Избранное

О СЕНТИМЕНТАЛЬНОМ БОКСЁРЕ

Удар, удар, ещё удар, опять удар — и вот

Борис Будкеев (Краснодар) проводит аперкот.

Вот он прижал меня в углу, вот я едва ушёл,

Вот — аперкот, я на полу, и мне нехорошо.

И думал Будкеев, мне челюсть кроша:

«И жить хорошо, и жизнь хороша!»

При счёте «семь» я всё лежу, рыдают землячки.

Встаю, ныряю, ухожу, и мне идут очки.

Неправда, будто бы к концу я силы берегу,—

Бить человека по лицу я с детства не могу.

Но думал Будкеев, мне рёбра круша:

«И жить хорошо, и жизнь хороша!»

В трибунах свист, в трибунах вой: —Ату его! Он трус!.. —

Будкеев лезет в ближний бой, а я к канатам жмусь.

Но он пролез — он сибиряк, настырные они.

И я сказал ему: — Чудак! Устал ведь, отдохни!

Но он не услышал, он думал, дыша,

Что жить хорошо и жизнь хороша.

А он всё бьет — здоровый чёрт! Я вижу — быть беде.

Ведь бокс — не драка, это спорт отважных и т. д.

Вот он ударил раз, два, три — и сам лишился сил.

Мне руку поднял рефери, которой я не бил.

Лежал он и думал, что жизнь хороша…

Кому — хороша, а кому — ни шиша.

[1966]