Изгой

Глава 48. Слоан

В фильмах про войну, когда все персонажи впервые встречаются во время базовой подготовки, среди них всегда есть один парень, к которому цепляется сержант. Новобранец, коего этот инструктор очень хочет сломать и перемолоть в порошок, который потом можно будет засыпать в пули вместо пороха. Для сестры Аны Луизы этот новобранец – я.

В среду после уроков она сидит и вышивает за учительским столом, пытаясь убить меня взглядом через всю комнату. Не имея возможности облить меня святой водой и отстричь мой хвостик, она в очередной раз оставила меня после уроков.

– Поверить не могу, что ты сказала монашке поцеловать тебя в задницу, – шепчет Элиза. Она сидит рядом со мной на последних рядах и разрисовывает свою руку черной гелевой ручкой. Эта тяга к живому искусству у нее началась около недели назад. Ей запретили носить в школу тяжелые ботинки, так что она таким образом протестует. Я подозреваю, что со дня на день нас призовут на общее собрание, где сестры сдерут с нее кожу металлической мочалкой.

– Технически я разговаривала с Никки. Сестра просто под руку подвернулась.

Сестра Ана Луиза бьет линейкой по столу, чтобы мы замолчали.

– Как бы то ни было. – Элиза подмигивает мне, и на ее веке обнаруживается нарисованный листок конопли. – Ты проявила впечатляющую храбрость.

– Я из-за этого пропускаю тренировку, – ворчу я.

Ну, в общем-то, все по плану. Сегодня утром я проснулась без какого-либо интереса к жизни, и с тех пор этот самый интерес ушел в красную зону. Весь день беру его в кредит. По уши утонула в коллекторских записках от министерства жизнеспособности.

Вот что бывает, когда ты мертва внутри.

– Твое чудесное настроение как-то связано с мальчиком-хакером? Вы с ним еще не помирились?

– Нет, – вяло говорю я. – Он не отвечает на мои сообщения. – Я делаю паузу, и мое сердце прошивает болью. – Ладно, вру. На одно он ответил.

– И что сказал?

– «Отписаться».

У Элизы отвисает челюсть.

– Жестоко.

О да. Настолько жестоко, что я разрыдалась. К счастью, сообщение пришло посреди просмотра какой-то документалки из жизни диких животных с папой и Кейси, так что я смогла притвориться, будто реву по поводу бедной раненой газели, а не потому, что парень, которого я люблю, не хочет меня знать. Впрочем, не думаю, что папа с Кейси вообще заметили мои мокрые глаза. Кейси странно себя ведет последние несколько дней. Тише, сдержаннее. Папа думает, что у нее опять кошмары, из-за чего все внимание уделяется ей. А я, как обычно, на заднем плане.

И хотя я знаю, что мне нужно последовать его примеру и позаботиться о сестре, выяснить, что не так, я совершенно эмоционально убита с тех пор, как Эр Джей меня бросил.

Нельзя было позволять Фенну убедить меня поддержать его ложь. Я не говорила Эр Джею о том случае, ведь ему было не обязательно знать все подробности моего бурного прошлого. Но раз он задал Фенну вопрос, все изменилось. Стоило сказать Фенну быть мужиком. Достать телефон, позвонить Эр Джею, признаться во всем прямо там, на месте. Он наверняка бы все равно разозлился на Фенна за изначальную ложь, но хотя бы между нами все было в порядке.

И я бы не чувствовала себя так, будто кто-то изрезал мое сердце тупым ножом, предварительно обмакнув его в серную кислоту.

– Не знаю, сколько раз мне нужно извиниться, – бормочу я, и глаза снова начинает щипать. Боже, если я разревусь прямо здесь, Элиза никогда мне этого не забудет.

– Эй. – Она хватает мою руку и пишет «УНИЧТОЖАТЬ МУЖИКОВ» на моем предплечье большими черными буквами. – Если он не знает, что потерял, то он тебя с самого начала не заслуживал.

Да. Она права. Так говорят настоящие подруги. Даже если это не помогает. Потому что мне уже больно, и сердце не перестает болеть много дней подряд, как отравление, при котором тебе должно стать хуже, прежде чем оно пройдет. Час или два посреди ночи ты думаешь, что яд вышел из тебя до конца, а потом скручиваешься пополам в агонии, молясь всем богам сразу, чтобы это прекратилось.

Я и не думала, что мне будет так больно потерять Эр Джея. Кто бы мог подумать.

Вернувшись домой, я хочу исключительно одного – запереться в комнате и включить громкую музыку, но, разумеется, папа ждет меня на кухне с возмущенным видом.

– Что? – спрашиваю я, роняя сумку на кухонный стол.

– Ты же знаешь, что мне это не нравится.

Я давлю вздох.

– Давай не будем, ладно? Мне еще домашку делать.

– Нет, Слоан, как раз будем. – Он кивает на стул, говоря мне сесть. Все указывает на редкостно невеселый разговор.

– Не расскажешь мне, почему Кейси приехала домой на такси?

Я откидываюсь на спинку стула. Вопрос меня раздражает, так как в нем нет никакого смысла.

– Предполагаю, что ты уже знаешь ответ.

– Мне звонили из Святого Винсента и сказали, что тебя уже несколько раз оставляли после уроков.

– В чем вопрос-то?

– Ты давай характер мне свой тут не показывай. – Как бы явно я ни демонстрировала, что нахожусь здесь против своей воли, он непринужденно тянется за чашкой чая. – Что происходит, Слоан? Такое поведение в классе на тебя не похоже.

– Откуда ты знаешь, что на меня похоже? – резко спрашиваю я с мрачным смешком. – Ты когда последний раз спрашивал у меня что-нибудь обо мне?

Последняя колонна, державшая мое терпение, переламывается пополам. Как тоненькая трещинка в опоре моста, которая стойко выносит года пробок, плохой погоды и пренебрежения, пока однажды утром не отправляет всех водителей в ущелье.

– Ты внезапно решил побыть родителем и начать проявлять интерес к моей жизни, как будто я не успела уже превратиться в полноценного взрослого человека, почти полностью независимого от тебя?

Застывший с кружкой в руке папа явно ошарашен взрывом моих эмоций.

– Это еще что за новости?

– У меня есть вопрос получше. Когда ты последний раз интересовался, как у меня дела в школе? Завела ли я новых друзей? Удивит ли тебя, если я скажу, что никогда?

– Слоан…

– Нет уж, папа, это ты меня сюда притащил. – Я прекрасно чувствую, как поры обжигает жаром. Мои уши пылают. Годы безнадзорности и ненависти волной выплескиваются из глубокого колодца серьезных проблем отцов и дочерей. Давно пора. – Ты всегда ясно давал мне понять, что мои чувства в этом доме ничего не значат. Я должна заткнуться и играть свою роль. Быть сильной дочкой, которая никогда не просит о помощи и не снимает маску, ведь, не дай бог, я не смогу постоянно тащить потребности всех остальных на своих плечах, это же будет катастрофа.

Он широко распахивает глаза.

– Я тебя никогда не просил…

– Серьезно? «Слоан, Кейси – твоя ответственность. Ты ее старшая сестра». И это еще ладно. Я хочу ее поддержать, конечно, хочу. А твоя работа здесь какая? Я чья ответственность? – К своему ужасу, я слышу, как мой голос ломается. – Да, конечно, иногда ты притворяешься. Изображаешь из себя защитника и отпугиваешь моих парней, как будто тебя волнует моя честь, хотя на самом деле ты, небось, просто боишься, что я залечу от одного из этих богатеньких мальчиков и ты потеряешь работу, угадала?

У него отвисает челюсть.

– Это не…

– А мои чувства что? – перебиваю я. – Они когда будут считаться?

– Если бы ты со мной поговорила, – начинает он, нахмурившись и сложив руки.

– Я не одна из твоих учеников. Я не должна записываться на прием, чтобы добиться внимания собственного отца.

– Возможно, я был занят, – признает он, словно бы пытаясь меня утихомирить, но как-то не похоже, чтобы он действительно что-то понял. Ни капли. – Но это не значит, что мне все равно. Ты всегда хотела иметь личное пространство. Общение – это вещь, работающая в две стороны.

Ну да. Конечно, он придумает, как обвинить во всем меня. Не может же быть, чтобы это он что-то сделал не так. Нет, это я просто недостаточно старалась.

Я с трудом встаю на ноги.

– Куда ты пошла? Мы еще не договорили, Слоан.

Закидываю сумку на плечо. Если я еще хоть минуту тут просижу, то что-нибудь сломаю.

– Новостная сводка специально для тебя, пап: я встречалась с Эр Джеем Шоу за твоей спиной. И он мне очень нравился. Но теперь мы расстались, и вместо того, чтобы дать мне прореветься и сожрать ведерко мороженого, ты хочешь, чтобы я улыбалась и притворялась, будто все хорошо. Так вот, меня достало. Я увольняюсь. Хватит с меня.

– Я даже не знал, что ты так себя чувствуешь. – Он с глубоким вздохом прочищает горло. – Возможно, ты права. Я всегда верил в то, что ты справишься сама. Что я тебе не нужен.

Я смотрю на него и позволяю годам презрения проступить на лице.

– Девочке всегда нужен ее отец, – говорю я, уходя.

Зайдя в комнату, я хлопаю дверью, падаю на кровать и стискиваю в кулаках подушку до тех пор, пока она не начинает трещать по швам, а мои пальцы не немеют. Тогда я утыкаюсь в ткань лицом и реву.

Признания должны залечивать душу, но моя полна дыр. То, что я так сломалась на глазах отца, никак не принесло мне облегчения. И каждый раз, глядя на телефон и не видя на нем сообщения от Эр Джея, я проклинаю себя за то, что мне не все равно. Знала же, что нельзя влюбляться в чужаков из леса.

Сколько раз мне еще придется открыть сердце понапрасну, прежде чем я выучу, что это только сделает мне больно?

– Слоан? – Осторожный стук в дверь. Сестра.

– Уйди, – глухо бубню я в подушку.

– Нет. Я захожу.

Не дожидаясь моих протестов, Кейси врывается в комнату, притормаживая только чтобы закрыть за собой дверь. Потом она садится рядом на кровать и достает мое лицо из подушки.

– Эй, – мягко говорит она. – Ты в порядке?

У меня вырывается булькающий истеричный смех.

– Вообще ни разу.

– Пожалуй, это был риторический вопрос.

Я поднимаю голову и вижу, как ее губы трогает улыбка. Я почти смеюсь в ответ, на этот раз искренне, но тут вспоминаю, почему вообще реву. Почему Эр Джей не может меня терпеть.

Кейси, видимо, замечает что-то в моих глазах, поскольку настороженно хмурится.

– Что такое?

Я медленно выдыхаю.

– Я переспала с Фенном в прошлом году.

Пауза.

Потом она пожимает плечами.

– Я знаю. Он мне сказал.

Сила чистой ярости швыряет меня в сидячее положение.

– Он тебе сказал? – рычу я. – Серьезно? Он развел из этого такую драму, не хотел говорить ни тебе, ни Эр Джею – из-за чего я, мать его, и потеряла Эр Джея вообще – а теперь он, значит, об этом разговаривает?! Когда?

– В воскресенье.

Я хмурюсь.

– Ты знала уже три дня и молчала? Почему?

– Ждала, пока ты сама скажешь, – говорит Кейси и опять пожимает плечами. – Подумала, поговорим об этом, когда ты будешь готова.

– Да не о чем тут говорить, – признаюсь я, и мое горло сжимается от стыда. – Это было один раз. Мы напились. И это было задолго до того, как вы с Фенном вообще хоть словом обменялись.

– Я знаю. Поэтому меня это мало волнует.

– Прости, что не сказала, – говорю я. – Честно говоря, тогда я промолчала, потому что знала, ты надо мной посмеешься. Но стоило упомянуть, когда вы подружились.

– Так, значит, поэтому Эр Джей с тобой порвал, да?

– Угу. Он услышал, как мы с Фенном решили ему не говорить.

– И, я так понимаю, те длинные простыни, которые ты ему настрочила, твои извинения?

Я печально киваю.

– Он их игнорирует.

– Отойдет.

Внутри меня вздрагивает надежда.

– Ты правда в это веришь?

– Ну, конечно.

Ее уверенность вызывает прилив эмоций. К моему ужасу, слезы опять наворачиваются на глаза, и мне приходится быстро их смаргивать, чтобы не пролились.

– Все будет хорошо, Слоан. Вот увидишь. – Кейси подползает ближе и берет меня за руки. У меня они холодные и потные, а у нее теплые, так что она тут же согревает мои своими.

Я кладу голову ей на плечо.

– Тебе необязательно меня успокаивать, – бормочу я. – Это странно, когда ты меня успокаиваешь.

– А чего странного? Я твоя сестра. – Я слышу улыбку в ее голосе.

– Да, но это я… – Осекаюсь.

– Это ты должна успокаивать меня? – понимающе договаривает она. – Да. Я знаю. Слышала часть твоего разговора с папой. Что ты чувствуешь, что должна на себе тащить весь груз…

– Ты не груз, – перебиваю я. – Давай сразу это уточним. Ты никогда не была для меня обузой, Кейси.

– Да нет, я знаю. Но давай не будем притворяться, словно ты не была моим рыцарем всю нашу жизнь. Не пойми неправильно, я это очень ценю, правда. Но тебе не обязательно меня опекать. Я сильнее, чем кажусь.

Я поднимаю голову и вижу решительность, сверкающую в ее глазах.

– Знаю.

– Точно? – Кейси вскидывает бровь.

– Точно. – Я прикусываю губу. – Ну или, по крайней мере, раньше знала. Наверное, после того случая я немного об этом забыла. Слишком глубоко утонула в собственной вине из-за того, что дала этому случиться…

– Ничему ты не давала случаться, – потрясенно перебивает она. – Ты что, серьезно считаешь, что это твоя вина?

– Да, – просто отвечаю я. – Потому что я была ответственна за тебя тем вечером. Я это знаю, папа это знает. Он тоже меня винит.

– Конечно он тебя не винит.

– Кейс. Я знаю, ты это из лучших побуждений, но поверь мне… папа никогда не простит меня за то, что я почти дала тебе умереть.

Кейси тяжело и протяжно вздыхает.

– Я в это не верю совершенно. Но тут вы сами должны разобраться. – Она сжимает мои руки. – По крайней мере, я тебя точно не виню ни капли. И честно тебе говорю, ты не обязана постоянно меня защищать. Иногда тебе можно просто быть моей сестрой.

Я слегка улыбаюсь.

– Это я могу.

– Хорошо.

– Но, – я смотрю на нее, – это не значит, что я перестану нападать на Никки Тайсом, когда она говорит про тебя всякую чушь.

– Ну, тут-то без вариантов. – Кейси фыркает вслух. – Ты же Слоан Тресскотт. Ты сожрешь ее с потрохами. Иначе не умеешь.

– Иначе не умею, – гордо соглашаюсь я. А потом мы обе начинаем хихикать, и на краткое благословенное мгновение я забываю про свое разбитое, израненное сердце.