Испытания стелы

Глава 3

Габриэла шари Норгорас

— Поговорить? Поговорить? Ты считаешь, что заслужила разговора? — Уотан ша Норгорас сощурил свои порядком заплывшие глаза и сжал кулаки. Словно по презрительному тону я могла не догадаться об его отвратном настроении и отношении к собственной старшей дочери.

— Я считаю, что кроме беседы, неожиданной, попрошу заметить, и весьма ранней, тебе в моих гостевых апартаментах понадобиться ничего не могло.

— Ах! Вот ты как заговорила! Кто-то прятал дерзкий язычок и острые коготки? Так может соизволишь объясниться, коль такая смелая! — гримаса злобы сковала когда-то вполне приятные черты лица. Не то, чтобы я привыкла видеть другое выражение, но в этот раз стоит признать, гнев отца достиг наивысшей точки.

— Даже боюсь представить, что именно вам неясно папенька? Хотя рассветные часы часто толкают нас на философские рассуждения. Но мне было бы проще высказать свое мнение, знай я предмет вопроса.

— Дрянь! — рука отца с яростью впечатлилась в поверхность столика, для отправки корреспонденции. Буквально раздавив несчастную, резную мебель. — Что! Ты! Натворила!

— Ничего такого, на что у меня не было бы права!

Вскинула подбородок и впечатала в взбешенного мужчину тяжелый взгляд. Кажется, лучше не смотреть на диких зверей, чтобы не провоцировать. Но сейчас мне плевать! Слишком долго я терпела и изучала пол под ногами! Нужды прятаться больше нет!

— Я, Габриэла шари Норгорас. Первая дочь первых аристократов. Законная наследница своего рода. Мои притязания приняла королевская стела. Не смей разговаривать со мной будто со служкой!

— Ты глупая девчонка! Которую ослепила собственная гордыня!

— Думаешь это верное определение? Как по мне больше подходит, дай-ка подумать… нелюбимая собственным отцом девочка, которую утомила бесконечная борьба за выживание!

Крылья носа мужчины перестали трепетать, а глаза округлились. Он даже неестественно застыл, словно… словно… да как он смеет? Хватит с меня издевательств!

— Ой, бросьте, папенька! Зрителей нет, и ваше притворное изумление, отыгранное с таким великолепием останется не оцененным.

— Ты мой ребенок, и я люблю тебя, — Боги, это что, спокойный тон? Ему не кажется, что поздно поворачивать разговор в покаянное русло?

— Я заметила. Ты всегда очень ярко проявлял свои чувства. Например, когда, бросил нас с сестрами сводить концы с концами в герцогстве, что переживает не лучшие времена. Выделив при этом просто баснословное содержание!

— Ты отказалась переезжать в столицу, и сама раз от раза вкладывала деньги в это захолустье, лишая себя возможности жить в достатке.

Конечно, как я могла забыть! Ведь по мнению купца жить в сытости, когда тебя окружает голод и холод, вполне приемлемо. Для торговца смотреть в глаза больному ребенку и завышать цену на лекарство — значит только найти выгодного покупателя.

— Тебе плевать на жителей Норгорас! На возможности, которые таятся в заброшенных шахтах. Ты даже не хочешь дать людям шанс на лучшую жизнь!

— Я не обязан раздавать каждому встречному то, чего добивался своими силами. У каждого своя жизнь, в которой он получает то, чего заслуживает!

Естественно, вот только вводные у всех разные. Легко говорить о собственном успехе, когда ты воспитывался в семье потомственных торговцев, получал достойное образование и не знал нищеты. Как выбиваться в люди, начиная на задворках королевства, такие поучительные истории почему то умалчивают.

— Ты никогда не сможешь стать герцогом. Потому что никогда не поставишь интересы жителей своих земель, выше своих.

— Я никогда этого и не хотел!

— Тогда какое твое дело? — крик все-таки вырвался из груди.

Из самой глубины души, где столько лет копилась обида, бессилие, злость! Я понимаю, можно быть разными людьми, видеть одни и те же вещи с разных углов, иметь совершенно полярные ценности. Это нормально и внутри семьи. Взять хотя бы близняшек, что противоположны друг другу как луна и солнце. Но при этом можно любить друг друга, принимать чужую точку зрения, поддерживать не смотря ни на что! Можно, если хоть кому-то это нужно. Вот только отцу плевать! Те кто не с ним, те против него. И я уже давно заняла свою позицию по другую сторону баррикады.

— Ты рискуешь жизнью!

— Я делаю это множество лет! Справляясь с заморозками, с паводками, с разбойниками! Почему вдруг из всех опасностей, что шли со мной рука об руку столько времени, тебя вдруг обеспокоило именно участие в испытаниях королевской стелы? Быть может дело вовсе не в угрозе моей жизни, а скорее в срыве твоих планов?

Пожалуй, я ожидала чего угодно. Очередной вспышки гнева, крика, даже пощечина была бы куда более логичным и обоснованным действием со стороны отца. Во всяком случае всему этому у меня бы нашлось объяснение… а вот громогласному, истеричному хохоту я не могла найти ни одной причины.

— Моих планов? — мужчина потёр пальцами глаза, словно пытаясь взять себя в руки. А после заговорил тихо, надломленным голосом, полным усталости. — Все они покатились в бездну много лет назад, когда родилась ты, Габриэла. И твоя мать, вместо того, чтобы разделить со мной бесконечное счастье, рыдала над кроваткой.

— О чем ты?

— Как же, мать тебе так и не сказала? Первенец без магии! Такая угроза для великого наследия Норгорас! Ведь если во главе рода не будет стоять отмеченный особым даром ребенок, то завеса между Фаристолем и бездной падет! Наверняка, разрушив весь наш мир! Или что там ещё должно случиться.

— Что за глупости?

— Вот и я такого мнения! Но нет! Ты вылитая мать! Илма и сама была готова умереть за герцогство, за эту тайну, которое оно хранит, за одну только веру в важность Норгорас! Собственно именно это и случилось. Когда она продолжала настаивать на детях, не смотря на болезнь и слабость, надеясь, что у следующего дитя обязательно проявится особый дар.

— Ты врешь!

— Нет, это она врала мне! Обещала семью, дом, а что я получил? Лишь проклятую приставку ша, да статус молодого вдовца! Илма была дорога мне. Вот только ей был важнее Норгорас! Ради него она предпочла умереть. А сейчас тоже самое делаешь и ты!

— А что делаете вы? — строгий рычащий голос, перебил отца, заставив нас наконец обратить внимание, что в комнате мы уже не одни. Знать бы только как давно?

— Молодой человек, — грубо бросил папенька, а я с трудом сдержала нервный смешок. Никогда папенька ещё так не ошибался всего лишь в двух словах. — Ваше рвение к службе похвально, но сейчас я попросил бы вас, выйти.

— Ваши просьбы меня совершенно не интересуют, — отчеканил Райн и перевел на меня вопрошающий взгляд. Как будто и без этого не было ясно, что демон имел в виду.

— Мы…

— Закончили, — перебила я отца, — утро выдалось сложным, а мне ещё стоит подготовиться к утренней трапезе. И обдумать все, что вы сказали.

— Значит, ты не собираешься…

— Умирать? — хмыкнула в ответ. Вот только шутки нахмурившийся Ултан ша Норгорас не оценил. — Нет, вам не стоит переживать.

— Но испытания королевской стелы…

— Не отменить! — интересно, мужчина правда не понимает, что разговор окончен или просто талантливо делает вид? — Ибо камень принял мои притязания.

— Как же ты собралась их проходить без…

— Вашего ведома? — конечно, отец имел в виду не это, но оставим пока в наших отношениях с Райнхардом некоторую загадочность. Это утро не обязано вмещать в себя все тяжелые разговоры сразу. — Так же как и справлялась со всеми предыдущими бедами. Хорошо подготовившись, тщательно изучив все аспекты проблемы и главное, заручившись поддержкой близких.

Как же трудно. Это все оказалось даже сложнее, чем я представляла. Потому что готовится к гневу и презрению, а получить искреннюю тревогу и ошеломляющие секреты — выбивает из колеи, знаете ли.

Я не могу изменить свое мировосприятие, но и отец не обязан перекраивать свое. Так, может, нам все-таки удасться найти соприкосновения в наших таких разных взглядах на жизнь? Особенно, когда обнажились истинное и потаенное?

— Папа, — подошла к мужчине и заглянула ему в глаза. Конечно, об объятьях или даже поддерживающих касаниях рук речи не идет. Но быть может, мы хотя бы взглядом сможем протянуть мостик понимания в пропасти наших отношений? — У меня все получится, если, конечно, вы будете верить в меня.

— Мне больше ничего не остаётся, — тяжело вздохнул он, — подумай, о том, что я сказал. Ты не обязана рисковать собой. И раз уж у нас с Илмой получились такие дети, то, быть может, на то воля Богов.

Отец не стал дожидаться ответа и стремительно покинул гостиную. Оставив меня в растрепанных чувствах, призрачных надеждах и с новыми страхами.

Дар Норгорас? Помогающий поддерживать завесу? Без которой нарушится баланс между Фаристолем и бездной? Звучит глупо, даже абсурдно! Но почему же тогда этот факт объясняет так много…

Странные фразы мамы, почему род первых аристократов получил во владение такие отдаленные земли, даже сам факт появления близняшек на свет! По всему выходит, что не только старшая дочь оказалась дефектной. Мы все оказались недостойными.

Знать бы только чего? Что за сила? Какая ответвенность? Скорее всего, следуя законам равновесия, какой-то магический якорь для поддержания завесы и передающийся из поколения в поколение. А вот в нашем не проявившийся. Интересно, чем это черевато? Хотя с учетом длительности жизни демонов и того, сколько стоит завеса, несколько десятков лет едва ли подорвут баланс существования планов.

Так что стоит подумать о более насущных проблемах. Для решения мировых есть правители. Они не больно интересуются моими делами, вот и я не буду лезть в их. Своих более чем достаточно…

— Как ты? Все хорошо? — руки демона нагло обхватили меня за талию и прижали к горячему телу.

— Теперь лучше, — бессовестно откинула голову на мужскую грудь.

— Отец тебя чем то обидел? — высший хоть и шептал прямо в ушко, рычащие нотки в тембре от меня не укрылись. И пока тело радовалось обжигающей близости с неприкрытым беспокойством, остатки разума ликовали, что демон скорее всего застал лишь конец разговора.

— Скорее удивил, — пробормотала я, нежась в объятьях. Мне нужна буквально ещё секундочка. Может пару.

— Что он тебе сказал? — напрягся мужчина. И пусть мотивы высшего связаны не со здравым смыслом, последовать его примеру и прийти в себя не мешало бы.

— Тайну нашего рода, — как можно беспечнее бросила я и развернулась. Вот только окаменевшего демона моя показная лёгкость не обманула. — Райн, я сама ещё ни в чем не разобралась до конца. Но, того что поняла, вполне достаточно, чтобы не ставить какое то семейное предание во главу своих приоритетов.

— Тебе все равно? — какое искреннее изумление, с чего бы вдруг.

— Не совсем, — ещё раз взвесила степень своего любопытства, поэтому лукавить не стала, — однако, видят Боги, сейчас есть дела поважнее. Вот разберёмся с испытаниями, тогда перейдем к семейным секретам. Не все сразу.

— Ты удивительна, — высший заправил мне за ухо выбившуюся прядь, отчего сердце предательски дрогнуло и пропустило удар. — Откуда вся эта мудрость и терпение в тебе, Габи?

— Уверена в тебе их куда больше, — почему комплимент моему разуму отключает его напрочь?

— Ошибаешься. Я хочу все. И сразу. — Райн склонился ко мне, пока наши лбы не соприкоснулись, и замер. Обещая таким простым жестом слишком многое, успокаивая любые поднявшиеся тревоги, заставляя трепетать, не думая ни о чем, кроме мужских губ. Что были невозможно близко и слишком далеко. — Поэтому надежда только на твое благоразумие.

Вот только его явно не хватает.