Испытай меня нежностью и болью

35 глава. Женская истерика и мужское решение

Первая мысль — чтобы успокоить себя, убаюкать свои тревожные подозрения, — что это та самая девушка, чей парень избил Петра, и она просто пришла извиниться. Ну, поцеловала, переборщила, с кем не бывает? Можно же сделать скидку на то, что Петр — мастер в секс-клубе и эту самую девушку плеткой отхаживал?

Но нет, ту девушку он мне показывал на фотографии, она была с прямыми темно-каштановыми волосами, а у этой — светлые и волнистые. Это разные девушки. Провал, облом, Арина.

Вторая мысль — отчаянная и откровенно тупая, — а может, это его близкая подруга? Или сестра? Но нет, с сестрами и подругами в губы не целуются… Хоть я и не поняла, насколько там серьезный и глубокий был поцелуй, — отвернулась. Было неприятно. Но сестер у него все равно нет, кажется.

Третья мысль — болезненная и наверняка правдивая, — что это просто девица, которую он позвал к себе домой, чтобы развлечься, пока меня нет. Ведь я не должна была прийти так рано…

Чтобы не столкнуться с гостьей Петра, я вызываю лифт и поднимаюсь на три этажа выше. Через несколько минут, убедившись, что девушка ушла, спускаюсь пешком обратно и захожу в квартиру.

— Привет, детка! — кричит Петр из кухни, услышав звон моих ключей в прихожей. Меня аж передергивает от этой «детки», ведь всего пять минут назад он обращался точно так же к другой девушке. Но я все же отзываюсь ему:

— Привет!

— Как твой экзамен? — он уже выходит в прихожую. Правая рука по-прежнему вдоль туловища, а левой он упирается в стену.

— Нормально, — я киваю. — Ну, то есть, хорошо. Даже отлично!

— Уверена? — он смотрит на меня с сомнением. Я молчу целых пять секунд, а потом не выдерживаю:

— Я видела, как из твоей квартиры выходила девушка.

— И что? — спрашивает он, словно искренне не понимает, в чем проблема. — В мою квартиру нельзя заходить никому, кроме нас с тобой? Что ты там себе уже вообразила, давай, рассказывай.

— Мне не пришлось ничего воображать! — бросаю я. — Я видела, как вы целовались! И как ты назвал ее деткой, а она тебя — лучшим мужчиной на свете!

— Ну, это был приятный комплимент, — он согласно кивает. — А детка — довольно распространенное обращение, или ты решила его приватизировать?

Он кажется настолько невозмутимым, что мне становится тошно.

— Ты издеваешься надо мной что ли?

— Пока нет.

— Ладно, прости… — я качаю головой, чувствуя, как в глазах скапливаются слезы, хватаюсь кончиками пальцев за переносицу, растирая кожу. — Это я виновата. Возомнила себе черти что…

— Вот именно. Иди сюда, — он протягивает ко мне здоровую руку, явно намереваясь обнять. Я едва успеваю отпрянуть:

— Не трогай меня.

— Может, мы все-таки спокойно поговорим?

— Да не о чем тут говорить, Петь! Я не знаю, чего я вообще ждала от тебя… Ты же работаешь в секс-клубе! Естественно, к тебе будут приходить всякие девушки! Естественно, ты будешь с ними целоваться и даже спать, возможно! И уж точно отхаживать их плеткой! Но я… я так больше не могу! Эти твои сессии без проникновения! Да какая разница! Если ты все равно лапаешь других девушек! Тут же нет никакой перспективы, правильно? Для нас. Только секс. И это было круто, спасибо, но я… я так больше не могу.

Высказав все это, я как будто тут же чувствую облегчение.

Да, он мне нравится. Я влюблена. Я ревную. Я не готова к свободным отношениям. А иного он и не сможет мне предложить…

— Арина, прекрати истерику, — говорит он мягко, но нет, это еще не истерика… Истерика будет потом, когда я уйду отсюда и окажусь на кровати в общежитии. Благо, студенты-первокурсники разъехались, освободилось много мест, и меня спокойно возьмут обратно на проживание. А когда сессия закончится — я просто уеду домой до самой осени. Не поедет же он за мной в Вологду, честное слово!

В этот раз я собираю свои вещи быстро и за один раз. Так, чтобы не пришлось возвращаться. Не забываю ни зубную щетку из общего стакана, ни шмотки из корзины грязного белья, ни сережки с полки в прихожей. Ставлю забитую до отказа спортивную сумку у входной двери и начинаю одеваться сама.

Петр, словно выжидавший все это время, снова появляется в прихожей:

— Ты закончила?

— В смысле? — я морщусь и достаю тушь, чтобы поправить ресницы.

— Все собрала? Успокоилась? Выпустила пар?

— Вполне! — рыкаю я.

— Вот и молодец. Только ты никуда не пойдешь.

— Чего, блин? — я усмехаюсь. — Хочу и пойду, — с этими словами я поднимаю свою огромную сумку и шагаю к входной двери.

— Нет, — он преграждает мне путь, как когда-то Костя, и сверлит меня взглядом исподлобья. Я отшатываюсь назад:

— Какого хрена?

— Ты никуда не пойдешь, истеричка, пока не угомонишься и не поговоришь со мной, ясно? — он наступает на меня, оттесняя вглубь квартиры, так что мне приходится опустить на пол сумку и отступать шаг за шагом. В конце концов, я утыкаюсь спиной в стену, противоположную выходу. Петр подходит вплотную, зажимая меня между своим горячим телом и холодным бетоном, и его дыхание чувствуется около самого лица.

— Отпусти меня, — прошу я, сама не зная, бояться его сейчас или нет.

— Нет, — он хватает меня здоровой рукой за шею и неожиданно припадает поцелуем к губам, немедленно затыкая мою рвущуюся наружу возмущенную тираду.