качает головой, его голос внезапно становится более командным, чем раньше. — Я не собираюсь трахать тебя, Ана, если это то, о чем ты беспокоишься. Но ты тоже заслуживаешь удовольствия после того, что ты только что сделала.

— Я… — Я моргаю, глядя на него. — Лиам, я не… это было для тебя, ты не обязан…

Он смотрит на меня, становясь на колени между моих ног, когда раздвигает их.

— Я должен приказывать тебе, чтобы ты меня выслушала?

Я смотрю на него снизу вверх. Мне кажется неправильным говорить ему, да, давать ему такую власть, но я не знаю, что еще сказать. Я не знаю, чего я хочу, что я чувствую. Моя киска взмокла после того, как я опустилась на него, изнывая от собственной потребности, но я чувствую, что не должна хотеть, чтобы он прикасался ко мне. Не после того, что он сделал, что Александр заставил его сделать, и не тогда, когда часть меня все еще любит Александра, но в то же время…

— Я приму это как согласие, — рычит Лиам. — Так что ложись на спину, Ана, и раздвинь ноги, чтобы я мог съесть твою киску.

Возбуждение, которое пронзает меня при этом, подобно удару молнии.

— Лиам… — Я шепчу его имя, наполовину протестуя, наполовину умоляя, но мое тело все равно повинуется ему. Я раздвигаю ноги, когда он скользит руками по внешней стороне моих бедер, задирая платье, и я знаю, что все еще обнажена под ним, что через мгновение он увидит мою набухшую, намокшую киску.

— Боже, ты чертовски промокла, — бормочет он, и я краснею до корней волос от смущения. Его руки скользят по моим бедрам к мягкой внутренней поверхности, его пальцы касаются липкости на моей коже, куда стекало мое возбуждение. Затем он поднимает взгляд, его зеленые глаза встречаются с моими, и он видит, как покраснело мое лицо, и я не могу смотреть ему в глаза.

— Ты смущена? — Спрашивает он низким и хриплым голосом, пока его пальцы обводят внешние складки моей киски, еще не совсем проникнув внутрь. — Тебе же не стыдно, что ты такая мокрая из-за меня, Ана?

Я прикусываю нижнюю губу, вздрагивая, когда чувствую, как его указательный палец пробегает по складке моих половых губок. Мой клитор пульсирует под его прикосновениями, страстно желая, чтобы он просунул палец между ними, прикоснулся ко мне там, где я так отчаянно в этом нуждаюсь.

— Скажи мне правду, Ана, — бормочет он. — Ты хочешь быть хорошей девочкой для меня, не так ли? Будь честна со мной. Тебя смущает, что ты такая мокрая от того, что сосала мой член? От того, что проглотила мою сперму?

О боже. О боже, о боже. Я так возбуждена, что едва могу говорить, мои бедра дрожат, а руки сжимаются в кулаки, когда меня захлестывает новая волна возбуждения. Я никогда не слышала, чтобы Лиам так говорил, когда я разговаривала с ним до всего этого, там, в России, я бы и представить себе такого не могла. Я бы никогда не подумала, что добрый, забавный, красивый, жизнерадостный мужчина, который сидел и разговаривал со мной в саду, может запустить руку в мои волосы и приказывать мне проглотить его сперму, что он может опуститься на колени между моих раздвинутых бедер и сказать мне быть хорошей девочкой для него, потребовать, чтобы я рассказала ему, какие ощущения вызывает у меня мое возбуждение. Он снова наполовину возбужден от этого, я вижу, как его член снова начинает упираться в ширинку брюк, и дрожь чистого желания пробегает по мне.

Я и не знала, что мне это нужно. Я никогда не встречала мужчину, который обращался бы со мной в спальне так, как Александр или Лиам, который доминировал бы надо мной, который, казалось, знал, как выявить ту мою сторону, которая жаждет подчиняться, чтобы мной командовали, и чтобы меня хвалили, когда я подчиняюсь данным мне приказам. Была ли у меня эта сторона раньше? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я не могу даже думать, я так возбуждена.

Лиам нежно шлепает по внешней стороне моей киски, и я слышу влажный звук, который она издает, мое лицо снова краснеет.

— Ответь мне, Ана, — приказывает он, но его голос не грубый или жестокий. Он просто твердый.

— Да, — шепчу я, слезы наворачиваются на глаза, когда я смотрю на него, мое лицо горит. — Мне стыдно. Я сильно мокрая, и я не знаю почему. Мне нужно…

— Что тебе нужно, Ана? — Лиам нежно трет внешнюю сторону моей киски, дразня меня, прямо над моим клитором. — Тебе нужно, чтобы я полизал эту мягкую, сладкую киску? Тебе нужно, чтобы я потрогал и полизал твой клитор и заставил тебя кончить?

О боже. О, черт. Я безмолвно киваю, мои пальцы сжимаются в одеялах.

— Лиам…

Его палец погружается между моих складочек, скользя вверх, пробираясь сквозь влагу, оставшуюся от моего возбуждения.

— Не нужно смущаться, — тихо бормочет он. — Ты хорошая девочка, Ана, раз так намокаешь из-за меня. Такая мокрая, такая возбужденная, что мне легко довести тебя до оргазма. И если бы я захотел ввести в тебя свой член, трахнуть тебя хорошо и жестко, ты бы смогла взять меня всего. Твоя охуенная киска, чертовски мокрая.

Его голос скользит по моей коже, заставляя меня дрожать, пока я не оказываюсь на грани оргазма от того, что он говорит. Мои бедра выгибаются вверх, требуя большего, мои губы приоткрываются, когда его пальцы движутся выше. Когда они касаются моего клитора, надавливая вниз на твердый, набухший, ноющий бугорок плоти, и я почти кричу от удовольствия.

— Вот так, — бормочет Лиам. — Это приятно, не так ли? Это все, чего я хочу, Ана, чтобы тебе было хорошо. — Его пальцы обводят мой клитор, надавливая, потирая, и я собираюсь кончить. Я не могу остановить это, да и не хочу. Мне нужна разрядка, я жажду этого, и я закрываю глаза, моя спина выгибается дугой, а голова откидывается на подушки, когда мои бедра приподнимаются навстречу его руке.

— Лиам! — Я выкрикиваю его имя, когда оргазм захлестывает меня, извиваясь и терзаясь о его пальцы, пока они яростно трут мой клитор, все больше моего возбуждения вытекает из меня, через его руку, на простыни. — Боже, это так приятно, пожалуйста, не останавливайся, пожалуйста…

— О, я и не собираюсь. — Его голос становится глубже, наполняясь похотью. — Я еще не попробовал тебя на вкус. — Его пальцы замедляются, выводя меня из состояния оргазма, все еще касаясь моего чувствительного клитора. — Ты такая чертовски влажная, Ана, и мне это нравится. Я хочу попробовать это на вкус, облизать все, всю эту сладкую киску, которую ты так намочила для меня, моя хорошая девочка. — Его рука обхватывает внутреннюю поверхность моего бедра, раздвигая мои ноги, которые крепко обхватили его руку. Прежде чем я успеваю что-либо сказать или перевести дыхание, он опускается и ложится между моих ног, его пальцы раздвигают мою киску для него, чтобы он мог видеть всю ее полностью.

Я не могу дышать. Я не могу думать. Это так приятно. Я чувствую себя застенчивой, смущенной, возбужденной и распутной одновременно, краснея от осознания того, что я так обнажена, каждый дюйм моей киски обнажен для его взгляда, но в то же время я жажду большего, и я все еще возбуждена, несмотря на только что испытанный оргазм.

— Я собираюсь лизать твою киску, пока ты не закричишь, — бормочет он, его теплое дыхание касается моей плоти, и когда его язык скользит по мне, от входа до клитора, я почти делаю именно это.

— Лиам, нет, я этого не заслуживаю, ты не обязан… — Я пытаюсь протестовать, но мои слова заглушает вздох, который он вырывает у меня, когда его язык обводит мой клитор, его пальцы держат меня открытой, чтобы у него был полный доступ, его рот прижат к моей ноющей киске, когда он ест меня так, словно умирает с голоду.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы посмотреть на меня своими насыщенными зелеными глазами, потемневшими от вожделения.

— Тихо, Ана, — говорит он твердым и повелительным голосом. — Единственные звуки, которые я хочу слышать от тебя сейчас, это звуки удовольствия. — Он касается моего клитора указательным пальцем, и меня снова охватывает дрожь удовольствия. — Я решаю, чего ты заслуживаешь, — рычит он. Затем он снова наклоняет голову, его язык скользит по моему клитору долгим, горячим облизыванием, которое заставляет меня дрожать, мои пальцы цепляются за простыни, спина выгибается дугой, и я снова задыхаюсь.

Мне кажется предательством думать об этом, но это лучше всего, что я когда-либо чувствовала, даже с Александром. Лиам опускается на меня так, словно не думает ни о чем, кроме моего удовольствия, лаская мой клитор, пока не чувствует, что я начинаю дрожать. Затем он обхватывает губами пульсирующий бугорок, посасывая, поглаживая мои складочки, и я чувствую, как они набухают под его прикосновениями. Моя кожа настолько чувствительна, что каждое прикосновение его пальцев, каждый круг и облизывание его языка словно обжигают мои нервы, удовольствие усиливается с каждой проходящей секундой. Ощущение, когда он посасывает мой клитор, невероятно, подталкивают меня ближе к краю. Затем я чувствую, как его пальцы касаются моего входа, кончики одного, а затем двух начинают скользить внутри меня.

— Лиам. — Я хочу, чтобы это был протест, но это превращается в крик удовольствия, когда он вводит в меня два пальца, сгибает их, нежно поглаживая меня, толкаясь маленькими, короткими движениями, которые толкают меня через край, мои бедра сжимаются вокруг его головы, и я выгибаю спину, бесстыдно терзаясь о его рот, кончая во второй раз, сильно впиваясь в его язык.

Он стонет, посасывая мой клитор, его язык впитывает каждую каплю моего возбуждения, которое извергается из меня, пока я извиваюсь у его лица. Я уверена, что он остановится, когда это будет сделано, и пока я вздрагиваю и кричу, он просто ждет, когда я закончу, чтобы покончить с этим. Но он, блядь, не останавливается. Мой клитор слишком чувствителен, набух и пульсирует у него во рту. Он нежно обводит его языком, его рот плотно прижат ко мне, в то время как он продолжает засовывать свои пальцы внутрь меня, теперь сильнее и быстрее. Он снова доводит мое тело до предела, продолжая лизать, его язык скользит по моим складочкам, вниз к входу, куда проникают его пальцы, и обратно к моему клитору, проводя по нему пальцами, пока я не начинаю задыхаться. Я громко стону, он прижимается ко мне своим языком, потираясь, когда его пальцы проникают в меня сильно и глубоко, и я знаю, что собираюсь кончить снова. Я не думала, что это возможно, но я на грани, и тогда, он просовывает свои пальцы глубоко внутрь меня, нащупывая точку, о существовании которой я даже не подозревала.

Я почти выкрикиваю его имя, извиваясь на кровати, когда на меня накатывает третий оргазм, Лиам лижет и дрочит мне, как будто он никогда не собирается останавливаться, как будто он хочет выжать из меня каждую каплю удовольствия, на которое способно мое тело. И это невероятные ощущения, у меня кружится голова от этого, мир сужается до тепла его языка и неумолимых толчков его пальцев. Мне кажется, я могу упасть в обморок, пока оргазм захлестывает меня волна за волной чистого удовольствия.

Когда я, наконец, прихожу в себя, дрожа на кровати, Лиам медленно вытаскивает из меня свои пальцы, нежно поглаживая мои внешние складочки, отстраняясь и опускаясь на колени между моих ног. Он смотрит на мое раскрасневшееся лицо, на мои приоткрытые губы, пока я задыхаюсь, и улыбается.

— Я знал, что ты можешь кончить для меня вот так, — бормочет он, поднося пальцы ко рту. Я смотрю, и по моей коже бегут мурашки, когда он слизывает с них мое возбуждение, и он кладет руку на внешнюю сторону моего бедра, чувствуя, как я подергиваюсь под его прикосновением. — Хорошая девочка, Ана. Ты такая сладкая на вкус, я знал, что ты будешь очень вкусной.

Я не знаю, что сказать, и я не смогла бы сформулировать слова, даже если бы захотела. Лиам соскальзывает с кровати, глядя на меня, лежащую там в помятом платье и со спутанными волосами.

— Хочешь в душ? — Спрашивает он спокойно, как будто это не он только что заставил меня кончить три раза после того, как я отсосала ему. Он все еще наполовину возбужден, я вижу очертания его члена, но он игнорирует это, полностью сосредоточившись на мне. — У меня здесь нет ничего, что могло бы помочь тебе ходить, но я могу помочь тебе сам, если ты хочешь…

— Эм… я немного могу ходить. — Я снова краснею, зная, что после того, какой он увидел меня в России, он, должно быть, думает, что я совершенно беспомощна. — Но мне, вероятно, не помешала бы помощь, после…

Теперь настала очередь Лиама слегка покраснеть, на его скулах появился розовый оттенок над красно-коричнево-золотистой бородой. Странно видеть, как этот сильный человек слегка краснеет, и это заставляет его нравиться мне еще больше.

Если бы только Алексей никогда не похитил меня. Александр никогда бы не купил меня, и я вернулась бы в Нью-Йорк. У Лиама не было бы чувства вины, которое побудило бы его преследовать меня. Тем не менее, возможно, он бы все равно вспомнил, возможно, он встретил бы меня снова, возможно, на второй свадьбе Катерины и Виктора. Мы бы соединились без всего того багажа, который мы оба носим сейчас.

Меня тянуло к Лиаму с того момента, как я его встретила, и я думаю, что между нами также была связь. Должно быть, что-то было, раз он зашел так далеко, чтобы преследовать меня, это не могло сопровождаться только чувством вины, но теперь, после всего, что у меня было с Александром, и странных, запутанных чувств между нами, после того, что он заставил Лиама сделать…

Как между нами вообще может быть что-то настоящие?

То, что только что произошло, ничего не меняет. И в глубине души я знаю, что это не должно повториться, я не должна снова заниматься с ним сексом, или позволять ему думать, что он может меня трахнуть.

Я поднимаюсь с подушек, и Лиам без вопросов берет меня за руку, его ладонь на моей пояснице, когда он помогает мне, пошатываясь, дойти до ванной комнаты отеля. На секунду я колеблюсь, ожидая, что он возьмет меня на руки… Александр даже не позволил бы мне встать с кровати самостоятельно. Он бы поднял меня на руки и понес до самой ванны. Но я быстро понимаю, что Лиам не собирается этого делать. Он более чем рад помочь мне, но нет и намека на то, что он обращается со мной как с инвалидом или куклой, как Александр. Он знает, что я в состоянии справиться с этим в основном самостоятельно, и он не собирается навязывать мне больше помощи, чем мне нужно.

Александр заботился обо мне, чтобы иметь полный контроль надо мной? Лиам уважает меня, потому что помогает мне, а не просто несет меня куда-то? Я так привыкла к тому, что Александр обращается со мной как со своей маленькой куклой, что забыла, каково это, делать все самой. Но мне приятно осторожно пробираться к ванной, сильные руки Лиама с длинными пальцами поддерживают меня, когда я иду шаг за шагом.

Когда я открываю дверь душа и тянусь к кранам, он отпускает меня, как будто я обожгла его, и быстро отступает назад. Это странная реакция для мужчины, который всего несколько мгновений назад уткнулся ртом мне между ног, но я ничего не говорю. Я оглядываюсь на него и вижу неуверенное выражение на его лице, когда он стоит там, опустив руки по швам, как будто он не уверен, что теперь с ними делать.

— Ты… — он тяжело сглатывает, его кадык дергается. — Тебе нужна еще какая-нибудь помощь?

Мне приходит в голову, что я могла бы сказать да. Я могла бы сказать ему, что мне нужно, чтобы он помог мне раздеться, что мне нужно помочь принять душ. Я могу представить его руки на моем теле, прикасающиеся к моей обнаженной коже, скользящие по моим соскам, его пальцы, влажные и скользкие, когда они снова прокладывают себе путь между моих ног…

Я просто пытаюсь поменять одного мужчину на другого? Александра больше нет, Лиам забрал меня у него. Я не знаю, злиться мне на него или благодарить, я не знаю, что правильно чувствовать, но я не должна жаждать удовольствия, которое он может мне доставить, просто как еще один способ забыться. Как и в случае с Александром, забота, удовольствие и похвала заставляют ненадолго уйти всю боль, все ужасные воспоминания, все то, от чего мне хочется свернуться в клубок в темноте и кричать до хрипоты.

Я не должна, однако. Я не должна.

— Нет, — шепчу я, мое горло сжимается. — Я в порядке. Я могу сделать это сама.

Лиам выглядит почти разочарованным, но он кивает.

— Хорошо, — говорит он. — Тогда я пойду. Ты сможешь вернуться в кровать сама?

Я киваю.

— Думаю, я справлюсь.

— Если тебе что-нибудь понадобится, я рядом, я зайду проведать тебя позже.

— Хорошо, — шепчу я.

Мы долго стоим там, горячая вода окутывает комнату паром, ее звук на заднем плане похож на белый шум, когда Лиам смотрит на меня, его зеленые глаза изучают мое лицо, как будто он хочет запомнить его.

Когда он уходит, пятясь и поворачиваясь к двери, прежде чем закрыть ее за собой, я чувствую себя потерянной, как будто его присутствие что-то значит для меня, как будто его отсутствие тоже.

Но я не могу позволить себе зависеть от него.

Я останусь с ним ненадолго. Просто пока не решу, что делать дальше. А потом я начну новую жизнь и предоставлю Лиама Макгрегора самому себе.