Исследовательский клуб «Полярный медведь»

Глава

Седьмая

Последующую череду дней «Дерзкий Авантюрист», казалось, мчался с невиданной скоростью.

Стоило кораблю отплыть, как Феликса вновь сразила морская болезнь, оставив Стеллу на произвол судьбы. Более или менее. Она довольно много времени провела в обществе Шая, помогая тому ухаживать за волками, яками и единорогами, или наблюдая, как он практикуется, запуская свой бумеранг — потрясающую вещицу, которую Стелла безумно жаждала заполучить. Шай обычно вставал на палубе, Коа рядом с ним, и выбрасывал бумеранг в море, но тот каким-то непостижимым образом всегда возвращался в руку к мальчику, которая уже поджидала его. Стелла спросила можно ли ей тоже попробовать, но Шай, извиняясь, ответил, что ему потребовалось долго тренироваться, а если она запустит бумеранг, то скорее всего тот упадет в воду и они больше его не увидят.

Утром третьего дня Феликс, наконец, достаточно оправился, чтобы встать с кровати, не рискуя вновь припасть к ведру.

— Чем занималась последние пару дней? — полюбопытствовал он, стоя перед зеркалом и расправляя галстук-бабочку. — Я едва тебя видел.

— Ну, ты вряд ли ждал, что я буду сидеть и слушать, как ты стонешь весь день, — ответила она. — Уже одного этого было достаточно, чтобы свести с ума кого угодно.

— Как бы там ни было, — ответил Феликс. — Надеюсь, ты время от времени все-таки навещала меня.

— Навещала, но всякий раз, когда я заглядывала в каюту, ты спал. Или был в уборной. Или лежал, накрыв голову подушкой, и стонал.

Феликс наклонился, чтобы достать свою обувь, забившуюся под койку, и Стелла отчетливо расслышала, как он пробормотал, что-то о путешествии впредь на дирижабле.

— Всегда мечтала полетать на дирижабле, — сообщила Стелла.

— Вот ты где. — Феликс выпрямился, держа в руках затерявшийся ботинок. — Что ж, давай сходим, позавтракаем.

Стелла уже несколько дней их путешествия не видела своего друга Бини, пока дядя, наконец-то, не заставил того отдохнуть от чтения и подняться на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Бини учился на медика, и был очень увлечен изучением предмета, поэтому ему ничего не стоило читать свои учебники часы напролет. Однако, его дядя, профессор Бенедикт Боскомб Смит, не слишком увлекался чтением и считал, что лучший способ изучения чего бы то ни было — это практика (даже, если вы не слишком уверены в том, как и что нужно делать). Это был эмоциональный, громогласный человек, который, к несчастью для окружающих, таковым был всегда. Как-то раз Стелла услышала, как он жаловался Феликсу на племянника.

— Он не похож на других детей. Он не позволяет обнимать себя. Даже матери. Не иначе, это эльфийская кровь, источник всех этих его странных идей и фантазий. Видал, как он суетился за столом из-за тех морковок, выкладывая их согласно размеру, прежде чем съесть. Это же ненормально.

— Дорогой мой Бенедикт, уверяю, я не имею ни малейшего понятия, что значит «быть нормальным». И разве так уж важно по какой схеме мальчик съедает свою морковь? — спросил Феликс.

— Между прочим, вот так он и получил это его дурацкое прозвище, — продолжил жаловаться профессор, будто не слышала слов Феликса. — Он просто обожает желейные бобы [2], прямо с ума по ним сходит. Поэтому его мать каждый день кладет их ему в коробку с обедом. Но вместо того, чтобы просто их есть, он начал разбирать конфеты по цветам. Это самое нелепое, что можно себе представить, и теперь все называют его Бини.

— Но ведь могли бы придумать прозвище и похуже. Кроме того, я думаю, что ты придаешь этому слишком большое значение…

— Кроме прочего, его посетила идея фикс, что он станет первым исследователем, который достигнет другого конца моста Черного льда. Хотя всем известно, что это невозможно. Всякий исследователь, который когда-либо пытался это сделать, включая собственного отца мальчика, бесследно исчезали. Это все его мать виновата, у эльфов всегда эти странные идеи. Она внушает Бенджамину, что он может делать все, что делает любой другой нормальный ребенок.

— Судя по всему, это замечательная женщина, — произнес Феликс.

Профессор Смит нахмурился.

— Скорее блаженная. И помимо его причуд, Бенджамин слишком застенчив, чтобы быть исследователем.

— Застенчивость — это черта характера, — ответил Феликс с укором. — Это не дефект.

— Пёрл, ты когда-нибудь слышал, чтобы застенчивый человек становился исследователем? — прогремел голос профессора. — Ну конечно же нет. Да как же это возможно! Застенчивые люди, только и могут, что крепко сцепив руки, вертеть большими пальцами друг вокруг друга.

— Вертеть большими пальцами! — воскликнул Феликс. — Это же номер 135 в моем списке!

— Списке? — рявкнул профессор Смит. — Каком списке?

— Я составляю список способов, которыми предпочел, бы занять свое время вместо ухода за усами и бородой… — начал было говорить Феликс.

Но профессор Смит нетерпеливо покачал головой и сказал:

— Феликс, пожалуйста, не отвлекайся! Как я уже говорил, исследователь должен быть дерзновенным, храбрым, мужественным, доблестным…

— У храбрости и мужества одно значение, — сказал Феликс со вздохом. — И большинство доблестных людей, что мне доводилось встречать, также были невозможными. Боюсь, даже невыносимыми. Нет, мне жаль, Бенедикт, но ты, знаешь ли, говоришь абсолютнейший вздор. Бесстрашный человек с гораздо большей вероятностью встретит свою смерть в экспедиции, чем вдумчивый и осторожный. С Бини, таким каким он есть, все в порядке.

И вот будучи уже на корабле, Стелла поднялась на палубу и увидела Бини, стоявшего у перил. Он смотрел на море. В руках мальчик держал сачок для бабочек. Мальчик был того же роста, что и Стелла. Волосы его торчали во все стороны, впрочем, как и всегда. Бини просто не мог усидеть на месте, пока его причесывали. Ему также не нравилось, когда его стригли, поэтому приходил в гипервозбужденное состояние, всякий раз когда дядя вел его в парикмахерскую, даже если тот брал с собой любимые желейные бобы. Однако волосы мальчика всегда были чистыми. Бини очень высоко ценил личную гигиену.

Как сказал Бенедикт Боскомб Смит, в семью Бини влилась эльфийская кровь. И это было видно по его худощавому телосложению, по кончикам его ушей, которые были слегка заостренными, и его темным волосам, отливавшим синевой, если приглядеться в ним повнимательнее.

В сачке Бини было три или четыре морских бабочки, и, судя по их сложенным дрожащим крылышкам, они там были уже какое-то время. Стелла увидела, как Бини поднял свободную руку и с его пальцев начало стекать золотое сияние, которое обволокло бабочек. И в следующее мгновение они ожили, сверкая на солнце своими зелеными, покрытыми солью, крыльями. Бини раскрыл сачок, выпустил их и смотрел, как они танцуя полетели над пенящейся водой и морскими брызгами.

Стелла впервые узнала о целительских способностях Бини, когда они попытались взобраться на бубличное дерево в саду (потому что маковые семена растут только на самом верху), в результате чего Стелла свалилась и ободрала локоть. Вид крови мгновенно вызвал у нее тошноту. Тут же с дерева спрыгнул Бини, нежно взял ее за руку (это было впервые когда он сам до кого-то дотронулся) и с его пальцев полился золотой свет. У Стеллы перехватило дыхание от счастья и осознание того, что ее друг обладает волшебной силой. Мгновение спустя от ее пореза не осталось и следа.

— Привет, Бини, — сказала Стелла, присоединяясь к нему у перил. Она указала на сачок, который мальчик все еще сжимал в руке. — А твой дядя не выйдет из себя, когда обнаружит, что тебя нет?

— Полагаю. Но он достал банку смерти этим утром, — ответил ее друг. — Я должен был что-то сделать.

Стелла была рада, что Бини спас бабочек, и ей хотелось обнять его, но она знала, как он ненавидит это, поэтому просто нежно похлопала его по спине и предложила построить пингвинью семью на палубе. Сегодня на море был штиль, но ночью шел снег и его нападало столько, что можно было слепить несколько скульптур пингвинов.

— Я рад, что ты здесь, — сказал Бини, когда они зашагали по замерзшей палубе. — Экспедиции это пойдет на пользу.

Стелла заметила, что он достал из кармана маленького деревянного нарвала и с тревогой уставился на нее.

— О, ты взял с собой Обри, — сказала она. Она не была удивлена. Отец повидал на своем веку странных животных и вырезал сыну нарвала — полутюленя-полуединорога, в своей последней экспедиции на Черный Ледяной мост. Сам мост был чудовищно огромным сооружением, которое простиралось над морем и исчезало в морозном тумане. Никто не знал, как этот мост там оказался и куда он вел, хотя многие исследователи пытались его пересечь.

Восемь лет назад отец Бини отправился в экспедицию по мосту и не вернулся. Они так и не узнали, что с ним случилось, и Стелла поняла, что это незнание преследовало Бини. Его отец просто… исчез. И его команда тоже. Возможно они замерзли во льдах, или умерли от голода, или были сожраны огромным снежным чудищем, а может все же добрались до другого конца моста и там обнаружили нечто ужасное.

Спасательная группа, которая пошла за ними, обнаружила остатки их лагеря — заброшенные, покрытые снегом палатки. Никаких признаков пребывания там никого из исследователей. Хотя им удалось найти сумку отца Бини, в которой лежали резной нарвал и его журнал, в котором упоминалось, что животное он вырезал для своего сына, Бенджамина. Эта вещица сразу же стала любимой у Бини, и он брал ее в руки всякий раз, когда волновался. А волновался он почти всегда.

Скорее всего не помогало и то, что он слишком много знал о различных способах, которыми исследователи могли погибнуть или ранить себя. Он стал немного одержим этой темой с тех пор, как его отец исчез. К сожалению, он еще и обладал феноменальной памятью на факты, цифры и события. В первый день в школе Бини подошел прямо к Стелле и сказал:

— Знаешь, если съесть много угрей, можно умереть.

— О, — сказала Стелла. — И ты можешь умереть?

Бини кивнул.

— Да. Доктор Уинстон Уолоби Скотт из клуба «Гигантский кальмар» умер в возрасте тридцати одного года после пира с угрями в гавани Солти-Ридж. Я подумал, что лучше всем рассказать. Мама говорит, чтобы завести друзей, нужно быть милым с людьми.

К сожалению, их одноклассники нашли Бини немного странным. Стелла считала его милым и странным. На самом деле, Феликс сказал, что все самые интересные люди обладали теми или иными странностями.

Стелла и Бини нашли довольно свободный от матросов участок палубы. Снег на досках был белым, хрустящим и сверкающим. Поэтому они, не мешкая, приступили к делу, и вскоре у них появилась прекрасная семья снежных пингвинов. Стелла только что закончила удивительно радостную маму-пингвина и начала помогать Бини с пингвином-малышом, когда услышала знакомый холодный голос:

— И что именно это все значит?

Стелла обернулась и увидела Итана Эдварда Рука, который стоял, облокотившись на перила, и наблюдал за ними. Он был одет в черные одежды «Гигантского кальмара», а лицо с тонкими чертами выражало все то же чувство превосходства, как и в прошлый раз. Его белые волосы были зачесаны назад, воротничок-стойка идеально накрахмален. Даже здесь на корабле он умудрялся выглядеть безупречно. Стелла ощутила тот же укол неприязни, что и в момент знакомства, но вспомнив об обещание Феликсу, она сказала:

— Это снежные пингвины. Хочешь присоединиться к нам?

Губы Итана искривились.

— А ты не старовата для лепки снежных пингвинов? Кроме того, они больше похожи просто на снежные комки. — Он щелкнул рукой в перчатке в направлении Бини и сказал: — Кто это?

— Это мой друг, Бини.

— Да ладно?! — Губы Итана уже начали кривится в презрительной улыбке. — И каково же наше настоящее имя?

— Бенджамин Сэмпсон Смит, — ответил Бини, но слова прозвучали так тихо и их сразу же унес ветер, поэтому Стелла почувствовала себя обязанной повторить их. Стелла видела, что Бени неуютно, потому что он вытащил Обри из кармана и нервно теребил его.

— А я Итан Эдвард Рук. — Итан выглядел ужасно довольным собой. — Я, знаешь ли, волшебник.

— Мне нравятся мармеладные бобы, — сказала Бини, отчаянно желая внести свой вклад в разговор, но не совсем понимая, как он должен это делать.

Итан одарил его озадаченном взглядом.

— А разве они не всем нравятся?

— Моя кузина, Мойра, не любит их, — возразил Бини. — Но Стелла говорит, это потому что она снобка.

Стелла встречалась с Мойрой лишь раз, на последнем дне рождения Бини. Он оптимистично пригласил весь класс из их школы и, как обычно, все оправдывались, или выдумывали внезапную смену планов, или и вовсе не удосужились ответить на приглашение. Поэтому на праздновании двенадцатилетия Бини было ровно два гостя: Стелла и Мойра. Мойра повернула нос к торту в виде желейной конфеты и сообщила, что это по-детски и Бини какой-то странный, и вообще, ей совершенно не хочется находиться там. Поэтому Стелла назвала ее снобкой и сказала, что она с Бини съедят торт сами, без нее. Что они и сделали, хотя после этого у них слегка болели животы.

— У меня где-то были желейки, — сказал Бини, шаря в карманах своего грязного плаща. — Мама дала. — Он вытащил горсть и протянул их Итану. — Хочешь?

Волшебник отпрянул.

— О Боги, нет! Я же не знаю, где ты их взял.

— В кармане, — озадаченно ответил Бини.

У Стеллы возник сильный соблазн велеть Итану отправиться восвояси, но она чувствовала, что должна предпринять последнюю попытку быть милой, несмотря на то — нужна ли ему ее доброта или нет. Она взяла мармеладки из пригоршни Бини и сказала:

— Мы должны прибыть в страну Вечных Льдов через неделю или около того. Ты с нетерпением ждешь экспедиции?

Итан пожал плечами.

— А что там первооткрывать? В стране Вечных Льдов только лед. Они не сравняться с тайнами моря. Тем не менее, я полагаю, что это будет достаточно опасно и мы нарвемся на парочку топающих йети. Есть хороший шанс, что многие из нас вообще не вернутся. Даже если вам удастся спастись от того, чтобы быть сожранными йети, многие исследователи заблудятся и просто умрут с голоду.

Бини вздрогнул и выронил оставшиеся мармеладки, которые рассыпались по снегу у его ног. Стелла знала, что мальчик думает о своем отце, затерявшемся где-то на Черном Ледяном мосту.

— Не стоит говорить о голоде в начале экспедиции, — нервно проговорил он. — Отец всегда говорил, что это плохая примета.

— Да мне все равно, что там думает твой папаша, — ответил Итан. — Магам плевать на такие глупые суеверия. Разве ты не знаешь, с кем разговариваешь?

Бини нахмурился и еще больше смутился.

— Итан Эдвард Рук, — сказал он. — Маг. Ты сообщил нам это четыре с половиной минуты назад. Разве ты уже забыл? Может быть, у тебя проблемы с памятью. Такое случается, хотя обычно с пожилыми людьми, которые помещают свою челюсть на ночь в стакан с водой рядом с кроватью. — Он посмотрел на Итана и добавил: — Тебе обязательно вынимать зубы и класть их в стакан у кровати ночью? Потому что я могу помочь с этим. Видишь ли, я учусь на медика, так что…

— Господи помилуй, — сообщил Итан, уставившись на Бини. Потом он повернулся к Стелле и сказал: — Он просто законченный урод или клинический идиот?

Бини как только не называли в школе: фрик, идиот, извращенец, псих… А иногда обзывали и похуже. Но это никогда не приводило ее в такую ярость. Бини был самым умным ребенком в классе, а возможно и в целой школе, а еще одним из самых добрых людей, которых знала Стелла. Но люди считали правильным говорить ему гадости, только потому что он другой.

Она нагнулась и подобрала ближайшего снежного пингвина. Он был довольно ладно слеплен и не развалился у нее в руках, когда она выпрямилась и пошла к Итану. Выражение лица девочки заставило волшебника внезапно занервничать. Итан попытался отступить, но он уже был прижат к перилам судна.

— Что ты собираешься с этим делать? — требовательно спросил он.

Стелла ответила броском снежного пингвина ему в голову.

Пингвин развалился, а Итан закричал. Снег большими комьями завалился ему за воротник и пропитал водой его волосы. Стелла удовлетворенно отметила, что теперь он выглядел не так безупречно, когда снег скатывался по его черному одеянию и вода стекала с лица.

— Мне все равно, что говорит Феликс, — сказала Стелла, сильно тыча пальцем в его тощую грудную клетку. — Ты плохой, и ты мне не нравишься. Если ты продолжишь доставать Бини, то я сотру тебя в порошок.

— Сотрешь меня в порошок? — Итана прямо-таки распирало от возмущения. — Я здесь волшебник. Пожалуй, я немедля должен превратить тебя в маленькую слепую крысу и выбросить за борт!

Он начал поднимать руки и на одно ужасное мгновение Стелле показалось, что он и впрямь превратит ее в слепую крысу. Она представила себя розовым слепышом, отчаянно бьющего лапками по воде, в то время как корабль отплывает все дальше и дальше. А может он вновь все испортит и превратит ее в крошечную танцующую фасольку, что могло быть еще хуже.

— Я преподам тебе урок, который ты никогда… — начал было Итан.

— Вот так-так, интересненько. А можно присоединиться к уроку? — раздался голос.

Стелла развернулась и увидела Шая, стоявшего прямо рядом с ней. Впервые она увидела его в голубых одеяниях «Полярных медведей», а не в старых рубахе и брюках, в которых он ухаживал за волками. С ним было четыре экспедиционных волка — три серых и один коричневый. Волки кружили у его ног, прижимаясь к мальчику.

— Тебя это не касается! — сказал Итан, тыча в него пальцем. — Так что проваливай, кто бы ты ни был. — Один из волков мгновенно обнажил зубы, и волшебник поспешно опустил руку.

— Так, так, — сказал Шай, глядя на него сверху вниз. — Ну разве ты не наглая маленькая креветка?

— Я выше тебя! — Итана распирало от возмущения. — И никто не смеет называть меня креветкой! И уж тем более наглой! Я немедля иду к капитану с докладом о нападении на меня членом клуба «Полярный медведь»!

У Стеллы сжалось сердце. Феликсу наверняка это не понравится. Ему это совсем не понравится.

— Мое имя, на случай, если тебе интересно, Шай Сильверстон Киплинг, и это мне следует позвать капитана. — Шай протянул руку, чтобы почесать одного из волков за ушами. — Заколдовывать людей на открытой воде — против морского закона. Что тебе должно быть хорошо известно.

— О, вы не стоите того, чтобы я тратил на вас свое время! — обронил Итан, прежде чем ретироваться с палубы, оставив после себя мокрый след тающего снега на палубе.

— Я бы и сама справилась, — сообщила Стелла Шаю, хотя и не была в этом уверена. Однако, она совсем не хотела, чтобы ее превратили в слепыша. — Но спасибо.

Шай слегка наклонил голову.

— Всегда пожалуйста, Живчик.

Стелла повернулась к Бини, чтобы представить его, но все внимание мальчика было сосредоточено на нарвале, и он едва взглянул на Шая, прежде чем пробормотать:

— Привет, Я Бини, мне нравятся желейки и нарвалы, и я собираюсь сейчас вернуться в свою кабину, чтобы продолжить читать учебники по медицине, а точнее про зубы. — И с этим он развернулся и поспешил прочь с палубы.

— О боже… он не нарочно ведет себя грубо, — объяснила Стелла. Ей очень не хотелось, чтобы Бини не понравился еще и Шаю. — Ему просто очень трудно поддерживать беседу, и иногда лучше вообще побыть в одиночестве.

— Бывает, — согласился Шай. — Волки тоже бывает так себя ведут. Порой они хотят быть частью стаи, а порой хотят, чтобы их просто оставили в покое. В этом нет ничего зазорного.