История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951

Успехи и неудачи англичан

Вступая в войну, Великобритания была совершенно уверена в скорой победе на Ближнем Востоке. Французы прочно удерживали Северную Африку и Левант, англичане полностью контролировали Египет, Палестину, Трансиорданию и Ирак, в Лондоне не сомневались в неуязвимости армии и флота союзников в Средиземноморье и Персидском заливе. Эта уверенность была поколеблена после нацистского блицкрига в Европе, поражения Франции и вступления Италии в войну. Сразу после этого тысячи километров североафриканского и сирийского побережья и весь средиземноморский флот Франции оказались в руках формально нейтрального вишистского правительства, под наблюдением германской и итальянской комиссий по перемирию. Однако положение Великобритании все же нельзя было считать отчаянным. Итальянские войска в Ливии казались грозными лишь на первый взгляд. Это стало очевидным зимой 1940/1941 гг., когда уступавшая итальянцам по численности английская армия под командованием генерала Уэйвелла[271] наголову разбила легионы Муссолини в Северной Африке.

Однако передышка была недолгой. Придя на помощь союзнику, Гитлер в марте 1941 г. направил в Триполитанию две бронетанковые дивизии во главе с блестящим генералом Эрвином Роммелем[272]. В последний день марта германские части перешли границу Киренаики. Начиная с этого момента, англичане в течение года с лишним находились в обороне, а затем чудом избежали разгрома. Особенно тяжелым оказался для них июнь 1942 г., когда армия Роммеля взяла порт Тобрук, который удерживала 35-тысячная армия Британского Содружества. Через три недели английская Восьмая армия отступила к Александрии. Великобритании угрожала колоссальная военная катастрофа, сравнимая только с падением Франции, — ведь если бы немцы взяли Александрию, оборонять Суэцкий канал стало бы невозможно. Беззащитными оказались бы Палестина и Сирия. В преддверии решающего сражения началась массовая эвакуация британских граждан. Переполненные поезда шли из Каира на восток, в Палестину. Над зданием английского посольства висело облако гари — дипломаты жгли секретные документы.

Все то время, пока английские войска отступали в Африке, измученная войной Великобритания почти не получала поддержки от своих арабских партнеров. Еще в самом начале египетское правительство отказалось объявить войну Италии, хотя Александрия подверглась итальянским бомбардировкам. В мае 1941 г. генерал Азиз Али аль-Мисри, бывший генеральный инспектор египетской армии, тайно вылетел в Бейрут на борту военного самолета. Самолет был перехвачен английскими истребителями, и выяснилось, что генерал собирался перейти на сторону противника, имея при себе важнейшие данные о британских вооруженных силах. Более того, это открытие позволило приоткрыть только краешек обширного египетского заговора. За месяц до этого сам король Фарук связался с Гитлером через своего посла в Тегеране. В послании короля говорилось, что “он восхищен действиями фюрера, питает уважение к немецкому народу и самым искренним образом желает ему победы над Англией… Теперь, когда победоносные немецкие войска вышли к египетским границам, [египетский] народ… с нетерпением ожидает их вступления в страну, зная, что немцы придут [в Египет] как освободители…”. В последующих посланиях Фарук передавал немцам разведывательные данные о дислокации британских частей и выражал готовность “в решающий момент прийти на помощь армиям стран Оси”. В это же время в Ираке пришло к власти враждебное англичанам правительство премьер-министра Рашида Али, поддержанного группой офицеров-заговорщиков. В апреле 1941 г. иракский кабинет, ориентировавшийся на Германию и Италию, обратился к немцам с просьбой о “покровительстве”. Гитлер немедленно откликнулся на эту просьбу: был налажен воздушный мост, и через Сирию в Ирак начали поступать оружие и боеприпасы. В мае англичанам пришлось осуществить дорогостоящую военную операцию, чтобы свергнуть режим Рашида Али; спустя месяц понадобилась еще более масштабная операция против Сирии для того, чтобы положить конец растущему влиянию немцев в Леванте.

Однако никто с таким энтузиазмом не налаживал связи с немцами и итальянцами, как находившийся в изгнании иерусалимский муфтий. В октябре 1939 г. Хадж Амин бежал из Аль-Зуга в Багдад, где получил высокий пост. Из иракской столицы он направил своего представителя Наджи Шавката с секретной миссией в Анкару. Там Шавкат вручил германскому послу Францу фон Папену личное послание муфтия. В этом письме муфтий поздравлял Гитлера

Пока в Берлине размышляли над этим посланием, Хадж Амин в августе 1940 г. отправил к немцам еще одного эмиссара, чтобы подтвердить свое намерение сотрудничать. В результате 23 октября 1940 г. Германия и Италия в совместном заявлении выразили симпатии арабам, борющимся за независимость.

Некоторое время эти контакты не выходили за рамки обмена любезностями. После свержения правительства Рашида Али в мае 1941 г. муфтий бежал из Ирака в Иран, а оттуда перебрался в Турцию. В конце июля он вылетел на немецком самолете из Анкары в Рим. 27 октября муфтия принял Муссолини. Теперь, когда страны Оси одерживали на Ближнем Востоке одну победу за другой, отношения с арабами приобрели особое значение. После переговоров Хадж Амина с дуче был составлен проект заявления, которое было согласовано с Берлином и затем опубликовано за подписями Муссолини и Гитлера. В этом документе страны Оси принимали обязательство признать суверенитет и независимость арабских государств и обещали помощь в “ликвидации еврейского национального очага в Палестине”.

3 ноября 1941 г. муфтий отправился из Рима в Берлин. Там Хадж Амина приняли с почетом, и 30 ноября он получил аудиенцию у Гитлера. Муфтий снова выразил свою безграничную признательность фюреру и готовность сотрудничать с Германией во всех сферах: он предложил, в частности, сформировать Арабский легион. Однако, как и прежде, он подчеркивал, что признательность арабов можно завоевать лишь официальным выражением поддержки их национальной независимости и единства. Согласившись с этим в принципе, Гитлер ответил, что предпочел бы дождаться, когда его войска прорвутся через южные отроги Кавказского хребта. Тогда целью рейха будет не оккупация арабских стран, как утверждают англичане, а уничтожение палестинского еврейства. После этого муфтий станет официальным представителем всего арабского мира. Хадж Амина тронули эти заверения.

С одобрения Гитлера он без промедления начал вербовать арабов, находившихся на оккупированных немцами и итальянцами территориях, в Арабский легион. Из этого ничего не вышло — лишь очень небольшое число пленных палестинских солдат согласилось вступить в легион. Однако летом 1942 г., когда немецкие войска подошли к Александрии, а на Восточном фронте оказались на подступах к Кавказу, страны Оси усилили пропаганду в арабском и мусульманском мире. Ради этого муфтий не жалел сил. Регулярно выступая в программе немецкой радиостанции, он “во имя Аллаха” призывал мусульман к восстанию против англичан. Он отправился в Югославию, чтобы вербовать добровольцев среди мусульман Боснии. Однако эти добровольцы (их было около 6 тыс.) под командованием немецких офицеров были брошены на Восточный фронт. К этому времени муфтий уже не слишком уповал на то, что арабы будут существовать под германско-итальянским покровительством. Его планы были теперь сосредоточены на подготовке арабского восстания, которое должно было начаться в тот момент, когда Роммель захватит дельту Нила и двинется на Палестину. В конце июня 1942 г. казалось, что надежды муфтия вот-вот сбудутся.

Единственный союзник

Когда Англия оказалась в трудном положении, на Ближнем Востоке у нее остался один союзник — евреи. Впрочем, перед лицом нацистской угрозы им ничего другого и не оставалось. За четыре дня до начала войны Вейц-ман направил Чемберлену письмо, где заверял его, что еврейство, выступающее на стороне Великобритании, готово предоставить в распоряжение англичан свои людские ресурсы и технические средства. “В последнее время у Еврейского агентства имелись некоторые расхождения с мандаторием по политическим вопросам, — писал Вейцман, слегка скрашивая реальную ситуацию. — Мы хотели бы, чтобы эти разногласия ушли в прошлое ввиду значительно более серьезных и неотложных проблем сегодняшнего дня. Мы заверяем Вас в серьезности и искренности этого заявления”.

Ответ премьер-министра ни к чему его не обязывал. “В данный момент я могу сказать только, — ответил Чемберлен, — что приветствую Ваши заверения и буду иметь их в виду”. Позиция Вейцмана получила одобрение в еврейской среде, несмотря на отдельные возражения. Бен-Гурион, председатель исполнительного комитета Еврейского агентства, считал, что следует продолжать борьбу против Белой книги, даже если это повлечет за собой активные выступления против англичан. В 1940 г. этот вопрос несколько раз обсуждался на заседаниях исполнительного комитета агентства, но Бен-Гуриону не удавалось заручиться поддержкой большинства. Так или иначе, нацистский блицкриг в Европе и замена Чемберлена Черчиллем вскоре положили конец дебатам. В Палестине прекратились акты насилия, а нелегальная радиостанция Гаганы была закрыта.

Еврейское агентство мобилизовало ресурсы ишува, чтобы привести сельское хозяйство и промышленность в соответствие с военными потребностями. Пахотные земли были увеличены на 70 %. В начале войны действовало 2 тыс. еврейских предприятий, на протяжении следующего года открылось еще 400 новых, выпускавших преимущественно продукцию для английской армии. К 1945 г. число заводов утроилось. Чем дальше, тем больше экономика ишува ориентировалась на военные потребности Великобритании. В Палестине производились противотанковые мины, детали для стрелкового оружия, танковые моторы, малотоннажные военные суда, запасные части для автомобилей и военная форма, был налажен ремонт орудий, судов, машин. Кроме того, выпускалось лабораторное и медицинское оборудование, оптические приборы, а также лекарства, в том числе вакцины.

В 1943 г. 63 % всей рабочей силы ишува было занято на оборонном производстве. Кстати, именно эта деятельность заложила фундамент еврейской экономики в послевоенной Палестине.

В первый же месяц войны Ваад Леуми объявил запись добровольцев на военную службу. Через пять дней было зарегистрировано уже 136 тыс. человек — мужчин и женщин. Ими руководило не только желание сражаться против нацистов, но и надежда на то, что существование боеспособной еврейской армии заставит англичан по-другому отнестись к целям сионистов. Кроме того, военный опыт мог пригодиться впоследствии. Еврейское агентство стремилось к тому, чтобы добровольцы были организованы в самостоятельные части, со своим знаменем, наподобие Еврейского легиона во время Первой мировой войны. Но эта идея с самого начала встретила сопротивление со стороны английских военных и гражданских чиновников на Ближнем Востоке. Генерал сэр Ивлин Баркер, командующий английскими войсками в Палестине, предостерегал Лондон, что создание еврейских боевых частей на территории мандата может спровоцировать новое арабское восстание. Поэтому военный министр Лесли Гор-Бэлиш (сам еврей по национальности) “на некоторое время” наложил запрет на создание Еврейского легиона. Тогда же английскому послу в Вашингтоне были посланы инструкции избегать всяких договоренностей с американскими сионистами. Великобритании нужна была поддержка евреев в войне, но “без заблуждений относительно возможной компенсации, будь то в форме иммиграции в Палестину или в каком-либо ином виде”.

Только после поражения союзников в Европе появились какие-то шансы на более конструктивный подход. Весной 1940 г. правительство Чемберлена ушло в отставку. Премьер-министром стал Уинстон Черчилль. На посту министра по делам колоний лорд Ллойд сменил Малкольма Макдональда. Энтони Иден[273] возглавил военное ведомство, которым до этого руководил Гор-Бэлиш. Тогда Вейцман снова попросил англичан разрешить евреям формирование собственных боевых частей. Ввиду растущей угрозы Ближнему Востоку со стороны Германии и Италии, отмечал лидер сионистов, “участие в борьбе является неотъемлемым человеческим правом” евреев. Этот довод произвел впечатление на лорда Ллойда, а также на заместителя начальника британского Генерального штаба генерала Роберта Хейнинга, которые пообещали свое содействие. Однако сионистов вновь ожидало разочарование: Ллойд по совету генерала Уэйвелла пересмотрел свою позицию. На время победили взгляды осторожного руководства ближневосточных войск.

Однако новый премьер-министр, как выяснилось, не разделял подобного недоверия к евреям. Напротив, Черчиллю импонировала мысль вооружить палестинское еврейство и тем самым высвободить английские гарнизоны, стоящие в Святой земле, для операций на других фронтах. 26 июня он направил Ллойду меморандум, в котором выражал сожаление относительно “суровых ограничений, принятых Вашим предшественником [Макдональдом] к евреям в Палестине, где бесполезно простаивают защищающие их войска. Прошу Вас точно сообщить мне, каким оружием располагают евреи для самообороны”. Тремя днями позже Черчилль отверг возражения Ллойда. “Не думаю, что мусульмане на Ближнем Востоке и в Индии будут выражать недовольство, которого Вы опасаетесь”, — настаивал на своем премьер-министр. 6 сентября 1940 г., в критический момент “Битвы за Англию”[274], Черчилль пригласил Вейцмана на неофициальный прием и заверил лидера сионистов, что полностью поддерживает проект создания еврейской армии. После этого начальнику Генерального штаба был направлен следующий меморандум:

Таким образом, вопрос был решен, и через неделю Иден официально известил Вейцмана о том, что “правительство намерено приступить к организации еврейской армии на тех же основаниях, что и чешской и польской армий”[275]. Это воинское соединение первоначально должно было включать 10 тыс. человек, в том числе 4 тыс. добровольцев из Палестины. После подготовки в Англии эти 4 тыс. должны были отправиться обратно на Ближний Восток. Вейцман был счастлив. “Наступил великий день, почти такой же великий, как день провозглашения Декларации Бальфура”, — писал он друзьям. В феврале 1941 г. лидер сионистов познакомился с генерал-майором Л. А. Хозом, много лет служившим в Индии, — теперь тот должен был стать командующим еврейскими войсками. Были готовы даже эскизы знаков различия новой армии.

Однако в феврале скоропостижно скончался лорд Ллойд, и его место занял лорд Мойн. Новый министр по делам колоний, попав под влияние Уэйвел-ла и Баркера, решил блокировать предложение о создании еврейской армии. Направляя Черчиллю один меморандум за другим, Мойн подчеркивал сложность политической ситуации на Ближнем Востоке и жаловался на нехватку боеприпасов и оборудования — в таких условиях создание новой армии было делом нереальным. Черчилль неохотно согласился с доводами министра и отложил решение этого вопроса. 4 марта Вейцману было направлено лаконичное извещение: “Премьер-министр пришел к выводу, что из-за нехватки оборудования проект должен быть отложен на шесть месяцев…” Через полгода, 23 октября 1941 г., Мойн сообщил о новой отсрочке: “Поскольку правительство должно оказывать всестороннюю помощь России, еврейскую дивизию создать невозможно”. В последующие месяцы сионистам так ничего и не удалось добиться. Мандатные власти продолжали упорно следовать рекомендациям Белой книги, а это означало, что теперь Великобритания руководствуется исключительно политическими соображениями. Прошло еще полтора года, прежде чем идея еврейской армии принесла какие-то плоды и в составе английской армии начала создаваться Еврейская бригада, но к этому времени кампания на Ближнем Востоке уже завершилась.

Однако евреи нашли иные пути участия в военных действиях. Начали возникать небольшие подразделения со своими младшими офицерами-евреями. Это было, в конечном счете, результатом многочисленных запретов, введенных англичанами. В начале войны генерал Баркер предложил создать смешанные арабско-еврейские роты “пионеров” (водителей, интендантов и военных строителей) и послать их на Западный фронт. Еврейское агентство оскорбилось, но ответило согласием. Подразумевалось, что количество евреев-добровольцев не должно превышать соответствующее число арабов. Однако от этого соотношения скоро пришлось отказаться: через несколько дней евреи превысили свою квоту, а необходимого числа арабов так и не удалось набрать. Первые группы, вместе включавшие 500 палестинских евреев, прибыли во Францию в 1940 г. Их, в основном, использовали в ремонтных подразделениях. После того как Франция капитулировала, они в большинстве на время вернулись в Палестину, где их направили в аэродромное обслуживание английских военно-воздушных сил. Вскоре после этого, когда Италия вступила в войну, в британскую авиацию было набрано еще 1400 евреев, причем несколько десятков было принято для летной подготовки.

К началу 1942 г. в английской армии на Ближнем Востоке служило 11 тыс. евреев. Номинально они еще были приписаны к смешанным арабско-еврейским ротам. Фактически же эти подразделения состояли почти исключительно из евреев. В связи с этим сионисты потребовали, чтобы были сформированы батальоны. В Лондоне наконец уступили, и в августе 1942 г. эти батальоны, общей численностью в 18 тыс. человек, были созданы. Около 25 % палестинских евреев несло в британской армии строевую службу. В июне 1942 г. во время отступления Восьмой армии англичан в Северной Африке тысяча палестинских евреев в составе бригады “Свободная Франция” обороняла деревню Бир-Хахейм — к 2 июля, когда на выручку подоспели соединения генерала Пьера Кенига[276] из войск де Голля[277], из этой тысячи осталось в живых 45 человек.

Помимо службы и содействия английской армии, у евреев была еще одна форма участия в войне — это деятельность Таганы. Напомним, что во время восстания в конце 1930-х гг. еврейское подполье было неофициально признано мандатными властями. Однако в мае 1939 г. появление Белой книги нарушило негласную договоренность. После этого Тагана, решила сосредоточить свои усилия на нелегальной иммиграции, но начавшаяся война помешала этим планам. После нескольких недель колебаний руководство подполья приняло точку зрения Еврейского агентства и вызвалось содействовать военным усилиям англичан, не прекращая, однако, нелегально обучать свои кадры. Из-за этого англичане скептически относились ко всем заверениям евреев. Сразу после начала боевых действий в Европе были арестованы сорок три лучших офицера Таганы, в том числе Моше Даян и Моше Кармель. Они были осуждены на шестнадцать месяцев тюрьмы и только через полгода, после прихода Черчилля к власти, освобождены. Свободу получили и еще две группы, заключенные в тюрьму за хранение оружия.

Однако после немецкого блицкрига 1940 г., когда военное положение Великобритании ухудшилось, правительство начало понемногу смягчать свою политику в отношении Таганы, Поскольку Франция вышла из войны и Сирия оказалась в руках вишистов, нужно было изыскать средства, чтобы остановить немецкое проникновение на Ближний Восток. Поэтому англичане попросили старших офицеров Гаганы помочь в составлении списков слабо охраняемых мостов и туннелей в Ливане, Сирии, Турции и Иране. Были и другие формы сотрудничества. Ранней весной 1941 г. танковая армия Роммеля начала операции в Западной пустыне, а нацистское проникновение в Сирию приобрело более серьезный характер. Теперь англичане остро нуждались в помощи Гаганы. К сожалению, эта организация в тот момент была недостаточно сильна. Лучшие ее инструкторы и сотни бойцов пошли добровольцами в английскую армию, а подготовка резервистов могла проводиться только по выходным дням. В распоряжении Гаганы, имелось всего несколько десятков “профессиональных” солдат — ветеранов из формирований Саде и ночных отрядов особого назначения Уингейта. Сил одних резервистов на случай совместного арабско-немецкого нападения было недостаточно. Вскоре стало ясно, что необходимо создать постоянно действующие еврейские части. Так и случилось: в мае 1941 г. Тагана организовала Палмах (сокращение от плугот махац — “ударные отряды”). В задачи Палмаха входила защита ишува от арабских банд, которые, безусловно, начали бы нападения на еврейские города и поселения при отступлении англичан из Палестины. Главное же, в случае вторжения в Палестину войск стран Оси Палмах должен был вступать в бои с противником, повреждать линии связи и совершать диверсии на транспорте и аэродромах. Командование этими отборными силами принял Ицхак Саде.

С той же энергией, что и в 1930-х гг., ветеран Гаганы сразу принялся вербовать в Палмах лучших представителей молодежи, в основном членов кибуцев. В то время как Саде со своими единомышленниками был занят организацией Палмаха, внезапно ухудшилась военная обстановка в Леванте. Было ясно, что англичанам остается одно — начать наступление на юге, прежде чем немцы сумеют закрепиться в Сирии. Однако для этого требовалось послать туда разведывательные группы, чтобы изучить плацдарм будущих военных действий. Тогда англичане обратились к руководству Гаганы, прежде всего к Саде, который согласился выделить людей для выполнения этой задачи. В начале лета 1941 г. Палмах представил около сотни бойцов. Некоторые из них, владевшие арабским языком, должны были проникнуть на территорию Сирии, собрать разведывательные данные в различных населенных пунктах и заминировать мосты и дороги. Эта операция прошла успешно, однако следующая закончилась неудачей. Английская разведка поручила двадцати трем лучшим бойцам Саде высадиться на ливанском побережье и уничтожить нефтеочистительные сооружения в порту Триполи. Десантное судно было замечено с берега и потоплено. Все члены группы погибли.

Однако главная операция по заданию англичан увенчалась полным успехом. Накануне вторжения союзников в Сирию, 8 июня 1941 г., добровольцы Палмаха провели разведывательный рейд в расположении вишистских войск. Для выполнения этого задания Саде выбрал две роты. Ими командовали его любимцы — Моше Даян и Игаль Алон (Пайкович). Было сформировано двенадцать взводов: два из них должны были служить проводниками для наступавших австралийских частей, остальные повреждали заграждения, нападали на французские патрули, охранявшие мосты через Литани, совершали диверсии на линиях электропередач и дорогах. Даян, проявивший исключительную отвагу, взял в плен двенадцать вишистских солдат (позже, в перестрелке, он лишился глаза).

Воодушевленный удачей, Саде потребовал у руководства Гаганы предоставить Палмаху собственные базы для усиленной подготовки бойцов. Разрешение было дано, и два учебных лагеря начали действовать в кибуцах Гиносар и Бет-Орен. На этих базах не было ни палаток, ни спальных принадлежностей; кроме того, на содержание добровольцев не хватало денег. Палмаховцам в кибуцах пришлось в буквальном смысле “зарабатывать” право служить в регулярных частях. Вскоре те, кто прошел подготовку в этих лагерях, понадобились снова. Сотрудничество англичан с евреями достигло апогея в самый опасный период ближневосточной кампании, когда Роммель двинулся на Александрию летом 1942 г. Англичане начали сооружать дополнительные укрепления в Северной Палестине и Иудейских горах. Одновременно усилились военные приготовления сионистов. Широких масштабов достиг набор добровольцев в английскую армию и в резервы Гаганы. Тогда же британские штабные офицеры приступили к формированию особых частей из отрядов Палмаха, чтобы противопоставить их растущей угрозе со стороны немцев.

Стратегический план “Кармель” был, в сущности, разработан евреями — Саде и д-ром Иохананом Ратнером[278], профессором Техниона, который входил в командование Гаганы. План заключался в том, чтобы создать в районе Кармельской гряды особую зону, куда в случае необходимости мог бы эвакуироваться весь ишув. Там евреи могли бы продержаться на осадном положении месяцы или даже годы — до окончания немецкой оккупации. В этой зоне должна была действовать еврейская военная администрация. Снабжение населения взяли бы на себя английская авиация и подводный флот. Кроме того, следовало использовать и собственные сельскохозяйственные ресурсы.

Численно возросший Палмах мог бы защищать эту зону, используя имеющийся британский арсенал, а также самостоятельно производя оружие в небольших мастерских. Здесь возникла бы крупная партизанская база, откуда можно было бы осуществлять нападения на войска противника, совершать диверсии на коммуникациях. Что и говорить, этот хитроумный план ни в коей мере не напоминает образ мыслей угнетенного европейского еврейства. Он далек и от того, как вели себя при нацистской оккупации другие народы. Перед нами мировоззрение принципиально нового, сионистского типа. Не скрывая своего восхищения (и некоторых сомнений), англичане одобрили план “Кармель”. Военная подготовка координировалась разведкой британского Генерального штаба. Для сбора информации о противнике и диверсионных акций были привлечены евреи, владеющие немецким и арабским. Постепенно масштабы операции расширялись. Было отобрано еще 725 новобранцев. Ряду еврейских подпольщиков было разрешено открыто действовать совместно с англичанами.

План “Кармель” так и не был осуществлен. В июле 1942 г. войска Роммеля потерпели поражение у Аль-Аламейна, а через четыре месяца реорганизованная Восьмая армия под командованием генерал-лейтенанта Бернарда Монтгомери изгнала немцев из Ливии. К этому моменту сотрудничество с евреями начало причинять неудобства мандатным властям — сионистское руководство всячески подчеркивало несоизмеримость еврейской и арабской помощи англичанам. Поэтому осенью 1942 г., как только опасность, нависшая над Палестиной, миновала, англичане закрыли учебные лагеря Палмаха, распустили “немецкий” и “арабский” отряды и даже потребовали передать им списки членов организации с фамилиями и адресами. Через несколько дней бойцы Палмаха ворвались в английский арсенал и захватили там оружие. В ответ англичане снова лишили Гагану ее официального статуса.

Однако еврейские силы самообороны не согласились на роспуск и перешли на нелегальное положение. Более того, число добровольцев возросло до 21 тыс. Палмах продолжал тайное обучение бойцов в отдаленных кибуцах и даже создал секретную военно-морскую организацию Пальям. Под видом авиаклуба было также создано маленькое военно-воздушное отделение Палмаха. Опыт сотрудничества с англичанами позволил руководству Гаганы и Палмаха лучше разобраться в том, как функционирует европейская регулярная армия, каковы ее достоинства и недостатки. Так, например, Гагана позаимствовала у англичан систему командования, но при этом отказалась от некоторых ее устаревших традиций. Командиров Палмаха учили не столько полагаться на приказы, сколько проявлять личную инициативу. Саде и его соратники уделяли особое внимание нестандартным тактическим приемам, находчивости, внезапности и опережающим ударам. Столь высокого уровня военного мышления не знали другие подпольные освободительные движения. Мобилизация сил и военная подготовка во время ближневосточной кампании оказались одинаково полезны и для евреев, и для англичан. Впоследствии это оказалось чрезвычайно важным для сионистов.

Трагедия и спасение

Спасение евреев за пределами Палестины было для ишува не менее важной задачей, чем защита еврейского национального очага. После того как в 1939 г. появилась Белая книга, на протяжении года с лишним продолжался, несмотря на все ограничения, тайный исход евреев из Центральной и Восточной Европы в Палестину. В то время как немцы поначалу поощряли переселение евреев, англичане рассматривали иммигрантов как “пятую колонну”, идеально отвечавшую стремлению нацистов разжечь недовольство среди арабов и вызвать критическую обстановку в Палестине. Поэтому мандатные власти старались любой ценой предотвратить появление беженцев на палестинском берегу и интернировать их в различных странах Британского Содружества. Строгое следование этому курсу и после начала войны свидетельствовало о негласном решении мандатной администрации приостановить рост еврейского национального очага, хотя именно тогда можно было провести абсорбцию 100 тыс. еврейских иммигрантов, не ставя об этом в известность арабов. Кроме того, 28 февраля 1940 г. министр по делам колоний Макдональд наложил запрет на продажу земли евреям. Так они оказались в новой черте оседлости, на земле, составлявшей не более 5 % территории Западной Палестины.

Весной 1940 г., пока обсуждался вопрос о еврейских добровольцах в Палестине, внешнеполитическое и колониальное ведомства неоднократно подчеркивали важность добрых отношений с арабами. 25 мая иракский министр иностранных дел Нури ас-Сайд потребовал, чтобы Лондон сделал четкое и недвусмысленное заявление, которое гарантировало бы арабам самоуправление в Палестине по окончании войны. Нури утверждал, что подобный документ перечеркнет все успехи нацистской пропаганды на Ближнем Востоке. В соответствии с этим, 12 июня в Лондоне был составлен проект официального заявления, в котором говорилось, что “политика правительства Его Величества в Палестине по-прежнему основана на Белой книге мая 1939 г.” и что Великобритания намерена “по окончании войны… обеспечить [быстрое] прохождение тех этапов конституционного развития, которые изложены в Белой книге”. Если бы не сопротивление Черчилля, кабинет одобрил бы заявление. Но вместо этого 3 июля 1940 г. была принята более короткая декларация, сводившаяся к следующему: “Правительство Его Величества не видит никаких причин для того, чтобы вносить изменения в свою политику в Палестине в том виде, как она была сформулирована в мае 1939 г. Эта политика остается неизменной”. Несколько месяцев спустя англичане решили сделать следующий шаг в соответствии с курсом Белой книги и назначить начальниками нескольких департаментов палестинцев (то есть арабов). В последний момент это намерение сорвалось из-за непредвиденного события — в хайфской гавани затонул пароход “Патриа” с беженцами на борту.

В ноябре 1940 г. по распоряжению мандатных властей на это старое судно было помещено 1900 недавно прибывших в Палестину нелегальных иммигрантов. Администрация намеревалась переправить беженцев на остров Маврикий в Индийском океане и интернировать их там до конца войны. Стремясь сорвать этот план, Тагана решила организовать взрыв, в результате которого в корпусе судна образовалась бы небольшая пробоина, — тогда пассажиров пришлось бы высадить на берег. 25 ноября был произведен взрыв, после чего пароход почти затонул, причем погибло 240 иммигрантов и 10 английских полицейских. После этой трагедии миновал месяц, и в Хайфу пришло еще одно старое транспортное судно — пароход “Атлантик” с 1600 европейскими беженцами на борту. На этот раз англичане беспрепятственно отправили иммигрантов на Маврикий. Через несколько недель 350 евреев прибыли в Хайфу на пароходе “Сальвадор”, однако им не разрешено было высадиться на берег, и “Сальвадор” направился в Болгарию. По пути он затонул, при этом спаслось всего 70 человек. Британская блокада в Средиземноморье в ходе войны все ужесточалась, и морские пути для иммиграции оказались закрыты.

А несколько позже произошло событие, которое стало для ишува символом английской политики по отношению к беженцам. 16 декабря 1941 г. в стамбульской гавани бросил якорь пароход “Струма”[279], старое судно водоизмещением 180 тонн. Несколькими неделями раньше “Струма” вышла из румынского порта Констанца и направилась в Палестину. Когда корпус парохода дал течь, а двигатель стал отказывать, пришлось встать на ремонт в Стамбуле. “Струма” была переполнена беженцами — на ней находилось 769 человек. Увидев, что дальше пути нет, евреи попросили убежища у турецких властей. Просьба была отклонена. Не желая возвращаться назад, не имея возможности продолжать путь, пассажиры “Струмы” два месяца находились в стамбульской гавани, страдая от голода и тесноты и все больше поддаваясь панике. Еврейское агентство просило англичан разрешить беженцам въезд в Палестину, пусть с немедленной высылкой на Маврикий. Если бы такое разрешение было дано, турки позволили бы евреям сойти на берег и переправили бы их в Левант. Мандатная администрация на это не согласилась. В конце концов 24 февраля 1942 г. турки потребовали, чтобы “Струма” покинула гавань. В пяти милях от берега пароход затонул. Погибло 428 мужчин, 269 женщин и 70 детей. Ужас, охвативший палестинское еврейство, в какой-то мере нашел отклик у стран-союзниц. Даже в Великобритании трагедия вызвала полемику в палате общин. Однако англичане еще несколько раз продемонстрировали свое упрямство, когда дело касалось пароходов с беженцами. Один из них, “Пенчо”, тоже пошел ко дну, но большинству пассажиров удалось спастись. В это время бегство из Европы объяснялось уже не только стремлением избавиться от преследований — теперь от него зависела жизнь. Первые неподтвержденные сообщения о массовых убийствах поступили от немецкого писателя-эмигранта Томаса Манна[280], который в декабре 1941 — январе 1942 гг. неоднократно выступал в программе Би-би-си. В августе 1942 г. польское правительство, находившееся в Лондоне, передало американцам информацию о газовых камерах и крематориях. Вскоре поступили сообщения от Всемирного еврейского конгресса[281] и сотрудников Еврейского агентства, которые узнали о массовых казнях от польских военнопленных, попавших в Палестину. Характерна реакция Государственного департамента США — он наложил запрет на передачу подобной информации по дипломатическим каналам. Когда еврейские организации попытались собрать деньги для спасения евреев в Европе, Вашингтон и Лондон заявили, что эти средства попадут в руки врага и помогут Германии и ее союзникам обеспечить собственное население. В феврале 1943 г. адмирал Уильям Лихи, представитель президента Рузвельта, отклонил предложение о вывозе 10 тыс. еврейских беженцев из оккупированной Европы через Испанию в Северную Африку. Предлогом были трудности с морским транспортом. Месяц спустя болгарское правительство, почувствовав, что расстановка сил меняется, и стремясь отмежеваться от “окончательного решения еврейского вопроса”, выразило готовность отправить евреев из Болгарии в Палестину. Когда американцы передали это предложение на рассмотрение англичанам, дальнейшие действия были блокированы министром иностранных дел Иденом. “Если мы это сделаем, евреи всего мира захотят, чтобы мы обратились с аналогичным предложением по поводу еврейства Польши и Германии, — объяснил Иден. — Гитлер, возможно, только этого и ждет. А кроме того, во всем мире не собрать кораблей для их перевозки”. К тому же “Гитлер позаботится о том, чтобы среди беженцев были и его агенты”. В декабре 1943 г. Государственный департамент США наконец дал разрешение на перевод необходимых для спасения евреев денежных средств в Румынию и Францию при условии, что англичане выдадут евреям надлежащие пропуска для въезда в Палестину. Однако Иден и на этот раз выступил против, указав на “трудности, связанные со столь значительным количеством евреев”.

Самое большее, на что были готовы союзники, — это послать своих представителей на международную Бермудскую конференцию (апрель 1943 г.) по проблемам помощи беженцам. В ходе конференции обсуждалась возможность разместить еврейских беженцев в таких отдаленных местах, как Британская Гвиана, Минданао на Филиппинах или Доминиканская Республика. Палестина при этом вообще не рассматривалась. Правительства не собирались распахивать двери перед эмигрантами. В конечном счете Бермудская конференция оказалась такой же бесплодной, как и Эвианская конференция 1938 г. Поэтому в январе 1944 г. Рузвельт согласился создать Комитет по делам военных беженцев, чтобы облегчить участь преследуемых нацистами. Однако представителю Комитета Гиршману не удалось достичь полного успеха, хотя он и добился от англичан разрешения на въезд в Палестину нескольких тысяч еврейских детей из СССР, которые были интернированы турками и находились в ужасающих условиях.

В том же 1944 г. при чрезвычайно странных обстоятельствах не была использована возможность широкомасштабного спасения европейских евреев. До начала 1944 г. адмирал Миклош Хорти[282], диктатор Венгрии, не позволял немцам вмешиваться в политику своей страны по отношению к евреям. Однако 19 марта нацисты оккупировали Венгрию. В апреле Иоэль Бранд[283], член Будапештского комитета помощи евреям, был вызван к Адольфу Эйхману, прибывшему в Будапешт, чтобы лично руководить “окончательным решением еврейского вопроса”. Эйхман сделал Бранду поразительное предложение. Он заявил, что готов выпустить из Венгрии 800 тыс. евреев при условии, что союзники поставят Германии 10 тыс. грузовиков, 1000 тонн кофе и 1000 тонн мыла. Потрясенный и мучимый сомнениями Бранд обсудил это предложение с другими членами комитета. У них оно тоже не вызвало доверия. Даже если намерения немцев действительно таковы, союзники ни за что не согласятся на стратегические поставки Германии. С другой стороны, переговоры с Эйхманом следовало продолжить уже ради того, чтобы удержать руку палача. Но этого не получилось. В первых числах мая по приказу Эйхмана начали ежедневно отправлять по 12 тыс. венгерских евреев в лагеря смерти. 17 мая Эйхман направил Иоэля Бранда на немецком почтовом самолете в Турцию, приказав ему довести до сведения еврейских представителей и английских властей свое предложение — “кровь за товары”.

В Стамбуле Бранд встретился с сотрудниками Еврейского агентства. Он пришел в отчаяние, когда выяснилось, что его собеседники не полномочны вести переговоры, и бросился в Палестину. Бранд сумел добраться до Алеппо, где был задержан англичанами, которые принялись его допрашивать. В конце концов его переправили в Каир, где он фактически оказался под домашним арестом. Однако Гиршману, представителю американского Комитета по делам беженцев, разрешили побеседовать с Брандом. Полученную информацию Гиршман передал в Вашингтон. Он умолял хотя бы формально начать переговоры с немцами, даже если нельзя согласиться на военные поставки. Однако, несмотря на то, что государственный департамент до известной степени заинтересовался этим предложением, английское правительство вскоре положило этому конец. В Лондоне сообщение о предложении Эйхмана попало в прессу, и одновременно с ним была официально отвергнута “наглая попытка шантажировать правительство Его Величества”. Тогда два эмиссара Еврейского агентства, Иегуда Авриэль и Менахем Бадер, решили по собственному почину отправиться в июле в Португалию и наладить там контакт с немецкими агентами. Англичане не дали им на это разрешения.

К этому времени 434 тыс. венгерских евреев были отправлены в Освенцим и уничтожены. Остальные были спасены Красной Армией, вошедшей в Венгрию.

Все, что было сделано для спасения евреев, совершалось не столько благодаря терпимости англичан, сколько благодаря усилиям еврейского подполья. Тагана сумела тайно переправить в Палестину несколько тысяч евреев из стран Ближнего Востока по “секретному пути” через Ирак и Иорданию. Вдоль дорог, по которым передвигались бедуинские караваны, устраивались тайные лагеря для беженцев, и арабы за известную мзду перевозили переодетых пассажиров. Этим методом в Палестину в 1942–1943 гг. было доставлено 4 тыс. иранских и иракских евреев. Кроме того, в ответ на террор в странах Оси евреи приняли участие в ряде секретных спасательных операций в Северной Италии и на Балканах. Эти действия начались сперва в связи с неожиданно большими потерями американских бомбардировщиков, понесенными в 1943 г. во время налетов на нефтеочистительные сооружения в румынском городе Плоешти. Тогда англичане пришли к выводу, что требуются новые разведывательные данные о системе немецкой обороны на Балканах. В этот момент руководство Таганы выступило с предложением: в составе парашютных десантов в европейские страны можно забрасывать евреев, уроженцев этих мест. Они будут выполнять двойную задачу: собирать разведывательную информацию и организовывать сопротивление еврейских общин в оккупированных государствах. Поколебавшись, англичане согласились. После этого для участия в операции были набраны 32 палестинских еврея, в том числе три женщины. Подготовку они проходили в специальном лагере в Каире.

Девять парашютистов было заброшено в Румынию, три — в Венгрию, два — в Болгарию, три — в Италию, шесть — в Словакию, девять — в Югославию. Все они были уроженцами этих стран и свободно владели национальными языками. У всех были там родственники. Из тридцати двух человек семеро погибли вместе с евреями, которых они пытались спасти. Лучше других известна сегодня Хана Сенеш[284], венгерская еврейка, покинувшая родной дом и переселившаяся в Палестину в 1939 году. В 1944 г. она, не сумев добраться до Будапешта, была схвачена венгерской полицией и попала в гестапо. Ее пытали и казнили. Другая девушка, Хавива Рейк, участвовала в работе еврейского подполья в Словакии и в создании пересыльного пункта для бежавших русских военнопленных и летчиков англо-американской авиации. Ее тоже схватили и казнили вместе с двумя другими парашютистами. Энцо Серени[285] — самый старший в группе — родился и вырос в Италии. Отец его был личным врачом итальянского короля. В юности Серени уехал в Палестину и одним из первых добровольно вызвался принять участие в операции. В мае 1944 г. он был заброшен в Италию. Там он сразу же был схвачен эсэсовцами, заключен в тюрьму, а потом убит в Дахау. Хотя нескольким парашютистам удалось наладить передачу разведывательных данных англичанам и даже организовать спасение англо-американских летчиков, которых они переправляли на территории, контролируемые югославскими партизанами, операция не принесла особого успеха в создании еврейского Сопротивления в Венгрии и на Балканах. Тем не менее, как и другие действия евреев во время войны, эта героическая история была у всех на устах и только подкрепила стремление сионистов к независимости.

Сионисты и Англия

В то время как сионисты использовали все свои ограниченные возможности, чтобы прорвать блокаду Палестины, их представители в Лондоне пытались найти решение проблемы беженцев в рамках более широкого соглашения по Палестине. В начале войны руководство Еврейского агентства по-прежнему поддерживало план раздела 1937 года. Возможно, требуя суверенитета, оно имело в виду и предложение, высказанное в сентябре 1939 г. английским путешественником Джоном Филби, другом Ибн-Сауда. Идея Филби заключалась в том, чтобы передать всю Палестину евреям в обмен на 20 млн фунтов, которые они выплатят правителю Саудовской Аравии. Он на эти деньги осуществит переселение палестинских арабов в свое королевство. Предполагалось, что этого монарха могла соблазнить, главным образом, мысль, что он занимает первое место среди арабских правителей. После некоторых колебаний сионисты согласились, чтобы Филби занялся этим проектом. В январе 1940 г. он побывал в Саудовской Аравии и поделился своим планом с августейшим другом. Ибн-Сауд проявил некоторый интерес к идее. Заинтересовался предложением Филби и Черчилль, который впервые узнал о нем от Вейцмана в 1940 г., а потом вкратце обсуждал проект с лидером сионистов в марте 1942 года. Видимо, премьер-министр в целом одобрил этот план, поскольку лорд Мойн, впоследствии постоянный посланник в Каире, в декабре 1942 г. встретился с Ибн-Саудом для дальнейших переговоров. Не получив от союзников твердых гарантий, король отказался брать на себя какие-либо обязательства. Его позиция не изменилась и тогда, когда этот вопрос был затронут в 1943 г. представителем США полковником Хоскинсом.

Хотя из предложения Филби ничего не вышло, Вейцмана и его коллег воодушевило отношение Черчилля. Ясно было, что премьер-министр не утратил своих старых симпатий к сионизму. 18 апреля 1943 г. он энергично высказался в поддержку Вейцмана, призывавшего отказаться от курса Белой книги. “Я не могу согласиться с тем, что Белая книга 1939 г. твердо устанавливает политику нынешнего правительства Его Величества, — заявил Черчилль. — Я всегда считал, что в Белой книге грубо нарушены наши обещания”. Десять дней спустя Черчилль послал членам кабинета записку, в которой оспаривал право арабского большинства препятствовать еврейской иммиграции в Палестину. По его распоряжению 12 июля был учрежден специальный правительственный комитет по изучению будущего Палестины. Председателем комитета, в который вошли Оливер Стенли, лорд Крен-борн и Леопольд Эмери, стал Герберт Моррисон. В октябре комитет Моррисона пришел к единому мнению, хотя официальный доклад был отложен до 20 декабря. По заключению комитета, лучшим решением комплекса проблем Палестины является раздел при условии, что правительство будет способствовать созданию союза левантийских стран, в который войдут ⅗ Ливана, “Великая Сирия”, Трансиордания, Южный Ливан и населенные арабами районы Палестины.

Этот план многое давал евреям. Черчиллю он понравился. Хотя официальное сообщение было отложено до конца войны, премьер-министр изложил суть дела Вейцману в октябре 1943 г. При этом присутствовал и Клемент Эттли[286], лидер лейбористской оппозиции. “Когда мы раздавим Гитлера, — твердо обещал Черчилль, — мы должны будем предоставить евреям подобающее им место. Мне досталось наследие Бальфура, и я с этого пути не сверну. Однако нам противодействуют темные силы. Д-р Вейцман, у вас есть добрые друзья. Вот например, мистер Эттли и Лейбористская партия интересуются этой проблемой”. “Несомненно”, — кивнул Эттли. Через год, 4 ноября 1944 г., премьер-министр снова принял Вейцмана и безоговорочно обещал ему найти удовлетворительное решение палестинского вопроса после войны. По словам Черчилля, следовало ориентироваться на иммиграцию полутора миллионов беженцев в течение десяти лет и на немедленное переселение 100–150 тыс. сирот. Кроме того, можно было рассчитывать на такой план раздела, который, как намекнул премьер, “устроит” евреев.

Как ни сильно было горе, вызванное европейской Катастрофой, сионистское руководство в то время не могло ставить под сомнение искренность и дружеские чувства Черчилля. Даже воинственный Бен-Гурион разделял эту веру. Более того, доказательством добрых намерений премьер-министра служила его готовность решить до конца войны вопрос о Еврейской бригаде. После высадки союзников в Сицилии в июле 1943 г. и в Южной Италии в сентябре 1943 г. линия фронта передвинулась от арабских стран на север. Теперь было значительно легче оправдать участие сионистов в войне — ведь именно в Европе были уничтожены миллионы евреев. 12 июля 1944 г. Черчилль направил военному министру меморандум, в котором предлагалось организовать еврейское армейское соединение. “Я одобряю желание евреев бороться с теми, кто убивал их соплеменников в Центральной Европе, и думаю, что это принесет большое удовлетворение Соединенным Штатам…” В последующие недели план был детально разработан совместно с Еврейским агентством, а 29 сентября премьер-министр заявил в палате общин:

В октябре военное министерство назначило бригадира Эрнеста Бенджамина командиром Еврейской бригады. Бригада имела свою войсковую эмблему и бело-голубое знамя с маген Давид. Началась запись добровольцев и военная подготовка. В начале 1945 г. 3400 палестинских евреев из состава бригады были отправлены на фронт в Италию и включены в британскую Восьмую армию. Как показали события, создание боеспособного еврейского соединения было одним из главных достижений сионистской дипломатии в период войны. Располагавшая собственной артиллерией и штабом Еврейская бригада обеспечила подготовку сотен офицеров, познакомившихся с организацией, тактикой и снабжением в масштабах бригады. Таким образом, были подготовлены кадры, которые могли понадобиться Гагане после войны в случае столкновения с англичанами или арабами. Кроме того, в 1944 г. Вейцман и другие представители умеренного крыла сионизма склонны были считать, что Еврейская бригада — знак кардинально изменившейся английской политики по отношению к ишуву.

Усиление боевого духа в ишуве

Но надежды эти были преждевременны. Намерения Черчилля сталкивались с упорным и весьма умелым сопротивлением чиновников Министерства иностранных дел и мандатной администрации, традиционно настроенных проарабски. С одной стороны, премьер-министр по-прежнему настаивал на том, чтобы изменить отношение к сионистам и самым положительным образом относился к разделу. С другой стороны, Ричард Кейзи, постоянный представитель Великобритании в Каире, 17 июня 1943 г. представил в Лондон меморандум, в котором сообщал подробности о секретных военных организациях ишува и предостерегал, что отказ от обещаний, данных арабам в Белой книге, очевидно, настроит их общественное мнение против Англии. В октябре того же года Иден потребовал пересмотра схемы раздела, которую предложил комитет Моррисона, и отсрочки решения палестинской проблемы до окончания военных действий. Он подчеркивал, что не следует преждевременно вступать в конфликт с арабами. Военный кабинет согласился с этими доводами и отложил окончательное решение. В то же время послы в Каире и Багдаде в своих донесениях напоминали Идену о том, что Палестина — важнейшее звено в британской системе обороны, и потерять ее после войны нельзя ни при каких обстоятельствах.

В начале июня 1944 г. Министерство по делам колоний предложило альтернативный вариант для того, чтобы избежать раздела. Предлагалось создать палестинское государство под эгидой Объединенных Наций, но под “наблюдением” британского верховного комиссара. Еврейская иммиграция должна была возобновиться, но в масштабе, который не составлял бы угрозы сохранению арабского большинства. 26 сентября 1944 г., все еще не желая отказываться от своих прежних предложений, специальный правительственный комитет по Палестине, комитет Моррисона, согласился на внесение некоторых незначительных изменений в первоначальный текст своего доклада, но продолжал при этом настаивать на разделе. С другой стороны, Иден и его сотрудники в Министерстве иностранных дел по-прежнему утверждали, что раздел Палестины не удовлетворит арабов, особенно если евреям будет разрешено начать широкомасштабную иммиграцию. На этом дело и кончилось, и проблема повисла в воздухе.

Если сионистам и не были известны частности относительно тупикового положения, в котором оказалось английское правительство, они все же могли оценить вытекающие из этого следствия. Разумеется, их радовали заверения Черчилля в том, что после войны будет найдено благоприятное решение, радовало и создание Еврейской бригады. Однако Палестина, как и прежде, была закрыта, поток евреев из оккупированной нацистами Европы иссякал. В конце 1941 — начале 1942 г. разыгралась трагедия “Струмы”. Несколько недель спустя появилась достоверная информация о нацистском “окончательном решении еврейского вопроса”. Как уже говорилось, в ответ на эти ужасные события союзники только плотнее закрыли свои границы. В Соединенных Штатах были ужесточены правила выдачи виз на том основании, что в числе беженцев в страну могут проникнуть вражеские агенты.

В апреле 1942 г. семь латиноамериканских государств полностью закрыли въезд для беженцев из оккупированной Европы. Турция — самый удобный перевалочный пункт на пути с нейтральных Балкан — запретила какой-либо транзит через свою территорию и почти открыто стала проводить расистскую внутреннюю политику. Бен-Гуриону и его коллегам в Еврейском агентстве обещания и выражения доброй воли со стороны союзников казались все более бессодержательными.

Следует заметить, что еще в мае 1940 г. Бен-Гурион, как и Вейцман, не исключал компромиссного решения палестинского вопроса. Как председатель исполнительного комитета Еврейского агентства, он был готов рассматривать план раздела как основу для обсуждения, даже если речь шла об ограниченном в политическом плане двунациональном государстве, построенном на арабско-еврейском паритете. Не только масштаб еврейской трагедии превратил Бен-Гуриона в бескомпромиссного сторонника самостоятельного еврейского государства. В 1942 г. он посетил Соединенные Штаты и там почувствовал “пульс великого американского еврейства, пяти миллионов евреев”. Первый за многие годы визит в США открыл Бен-Гуриону нечто новое — он ощутил во всей полноте скрытые силы своего народа. После этой поездки в Америку Бен-Гурион заговорил со своими коллегами о еврейском государстве в Палестине как о месте, куда “надо как можно быстрее переселить миллионы евреев после войны”. Кроме того, он понимал, что теперь, после уничтожения европейского еврейства (хотя истинные масштабы трагедии были еще неизвестны), умеренная официальная программа сионистов может быть радикально изменена только при поддержке евреев Америки. В результате по инициативе Бен-Гуриона была проведена Чрезвычайная сионистская конференция, которая должна была сформулировать послевоенные цели движения. Конференция проходила в нью-йоркском отеле “Билтмор” с 6 по 11 мая 1942 г. На ней присутствовало шестьсот делегатов, по большей части американцев, но были также и лидеры европейского сионизма, и три члена исполнительного комитета, в том числе Вейцман и сам Бен-Гурион. На конференции обсуждались претензии евреев к англичанам и была принята решительная резолюция с требованием превращения Палестины “в еврейское государство, интегрированное в структуру нового демократического мира…”.

Бен-Гурион и его единомышленники, вероятно, не рассчитывали на то, что получат всю Палестину, они были вполне готовы пойти на раздел и следующие из этого территориальные ограничения. Но они уже не желали поступиться еврейской самостоятельностью, то есть тем, о чем раньше стремилось не упоминать Еврейское агентство, опасавшееся вызвать раздражение у арабов и англичан. Бен-Гурион достиг своей цели — он обеспечил твердую поддержку своей максималистской программе. Кроме того, он намекнул, что для ее реализации можно, если потребуется, прибегнуть к насилию. “Будем готовы и к другому пути — пути вооруженной борьбы… Наша молодежь должна быть готова сделать все возможное, когда придет время”, — заявил он 16 мая 1942 г. в меморандуме, адресованном Еврейскому агентству. Но воинствующие сионисты едва ли многого добились своей откровенной программой. Они заблуждались, думая, что участие ишува в военных усилиях союзников, пусть и противоположное пронацистской позиции арабов, давало сионизму ту свободу действий, которую он в течение короткого времени и при уникальных обстоятельствах имел в период Первой мировой войны. Несмотря на экономические и политические возможности, которые чувствовали Бен-Гурион и другие в американском еврействе, сионизм отнюдь не был могучей силой на международной арене. Раны, нанесенные европейской Катастрофой, были глубоки. И друзья, и недруги в равной мере видели в евреях народ, обреченный на безнадежное прозябание. Широковещательные декларации, казалось, были в его положении совершенно неуместны.

Кроме того, представления Бен-Гуриона о государственности резко противоречили взглядам Вейцмана. Различие это не было очевидным, ведь во время дебатов по поводу раздела Палестины в 1937 г. Вейцман первым высказался за создание государства, пусть даже на части территории Святой земли. “Мы должны будем решить [в конце войны] проблему трех миллионов человек, — писал он в 1941 г. — Даже с финансовой точки зрения еврейское государство необходимо, чтобы осуществить политические действия в таких масштабах”. В 1942 г. в статье, опубликованной в “Форин эфэарз”, Вейцман подчеркнул, что еврейское государство является также “делом моральной необходимости и решительным шагом на пути к подлинному освобождению”. Он неоднократно предсказывал, что в результате войны возникнут арабская федерация и еврейское государство, и выражал надежду на сотрудничество между ними. Поэтому Билтморская программа никак не противоречила точке зрения Вейцмана. Более того, формулировка, принятая на Чрезвычайной конференции в Нью-Йорке, была разработана Меиром Вайсгалом[287], одним из ближайших помощников Вейцмана.

Тем не менее Вейцман рассматривал эту программу как декларацию будущих планов, и вопрос о сроках ее осуществления, с его точки зрения, оставался открытым. Приверженец постепенности, лидер сионистов по-прежнему представлял себе непрекращающийся поток еврейских иммигрантов, благодаря которому со временем возникает еврейское большинство, а затем и его автономия в Палестине. Для Бен-Гуриона же Билтморская программа означала, что наконец положен предел нерешительности и неопределенности в планах сионистов. Голосование в Нью-Йорке, с его точки зрения, давало полномочия на немедленное создание государства и переселение сотен тысяч иммигрантов в Палестину в самые кратчайшие сроки. По возвращении из Соединенных Штатов Бен-Гурион поделился своими взглядами с общественностью ишува и заручился широкой поддержкой. Он особенно подчеркивал, что максималистские требования заставят сообщество государств рассмотреть еврейскую проблему как раз в тот момент, когда будут решаться проблемы других народов. Лучше, настаивал он, просить побольше. 19 ноября 1942 г. Комитет по сионистской деятельности подавляющим большинством голосов принял Билтморскую программу. Вейцман тогда находился в Нью-Йорке и не мог представить ишуву свою интерпретацию. Страшно усталый, еще не оправившийся после гибели своего младшего сына, летчика английской военной авиации, стареющий лидер сионистов все больше отрывался от палестинского еврейства. Он, бесспорно, проигрывал в столкновении с Бен-Гурионом.

Как ни странно, англичане почти не реагировали на новые веяния в сионистской среде. Не обратили они внимания и на рост ишува, способствовавший решительному настроению палестинского еврейства. А ведь за годы между двумя мировыми войнами еврейское население Палестины увеличилось с 85 тыс. человек (то есть 10 % от всего населения) до 560 тыс. в 1946 г., составлявших уже 32 %. Быстро набирало темп развитие еврейского сельского хозяйства. С 1939 по 1947 г. были основаны 94 новые сельскохозяйственные колонии, причем половина — за годы войны, а общее число их достигло 348 с населением 116 тыс. человек. Только с 1937 по 1943 г. количество евреев, занятых в промышленности, увеличилось почти вдвое: с 22 до 46 тыс. Объем еврейского промышленного производства в стоимостном выражении вырос примерно в пять раз — с 7,9 млн палестинских фунтов в 1937 г. до 37,5 млн в 1943 г.

Мандатная администрация не оценила и радикальных перемен в структуре еврейской экономики в Палестине, и тех последствий для еврейского самосознания, к которым эти перемены привели. В начале 1943 г. верховный комиссар сэр Харольд Мак-Майкл обратился по радио к населению страны с разъяснениями плана послевоенной экономической политики. Он подчеркнул преимущественно аграрную ориентацию Палестины и призвал к сворачиванию тех индустриальных предприятий, которые возникли во время войны. В дальнейшем особое внимание следует обратить на повышение жизненного уровня арабского населения, заявил Мак-Майкл. Эта передача привела Бен-Гуриона и сотрудников Еврейского агентства в ярость. Ведь арабы практически не участвовали в военных усилиях, а экономика ишува развивалась, чтобы поддержать союзников. Кроме того, сионисты усматривали в плане Мак-Майкла неприкрытую попытку ограничить возможности ишува в том, что касалось абсорбции иммигрантов. На следующий день Бен-Гурион выступил от имени агентства с бескомпромиссным ответом: “Наша программа — максимальное развитие страны в области сельского хозяйства, промышленности и морского транспорта с тем, чтобы за кратчайший срок подготовиться к возможно более массовой иммиграции”. Он добавил, что при любых обстоятельствах ишув будет делать ставку на “развитие”, а не на “восстановление”.

Вскоре после этого вызов, брошенный Бен-Гурионом, был подтвержден действиями: участники еврейского подполья проникли на несколько английских военных баз и похитили оружие и боеприпасы. В ответ мандатная администрация направила полицию на розыск похищенного. Суровые полицейские меры позволили выявить тех, кто занимался контрабандой трофейного оружия. Многие еврейские подпольщики были надолго заключены в тюрьму. Генерал Вильсон вспоминал в своих мемуарах, что к январю 1944 г. Еврейское агентство

Вильсон не преувеличивал. В Палестине возник ряд неподконтрольных Еврейскому агентству активно действовавших групп, малочисленных, но фанатичных, не желавших стеснять себя рамками сионистской дисциплины в то время, как в Европе уничтожают евреев, а англичане преграждают беженцам доступ в Святую землю. Эти группы взяли на вооружение насильственные методы. Это “трагическое, бесполезное, нееврейское обращение к терроризму”, как охарактеризовал его Вейцман, привлекло внимание лидера сионистов, когда он в 1944 г. вернулся в Палестину. Из всех групп, входивших в зарождавшееся подпольное движение, самая экстремистская называлась Лехи[288]. В Лехи насчитывалось не более трехсот членов. Возникла эта группа, как и ряд других еврейских военизированных организаций, вскоре после арабского восстания 1936–1939 гг. Основатель Лехи Аврагам Штерн[289], светловолосый тридцатилетний выходец из Польши, учитель и любитель поэзии, некоторое время изучал классическую филологию в университете во Флоренции. Там, в Италии, он испытал сильнейшее влияние фашистской военной тактики и перенял англофобию Муссолини. Вскоре Штерн убедился в том, что британское присутствие на Ближнем Востоке несовместимо с дальнейшим развитием еврейского национального очага, а значит, все силы следует бросить на подготовку восстания против англичан. Другие группы в еврейском подполье, даже Эцель, еще не зашли так далеко.

После начала войны Штерн занял еще более крайнюю позицию. В 1941 г. он попытался наладить контакт с Отто фон Хентигом, германским эмиссаром в Сирии, рассчитывая договориться с ним о совместных действиях против англичан в Палестине. Немцы с презрением проигнорировали это предложение. Стремясь получить деньги, Штерн и его группа вскоре дошли до того, что начали грабить банки. В январе 1942 г. группа Лехи попыталась убить офицера британской разведки, но от взрыва бомбы погибли два еврея-полицейских. Через несколько недель Штерн был застрелен полицией. Эти события отнюдь не умерили пыл его товарищей, напротив, группа Лехи начала действовать еще активнее. Некоторые члены ее были восточными евреями, выросшими в трущобах Тель-Авива и Иерусалима, но в состав организации входило немало выходцев из Европы, семьи которых были уничтожены нацистами. Их безудержная ненависть к англичанам граничила с безумием. Например, один из убийц лорда Мойна, Элиягу Хаким, был свидетелем того, как в хайфском порту затонула “Патриа”, и воспоминание об этой трагедии сопровождало его всю жизнь.

После 1942 г. члены Лехи во главе со своими новыми лидерами Натаном Ялин-Мором[290] и д-ром Исраэлем Эльдадом (Шайбом)[291] пришли к выводу, что только с помощью насилия можно изгнать англичан из Палестины. Вымогая деньги у евреев-лавочников, они перешли к вооруженным нападениям на английских полицейских. Нередко в перестрелках погибали сами подпольщики. Однако их действия все ужесточались. Все суровее становилась и ответная реакция англичан, перешедших к повальным арестам, введению комендантского часа и смертной казни за незаконное ношение оружия. Тем не менее подполье действовало с неослабевающей энергией и даже совершило 8 августа 1944 г. неудачное покушение на жизнь верховного комиссара сэра Мак-Майкла. Три месяца спустя группа Лехи осуществила самое дерзкое свое преступление. В Каире было совершено покушение на лорда Мойна, британского министра по делам Ближнего Востока. Уолтер Эдуард Гиннес, первый барон Мойн, был миллионером, владельцем компании по производству пива “Гиннес”, мягким и всеми уважаемым человеком. После того как лорд Ллойд умер, Мойн в течение некоторого времени руководил Министерством по делам колоний, а в январе 1944 г. стал министром по делам Ближнего Востока. Сионисты считали его своим врагом еще с тех времен, когда он был министром по делам колоний. Возможно, сыграло свою роль и то, что он категорически отверг бартерную сделку, предложенную Эйхманом в обмен на освобождение венгерских евреев.

6 ноября, меньше чем через два дня после того, как Вейцман побывал на обеде у Черчилля в Лондоне и преисполнился новых надежд, два члена Лехи смертельно ранили Мойна, когда тот выходил из резиденции. Обоих юношей судили в Каире 10 января 1945 г., приговорили к смерти и повесили.

За немногими исключениями, сионисты пришли в ужас от убийства Мойна. Потрясенный Вейцман, находившийся в момент покушения в Лондоне, обещал Черчиллю, что палестинское еврейство “сделает все от него зависящее, чтобы выкорчевать это зло из своей среды”. Бен-Гурион поддержал его, обратившись к ишуву со страстным призывом “изгнать всех членов этой подпольной банды и не предоставлять им ни убежища, ни помощи… После этого Тагана перешла в наступление против членов организаций Эцель и Лехи и начала выдавать их английской полиции. Но сионистскому делу уже был нанесен большой ущерб. Через десять дней после убийства, обращаясь к палате представителей, Черчилль выступил с резким предостережением против террористической деятельности в Палестине. “Если нашим мечтам о сионизме суждено развеяться в дыме от выстрела убийцы, — сказал он, — а заботы о будущем сионизма порождают новую природу гангстеров, достойных нацистской Германии, мне, как и многим, придется пересмотреть те позиции, которые мы столь долго и последовательно отстаивали”. Убийство Мойна показало англичанам, какое ожесточение зреет среди евреев Палестины. Хотя ишув осудил этот акт в той же мере, что и британская общественность, на этом период сотрудничества, период правительственных обещаний и еврейской доверчивости завершился. Евреи больше не могли проявлять добрую волю, одновременно иссякло и терпение англичан.