Ирландское обещание

5

АНА

Перелет из Лондона в Бостон прошел без происшествий. Как только решение вернуться в Бостон с Лиамом было принято, я внешне придерживалась его, даже если внутренне снова и снова сомневалась, правильное ли я принимаю решение. В конце концов, я знала, что именно этого хотел Лиам, и он зашел так далеко, чтобы прийти и спасти меня в первую очередь. Мысль о том, чтобы попросить Софию позволить мне остаться с ней, переполняла меня чувством вины. Мысль о том, чтобы попросить Луку, переполняла меня беспокойством, поэтому я выбрала предложенный мне вариант, где я знала, что меня хотят видеть без тени сомнения.

Чего именно хочет от меня Лиам… ну, в этом я совсем не уверена.

Одежда, которую прислали в мой номер, повергла меня в шок. Я вышла из душа и завернулась в один из гостиничных халатов, не решаясь снова надеть мятое лавандовое платье. Я повесила его на один из стульев напротив кровати и сидела, уставившись на него, как мне показалось, очень долго, перебирая в памяти цепочку событий. Александр приносит мне платье, его рот у меня между ног после того, как он раздел меня, его руки на моем теле, его член внутри меня, когда он уложил меня лицом вниз на кровать. Его пальцы проворно завязывают ленту на поясе платья, надевают браслет на мое запястье.

Я его маленькая куколка. Которой можно командовать, о которой нужно заботиться, которую можно трахать, одевать, купать и наказывать. Дорогая игрушка для него, которую он может использовать по своей прихоти. Вот кем я была для него. И за что мне стыдно больше всего на свете, так это за то, что в глубине души я не ненавидела все это, а какой-то части меня это нравилось. Часть меня хочет вернуться назад, а другая сопротивляется.

Я вздрогнула от стука в дверь, но подумала, что это может быть Лиам. Я была еще более потрясена, увидев там консьержа отеля с горстью пакетов для покупок, который сказал мне, что они были приобретены благодаря любезности мистера Лиама Макгрегора для мисс Анастасии Ивановой, и являюсь ли я ею? Я оцепенело приняла пакеты, наполовину думая, что должна отказаться от них, но не желая обидеть Лиама после того, как он зашел так далеко и положил их на кровать, просматривая содержимое.

Они были полны одежды самых разных размеров. Очевидно, Лиам сказал тому, кого он отправил за покупками для меня, поискать одежду для миниатюрной женщины, но он не знал моего точного размера. Простая милость этого и забота заставили мое сердце сжаться в груди, когда я достала несколько платьев, джинсов и топов в тон. Он знал, что я не захочу снова надевать лавандовое платье, и решил прислать мне одежду. Даже нижнее белье, хотя только один из выбранных бюстгальтеров моего размера.

Когда я сняла ночнушку из шелка и кружев, что-то еще глубоко в моем животе напряглось, покалывание желания распространилось по моей коже. Я не знала, просил ли Лиам выбрать что-то подобное, или персональный покупатель просто предположил, что это то, что он хотел бы, я подозреваю последнее, но мысль о том, что Лиам увидит меня в чем-то подобном, заставила мои щеки покраснеть.

В другой сумке были еще пижамы, комплект из шелковой майки и шорт, а также пара мягких пижамных штанов и еще одна хлопковая майка, но по какой-то причине меня потянуло назад к розовой шелковой ночной рубашке, лежащей на простынях, куда я ее отложила. Я не была уверена, зачем именно, не было причин думать, что он увидит меня в ней, но я надела ее. Я вздрогнула, когда шелк скользнул по моей коже, ощущение напомнило о другом платье, которое купил мне Александр, и подошла к зеркалу, висящему над комодом, глядя на свое отражение.

Я немного прибавила в весе с тех пор, как приехала к Александру он, конечно, достаточно кормил меня, но у меня все еще была фигура балерины, стройная и миниатюрная, моя грудь слегка выпирала под шелком, а бедра были стройными, узкими переходящими в ноги. Я знала, что Александру нравилось мое тело таким, какое оно было, ему нравилось, что я хрупкая, что я похожа на фарфоровую куклу, которая может разбиться, если ее уронить, что-то, что нужно беречь.

Глядя на свое отражение в зеркале, я задавалась вопросом, что Лиам думает о моем теле, считает ли он меня красивой такой, какая я есть, или слишком худой, хотел бы он, чтобы моя грудь была больше, а изгибы более пышными. Я возбуждала его, в этом не было никаких сомнений, но была ли я той, которую он хотел?

Меня это волнует?

И почему он так сильно хотел отвезти меня к себе домой? Почему он чувствует необходимость так сильно защищать меня, вместо того чтобы просто отправить обратно в Нью-Йорк, чтобы другие позаботились обо мне? Эти вопросы все еще мучили меня на обратном пути. Я чувствовала на себе взгляд Лиама, когда он пришел за мной утром, видела, как его взгляд скользнул по узким джинсам и черной шифоновой блузке на пуговицах, которые он мне прислал, по закатанным до локтей рукавам, без драгоценностей, которые подарил мне Александр, спрятанными вместе с остальной одеждой. Единственное, что осталось от Александра, это балетки на моих ногах, которые он сшил на заказ, чтобы я могла ходить.

— Тебе нужна помощь? — Спросил Лиам, когда я поднялась с того места, где сидела, мои сумки уже были убраны камердинером, и я покачала головой.

— Александр заказал эти туфли для меня, — сказала я ему, указывая на балетки. — Чтобы я могла ходить без сильной боли.

Я не была уверена точно, зачем я рассказала ему, хотела ли я сделать ему немного больно, увидеть гримасу боли на его лице, когда упомянула, что Александр сделал мне добро, или я просто хотела посмотреть, какой будет его реакция. Он попытался скрыть, как слегка вздрогнул при упоминании имени Александра, а я притворилась, что не заметила.

Теперь он сидит напротив меня, молча глядя в окно, Левин и Макс по другую сторону прохода. Атмосфера напряженная и тихая, и я не могу не ерзать, откидываясь на спинку сиденья, мое беспокойство неуклонно растет. Возможно, это была плохая идея. Я еду в город, в котором никогда не была, с мужчиной, которого едва знаю, и даже если мои друзья знают, где я, они мало что смогут сделать, если что-то пойдет не так. Но Лиам проехал полмира, чтобы найти меня, какая возможная причина могла быть у него, чтобы причинить мне боль?

Александр же, заплатил за меня сто миллионов долларов и заставлял есть меня с пола, как собаку. Он заставил другого мужчину трахнуть меня под дулом пистолета. Кто знает, что может сделать Лиам?

Я откидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Я так устала бояться. Я так устала гадать, что будет со мной дальше, кто причинит мне боль следующим, какой новый ужас или пытка ждет меня за углом. Я хочу, чтобы это прекратилось, чего бы это ни стоило. Я хочу, чтобы боль и страх прекратились.

Я чувствую прикосновение к своему колену, и мои глаза распахиваются, чтобы увидеть, как Лиам наклоняется вперед, на его лице озабоченность, когда он кладет руку мне на колено, его пальцы нежно потирают ткань моих джинсов.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, Ана, — мягко говорит он. — Никто не причинит тебе вреда в Бостоне, и меньше всего я. Если в какой-то момент ты захочешь уехать и вернуться на Манхэттен, все, что тебе нужно сделать, это сказать об этом. Все, чего я хочу, это дать тебе возможность исцелиться и решить, что тебе делать дальше. — Он делает глубокий вдох, его рука на мгновение замирает, прежде чем он убирает ее, откидываясь на спинку стула. — Я не знаю всего, через что ты прошла, — медленно говорит Лиам. — И ты можешь рассказать мне в свое время, Ана. Но все, чего я хочу, это защитить тебя теперь, когда ты свободна от него.

Я смотрю на него, на его красивое лицо, на его медно-рыжие волосы, зачесанные набок густой прядью, которая так и просится, чтобы по ней пробежались пальцами, на короткую бородку, которую он отрастил с тех пор, как я в последний раз видела его в России, когда его подбородок был покрыт рыжеватой щетиной. Я смотрю в его серьезные, искренние зеленые глаза и задаюсь вопросом, могу ли я доверять этому человеку. Я никогда не встречала такого искреннего человека, особенно того, кто является членом одной из преступных семей, и меньше всего человека, который возглавляет одну из них. Лиам хочет, чтобы я доверяла ему, но он ирландский король… их ирландский король. Могу ли я действительно доверять? Что, если я сделаю, и это будет ошибкой? Не было ли ошибкой довериться Александру?

— Свободна ли я от него? — Тихо спрашиваю я. — Ты действительно думаешь, что я когда-нибудь смогу освободиться?

Лиам долго молчит, его пальцы постукивают по собственным коленям, когда он удерживает мой взгляд.

— Это риторический вопрос? — Наконец спрашивает он. — Или ты хочешь получить ответ?

Я прикусываю нижнюю губу, посасывая ее зубами.

— Я не знаю, — говорю я наконец. — Но я не уверена, что когда-нибудь смогу освободиться от любого из них.

Лиам вопросительно смотрит на меня.

— Любого из них? Ты имеешь в виду Алексея?

Я поджимаю губы, чувствуя, как во мне нарастает напряжение. Я не хочу говорить об этом, я не хочу говорить ни о ком из них.

— Александр, Алексей, Франко. — Теперь в моем голосе слышится резкость. — Они все будут преследовать меня вечно. Все мужчины, которые причинили мне боль. Ты не можешь заставить это исчезнуть.

Я оглядываюсь на Лиама и вижу, что он замер, его лицо слегка побледнело.

— Франко? — В его голосе тоже появились нотки раздражения. — Франко Бьянки?

Я киваю, сбитая с толку. Я уверена, что Лиам знал Франко в каком-то качестве, в конце концов, этот человек был младшим боссом Луки, но это не объясняет его реакцию. Он выглядит искренне расстроенным при упоминании имени Франко, и я хмурюсь.

— Что? Вы были друзьями или что-то в этом роде?

Лиам отводит взгляд, его руки сжимаются на коленях.

— Что-то вроде этого, — коротко отвечает он.

— Послушай, нам не обязательно говорить об этом. Я не хочу об этом говорить. — Что-то изменилось в воздухе, между нами растет странное напряжение, и это заставляет меня чувствовать себя испуганной и выбитой из колеи, учитывая, что я направляюсь в дом Лиама. Я чувствую, что мои руки начинают дрожать, и я сжимаю их между бедер, пытаясь успокоиться.

— Возможно, это к лучшему. — Голос Лиама стал холоднее, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами, не в силах придумать причину внезапной перемены в его настроении. Это было как-то связано с упоминанием имени Франко, но почему? Эти двое мужчин были настолько близки? На самом деле это не имеет смысла, ирландцы и итальянцы тогда особо не дружили. Конечно, не то, что сейчас существует между Лукой и Лиамом.

Я чувствую, что начинаю дышать быстрее, у меня перехватывает дыхание, когда я пытаюсь успокоиться, ногти впиваются в ладони, но это не помогает. Мое зрение сужается, горло сжимается, и я чувствую, что задыхаюсь, что не могу дышать, что мир вокруг меня начинает меняться.

— Ана? — Справа от меня раздается голос, но я не могу его точно определить. Я чувствую, как дрожь начинает пробегать по всему моему телу, и кто-то трясет меня так, что у меня стучат зубы или, может быть, это просто меня трясет, или самолет, или…

— Ана! — Кто-то сжимает мои руки, и чьи-то руки лежат у меня на коленях, пытаясь вернуть меня к реальности, пытаясь успокоить меня. — Ана, подумай о чем-нибудь, что ты можешь почувствовать прямо сейчас. Подумай о чем-нибудь, что ты можешь понюхать, попробовать на вкус. Возвращайся к нам.

Чувствовать. Руки на моих коленях, на моих кистях, пальцы на джинсовой ткани и коже. Запах, кожа сидений самолета, слабый водочно-томатный аромат "Кровавой Мэри", которую Левин пил ранее. Вкус крови на моем языке, там, где я прикусила его, когда меня начало трясти, соль от слез, стекающих по моим щекам. Постепенно, как и сказал собеседник, это начинает выводить меня из спирали паники, мое зрение проясняется, когда я моргаю и переориентирую внимание на того, кто передо мной.

Это Лиам, стоящий на коленях на полу, его руки сжимают мои колени, когда он смотрит на меня снизу вверх, его пальцы потирают их по бокам. Мое сердце замирает в груди, когда я смотрю на него сверху вниз, на обеспокоенное выражение его лица, и на мгновение я не могу думать или смотреть ни на что другое.

Только он. Есть только он.

Александр ненавидел мои панические атаки, мои припадки. Он относился к ним как к обузе, раздражению, недостатку с моей стороны. Он помогал мне потом, это правда, брал мочалку, чтобы умыть мне лицо, и немного утешал меня, но было ясно, что он презирал то, что они у меня вообще были. На лице Лиама нет ни осуждения, ни раздражения. Он просто выглядит обеспокоенным, наполовину запаниковавшим, как будто никогда не видел, чтобы у кого-то была паническая атака.

Руки, держащие меня, отстраняются, и я резко поворачиваю голову, чтобы увидеть Макса, сидящего рядом со мной, с таким же озабоченным выражением лица.

— Теперь ты в порядке? — Спрашивает он, хмуря брови, и я с трудом сглатываю, кивая.

— Я думаю, да, — говорю я тихим голосом, и он бросает взгляд на Лиама, прежде чем встать со своего места.

— Лиам, могу я поговорить с тобой? — спрашивает он, и Лиам колеблется, но кивает.

— Да, — говорит Лиам, тоже вставая и следуя за Максом немного дальше по проходу. Я сжимаю руки в кулаки на коленях, слыша слабое эхо их разговора и пытаясь удержаться от того, чтобы снова не впасть в панику.

— Часто ли у нее бывают приступы паники? — Голос Макса, полный беспокойства.

— Откуда мне знать? Я только что увез ее от Александра. Но после всего, через что она прошла…

— Вот почему я сказал, что ты должен отправить ее обратно в Нью-Йорк, вот почему я подумал, что это плохая идея…

Лиам оглядывается через плечо и видит, что я наблюдаю за ними. Их голоса становятся еще тише, так что я не могу расслышать, что еще они говорят. Я чувствую, как мое сердцебиение начинает замедляться, кровь приливает к рукам в тех местах, где мои ногти впились в ладони. Я откидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Я больше не хочу так себя чувствовать. Я не хочу бояться.

Я не уверена, что могу доверять Лиаму. Его странная реакция на мое упоминание Франко делает меня еще более неуверенной. Но я знаю, что, если вернусь в Нью-Йорк, там меня будет преследовать так много плохих воспоминаний. Пытки Франко, моя потерянная карьера, долгие дни лежания в моей новой квартире, жалея, что у меня не хватило духу просто покончить со всем этим.

Я никогда не была в Бостоне. Если есть место, где я могу начать все сначала, возможно, это оно. Лиам предлагает мне это, предлагая защиту и место, где я смогу снова обрести опору, во многих отношениях. Я не знаю, могу ли я доверять ему. Я не знаю, смогу ли я оставить Александра и запутанные, затяжные чувства, которые я испытываю к нему, позади.

Но мне нужно попробовать.

Две машины ждут нас, когда мы выходим из самолета в частном ангаре. Левин остается в самолете, в конце концов, это самолет Виктора, и после этого он отвезет его обратно на Манхэттен. Часть меня почти хочет сказать, что я передумала, что я собираюсь остаться на борту и тоже вернуться, и что я позвоню Софии и спрошу, могу ли я остаться с ней ненадолго. Но я этого не делаю. Я приняла решение, а для меня в наши дни это редкость. Поэтому я придерживаюсь этого, выхожу из самолета с Лиамом и Максом, мои сумки уже перенесены в одну из машин.

— Для тебя забронирован номер в отеле, — говорит Лиам Максу. — Просто зарегистрируйся и дай им знать, что тебя прислал Лиам Макгрегор.

— Очень признателен. — Макс наклоняет голову, садясь в одну из двух машин, закрывая дверь, и я поворачиваюсь лицом к Лиаму, когда он открывает для меня дверь другой.

— После тебя, — говорит он, и мое сердце учащенно бьется в груди.

Я оглядываюсь на самолет, все еще ожидающий там. Я могла бы вернуться. Мне не нужно садиться в эту машину, не нужно возвращаться в дом человека, которого я едва знаю, чтобы жить с ним, не нужно доверять ему. Впервые, кажется, за очень долгое время, я могу принять собственное решение. Лиам не будет меня принуждать.

Поднимается прохладный ветерок, который треплет волосы Лиама и обвевает мое лицо, и это делает его моложе, почти мальчишкой. В этот момент я вижу то, что выглядит почти как проблеск надежды в его глазах, надежду на то, что я сяду в машину, надежду на то, что я буду доверять ему, что я вернусь с ним.

— Я не буду заставлять тебя садиться в машину, Ана, — тихо говорит он, как будто может прочитать мои мысли по моему лицу. — Но я бы хотел, чтобы ты это сделала.

И это, в конце концов, причина, по которой я киваю, наклоняюсь вперед и проскальзываю в прохладный кожаный салон городской машины. Потому что он не собирается меня заставлять.

Лиам молчит по дороге к своей квартире. Он сидит напротив меня в машине, его руки покоятся на коленях. Между водителем и нами установлена темная перегородка, но нет никаких намеков на то, что он может что-то предпринять со мной. Мы просто сидим в тишине, и часть меня не может решить, разочарована я или нет тем, что он никак не пытается ко мне прикоснуться.

Двадцать четыре часа назад он держал свой рот у меня между ног, доводя меня до множественных оргазмов, пока я извивалась и стонала под его руками и языком. Тем не менее, с тех пор он был отстраненным, осторожным, чтобы не прикасаться ко мне и не приставать каким-либо образом. Возможно, он уже сожалеет об этом. После всего, что произошло, возможно, он больше не хочет меня такой.

— Мы на месте, — говорит Лиам некоторое время спустя, вырывая меня из тревожного клубка мыслей, который последовал за этим. Он выходит первым, открывает передо мной дверцу и берет меня за руку, чтобы помочь выйти из машины. Ощущение того, как его длинные пальцы обхватывают мои, заставляет меня вздрогнуть, и я поднимаю на него глаза, желая прочесть на его лице, о чем он думает. Но его взгляд тщательно прикрыт, как это было с тех пор, как у меня случилась паническая атака в самолете.

— Надеюсь, тебе понравится, — добавляет он, когда мы поднимаемся по дорожке к высотному зданию. Мы в центре Бостона, и я осматриваюсь, оценивая обстановку. После того, как привыкнешь к центру Манхэттена, он кажется меньше. Тем не менее, он все еще оживленный, полный людей, вероятно, возвращающихся домой с работы, учитывая время. — Я не большой специалист по оформлению интерьеров, но я кое-кого нанял. А на крыше есть бассейн и гидромассажная ванна, если ты захочешь ими воспользоваться. Я оставлю тебе ключ доступа.

— Я уверена, что там все прекрасно… — начинаю говорить я и замолкаю, когда мы входим в вестибюль здания, Лиам идет впереди.

Я видела много роскоши с тех пор, как София и Лука стали вместе, я много раз бывала в его здании и пентхаусе, которые великолепны. Но тот факт, что я собираюсь увидеть здесь, каким-то образом заставляет чувствовать себя по-другому.

Полы выполнены в черно-кремовом стиле ар-деко с золотыми прожилками, а в центре вестибюля находится журчащий фонтан. Я вижу блестящую черную стойку консьержа в дальнем конце, хотя сейчас там никого нет. За ней пара матовых французских дверей, вероятно, ведущих в ресторан или бар. Слева от меня я вижу золотую табличку со стрелками, направляющими посетителей в студию йоги, химчистку, тренажерный зал или крытый парк для собак, и я моргаю, переводя взгляд на Лиама.

— Это больше похоже на отель, чем на резиденцию, — бормочу я, оглядываясь по сторонам. — Я никогда не видела ничего подобного. Здание Луки…

— Лука держит его только для себя и своей безопасности, — говорит Лиам, пожимая плечами. — Больше там никто не живет. Но это не наш путь. Возможно, у меня самая хорошая квартира в этом месте, но здесь есть другие жильцы. — Он смеется. — Иметь в своем распоряжении целое здание кажется… экстравагантным.

Экстравагантный, это подходящие слово. Я никогда не думала об этом в таком ключе, но, следуя за ним к лифту, я не могу отделаться от ощущения, что это само по себе экстравагантно. В лифте мраморный пол, золотые перила и зеркала со всех сторон, и я вижу в них свое лицо, бледную кожу, покрасневшие глаза. Неудивительно, что он не хотел прикасаться ко мне в машине, сейчас и посмотреть не на что.

Я отрываю взгляд от своего отражения, ненавидя его, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лиам вставляет ключ доступа в пентхаус. Он поворачивается ко мне лицом, его зеленые глаза встречаются с моими, и я внезапно отчетливо осознаю, как близко я к нему, как одним шагом он мог бы прижать меня спиной к задней стенке этого лифта, и…

Его глаза темнеют, как будто он может прочитать, о чем я думаю, написанное у меня на лице. У меня перехватывает дыхание, когда его взгляд скользит от моих глаз вниз к губам, и он придвигается на шаг ближе, его собственная грудь поднимается и опускается быстрее. Здесь, в этом замкнутом пространстве, я осознаю, какой он высокий, какой мускулистый, как выпуклы его руки под черной футболкой, которую он носит, как густы медные волосы на его руках. Я чувствую слабый запах одеколона, чего-то лимонного, и я заставляю себя отвести от него взгляд, мое сердце бешено колотится в груди.

— Ана. — Его голос хриплый, акцент сильнее обычного. — Ана, посмотри на меня.

Для этого требуются усилия. Мое сердце бешено колотится в груди, и я боюсь того, что увижу на его лице. Но медленно я перевожу свой взгляд обратно на него, отступая назад, даже когда он снова делает шаг вперед, я ударяюсь поясницей о золотые перила, когда лифт поднимается выше.

Изумрудный взгляд Лиама удерживает мой, его руки сжимают перила по обе стороны от меня, когда он наклоняется вперед, и я чувствую тепло его тела так близко от моего.

— О чем бы ты сейчас ни думала, Ана, — бормочет он низким и глубоким голосом. — Я не прикоснусь к тебе снова, пока ты сама этого не захочешь. Я обещаю тебе это.

У меня пересыхает во рту, но это единственное, что помогает. Мои ладони вспотели, сердце бешено колотится, а между бедер я чувствую, как нарастает влага, как боль начинает распространяться по всему телу. Он так близко, и через минуту он мог бы поцеловать меня. Это не займет много времени. Еще один дюйм, еще один вдох, и его губы будут на моих…

— Ты из тех мужчин, которые выполняют свои обещания? — Задыхаясь, спрашиваю я, глядя на него снизу вверх, говоря это почти в шутку. Я делаю это, чтобы подразнить его, ослабить напряжение между нами, но вместо этого получается что-то другое.

Это полностью разрушает момент, когда Лиам отпускает перила, как будто они обожгли его, резко отступает назад и отворачивается от меня.

— Я стараюсь быть таким, — натянуто говорит он, как раз в тот момент, когда лифт достигает этажа пентхауса и звонит.

Двери открываются, и он протягивает руку, жестом предлагая мне идти первой.

— После тебя, — говорит он, избегая встречаться со мной взглядом. — Дом, милый дом.