Изгнанница для безликих

ГЛАВА 4

Следующие несколько дней превратились в игру со смертью и изнеможением. Я питалась ягодами, не особо разбираясь, ядовиты ли они. От безысходности пила воду из луж.

Чувствовала себя максимально паршиво. Приходилось собираться с силами, чтобы делать каждый следующий шаг, но долго идти все равно не получалось. Я часто делала привалы, реже теряла сознание во время отдыха, но случаи учащались с каждым днем. Мало понимала, куда и зачем иду, жар усиливался, а собачий холод делал лишь хуже. Я не могла даже развести костер, чтобы согреться. Боялась снова обнаружить свое местоположение. Почему-то казалось, что за мной и без того двигаются по пятам.

Я медленно, но верно приближалась к смерти. Как бы это было не иронично, но каждая жизнь ведет к смерти. Я не стану исключением, скоро путь мучений закончится. И все же… умереть здесь, в лесу от холода или недоедания более понятно и спокойно, чем быть растерзанной чудищами из бездны. Хотя все равно страшно.

Наутро четвертого дня, по привычке, снова двинулась вперед, как только взошло солнце. Я уже с трудом видела, куда ставлю ноги, внутри все клокотало, бросало то в жар, то в холод. Ноги были нетвердыми, и я шаталась при ходьбе. Старалась дышать ровно, сохранять самообладание — это было все, что я могла.

Когда вдалеке показалась хижина, я не поверила своим глазам. Черепичная крыша, поросшая мхом, практически полностью сливалась с местностью, но очертания деревянного убежища проглядывались четко, пусть и поляна вокруг обросла высоким кустарником. Думаю, если бы зашла с другой стороны, то не смогла бы обнаружить домик в зарослях.

Дверь была не заперта и просто упала внутрь прихожей, стоило мне ее толкнуть вперед. Как и ожидалось, помещение не было жилым. Стены заплесневели, в крыше были дыры. У мутного окна с трещинами стоял деревянный стол, укутанный паутиной, под ним валялся поломанный стул, по которому ползали слизни, выползшие из больших трещин в половицах.

У противоположной стены стояла кровать. Точнее, раньше это ею было. На деревянном нечто находился матрас с желтыми подтеками и пружинами, повылазившими наружу. Кажется, по нему тоже ползали насекомые. Но меня это мало волновало. Когда спишь неделю на сырой земле или на дереве — это кажется раем. Повалившись на матрас, я всего на мгновение прикрыла глаза, но в ту секунду отключилась.

Мне снился один и тот же сон — кругом тьма, она нависает сверху, она же и под ногами. Но я четко знаю, что нужно идти, нельзя останавливаться, запрещено пугаться. Чернота из бездны, словно повинуясь, расступается передо мной, не жалит, а ластится, как шелковая ткань. Мы с ней не друзья, но я вдруг четко осознаю, что тьма никогда не причинит мне вреда.

Не знаю, сколько удалось поспать в этот раз, но проснулась от того, что кто-то смотрит на меня. Зловещее и назойливое чувство. В одно мгновение осознав, что нахожусь в комнате не одна, открыла глаза. Веки казались свинцовыми, мозг реагировал с задержками. Я уже не до конца понимала, действительно ли то, что я вижу правдиво… или галлюцинации все-таки настигли мой болезный организм.

У входа в хижину стояли трое безликих, неподвижные, словно монолиты. Из-за капюшонов не было видно их лиц, но было понятно, что чудища впиваются в меня взглядами. Конечно, если у них есть глаза.

Мне хватило несколько секунд, чтобы осознать, что это конец. Я не могу даже встать с кровати — нереально победить троих безликих, да еще и убежать от них. Снова.

Я и без того слишком долго прожила, оказавшись в одиночестве. Нельзя ходить по лезвию вечно. Я выиграла бой, но потерпела поражение в войне. Безликие больше приспособлены к выживанию. Хищники нагнали дичь.

— Убейте уже меня, — выдохнула сипло, обратно прикрыв глаза.

Думаю, в нормальном состоянии я бы не решилась просить о таком, но тогда уже слишком устала от подобной жизни. Всего неделя за стенами Общины — а я уже превратилась в обыкновенный сгусток лесной грязи.

Надеялась, что все закончится быстро и почти безболезненно. Что, может, я ничего и понять не успею. Совру, если скажу, что не было страшно. Конечно, было. Но, по крайней мере, я сделала все, что смогла. Принимать поражение тоже нужно уметь.

Убийцы медлили. Это было более чем странно. Я не слышала ни одной истории, в которой безликие рассматривали бы свою жертву так долго, перед тем, как убить. Обычно люди и моргнуть не успевают, как оказываются с оторванной головой. Не во многих отрядах оставались живыми хотя бы несколько человек, после встречи с чудовищем. Одним. Одного безликого хватало, чтобы уничтожить хорошо экипированный отряд из нескольких десятков людей, которых учили стрелять в голову и быстро бежать.

А тут сразу три. Но какие-то чересчур медлительные.

— Чего же вы ждете?! — вскипела я, воззрившись на этих троих злющим, но усталым взглядом.

Даже смерти выпросить нельзя!

То, что произошло дальше, я, наверное, буду рассказывать внукам по вечерам у камина. Безликие синхронно бухнулись на колени, покорно опустив передо мной головы.

— Мы сопроводим вас, — монотонно протараторил тот, что был посредине.

Действия чудищ настолько выбило из колеи, что мысли о смерти улетучились, заменяясь недоумением. Даже дышать проще стало, свободнее.

И вот уже состояние не настолько паршивое и даже получилось подняться на локтях, сверля изумленным взглядом скрючившихся у порога безликих, плащами подметающих пол.

— Сопроводите? К-куда? Зачем?! Что вы собираетесь со мной сделать?! — разволновалась я.

— Никто не вправе что-то сделать против вашей воли, мы лишь хотим помочь, вы в ужасном состоянии: напуганы и больны, — попытался успокоить меня центральный, видимо, главный. Или самый говорливый.

— Я не пойду с вами! Пожалуйста, оставьте здесь. Сделайте вид, что не встречали меня, — просила дрожащим голосом, настолько разнервничалась, что закружилась голова, пришлось бухнуться обратно на лежанку, зажмурившись, пока перед глазами стоял белый шум, а виски болезненно пульсировали и жгли.

Не поняла, как это произошло, но, очухавшись, осознала, что нахожусь вплотную к безликому, даже чувствую странный тонкий аромат, исходящий от его плаща. Существо бережно держало мое тело на вытянутых руках. Мы двигались вперед, на выход из хижины, а вокруг нас словно щупальца огромного осьминога, в кольца выкручивалась тьма.

Сознание накрыла удушающая паника. Я не могла вдохнуть или пошевелиться, по щекам потекли крупные слезинки. Несколько минут назад я готова была попрощаться с жизнью, но теперь все стало еще хуже. Куда меня несут? Зачем я им? Сколько надо мной будут измываться перед тем, как убить?!

— Вытрите слезы, — кто-то идущий рядом протянул мне черный платочек, — не сочтите за дерзость, но прекрасная эсфира не должна омрачать мир слезинками, иначе все мы будем наказаны.

Я, со слипшимися от грязи волосами, нечесаная, в одежде, которую не меняла уже больше недели, немытая и дурно пахнущая была прекрасной с конца, если в ряд расставить десяток девушек разного возраста и социального статуса.

Пространства для маневров было не особо много, но я почувствовала испуг, поэтому отдергиваться от протянутой руки, завернутой в перчатку, похожую на серые бинты, пришлось, прижимаясь плотнее к безликому, который нес меня. В моем действии не было какой-то особой подоплеки, я едва ли в какой-то вселенной могла бы воспринять безликого, как мужчину, но из-под плаща начали доноситься странные звуки, подозрительно похожие на учащенное сердцебиение.

Глупой я никогда не была, и знала, как бессознательно реагирует тело мужчины, когда женщина нравится. Правда, доказательство было лишь одно и то косвенное. Как и то, что нес меня мужчина, а не бесполое существо.

— Она испугана, оставь ее, — донеслось из капюшона сверху, безликий, аккуратно державший меня на руках решил заступиться, спасая полуживую от предложенного платочка, — эсфира росла в дикой среде, ее воспитывали животные. Чтобы свыкнуться с новой реальностью нужно время.

Животные — это он про людей? Или они на полном серьезе думают, что я выросла в этом лесу?

— Она должна была сама выбрать лучшего из нас, кто понесет ее тело, у тебя нет никаких привилегий, ты нарушаешь все правила, — вскипел один из них.

— Эсфира больна, оставим склоки в ее присутствии, выясним один на один.

Я крайне удивленно, если без матов, смотрела на проплывающие мимо деревья и ясное небо со сверкающим солнышком на нежном полотне и пыталась осмыслить, что только что стала свидетелем драмы чудовищ.

Дальше шли в спокойной тишине. Я периодически уплывала в забвенье, продолжая там идти по дороге тьмы, расступающейся под ногами, но просыпалась от каждого шороха. Не могла расслабиться полностью, потому что не доверяла чудищам.

В очередной раз пришла в себя от того, что к рукам поднесли бутыль, наполненный по горлышко водой и дорожную тарелку с ароматной едой. У меня чуть глаза на лоб не полезли, но ухватилась за предложенную роскошь шустро, несколько раз предлагать не пришлось.

Только тогда поняла, что мы на привале. Неподалеку завораживающе горел костер, потрескивали поленья, на вертеле жарилось мясо. Солнце еще не зашло за уровень горизонта, но уже вечерело. Из леса доносился стрекот кузнечиков.

Меня кормили первую.

Я полулежала на безликом, все это время не выпускавшем меня из рук. Он сидел на поваленном бревне, а остальные существа находились по противоположную сторону от огня, устроившись на земле.

— Все вокруг соберутся на огонь, увидев дым — прошелестела я, с ужасом смотря на языки пламени, в голове еще были свежи воспоминания о случившемся пятидневной давности.

— Не волнуйтесь, никто и никогда не сделает вам больно, но если хотите, мы будем отпугивать других, — сказал один из сидящих напротив, пока не умела их различать.

Я бы с такими утверждениями поспорила, но решила не возмущаться, пока кормят и не причиняют увечий. Сползла с ног своего носильщика, нехотя убравшего руки с талии, и с независимым видом уселась с самого края бревна, подальше ото всех.

Желудок не радовался, а еще больше разболелся от полученной пищи, но я знала, что это пройдет, когда организм будет получать подпитку регулярно. И я смогу набраться сил и сбежать.

А пока стоит усыпить бдительность монстров, делая вид, что смирилась.