It's So Easy

Глава 35

К середине мая 1993 года, мы продолжили европейское турне.

На первые пять концертов – в Израиле, Турции, Греции и на 2 шоу в Англии Иззи снова присоединился к нам, чтобы временно заменить Гилби, который повредил руку, катаясь на мотоцикле, прямо перед нашим отъездом. Толпа на концертах приостанавливала шоу, выкрикивая имя Иззи. Это было великолепно. Казалось, что греческие подростки видели то, что мы упустили из виду в какой-то степени: в первую очередь, это была группа друзей, которая верила в нашу музыку и друг в друга.

Иззи и я были как соседи, которым приходилось садиться на городской автобус, чтобы добраться до концерта, где из четырех групп мы играли четвертыми по списку и были просто счастливы играть концерт с группой, в которую мы верили, и в которую мы вкладывались изо всех сил. И мы ясно видели это. Теперь же я смотрел на Иззи и осознавал в нем ясность, целеустремленность, стоявшую за его решениями. Мои ноги словно застряли в цементе. Или в зыбучем песке. Я хотел того же, что было у него, но я не знал, как добиться этого. Хотя я думаю, я не жаждал трезвости настолько сильно, чтобы подойти к Иззи и попросить его о помощи. Это поставило бы меня в такую ситуацию, когда мне пришлось бы либо пройти через все это, либо потерпеть неудачу.

Когда Гилби поправился, а Иззи ушел, мы продолжили наш путь, который проходил через футбольные стадионы в Скандинавии, Австрии, Швейцарии, Голландии, Бельгии, Италии, Испании и Франции. Уход Иззи приоткрыл глаза на действительность: возможно, самое простое объяснение того, что происходило с Guns n’ Roses заключалось в том, что мы перестали нуждаться друг в друге. Конечно, мы хотели бы продолжать зарабатывать на жизнь музыкой, потому что эти рекорды продаж не будут продолжаться вечно. Но мы больше не нужны были друг другу, чтобы выйти из нищеты с помощью наших песен. Когда Guns только начинали свой путь, у нас не было денег, но когда мы все купили себе дома и машины, мы стали нуждаться друг в друге меньше. Из-за кучи помощников, телохранителей и водителей мы могли позволить себе не работать напрямую друг с другом. Бесишься на меня? Нет проблем, у меня есть своя комната в отеле, свой дом. Не работаем над новыми песнями как группа? Нет проблем, я арендую себе студию на свои деньги. Черт, у нас была команда менеджеров: О, мы позаботимся о том, мы позаботимся об этом.

Во время последней части этого европейского тура, мы иногда даже не находились все вместе в одном городе, не считая тех моментов, когда мы должны были выступать. В ряде случаев, мы даже могли находиться в разных странах. Наш самолет мог высадить кого-то из нас здесь, а кого-то в другом месте.

5 июля 1993 года, мы давали большой концерт в Барселоне на Олимпийском стадионе. Эксл прибыл на концерт из Венеции. Мы с Линдой приехали туда после поездки на Ибицу. Слэш уже был в Барселоне.

После того, как Suicidal Tendencies и Брайан Мэй отыграли свои сеты, наш менеджер, Дуг Голштейн, попросил меня и Слэша увидеться с ним перед шоу. Это было необычно.

Когда Слэш и я зашли в комнату, один из тур менеджеров уже ждал нас. Парень держал стопку страниц. Он положил стопку страниц перед каждым из нас. Я пролистал их. Это был документ, который давал Экслу право использовать название Guns n’ Roses, даже если Слэш, я, или все мы не будем больше частью группы. Хотя это и не повлияло бы на наш статус в качестве акционеров в управлении группой, Эксл и только Эксл будет контролировать имя, если мы подпишем это.

“Какого хуя?” – сказал я.

“Послушай, чел. Суть в том, что вы, ребята, не в лучшей форме – ты знаешь, что так и есть. Если один из вас умрет, никто не захочет тратить годы, чтобы судиться с вашими семьями и тому подобное.” – сказал тур-менеджер.

Но речь была не об этом. В документах не было о смерти ни слова.

Толпа уже начала буянить, а Эксл отказывался выходить на сцену, пока мы не подпишем эти документы.

Я представил, как могут пострадать люди, если начнутся беспорядки – это были мои страхи. И я был так чертовски измучен - было такое чувство, будто я таскал дом на своём горбу последние два года. Кроме того, в то время я бы никогда не подумал, что Gn’R сможет существовать без нас. Идея казалась смешной. И в этом случае, возможно, в документы не надо вносить никаких поправок?

Нахер все это!

Я подписал. То же сделал и Слэш.

Guns N’ Roses – торговая марка, которой теперь распоряжался Эксл - вышли на сцену.

На следующий день я схватил Дуга Голштейна на взлетной полосе в аэропорту. Я проснулся очень расстроенным из-за того, что произошло прошлой ночью. Слэш и я не должны были подписывать эти бумаги. Но менеджмент в любом случае не позволил бы всему этому продолжаться. Верно? Я накричал на Дуга, сказал, что ему надо исправить всё.

“Послушай Дафф, ты же умный парень. Я управляю Guns n’ Roses,” – сказал он.

“Да, я знаю, Дуг. Да и поэтому мы должны…”

“Нет, ты не въезжаешь. Я управляю Guns n’ Roses.”

“Ты пытаешься сказать мне, что ты управляешь именем “Guns n’ Roses”?”

Я все еще был членом группы. Не наемным рабочим. У Слэша и меня все еще должны оставаться равные права, как и раньше. Мы только что отказались от контроля над именем.

Дуг посмотрел на меня без каких-либо эмоций.

“Ты управляешь парнем, который владеет именем Guns n’ Roses? Этим ты занят, Дуг?”

Он пожал плечами. Это он и собирался делать.

Я испытывал ярость. Я даже не мог говорить.

Мы сели в самолет.

Всего лишь пять концертов в Европе. Всего. Лишь. Пять.

Ты сделаешь это.

После 26 месяцев, финальные концерты тура Use Your Illusion уже приближались. Мы дали два концерта в Аргентине после того, как миновали европейскую часть, и теперь, все было кончено. Осталось всего 2 полета: из Парижа в Буэнос Айрес, из Буэнос Айреса в Лос-Анджелес. Посадочная линия стала как будто осязаемой - я практически мог видеть ее из окна самолета по мере того, как мы подлетали к Аргентине в середине июля 1993 года на эти последние 2 концерта.

С этого момента, члены группы перестали показываться на саундчеке вместе, так что техники играли на наших инструментах, тестировали оборудование, и настраивали звук без нас. Для этого команда собрала теневую группу и даже обзавелись коронной песней: «Crack Pipe», взятой у группы из Атланты под названием Coolies. Песня была из альбома “Doug”, пародийной рок-оперы о скинхеде, который избил повара-гея, украл его книгу с рецептами и стал богатым и знаменитым. Конечно, это был провал – это была опера, кроме того – и “Crack Pipe” звучала во время последнего акта.

В одну из последних концертных ночей, прошло уже 3 часа с того момента, когда разогревающая группа отыграла свой сет. Эксла не было.

Пожалуйста, может ли это все закончится без того, чтобы люди калечили друг друга?

Пожалуйста.

Публика в Южной Америке склонна к тому, чтобы кидаться камнями, и поскольку не было ни намека на Gn’R, ситуация становилась все хуже. Наш менеджер собрал парней, которые являлись нашими техниками.

«Выходите на сцену», сказал он. «Вы будете играть»

Толпа издала крик, когда команда техников поднялась на свои места, и сцена будто ожила. Команда стала играть. Появился свет. Затем включились видеоэкраны и показали МакБоба, а также остальную команду, которая отрывалась под песню “Crack Pipe.”

Внезапно, 50 000 человек начали выкрикивать нецензурные слова.

Затем появился Эксл. Беспорядков не случилось.

Когда мы, в конце концов, вышли на сцену на этот последний концерт в Аргентине, я взглянул на толпу.

Вот оно.

Запомни этот момент, запомни эту сцену, запомни этих фанатов.

Мы отправились в Лос-Анджелес, и быстро разошлись каждый своей дорогой. Обратно в свои жилища, зализывать раны. За исключением меня. Что касается меня, то я должен был сейчас же приступить к репетициям. Геффен издал мой альбом Believe in Me пока Guns путешествовали по Европе, и теперь, я должен был отправиться в свое первое сольное турне.

В тот момент мне позвонил Эксл, сказал, что я сумасшедший, раз снова возвращаюсь к этому.

“Это то, что я делаю,” – сказал я Экслу.

Кроме того, я не собирался сидеть сложа руки.

Продолжай двигаться, продолжай двигаться.

Я завязал с кокаином после инцидента с моим дилером и его беременной женой несколько месяцев назад. По большей части, это зашло слишком далеко. Будет легче справится с этим в туре. У меня было слишком много связей с наркоманами в Лос-Анджелесе, и моя жизнь была тесно переплетена с кокаином. Продолжай двигаться.

Тур начался с трех выступлений в клубах ЛА, Сан-Франциско, Нью-Йорке. И началось все плохо. Я перешел с водки на вино, и выпивал в день целый ящик вина. Вино, вино, вино. И кровь.

Кровь была в Сан-Франциско, когда моя жена Линда ввязалась в драку за кулисами и обменялась там парой ударов с другой женщиной, пока зубы не начали с грохотом падать на пол. Кровь была и в Нью-Йорке, когда в толпе вспыхнула драка. Затем мы вылетели а Европу, чтобы присоединиться к турне Scorpions. В аэропорту, между членами группы завязалась драка. Наш лид-гитарист достал нож и пырнул водителя автобуса в Англии. И снова кровь. Кровь, кровь, кровь. И вино. Мне часто приходилось путешествовать в одиночку, чтобы прибыть в следующий город пораньше и дать рекламу. Я появился на раздаче автографов в Швеции, жадно лакая вино из бутылки. Был осужден за это местной прессой - в очереди за автографами было много подростков.

Мы отыграли несколько вдохновенных концертов, но были времена, когда я не должен был играть там, времена, когда я позволил этому зайти слишком далеко, и мое выступление пострадало. Я был на больших площадках, играл со своей собственной группой, под своим собственным именем, не особо стараясь.

Какое у тебя оправдание теперь?

После того, как эта часть тура закончилась, мне понадобился другой гитарист. Не мог же я держать у нас того парня, который напал на нашего водителя. Я позвонил Полу Солджеру, моему старому коллеге по группе Ten Minute Warning. Я не разговаривал с ним 10 лет. Он был трезв. Хочешь присоединиться к моей группе? Он ответил “да”.

Мы двинулись в Японию. Бутыли вина каждый день. Мои внутренности были сожжены. Таблетки от изжоги, мне нужны таблетки от изжоги. Снова лажаю на сцене. Какого черта ты делаешь?

Домой, в Лос-Анджелес. Длинный перелет. Вот черт.

У нас был перерыв, прежде чем отправиться через Тихий океан в турне по Австралии.

Я не могу это больше переносить.

Я почувствовал себя плохо, это был худший грипп, которым я когда-либо болел.

Ты собираешься быть тем самым парнем – который пасует перед трудностями?

Я взял трубку и набрал номер тур-менеджера.

Я выхожу из игры. Я больше так не могу.

Теперь я был тем самым парнем.

Никакого тура, замечательно. Но я должен продолжать двигаться.

Сиэтл.

Сиэтл.

У меня там дом. Вот куда я направлюсь.

Тогда 31 марта 1994 года в аэропорту Лос Анджелеса я видел Курта Кобейна, который выглядел потерянным в своем одиночестве, запутавшийся, как и я, в самом себе. Затем его не стало. Мужик, я действительно попросил бы тебя прийти ко мне домой этой ночью, когда мы приземлились. Мне очень жаль.

10 мая. Парализующая боль. Невыносимая боль. Боль, боль, боль.

Я умру. Здесь. В одиночестве.

Энди.

Пожалуйста, пусть он поднимется наверх. Я не хочу умирать в одиночестве.

Доктор Томас.

Демерол. Ничего. Демерол. Ничего. Абсолютная паника

Отделение экстренной медицинской помощи.

“Убейте меня.”

Я умолял снова и снова.

“Пожалуйста, убейте меня. Просто убейте меня. Убейте. Пожалуйста.”