It's So Easy

Глава 46

К моменту того шоу в Viper Room я был вне общественного внимания больше года, и никто в действительности ничего не знал о том, как я проводил свои дни. Все то время, пока я восстанавливался и тренировал свое тело, моя жизнь была скрыта от посторонних взглядов. Думаю, что я и не замечал, что со мной произошли значительные физические изменения. Конечно, и Эксл, и мой доктор, мои братья и сестры и мама заметили перемены, и не обошлось без ободрительных комментариев. Но я не был подготовлен к реакции людей после того первого концерта в Viper Room.

Мэтт Сорум позвонил мне на следующий день после шоу.

“Ходит слух что ты сделал липосакцию и подтяжку лица!”

“Что? Ни в коем случае!”

“Да, так все говорят.”

Судя по тем слухам, разница с которой мой путь отличался от типичного «голливудского», никогда не была настолько очевидна. На самом деле, я принял их за комплимент.

Еще кое-что произошло той ночью, чего некоторое время не было в моей жизни: я общался с женщинами. Некоторые из них даже проявляли интерес ко мне, и я изо всех сил старался облегчить для себя разговор с ними. Но теперь я смотрел на все это совершенно иначе и пока что не был готов к чему-то подобному. Мне предстояло еще многое сделать. Кроме того, что бы я делал с пьяной девчонкой, ну или с одной из этих клубных малолеток и тусовщиц? У меня не было абсолютно ничего общего с этими людьми. Меня волновала лишь литература, боевые искусства, здоровая еда, и мой велик. Я был холодным как лед кретином. Я находился в Лос-Анджелесе, только потому что все еще пытался работать с GN’R. Этика ночной жизни там была чем-то, что я теперь рассматривал как нечто незначительное.

Той ночью домой я пошел один.

Теперь, осознание того, что я могу продолжать играть музыку, возродило во мне невероятно сильное желание как можно скорее снова взяться за гитару. Я с нетерпением ждал серию концертов, которую Мэтт назначил на сентябрь-октябрь 1995 года. Мне очень понравились ребята в группе, кстати, Стив Джонс даже начал кататься вместе со мной на горном велике.

Viper Room был забит красавицами каждый раз, когда мы играли. Как оказалось, Джон Тейлор был настоящим магнитом для телочек. Через некоторое время я решил, что возможно готов попробовать еще раз. Первая девочка, с которой я начал тусоваться, была тоже трезвенницей. Она начала много говорить о какой-то “программе.” Сначала я и понятия не имел, что она имеет в виду, хотя она подумала иначе. Оказалось, она говорила об обществе «Анонимных алкоголиков».

«Я ничего не знаю об этом» - сказал я ей.

Она начала оставлять одежду у меня дома. Я хотел бы собрать ее и положить в кучу. Стоп, стоп, хватит! Будь честен. Через несколько недель я вернул ей ее обратно.

«Я все еще пытаюсь разобраться в себе», сказал я. «Но есть вещь в которой я точно уверен - я не готов иметь подружку».

В это время мой старый друг Уэст Аркин начал звонить мне чаще. Он боролся с зависимостью от крэка и героина с того дня, как я встретил его в Голливуде в 1985 году. Много лет я чувствовал себя настолько беспомощным, чтобы сделать хоть что-то, что помогло бы ему - несмотря на просьбы его подруг. Сам я был настолько обдолбан, что просто не мог играть какую-либо роль в борьбе с зависимостью у других людей. Я понял насколько ему, должно быть, плохо если из всех людей вокруг него он решил позвонить именно мне. Из всех людей!

Я постоянно подвергал себя опасности, употребляя наркоту, и пил пока не образовалась опухоль поджелудочной железы. Я сравнивал себя с Уэстом, ведь я пережил и то, и другое дерьмо. Действительно? Ничего себе.

Когда я говорил с ним теперь, казалось, что Уэст серьезно относится к тому, что бы завязать. И я чувствовал, что теперь знаю некоторые вещи, которые могли бы помочь ему - даже если я и не был в состоянии сам сделать из кого-либо трезвенника. Так что я предложил ему заниматься со мной самбо. Один из учителей из Академии боевых искусств, Сенсей Энтони - чемпион мира по eskrima (прим.пер.: Эскрима – древнее боевое искусство южных Филлипинн, бои на палках) – заинтересовался случаем Уэста и скоро согласился обучать его.

Энтони, казалось совсем не испугался, увидев следы от игл и нарывы. Энтони изучил все аспекты отказа от наркотиков. Это была война; Энтони взял это на себя, чтобы помочь Уэсту покончить с зависимостью. Уэст показал, что он прилежный ученик и направил все свои силы на это обучение. После нескольких месяцев, самое трудное осталось позади. Я подумал, что он нашел то, в чем так нуждался. А именно - в боевых искусствах, впрочем, как и я.

Но наркотики и зависимость от них всегда прячутся в тени и подкрадываются именно тогда, когда меньше всего ожидаешь. В момент, когда ты думаешь, что теперь все позади и можно расслабиться, как раз и нужно удвоить свою бдительность. Я знал это по своему опыту. Позже я узнал, что то же самое происходит с моим другом Эдди. Эд снова медленно погружался в это болото, но я был в Лос-Анджелесе, слишком далеко, чтобы помочь. Он прошел весь этот путь, и в конце концов оказался в тупике. К счастью, Эдди вовремя понял что с ним происходит, и позвонил мне. Мы нашли для него реабилитационную клинику, и он согласился отправиться туда той же ночью.

Если я решил и дальше избегать эти ловушки, я должен был продолжать укреплять свой дух. Единственный способ, о котором я знал - это развивать себя физически. Я начал спарринговать так часто, как только мог, при этом не забывал о тренировках и поездках на велике. Конечно, я тренировал удары и захваты, но как только я поднимался на ринг, и получал удар по голове – то частенько забывал все, чему научился. Это было самым большим шоком – получить удар по голове, особенно в нос.

Я слышал кого-то вопящего в моем углу:

“Уклонись! Удар!”

Но это не помогало. А если я пропускал удар, то становился напряженным и резко останавливался.

И тогда я уже не был мысленно сосредоточен, и моя башка становилась боксерской грушей, которая качается взад и вперед, принимая удар за ударом. Но стоило мне привыкнуть к этому, и это уже ничем не отличалось от удара в плечо. Я мог расслабиться несмотря на удар в голову. Вскоре от удара по морде я начал получать странное удовлетворение.

Боль это хорошо.

И тогда мне начало нравиться получать удары по голове, ну или пинок. Что угодно. Я начал принимать удары, видеть их приближение, и даже иногда парировать.

Боль это приятно.

Бенни огрызался на меня, когда понимал, что я пропускаю простые удары.

«Я не учил тебя быть таким. Удар- это то, чего мы пытаемся избежать. Начни играть в шахматы, а не в шашки. Это - игра в шахматы. Жизнь - игра в шахматы».

Я должен был учиться различать хорошую боль и плохую. Конечно, та боль, что я испытывал, когда занимался в зале отличалась от боли в моих пазухах, из-за того что кокс сжег мою перегородку. Но боль от ударов не была тем же самым, что и боль от тяжелой работы. Позвольте хорошей боли уйти. Честной боли.

Никогда не отходи назад по прямой линии.

Никогда не замирай на месте.

Парируй удар.

Дерись со своим противником так, как он дерется с тобой.

Размещай противника там, где тебе нужно.

Как-то Сенсей Бенни сказал мне, что я снова готов выйти на ринг.

«Пришло твое время», - сказал он.

На тот момент я доверял Сенсею Бенни свою жизнь, и если он сказал, что я готов, то значит так и есть. Я и глазом не моргнул.

Не знаю, помнит ли Пити Каннингем те три раунда, что мы провели на ринге, но я точно их не забыл. Пити был чемпионом мира в среднем весе и готовился к защите своего титула. Для него я был лишь спарринг-партнером, куском мяса. Но я был быстр.

Однако Пити был быстрее. Намного быстрее.

В первом раунде я заметил, что он выкладывается по полной. Он был известен ударами с ноги в голову и молниеносными ударами сверху по плечам. Я уже научился достаточно хорошо защищать свою голову, но эти удары по плечам были настолько быстры, что я почти не мог уклониться. К концу второго раунда, и на всем протяжении третьего, мои руки были бесполезны. Я никогда не чувствовал подобной боли в плечах. Но он не смог послать меня в нокдаун, тем более в нокаут. Я не паниковал и не нервничал. Я знал, что мой сенсей организовал этот бой, чтобы я понял и раз и навсегда доказал, что я могу постоять за себя.

Когда последний гонг огласил окончание боя, Пити подошел ко мне и сказал: «Ты можешь вернуться домой и сказать своим друзьям, что ты провел три раунда с чемпионом мира!»

Я не знал, хвастался ли он, или был просто удивлен, что я выстоял. Это не имеет значения.

Вскоре после этого мы с Экслом пошли на концерт Red Hot Chili Peppers. Когда я вышел на улицу, два парня начали кричать мне:

«Чертов педик! Короткостриженый пидарас!»

Раньше, если бы я услышал что-то подобное, то почувствовал бы себя беспомощным щенком. Два года назад я бы сказал “Пошел ты, ну щас ты получишь!” Теперь я с трудом понимаю, почему я чувствовал себя оскорблённым. Если кто-то думает, что ты гей, или настолько глуп, что ожидает, что это заденет тебя, то какое тебе до этого дело? Он просто не воспитан и пьян, раз думает, что это нормально – сказать такое публично. Я лишь рассмеялся про себя, и пошел дальше. Мне просто насрать.

Бенни рассказывал мне об умении уйти с достоинством. Я видел парней из школы самбо, знал, что они могут буквально убить кого-нибудь. Они просто уходят и улыбаются, когда кто-то пытается противостоять им. Какое им было дело?

То, как я отреагировал на поведение тех парней, орущих на меня, подтвердило, что уроки Бенни действиельно были усвоены: я удалился в воображаемый безопасный дом и осознал, что не нуждался в оружии. Уверенность стала моим оружием.

Оказалось, что все те навыки, что дал мне сенсей Бенни, нужны были для того, чтобы я не дрался.