It's So Easy

Глава 44

В ЛА Дом Чемпионов находился в постоянном движении из-за профессионалов по кикбоксингу, готовящимся к боям в штатах и за рубежом. Когда они увидели, что я был целиком посвящен тренировкам и что я не был какой-нибудь избалованной рок-звездой, они начали помогать мне с моими тренировками с Бенни. Я начал проводить технические спарринги с некоторыми из этих парней и увидел скорость, с которой я, как ожидалось, должен быть состязаться. Окей, взял это на заметку.

Сенсей Бенни стал для меня как отец, и я никогда не называл его иначе как по титулу, будь мы в додзё или за его пределами. Не потому, что он этого требовал – он даже специально говорил, что я мог обращаться к нему менее формально вне зала – а потому, что я почувствовал, какую важную роль он играет в моей жизни. Он был учителем; он заслуживал другого уровня уважения. И по сей день, я называю его «сенсей». После нескольких месяцев тренировок один на один с Бенни, мы начали работать вместе с другим парнем в зале по имени Майкл Мортео. Майкл, как и Бенни, был поразительно спокоен. Он начал обучаться боевым искусствам с пяти лет. Майкл также был сенсеем, и когда он проходил по додзё, то ученики поворачивались и поклонялись ему в знак уважения. Но Майкл был моего возраста, и чем дольше мы работали вместе, тем больше я воспринимал его как друга. Тем не менее, я редко делился личным с Майклом, поскольку всё, что ему было важно – это работа. Все разговоры были о том дне, том моменте, том ударе.

Иногда Бенни велел нам с Майклом спарринговать наверху, при этом моя нога была привязана к ноге Майкла. В то время я имел устойчивый инстинкт “бей или беги”, но связанный со своим противником, убегать я уже не мог. Таким образом, мне приходилось драться на близком расстоянии. Я уставал, я получал удары, я хотел упасть. Майкл провел несколько хороших выпадов – хоть это и был технический спарринг, где удары наносятся не в полную силу, это было больно. Тем не менее, пропущенные удары составляли уроки, которые я пытался освоить. После того, как я пропустил несколько пощечин по лицу, я подумал, что будет проще, если помнить про необходимость держать правую руку поднятой в защитное положение, когда не наношу ей удары.

Спарринг раскрывает любые недостатки внимания; у меня было много синяков под глазами.

Разбитый и выдохшийся после таких серий, я лучше фокусировался во время медитации. С моим тихим и чистым, после тренировок, разумом, моё мысленное убежище начало обретать форму. В моей голове это был действительно дом. Главная комната представляла собой додзё, одна стена которого была полностью покрыта огромными зеркалами в полный рост. Я начал обставлять дом вещами, которые, как я считал, были мне нужны: доспехи, склянки с очищающими зельями, амфоры с чистой водой и арсенал оружия – эй, жизнь была суровой, так что да, в моём убежище были и клинки.

Как сказал Бенни, надежда была на то, что я достигну той точки, когда мне уже не нужно быть физически истощенным, чтобы найти это состояние. Я смог бы пойти туда при необходимости – например, если бы меня охватила паника или пришлось иметь дело с людьми, угрожающими мне, и напряженными ситуациями, когда чувствуешь себя небезопасно.

Бенни придает большое значение честности. «Начинай каждый день с чистой совестью», говорил он. «Ты должен быть способным проснуться, подойти к зеркалу в ванной, посмотреть себе прямо в глаза и сказать “Я не врал никому, с кем вчера столкнулся”. “Я не обходил стороной спорные ситуации”. Если ты ведешь честную жизнь, то в ней нет места сожалениям».

Поначалу я действительно так делал – смотрел в зеркало. Я начал хорошо спать. Затем, сосредотачиваясь глубоко внутри моего мысленного убежища, я начал поднимать свой взор к огромным зеркалам и смотреть в свои глаза в своём сознании. Возможно, моя загруженность всё это время была лишь способом избегать неприятной правды о самом себе, способом убежать от последствий честных разговоров и честного поведения, способом притупить тяжелое бремя нечестной жизни?

Я смотрел на себя в зеркало: Будем считать, что ты проверил себя, МакКэган.

«Сегодня отличный день, чтобы умереть» - услышал я слова Бенни.

Хм? Я всё еще не понимал этого.

Следующим большим шагом для меня стал бы бой на ринге, которого у меня еще не было. Бой соединяет воедино все те навыки, которые я начал развивать – физические, технические, духовные. Мне пришлось бы объединять работу моих ног с другими движениями и одновременно играть партию в шахматы – передвигать противника, предвидеть его действия, заставлять его сменить направление. И в добавок было ещё испытание для моей сердечно сосудистой системы в форме поединка на ринге. И совсем неважно, сколько повторений ты сделал на груше, безостановочные удары в течение трех минут на ринге – это совершенно другая игра.

Однажды Бенни без предупреждения взял два спортивных шлема и одел один на мою голову. Я начал паниковать в этом шлеме – моя клаустрофобия дала знать – и Бенни увидел это в моих глазах. Или скорее в том, что мои глаза шныряют повсюду, глядя по сторонам, глядя вниз. Он помог мне успокоиться, сосредоточиться и преодолеть это.

Мне пришлось преодолеть эти вещи, ведь теперь я знал, что я был близок к бою с кем-нибудь на ринге – других причин носить шлем нет. Я видел людей, выходящих из себя после того, как они пропускали свой первый настоящий удар на ринге. Один огромный парень впал в шок и начал плакать. Множество эмоций высвобождаются в зале. Я не был уверен, чего ожидать от себя.

Сенсей взял банку с вазелином и помазал мне немного под глазами. Затем проделал то же самое себе. Нее. Не может быть. Он что, собирается стать моим первым спарринг партнером? Чемпион мира? Я узнал это выражение лица из видеозаписей его боёв, просмотренных мной.

После того, как прозвучал гонг, означающий начало первого раунда, вся моя техника исчезла в приступе страха, и я начал дико раскачиваться. Я, вероятно, нанёс несколько самых ужаснейших ударов, которые когда-либо были нанесены в этом додзё. Через несколько минут второго раунда, я, на мгновение, увидел затылок моего сенсея в воздухе надо мной, и вдруг проснулся на полу, а мою голову поддерживал Бенни.

Я был нокаутирован ударом ногой с разворота в прыжке в печень. Определенно, внезапный удар по органам может накаутировать вас и нокаутирует. Это был коронный удар Бенни. Воздушный удар. Как реактивный истребитель. А, ну да. Точно. Его ведь зовут Реактивный Бенни (Benny the Jet).

Сенсей сделал мне выговор, за то, что я не использовал защиту. Я был всё еще на полу, всё еще пытаясь прийти в себя. Он сказал, что мне следовало парировать удар и провести контратаку.

«Да, сенсей».

Он спросил меня, как я себя чувствую. К своему собственному удивлению, я чувствовал себя хорошо. Нокаут не был таким ужасным после всего пройденного. Это было, как падение со стула на мягкий коврик. Ничего особенного.