Изгой

Глава 26. Эр Джей

В ушах звенит, когда я сплевываю кровь на старинный пол из вековых досок. Она плюхается на него густым красным комком, в котором отражается падающий на пол светильник, когда Дюк пихает меня на прикроватную тумбочку, и я ударяюсь о стену.

– Ты что, думал, я не узнаю? – орет он, комкая мою футболку в кулаках и прижимая меня спиной к окну.

Занавески падают на мое лицо, и сквозь бушующий в голове хаос я мимолетно задаюсь вопросом, удержат ли они меня от падения, когда стекло разобьется.

Парни были правы. Я недооценил Дюка.

Очень сильно недооценил.

Но даже это осознание не может удержать мой сарказм. Это как сказать солнцу не вставать.

– Тебе придется уточнить, – выдавливаю я сквозь булькающую во рту кровь и расплывающееся онемение в челюсти.

– Я знаю, где ты был в эти выходные. – Я пытаюсь вывернуться, но он хватает меня за горло. – Маленький заносчивый придурок. Ты думаешь, сможешь вот так вот использовать ее, чтобы досадить мне?

Слоан.

Черт.

– А. Ты об этом. – Я не могу сдержать болезненного смешка.

Столько всего произошло за последнее время, и я как-то даже забыл, что эта информация должна была дойти до него рано или поздно. Не то чтобы я вообще не задумывался над его реакцией, но это хуже, чем я мог предположить.

– Неудачное расставание? – вежливо уточняю я.

Дюк отшвыривает меня в сторону, и я падаю на диван.

– Держись от нее подальше. – Он весь красный, полный гнева и играющих гормонов. – Какой бы там идиотский план ты себе ни составил, он не сработает. Я здесь всем управляю, и это не изменится.

Когда сидишь на украденном троне, тебе всюду мерещатся враги.

– Дюк, мужик. Да мне насрать на твою эту жажду власти и гребаную школьную политику. Я о тебе вообще не думаю.

– Не думаешь, да? – Он нехорошо улыбается. – Что же. Я пытался быть вежливым, ради Фенна. Мы могли бы договориться. Теперь переговоры закончены.

Я пользуюсь этим кратким перерывом, пока он меня не держит, чтобы вернуть на место челюсть.

– Не уверен, что у нас одинаковое определение «переговоров».

– Я тебя предупреждал, что так будет, – ледяным тоном напоминает мне он.

– Ага. – Я встаю прямо и утираю кровь с подбородка. – Мой первый психолог всегда говорил, что мне надо больше внимания уделять происходящему вокруг.

– Любишь умничать, я смотрю, да?

– Ну так. – Я пожимаю плечами. – Это стиль жизни.

– Самый умный парень в комнате, да? – Он подходит ближе, раздувая ноздри.

Ох уж эти задиры из закрытых школ. Вечно считают, что твое личное пространство принадлежит им.

– Так поступи же по-умному, – продолжает он, опасно глядя на меня. – Скажи так, чтобы я слышал.

– Что сказать?

– Ты больше не будешь видеться со Слоан. Я даже не хочу слышать, как ты произносишь ее имя.

– А. Это. Нет, спасибо. Я не согласен.

Сколько бы денег он ни зарабатывал, задира всегда останется большим тупым животным. Мы же не бежим в бомбоубежище каждый раз, когда сбежавший из зоопарка гиппопотам начинает крушить городской сквер, верно? Нет. Мы вызываем службу контроля, которые всаживают ему в задницу снотворное. Я не боюсь Дюка или его угроз.

– Ты либо соглашаешься сейчас, либо потом, когда будешь собирать зубы с пола. – Едва сдерживаемая злость веной пульсирует у него на лбу. – Я даю тебе шанс легко отделаться. Стоит какая-то телка сломанного носа?

Какая-то телка? Приехали. Совсем перестаю понимать, что Слоан в нем нашла.

– Хочу кое-что спросить… – Я делаю драматическую паузу. Да, разумеется, какая-то часть меня тщетно орет, говорит мне прекратить и панически машет руками. Как любой здоровый человек, я предпочитаю боли избегать. Но я отказываюсь доставлять придурку вроде Дюка такое удовольствие. Зовите это моральным принципом. – Как думаешь, девушкам хоть раз доводилось не имитировать оргазм с тобой?

Я предчувствую первый удар, за секунду до того, как получаю его, морщась и группируясь. Должен отдать Дюку должное – бьет он сильнее, чем я ожидал. Уже почти жалею, что нарвался.

Второй удар прилетает сразу после, сбивая меня с ног и ставя на четвереньки, отбивая некоторые из моих нервных окончаний. Подо мной на полу образуется лужица крови, а еще через секунду боль вспыхивает в ребрах, когда он пинком опрокидывает меня на спину.

– Тебе решать, когда это закончится, – рычит он сверху, пиная меня снова.

Кровь пузырится в горле и выливается наружу с кашлем, когда я выдавливаю смешок.

– Закончится? Уже? Мы же только начали узнавать друг друга получше.

Дюк падает на колени, чтобы разбить мне лицо. Мне наконец все это надоедает, и я нахожу силы сбросить его с себя и встать на ноги. Мне не впервой ввязываться в драку, и обычно я могу за себя постоять, но должен сказать честно, на этот раз противник может быть мне не по зубам.

Мы с Дюком танцуем по всей комнате, схватываясь и обмениваясь ударами. Он попадает чаще, чем промахивается, и каждый раз мне приходится смаргивать черные точки перед глазами на пару секунд дольше. Усталость копится быстрее, чем я успеваю ее стряхивать, а он, кажется, даже не запыхался. Дюк готов драться еще хоть десять раундов, в то время как я еле держусь, мой торс уже превратился в омлет, а лицо опухло.

Я почти собираюсь попросить тайм-аут и попить водички, когда дверь распахивается и внезапно мистер Свинни криком командует остальным растащить нас с Дюком по углам.

– Всем спать, – командует заведующий. Он стоит посреди комнаты, разозленный, в пижаме, и кровь пачкает края его тапочек. – Через две минуты чтобы свет был выключен, никаких исключений. – Он опускает глаза на месиво на полу. – И уберите тут.

Дюк выходит, одарив меня последним уничтожающим взглядом.

– Мы еще не договорили, – предупреждает он, прежде чем Картер силой утаскивает его прочь.

После Фенн моет пол шваброй, пока я лежу в кровати с двумя банками холодной газировки, прижатыми к лицу. И еще шестью на животе.

– Теперь понимаешь, почему я тебя предупреждал, – говорит Фенн, выжимая розовую воду в ведро. – Почему я тебя на бои водил.

– Становится яснее, да.

– Да ну? – ехидничает он. – Потому что, судя по твоему лицу, тебе сейчас ничего не видно и уж тем более не ясно.

Я издаю усталый стон.

– Ты был прав, окей? Я себя переоценил. Проигнорировал твои предупреждения и получил свою награду.

У меня болит все. Боль похожа на песок в пластиковом пакете: жмешь в одном месте, и мелкие болезненные песчинки пересыпаются куда-то еще.

– Справедливости ради, – бормочу я, – его сложно воспринимать всерьез.

– Я понимаю. Он придурок. Но подкрепляет слова делом. Тебе надо перестать нарываться, бро.

Это хороший совет. Я знаю, что Фенн просто присматривает за мной. Да и родителям будет сложно объяснить, почему это я приехал домой на праздники в гробу. И опять же, я всегда был упрямым.

– Ага. Я тебя услышал.

По крайней мере, я официально перестаю недооценивать Дюка Джессапа.

Пока Фенн трет пол, я нахожу Слоан в контактах и звоню ей. Печатать слишком больно.

– Привет, – говорю я, когда она поднимает трубку. – Слушай, мне очень жаль, но я сегодня не смогу.

Фенн с пола взглядом прожигает во мне дырку.

– Твоя привычка опаздывать совсем не милая, – говорит Слоан на том конце провода. – Я уже пришла. Надеюсь, ты как минимум рядом.

– Я правду говорю. Сегодня не смогу. Я…

– Хорошая попытка. Ты у меня за спиной, да? Прячешься в тени, как фрик. Я не боюсь темноты.

Фенн одними губами говорит мне положить трубку.

– Да не прикалываюсь я. Честно. Дай мне пару дней…

– То есть ты меня динамишь. – Ее голос меняется. За секунду из него улетучивается весь юмор, на смену которому приходит чистый яд. – Серьезно, Эр Джей? Какого черта?

– Прости, я…

– Неважно, козел ты этакий. Я дала тебе шанс, и ты его упустил. Счастливо оставаться.

– Боже, женщина, – взвываю я. – Твой бывший только что отвалял меня по всей моей комнате, как боксерскую грушу, и мое лицо разукрашено десятью оттенками фиолетового, но если ты так хочешь, чтобы я пошел шататься в темноте с двумя заплывшими глазами, я, так и быть, могу пойти и запутаться в ядовитом плюще, если это заткнет тебя хоть на пять секунд.

Фенн громко фыркает.

Следует длинная пауза, в течение которой я понимаю, что мог немного переборщить.

– Дюк тебя правда избил? – требовательно спрашивает она. – Из-за меня?

– Да, что-то он про тебя упомянул. Воспоминания немного туманные, сотрясения плохо влияют на память.

– Ты хоть дал ему отпор?

Стоит, наверное, выставить себя в выгодном свете, как-то приукрасить, но у меня нет сил. Да и немного жалости может сыграть в мою пользу. Я не выше этого.

– Не особо, – признаю я.

– Но, я так понимаю, он тебя не спугнул? – спрашивает она.

– Чем, этим? Кексик, чтобы отпугнуть меня от тебя, понадобится что-то похлеще побоев.

За этим снова следует тишина, в которой я практически слышу ее робкую улыбку.

– Увидимся завтра, – говорит она. – Покажешь мне свои медали.

– Тогда до завтра.

Фенн обреченно качает головой.

– Бедный ты дурак.

Ну, не знаю, назвал бы я себя дураком. Как ни крути, а девушка-то в итоге моя.