Как сын, что ждет отца, а тот лежит,
напившись, в луже у порога —
так я глядел в окно.
Над клетками домов сливались все ветра;
и, точно эхо взламывает эхо,
входили в силу голоса беды —
от детских слез до пьяной брани Лота.
Открылась ложь в обетах лицемеров —
дневного света, радостного смеха.
Пейзаж лежит, напившись, за окном,
и, крадучись,
сочатся сквозь сплетенья облаков
мерцанья наглых звезд.
Как много зла, зима, в твоем приходе!
Перевод В. Глозмана