Искушение. Мой непокорный пленник

ГЛАВА 22

Слуги выслушали меня и молча потупили взор.

Безумие какое-то. Ну ладно смазливые мальчики-рабы боялись за свою жизнь, но сейчас-то передо мной стояли самые обычные люди среднего возраста. Среди них было трое крепких мужчин и несколько женщин. И никто из них не собирался спасать свою госпожу Ликею?

— Если вы мне не поможете — то о вашем бездействии будет доложено ее брату, — нашла я весомый аргумент.

Упоминание господина Цезиуса, правителя нашего города и окрестных земель, заставило прислугу стать сговорчивее. Мужчины окатили меня взглядом, полным возмущения, но все-таки направились к главному входу разбирать завал. Я от них не отставала.

Мое предложение поискать окна, через которые можно попасть внутрь дома, отмели. Все окошки на первом этаже были покрыты узорными решетками, и выбраться через них было невозможно.

Мужчины оттаскивали крупные обломки колон от входа, а я вместе с женщинами убирала осколки поменьше. Говорила, что можно уже пройти внутрь, тем более что до этого Маркус смог пролезть через завал, но меня не желали слушать, упрямо таская каменные глыбы. Пыталась разглядеть через открытую дверь, что происходит в коридоре, но видны были лишь отблески дальних факелов. Весь огонь, что горел у входа, погас.

— Где вы? Вы живы? — пыталась докричаться, но тщетно. Голоса, доносившиеся из дома, больше не были слышны.

Расчистив завал, мужчины опасливо вошли внутрь. Толчки успокоились, но дом по-прежнему скрипел. Изнутри несло гарью. Я пошла следом, готовая выбежать наружу, если землетрясение возобновится.

Мы прошли вперед и остановились — дальняя часть коридора, заканчивающаяся центральным помещением, была охвачена огнем. Пламя пожирало занавески и мебель, отрезая все дальнейшие проходы вглубь дома.

— Надо тушить!

— Дык как это тут потушишь, госпожа? — сопротивлялись рабы. — Сгорим ведь! Дом-то он ведь того и гляди рухнет. Вона как гуляет. Выбираться нам надо, пока сами тута не сгинули!

— Но там ведь люди!

— Знаете что?! — один из мужиков посмотрел на меня суровым взглядом, — Можете делать что хотите, а только вот мы дальше ни в жисть не пойдем!

С этими словами слуги развернулись и направились к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. Одна я была бессильна. К тому же понимала, что они правы — дом мог обрушиться на наши головы в любой момент.

Звуки, донесшиеся откуда-то из коридора, заставили обернуться и вновь всмотреться в пожар. Там кто-то был!

— Это вы?! — я подбежала настолько близко, насколько позволял огонь, прикрываясь руками от жара пламени. — Там есть кто? Эээй! Отзовитесь!

— Лиша? Уйди из дома! Сейчас же!

Маркус! Это был его голос! Жив! Он там, за стеной пламени!

— Маркус! Чем мне помочь?

Ответа не последовало. Но его голос приободрил.

Догнала рабов и велела немедленно брать любые емкости, набирать воду из фонтана и помогать тушить огонь. Не знаю откуда взялись силы, но я буквально пинками заставила трусливых мужиков помогать мне. Выстроила смазливых мальчиков от фонтана к дому, велев по цепочке передавать ведра с водой. Сама тоже встала вместе с ними, в коридоре неподалеку от входа, передавая полные ведра и возвращая пустые.

Руки быстро забились — ведра были неимоверно тяжелыми, но я продолжала работать, глядя как вода плещется на языки пламени.

Поначалу казалось, что это не сработает. Мы лили и лили воду, но огонь как будто бы не становился меньше.

Но потом я заметила, что в центре появился проход и из него к нам навстречу выбежали двое. Шатенка и ее раб. За ними еще несколько человек: жена Люцимуса и его сестра. Потом Эльриния, рыжеволосая Триенна, несколько рабов. Чьи они были — не знаю.

Пламя начало нарастать, и мы с удвоенными силами продолжили набирать воду. Не знаю, как я передавала ведра. Пальцы уже не желали разгибаться. Я не чувствовала плеч — они словно одеревенели. От едкого дыма слезились глаза. Но мы смогли вновь создать небольшой проход, из которого выбежали жена судьи и Ликея со своим рабом. За ними побежали музыканты, и вдруг дом вновь затрясло от толчков.

Не сговариваясь, мужики, тушившие пожар, побросали ведра. Меня смело общей толпой и унесло на улицу. Стены задрожали и та, что была надломана, рухнула окончательно. За ней повалилась крыша.

Я с ужасом смотрела, как на моих глазах дом начал оседать, погребая под собой моего Маркуса!

— Почему Маркус не выбежал? Где он? — набросилась я на Ликею, как на человека, последнего видевшего моего арамерца.

— Он помогал Милении и должен был выйти следом, — сестра градоправителя тоже смотрела на особняк круглыми от ужаса глазами.

— На Милению упала колонна и придавила ей ногу, — ко мне подошла Эльриния. — Мы долго не могли вытащить ее. Твой Маркус и раб Милении должны были вдвоем вынести ее.

Как только дом перестало трясти, я бросилась к завалам.

— Маркус! Маркус! — прислушивалась к каждому звуку в надежде услышать его голос из-под обломков.

Левая часть дома еще была цела, а вот правая превратилась в каменный шалаш, сложенный из покосившихся стен и упавших колон.

— Маркус! Ты жив? — я полезла по обломкам. Слышала, что меня пытаются остановить.

Чьи-то руки подхватили и утащили назад.

— Ты только хуже сделаешь! — встряхнула меня Эльриния. — Хочешь, чтобы все еще сильнее обвалилось? Стой тут и никуда не лазь! Парни, аккуратно разбираем, — последнее было обращено к рабам.

Секретарша градоправителя отобрала несколько наиболее крепких рабов, приказав убирать каменные плиты. Всем остальным, ничего не оставалось, как наблюдать за этим, трясясь от холода и страха. Ночь была в самом разгаре: прохладная и сырая.

— Что у вас произошло? — спросила я у Эльринии, в надежде понять почему Маркус остался внутри.

Секретарша рассказала, что она вместе с гостями находилась в гостиной, когда почувствовала первые толчки. Если бы не большое количество людей, собравшиеся успели бы покинуть дом. Но поднялась суета, паника, крики. Пока вся толпа выбежала в коридор и двинулась в направлении выхода, прошел еще один мощный толчок, от которого рухнули колонны, завалив проход наружу. Люди побежали назад, опасаясь, что вслед за колоннами рухнет и потолок в коридоре.

Очень долго решали, как следует поступить. Попробовали вылезти через окно кабинета, находящееся рядом с гостиной, но никому не удалось выдернуть решетку. Тогда Ликея вспомнила, что на втором этаже на окнах нет решеток. Они побежали к лестнице и в этот момент увидели Маркуса, бегущего к ним по коридору. Завязался спор. Маркус говорил, что проще выйти через завал и часть гостей была с ним согласна. Другая часть настаивала на том, чтобы спускаться через окно, считая, что проход может обрушиться и тогда они все погибнуть под обломками.

Пока спорили — начался пожар в коридоре, отрезав всех от лестницы, ведущей на второй этаж.

Огонь подбирался с правого бока здания и с центрального коридора, теснив людей вглубь дома. Им ничего не оставалось, как выбежать во внутренний двор. Там имелся водоем. Маркус все-таки убедил прислушаться к нему и выбираться через главный вход. Но чтобы это сделать — сперва требовалось потушить огонь. Арамерец вместе с рабами добежал до кухни, набрал кастрюль и чаш, и вместе они гасили пламя, черпая воду из внутреннего прудика. Вода быстро заканчивалась, но тут появились мы, начав тушить с внешней стороны. И это дало шанс выбраться.

— А причем здесь Миления? — спросила я.

— Во время очередного толчка, когда мы стояли во внутреннем дворе, на нее упала колонна.

Я зажала рот, чтобы не вскрикнуть от ужаса, представив самое худшее.

— Она жива, — успокоила Эльриния, — но ей придавило ногу. Мы смогли убрать колонну, и, кажется, обошлось без перелома, лишь сильный ушиб. Но бедняжка хромала и не могла идти быстро. Было решено чтобы сначала выходили те, кто успеет быстро пробежать по коридору. Твой Маркус собирался бежать последним, с Миленией на руках. И там еще ее раб рядом крутился, тоже отказался покидать хозяйку. Ты извини, что все так вышло, — Эльриния неожиданно взяла меня за руки. — Дуры они пьяные. Не обращай на них внимания. А Маркус твой молодец. И если бы не он, мы бы сейчас все оказались мертвы.

— Он не погибнет, да? — почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не реви раньше времени, — Эльриния похлопала меня по плечу. — Посмотрела я на твоего Маркуса в деле — ничего ему не будет. Выживет как миленький. Там силищи — о-го-го сколько! Ты бы видела, как он в доме геройствовал. Даже я растерялась, не говоря про остальных. А твой прибежал и сразу все в свои руки взял. Вот честно, был бы у меня такой раб — я бы тоже не отдала его ни за какие деньги.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась сквозь слезы.

— Да это вам спасибо. И Маркусу твоему, и тебе. Ты ведь велела начать тушить огонь?

— Ну да, — я возмущенно посмотрела на рабов Ликеи. — Вообще ни один не чесался спасать. Всем своя шкура дороже.

— Вот и у нас также. Как только тряска началась — все попрятались. Я теперь тоже думаю купить арамерца. К Рамону этих смазливых мальчиков. Но, если что, от вашего красавца не отказываюсь. Ты имей в виду, я завтра за ним приду. И если девчонку не возьмут — тоже куплю. Договорились?

Меня насторожило, почему секретарша говорит о покупке рабов в такой напряженный момент? Как можно сейчас думать об этом? А потом я поняла, что Эльриния пытается меня отвлечь. Рабы расчистили часть стены, но до сих пор не было слышно ни голосов, ни хоть каких-то признаков жизни.

— Да не смотри ты туда. Нормально все будет, — продолжала успокаивать меня секретарь. — Сейчас разберут завал и вызволят твоего арамерца.

Она продолжала болтать, рассказывая, как Маркус действовал в доме, как они тушили пожар. То и дело повторяла, что арамерец обязательно выкарабкается.

Но время шло, а мой брюнет по-прежнему лежал где-то там в доме, под завалами.

Гости начали расходиться. Им наскучило ждать развязки, хотелось поскорее попасть домой. Тем более, всех волновало, что с их собственными особняками. В таком же они состоянии или выстояли?

Ко мне подошли лишь жена Люцимуса, сдержанно поблагодарив за помощь, и шатенка. Остальные не удостоили даже прощальным кивком. И вот ради них Маркус рисковал жизнью!

Еще какое-то время со мной оставалась Эльриния, но вскоре и она сдалась, пообещав навестить меня завтра и помочь, если мне что-то понадобится.

Мы с Ликеей остались вдвоем. Хозяйка дома не могла покинуть место, зная, что под завалом находится ее гостья. А я — потому что там был мой Маркус.

Ликея послала одну из рабынь сбегать раздобыть для нас теплые покрывала и еду. Другого раба заставила принести скамейку, поставив ее так, чтобы нам было видно, как идут работы.

Мы дрожали от холода. Ночь близилась к рассвету, и теплый воздух, прогретый днем, сменился утренней свежестью.

Была слабая надежда, что Ликея если не извинится, то по крайней мере, скажет, что я прощена. Но похоже, что нет. Сестра градоправителя сидела молча, даже не глядя в мою сторону.

Да и плевать. Все, что меня сейчас по-настоящему волновало — жив ли Маркус?

Для меня это было неожиданным. Окажись на его месте любой другой воспитанник, тот же Дилизий, к примеру, я бы точно также переживала и сидела бы до победного. Но Маркусу удалось вытеснить даже переживания о моей собственной участи. Смогу ли я остаться работать в городе? Будут ли у меня заказы? Все это отошло даже не на второй, а на десятый план. Мысли были заняты только арамерцем. И вот это стало для меня открытием.

Слезы вновь навернулись на глаза сами собой. Стояли капельками, искажая полуразрушенный дом, с которого я не сводила взгляда. Мужчины продолжали трудиться, оттаскивая камни, я все ждала и ждала, что вот сейчас они отыщут Маркуса, но чудо упорно не желало происходить.

Все, что мне оставалось — сидеть и молиться Далару, чтобы мой арамерец выжил.

Вот уже и рабыня, которую Ликея посылала за едой и теплыми вещами, вернулась с корзиной провизии. Мы укутались в шерстяные накидки. В корзинке обнаружилось вино, хлеб и сыр. Мне кусок в горло не лез, а вот вино организм воспринял как лекарство. Я дождалась, когда Ликея разольет его по бокалам и жадно осушила все до последней капли. И даже легкого опьянения не почувствовала. Будто напиток разбавили водой, оставив лишь немного алкоголя для запаха.

Несколько раз я подходила к завалам и звала Маркуса. После чего, так и не дождавшись ответа, вновь возвращалась на скамейку.

В какой-то момент к нам подбежал раб Ликеи. Он взволнованно сообщил, что из-под обломков донесся женский голос.

И я, и Ликея, обе не сговариваясь побежали к указанному месту. Мужчины расчистили небольшой проход, в котором было видно кусочек коридора. Миления звала на помощь. Рабы стояли в нерешительности. Проход был слишком узким, чтобы пытаться пролезть внутрь дома. Не говоря уже о том, что любое неверное движение — и стена, которая сейчас лежала под углом, могла упасть плашмя, вызвав дальнейшее обрушение. Радовало лишь то, что из-за завала пожар внутри дома погас.

— Ты можешь ползти на голос? — прокричала Ликея внутрь проема.

— Я попробую… — голос Милении был слаб, она то и дело заходилась от кашля.

Мы долго стояли, прислушиваясь к каждому шороху. Миления с тяжелыми стонами ползла по коридору, а мы подсвечивали ей путь принесенным факелом. Бледная, испачканная побелкой и сажей, она доползла до проема, а дальше мужчины вытянули ее за руки на поверхность.

— Ох… жива, — Ликея обняла подругу.

— А что с Маркусом? — я чувствовала, как у меня трясутся ноги.

— Я не знаю… нас завалило камнями. Я их звала, но они… мне кажется, они мертвы.

Ноги подкосились.

Я осела на пол, точно мешок с овощами. Сидела, глядя перед собой в одну точку.

Меня всю трясло. Слез уже не было. Горло пересохло. Очень хотелось пить.

— Есть еще вино?

— Пойдем, не сиди на земле, — Ликея приподняла меня.

— Маркус! Маркууууус! — я бросилась к проему, просунув в него голову. — Дайте факел!

— Это бесполезно, — где-то на заднем фоне сознания промелькнуло, что голос у Ликеи усталый и раздраженный.

— Факел! — очевидно, я рявкнула с такой злостью, что напугала всех. Один из рабов протянул мне палку с зажженным пламенем.

Протиснула огонь внутрь проема, пытаясь всмотреться в пространство.

— В какой стороне вы находились? — спросила я у Милении.

— Там, — она указала в правую часть коридора.

— Пойдем, — Ликея пыталась увести меня.

— Нет! Там мой Маркус!

— Он мертв! Все. Смирись.

Но я уже лезла в проем.

— Фелисия!

Нет-нет-нет. Надо было спускаться внутрь. Я понимала, что ни один из рабов туда не согласится полезть. И если я не проберусь внутрь дома, то все разойдутся. Ликея дождалась спасения подруги и на двух оставшихся под завалами рабов ей наплевать. Она поедет домой, а вместе с ней и ее слуги. И тогда Маркус останется погибать под завалами.

Я не хотела верить, что он умер. И слабо понимала, что делаю. У меня в голове стучала лишь одна мысль — если я сейчас не залезу в проем, то все разойдутся и тогда Маркус точно погибнет. А так, меня будут ждать. Пока я внутри дома, Ликея и слуги останутся у прохода.

Меня пытались удержать, мне кричали, что я сумасшедшая. Что если я там застряну — меня никто не станет спасать. Бесполезно. Я не собиралась их слушать. Протиснулась через узкий проем, оказавшись в коридоре.

— Светите мне! — крикнула рабам, оставшимся снаружи.

Пламя озарило стену, упавшую на колонны и накрывшую коридор неподъемным навесом. Повсюду валялись камни. Было тяжело дышать из-за гари. Приходилось двигаться вперед, пригнувшись к земле, потому как выпрямиться в полный рост было невозможно. Страх пульсирующей жилкой бился в висках, но я не замечала его. Мысль, что если я ничего не сделаю, то Маркус умрет, заставляла идти вперед, не думая о собственной безопасности.

Я дошла до конца коридора, куда уже не дотягивался свет от факелов. Здесь еще сильнее пахло гарью.

— Маркус, — позвала я и закашлялась. Пыль, смешанная с дымом, попала в горло. — Марк… — вновь кашель.

— Вернись назад! Ты там погибнешь! — кричала в проем Ликея.

Мне приходилось буквально на ощупь продвигаться вперед. Сваленные колонны, вазы, постаменты, разбитые статуи — все лежало грудами. Дальше мне вход перегородила еще одна упавшая стена. Миления не смогла бы проползти через нее. Значит надо искать Маркуса где-то здесь.

Я щупала, щупала и щупала, двигаясь от одной стены до другой. Но натыкалась лишь на обломки.

— Маркус!

Дышать становилось все труднее. Чувствовала, что голова начинает кружиться. С каждым шагом накатывала слабость. Хотелось лечь прямо тут на полу и не двигаться.

Из-под дальнего завала донесся чуть слышный стон.

Из последних сил поползла на звук. Тяжелые камни. Мне пришлось их оттаскивать. Сил почти не осталось. Руки истерлись в кровь, а я продолжала перебирать обломки стен и колонн, в попытках добраться до мужчины, лежавшего под завалом. Им оказался Юлис — раб Милении.

Последние камни он скинул сам.

— Где Маркус? — я вцепилась в него как обезумевшая.

— Мы были рядом, когда нас придавило стеной.

— Помочь можешь?

Юлис едва был способен самостоятельно приподняться. Его левая рука болталась безвольной тряпкой, но он принялся вместе со мной отодвигать камни. Мы оба задыхались от кашля. В глазах темнело. Не знаю, как долго мы провели времени под завалами, когда я заметила ногу Маркуса.

Из последних сил в каком-то неистовстве я раскидывала камни, расчищая путь к моему мужчине. Он лежал без сознания, и я не могла понять — жив он или мертв. По виску текла кровь, все тело было в ссадинах.

— Кажется, он еще дышит, — подбодрил меня Юлис.

Я почувствовала, что теряю сознание, но упрямо продолжила откапывать моего Маркуса. Держалась из последних сил. Перед глазами все чернело, перед глазами плыли круги, воздуха не хватало. Но мы вытащили арамерца из-под обломков и поволокли к проему.

— Сюда, сюда, — Миления светила нам факелом.

Тащить было тяжело. Мы волокли мужчину. Обломки мешали. Воздуха не хватало. Пот лил градом, щипая глаза.

Какой же он тяжелый.

До выхода оставалось совсем немного. Я даже успела вдохнуть глоток свежего воздуха, когда поняла, что больше не могу сопротивляться и упала без сознания.

Очнулась уже лежащая на земле. Ликея била меня по щекам, приводя в чувство.

— Ты ненормальная! — в ее голосе смешались злоба и испуг.

— Где Маркус? — я вскочила.

— Да тут он. Рядом. Живой.

Мой мужчина лежал на расстеленном на земле плаще с закрытыми глазами. Бледный, грязный, кровь смешивалась с копотью и побелкой.

Я прижалась к его груди: сердце чуть слышно билось.

Ликея выделила двух рабов, чтобы они помогли мне донести Маркуса до дома. Сама она сдержанно попрощалась. В отличие от Милении, которая горячо благодарила за то, что мы не бросили ее в доме, и отдельно меня — за то, что спасла Юлиса. Она сказала, что пришлет с утра ко мне домой личного лекаря и предлагала обращаться к ней за помощью в любое время.

Когда мы добрались до дома, небо начало окрашиваться утренним заревом. Я с тревогой всматривалась в очертания моего жилища, пытаясь определить урон от землетрясения. Внешне признаков разрушения не было заметно. У меня немного отлегло от сердца.

По счастью, внутри тоже никто не пострадал. Домочадцы были напуганы, они провели всю ночь практически не смыкая глаз и по их рассказам, дом хоть и трясло, но стены выдержали. Разве что побились миски на кухне, те, что лежали на полках, и керамическая ваза у входа.

Гораздо сильнее всех всполошил вид Маркуса. Он до сих пор оставался без сознания. Рабы Ликеи помогли уложить его на кровать в моей спальне, после чего покинули нас. Или-Тау побежала за настоями и мазями, Вир принес тазик с теплой водой и тряпки, чтобы промыть раны. Дилизий молча подошел и обнял меня, выражая поддержку.

Меня пытались умыть и уложить спать. После лазания по коридору я выглядела не многим лучше, чем перепачканный Маркус. Согласилась смыть грязь, и то быстро, под душем, даже не дожидаясь, когда нагреется вода. Или-Тау осмотрела меня, смазала мазью ссадины. На этом от меня отстали и я смогла вернуться к постели Маркуса.

Бедный мой… Лежал неподвижно. Дыхание тихое-тихое, едва уловимое. Висок разбит, руки в ссадинах, костяшки пальцев сбиты в кровь. Левая нога сломана ниже колена. И это только при внешнем осмотре. Как оно там на самом деле — скажет только лекарь.

Глаза буквально закрывались от усталости, но я продолжала сидеть у постели Маркуса, в ожидании лекаря и в надежде, что мой хороший придет в себя.

Как же я испугалась, когда все гости выбежали из дома, а он остался там, под завалом. Я даже сама от себя не ожидала такой реакции. Мне-то все это время казалось, что я отношусь к Маркусу просто как к хорошему человеку. Симпатичный, душевный, но и только. А оно вон как вышло…

И ведь, что интересно, у меня не было явных признаков влюбленности, какие обычно присущи этому романтическому периоду. Никаких ранних пробуждений, когда встаешь ни свет ни заря, с мыслями о возлюбленном. Никакой эйфории и идеализирования объекта страсти. Наоборот, все очень буднично, размеренно. Мне просто нравилось проводить время с Маркусом. С ним всегда было так спокойно и уютно, как бывает с близкими по духу людьми.

Поэтому мне в голову не могло прийти, что я успела настолько к нему привязаться и даже полюбить.

Смотрела на его бледное лицо и слезы опять сами лились по щекам от осознания насколько я действительно его люблю. Господи, еще буквально вчера мне казалось, что я спокойно проживу без него. Погрущу, конечно, немного, как у меня это водится, когда я успевала привязаться к кому-то из воспитанников, но быстро забуду.

Какая же я наивная…

А еще я только сейчас поняла, что все последнее время ни разу всерьез не думала о том, что мне придется отдавать Маркуса Эйстерии. Возможно, кстати, я поэтому подсознательно избегала проводить с ним какие-то нормальные занятия, как это делала с предыдущими заказами. Все прошлые разы, как бы мне ни было неприятно, но я полностью отрабатывала гонорар, на практике оттачивая с рабами как именно им следует служить будущей госпоже. А здесь сама себя оправдала тем, что с Маркуса будет достаточно того, что мы пробежимся по теоретической части.

Как ловко наш мозг умеет обманывать, подкидывая нам оправдания, если мы не желаем видеть реальное положение дел.

Я смотрела на бледного спящего Маркуса и думала, как поступить. Если Эльриния не солгала, то завтра я получу за Дилизия шесть тысяч далариев. Даже если жена судьи откажется покупать Или-Тау, чтобы не ссориться с Ликеей, то можно продать вейтанку, например, за пять сотен той же Эльринии. Или даже уступить бесплатно, лишь бы девочка оказалась в хороших руках. В теории, даже шести тысяч должно хватить, чтобы выкупить Маркуса.

А если нет? Эйстерия — женщина упрямая. Может и отказаться. И что тогда? Сбежать? Быстро всех продать и пока до Эйстерии не дошли слухи, убраться подальше из города? Можно оставить ей деньги за Маркуса. Сколько она за него заплатила, и еще столько же сверху, и уйти. В этом случае остатка хватит на то, чтобы купить билеты для нас с Маркусом и Виром.