Искаженный мир – Беглецы и Гончие

Глава 23 Личный разговор

Когда нам рассказывали о Муроме, я многое воображал, но меня все равно смогло удивить то, что увидел.

Все же словосочетание «город эльфов» само собой рисовал в голове какие-то художественные постройки, изящные дома, тонкая резьба по дереву, обилие зелени и некая легкость с воздушностью во всем. Кино, игры и книги серьезно повлияло на восприятие современного человека, а потому ничего удивительного, что каждый представлял это место именно таким.

Однако реальность оказалась куда проще, чем кто-то думал, но не без сюрпризов.

Первое что бросилось в глаза при приближении это, разумеется, внешняя городская стена. Она была очень большой, не меньше чем в Новой Спате, но при этом не бетонной, а деревянной. Словно идеально ровные, одинаковые огромные стволы выстроили в ряд и окружили все немалое поселение. Бетон, в постройке тоже был, но был лишь как дополнение к деревянному монументу. Так, что-то вроде дотов на вершине. Самое интересное было в том, что стволы, уходя в землю, имели корни. Да, это не просто взяли гигантские бревна и вкопали вместе, а их еще и как-то заставили прорости и пустить корни вглубь земли. Такую стену становится крайне сложно сломать, местные деревья почти не горят, а подкоп тут практически невозможен из-за глубокой корневой системы, уходящей на многие метры вглубь. Как это вообще остается живым, без намека на листву-то — чтоб я знал. Вернее, «чтоб я хотел знать» — я уже так привык, что вокруг творится что-то невозможное по меркам прошлого мира, что идти и выяснять каждую мелочь нет никого желания. Ну, пока это мелочь не критичная для выживания.

Сам город был куда больше по размерам, чем Новая Спата, и почти полностью состоял из дерева. Деревянные дома, деревянные дорожки и тротуары, деревянное все. Привычный по Тараскарии кирпич, бетон или камень почти не встречался. Учитывая, что у Мурома есть доступ к огромному количеству хорошей и дешевой древесины, ничуть не уступающей по свойствам кирпичу или железобетону, то и строят они все в основном из дерева. Сами дома тут небольшие, максимум в пять этажей, а то, что выше — это уже или административные здания или просто важные постройки, на которые не жалко притащить материалов подороже или поизвращаться с самим деревом. Так, возвышающаяся над городом Башня Центра выглядела не просто сложенной из бревен, как нормальные дома, а буквально свитой из них. Как канат какой или струна, только вместо волокон — причудливо изогнутые здоровенные бревна в мой охват.

Дома тут, кстати, очень красивые, изукрашенные резьбой и прочим, как «памятники деревянного зодчества» с картинок в учебниках. Нередко на светлом дереве видны то яркие узоры, а то и целые картины. Непонятно, толи местные сами раскрашивают свои дома, толи на удивление терпимо относятся ко всяким граффити, но народ тут любит цвет не только на стенах, сами тоже одеваются весьма цветасто. Ну, если учесть, что зеленых насаждений или деревьев в городе почти нет, то не удивительно, что они хотят сделать свое окружение более ярким.

— А почему так? — спросил я. В самом городе и вокруг него практически не было растительности, что несколько удручало. Само дерево строений было достаточно темным, и только резные узоры и яркие краски не давали Мурому выглядеть декорацией к какой-то антиутопии.

— «Живой Лес» же, — с досадой процедил Рикс, обозначив в воздухе кавычки, — Корни раздербанивают что угодно. Хоть бетон, хоть камень… Разве что цельностальной фундамент проставить — тогда может сработает, но это ж слишком дорого. Даже железной дороги к нам не идет, все по реке доставляют. Вон стену живой держим именно потому, что она корни конкурентов сюда не пускает. Так бы бетонная дешевле выходила и не особо хуже — пусть сама себя не чинит, зато и кормить не надо.

Теперь стало понятно. И как стена живет без листьев, и почему у местных не то, что зелени — почвы открытой, и той не увидишь.

Да, местная зелень — это и дар, и проклятье. С одной стороны, самовозобновляющийся ценный ресурс, позволяющий городу вообще не думать о ценнике на стройматериалы и еще нехило наживаться, продавая его чуть ли не всему миру, а с другой — вечная угроза, которая может разрушить все в считанные месяцы. Впрочем, в этом мире все ресурсы приходят рука об руку с опасностями, взять хоть тот же Гнильлес в Тараскарии.

Егеря довели нас до больницы, где отдали в заботливые руки врачей. Барти обкололи руку какими-то лекарствами и шустро загипсовали, со мной же ограничились давящей повязкой и уколом в мягкое место. Сказали, завтра к утру все должно уже схватиться, но конечность брату лучше недельку не напрягать. Одной Зенти ничего лечить не пришлось, она и не пострадала в бою с Заглотом.

Если честно, я от местной медицины маленько офигеваю, нормальным путем это все заживало бы недели, но… Гнильлес. Так сказать, на своей тушке прочувствовал, чего же в нем хорошего. Лекарства эти как раз из Тараскарии и применение их, кстати, влетело оплачивающим банкет егерям в копеечку. Да, за все платит тушка нашей добычи, но ничто не мешало ребятам сказать, что с нас и гипса хватит и вообще, не пошли бы мы нафиг. Ан нет. Какие добрые.

После, нас собирались отвести в Башню Центра, дабы зарегистрироваться и проверить документы, таковы правила, но решили сначала дать помыться и переодеться. Отвели в больничные раздевалки и дали по пользоваться душевой.

Зенти ушла в женскую часть, а мы с Барти в мужскую.

Горячая вода и мыло быстро сделали из меня человека, а грязные волосы, наконец-то, встретились с шампунем. Никогда не думал, что буду так рад возможности помыться. У нас и раньше были долгие походы, но они или прерывались посещением местных деревень, или занимали максимум дней пять. Да и пачкались мы в них не особо сильно. Исключением был Гнильлес, но после победы над суккубой мы её комфортное лежбище приватизировали и сумели нормально отдохнуть.

А тут, сначала несколько дней по грязищи, в которой мы по уши вязли, затем по лесу ходили еще неделю, и под конец битва. Возможность смыть с себя грязь, пот и кровь порадовали даже сильнее чем новая экипировка в свое время. Теперь бы еще поесть что-то горячее и сытное, и совсем хорошо будет. Барти в пути кормил нас супчиком из местных мясо-овощных животных, но это не тоже самое, что нормальная еда, приготовленная на кухне. Так что моим текущим желанием было поскорее добраться до какой-нибудь кухни, где Барти что-то приготовит, или до столовой, или кафешке, где можно пожрать заказать.

Освежившись, я переоделся в чистую одежду, благо сумки у нас водонепроницаемые и вещи в них не испортились во время похода. Сама экипировка теперь нуждается в стирке, чистке и ремонте. Барти тоже уже был готов, хоть ему мыться было немного сложнее. Пусть перелом вылечили, но болеть рука и плохо работать будет еще пару дней, но он справился.

— Чувствую себя живым, — улыбнулся он. — Теперь бы поесть по-человечески и совсем хорошо.

— Это уже после Центра, — хмыкнул я.

— Зенти нас там не ждет? — посмотрел он на дверь в коридор, соединяющий две раздевалки.

Мы с братом сейчас были в мужской, а других людей вокруг не наблюдалось. Это не удивительно, сейчас ведь разгар дня, все работники больницы заняты и лишь под вечер идут мыться и собираться по домам. Нам дали лишь попользоваться этим местом, чтобы себя в порядок привести.

— Да, она, скорее всего, как Крес, надолго под водой застряла. Так что не торопись.

— Ясно, — покивал он одеваясь.

— Не хочешь пока поговорить? — спросил я.

— М? О чем?

— О тебе, — прямо заявил я. — А точнее о твоем поведении и твоей странной влюбленности в Крес.

— А что тут не так?

— Барти, — я серьезно посмотрел на брата. — Что с тобой?

Он отвел взгляд.

— Мне тоже нравится Крес, она милая и наш друг. Ты влюбился в нее, я это понимаю и не вмешиваюсь в ваши дела. Однако твоя влюбленность выглядит какой-то слишком навязчивой и сильной. Ты будто одержим, и чуть ли не в рот ей заглядываешь. А стоило выйти Зенти, так сразу же, как дикобраз иголки на нее наставил.

Он все еще молчал и на меня смотреть не хотел.

— Я волнуюсь за тебя, — вздохнул я. — Она ведь специально тебя провоцировала и злила, чтобы отбить какие-то чувства и вызвать еще большую неприязнь. Зенти слишком умна, чтобы творить глупость, и ты это прекрасно знаешь.

— Да ничего такого…

— Я поддержал твою ложь на том привале. Я ведь не посылал тебя за ней, ты сам сорвался, но при этом солгал ей об этом.

Барти снова молчит.

Вздохнув, он уселся на скамейку и посмотрел на меня:

— Обещай, что это останется между нами.

— Обещаю.

Он отвел взгляд и снова тяжело вздохнул.

— Она была права, назвав меня «нёрдом», — начал он. — У меня и правда крайне небольшой опыт общения с девушками, да и друзей как таковых немного.

— Погоди. Но у тебя же были друзья. Те трое…

— Которых я бросил, стоило им повести себя как придурки. Нет, они лишь приятели по школе были, а никак не друзья. Я даже не расстроился, бросив их и никогда не вспоминал. Мы вообще познакомились в библиотеке, когда настольные игры обсуждали и пару раз играли, но с ними времени я проводил мало.

— Ты не похож на ботаника.

— Я старался, чтобы не быть похожим, — грустно усмехнулся брат. — Но, по сути, я такой же неудачник, как и обычные дрыщавые очкарики, каких представляют при слове «ботан».

Ничего не могу сказать на это.

Что в школе, что в университете, у меня были подобные знакомые, однако друзьями никогда не являлись. Все же интересы у нас слишком разные. Я тогда активно увлекался спортом и был больше занят тем, чтобы занимать первые места на конкурсах, чем общению с одноклассниками. Однако я никогда не был из тех, кто пристает или издевается над другими, хоть у нас подобные личности и бывали. Точно не вспомню, так как моя память о некоторых моментах в прошлом немного не точная.

— С тех пор как с мамой случилось… то… — он с трудом произнес это. — Я… замкнулся в себе. И поставил себе цель стать крутым и сильным, чтобы никого больше не потерять. Захотел стать скитальцем. Папа был резко против, и, желая меня занять чем-то, устроил ассистентом алхимика.

— Это так сложно?

— Не всякий закончивший обучение может добиться такого. Личный учитель и наставник — это огромная честь, удача и фактически билет в будущее, — усмехнулся он. — Если бы я не стал охотником, то через пару лет вышел бы из разряда ассистента и стал полноценным алхимиком. А алхимики в Новой Спате — фактически самая востребованная и высокооплачиваемая профессия. То, что мы зарабатываем кровью и потом, профессиональный алхимик называет мелочью в кармане.

— Это да, — кивнул я. Учитывая разницу между тем, сколько мы продавали добычу из Гнильлеса, и тем, сколько стоит конечный результат, умелый фармацевт в Спате буквально гадит золотом.

— Папа отвалил неплохие деньги, чтобы устроить меня, тогда еще школьника в помощники к опытному наставнику. И не желая разочаровывать его, а также нацелившись заработать денег, таким образом, я отдавал всего себя учебе. Учеба, попытки тренироваться самостоятельно и изучение энциклопедий по монстрам. Все это занимало почти все мое время. А потом еще я стал активно следить за своей внешностью и всячески открещивался от статуса ботаника, — он опустил голову. — Но это было лишь внешнее… внутри я как был неудачником без друзей, так им и остался.

— У тебя же были другие знакомые. Базиль и Джек…

— Они давно стали охотниками к тому моменту и были заняты своими делами. Обычному человеку в компании скитальцев нечего делать. Это слишком разные миры и я мог с ними общаться, но проводить время…

— И с девушками тоже не получалось?

— Угу, — он погрустнел еще сильнее. — Я по жизни не особо общительный, а те девушки, которые делали шаги сами… Ну, для них я — перспективный кошелек на ножках. Благо, не самый перспективный и доставались мне в основном дилетантки, чьи намерения за версту видно даже мне.

Или чьи-то комплексы переиначивали «девушка от тебя хочет денег» в «девушка от тебя хочет только денег». Чувствительная разница, учитывая, что, в принципе, денег хотят вообще все.

— Так вот почему ты так привязался к Крес, — понял я.

— Крес — она другая. Она не похожа на всех девушек, с кем я общался раньше, — он поднял голову к потолку и улыбнулся. — Ей интересно слушать меня, проводить со мной время. А когда она наслаждается моей стряпней, я просто таю. Пускай она не замечает моих намеков, но я чувствую себя рядом с ней самым счастливым. И когда появилась Зенти…

— Разочарование, — догадался я.

— Да, — Барти снова опустил голову. — Она такая же, как остальные. Простая. Обычная. Смотрит на меня как на неудачника. Напоминает мне какой я жалкий и что ничего в жизни у меня не будет. Я… не ненавижу Зенти… у меня нет особо причин не любить её, но… она просто возвращает меня в тот омут отчаяния, из которого я пытаюсь выбраться. Я боюсь, что Крес исчезнет, а Зенти мы не нужны и она тоже уйдет, и снова все станет как всегда…

Сел рядом с братом и похлопал его по плечу.

— Все будет хорошо, братец, — сказал я. — Ты только постарайся уж сдержать себя, а то даже мне страшновато становится.

— Я постараюсь…

Да уж не думал, что у Барти именно такая проблема.

Когда я встретил его, то посчитал, что он этакий местный красавчик и дамский угодник, у которого было куча девчонок, а оказывается, по опыту он недалеко от меня ушел. У меня-то были небольшие отношения с Наташкой, а вот мое первое полноценное свидание привело меня к попаданию в этот мир. Ну и тут некоторое время встречался с Бриэль, а затем мы расстались.

Да, мы оба полные неудачники.

У меня в жизни фактически все тоже самое было. Сначала я был одержим победами, и мне не было дела до окружающих. Затем я получил травму, все мои мысли заполнила одна нескончаемая депрессия. Смотря на свою черную руку сейчас, я вспоминаю все те одинокие дни, что провел вдали от окружающих. Мне просто не хотелось никого видеть.

Если бы не Наташка, что постоянно дергала меня и доставала, то я так бы и никогда из печали и не выбрался.

И вот сейчас я вижу фактически самого себя.

Все же мы с братом одинаковые неудачники.

— Ладно, хватит грустить, — сказал я вставая. — А то сейчас начнем пацанскими цитатами бросаться про «брат за брата» и прочую фигню и будем совсем на придурков похожи.

— А мы уже нет? — усмехнулся он, приходя в себя. — Уже поздно поворачивать. Учитывая, какие ненормальные вещи мы делали.

— Психи и дебилы — вещи разные.

— Ну, смотря на нас, сказать наверняка кто мы, сложно.

— Это точно.

Одевшись, мы покинули раздевалку и к нашему удивлена Зенти нас уже ждала на лавочке в коридоре.

— О! Ребята! — весело и добродушно улыбнулась она.

— С возвращением, Крес, — кивнул я. — Как отдохнула?

— Нормально, — хихикнула девушка. — Зенти отправилась спать только что.

— Ясно, — хмыкнул я.

Кажется, кое-кто любит подслушивать чужие разговоры.

Ну, как вредина вернется, так и поговорим с ней об этом. Если получится.

— А, милая Крес, я так скучал, — счастливо улыбался Барти. — И… ух! — прервался он, получив от меня локтем в бок. — Э, да, хорошо. Рад твоему возвращению.

— Я тоже. Идем⁈

— Да, пошли…