Изгой

Глава 52. Эр Джей

Только я сажусь, чтобы просмотреть записи из лодочного сарая, как с тренировки возвращается Фенн. Он так привык к тому, что я его игнорирую, что молча достает бутылку воды из мини-холодильника и швыряет спортивную сумку в угол за шкафом. Я краем глаза наблюдаю за тем, как он занимается своими делами, пока наконец не замечает пакет на своей кровати.

– Это тут откуда? – говорит он, доставая из него упаковку крыльев и луковых колец в соусе из того бара, который ему так нравится.

– Послал десятиклассника в город за ними.

– Ты достал мне крылышки? – Все еще хмурясь, он переносит коробку на журнальный столик и немедленно вгрызается в добычу.

Этот парень вечно мечтает о проклятых крылышках, но они к нам не доставляют, а самому ехать в город ему лень, если только он не планирует напиться там до беспамятства.

– Считай это предложением перемирия.

– Слушаю.

Я разворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Я решил, что перегнул палку. И, учитывая все, что произошло, я понимаю, почему ты не хотел говорить мне про вас со Слоан.

– Признаю, что подошел к этому не с той стороны, – говорит он, облизывая пальцы. – Прости, что соврал.

– Да, ну, знаешь. Я тебя прощаю и все такое.

Фенн улыбается с косточкой в зубах. Все его лицо уже измазано в соусе. Когда дело касается этих крылышек, его энтузиазму позавидуют даже малые дети.

– Значит, мир?

– Ага, мир.

– Обнимемся?

– Не. – Я усмехаюсь своим мыслям. – Это было быстрее, чем со Слоан.

– Девчонки сложные, – провозглашает Фенн. – Их слишком долго нужно убеждать.

– Скажи?

– Вот парни знают, как надо. Покороче. Больше времени остается на всякие крутые штуки, которые можно делать, если сопли не разводить.

Я серьезно киваю.

– Может, Лоусон прав, что играет за обе команды.

Фенн взрывается хохотом.

– Я ему передам. Чувак. Знаешь, что Сайлас мне недавно сказал? Лоусон трахает двух учителей. Двух! Я одну-то подцепить не могу.

– Ух, – говорю я. – Прямо интересно, чем это все закончится.

– Погоди. – Фенн вскидывает бровь. – Значит, ты хочешь остаться? Не будешь поддаваться Дюку? – Когда я вздрагиваю, он недовольно щурится на меня. – Да-да, это я тоже слышал. Лоусон сказал, ты был готов проиграть, только чтобы убраться отсюда.

– Так и было, – признаю я.

– А теперь? – уточняет брат. – Готов сразиться с Дюком?

– Насколько вообще можно быть к этому готовым, да.

Шанс на то, что Дюк меня отваляет, довольно высок. Возможно, ничто из того, что я сделал или мог бы еще сделать за этот месяц, не имело значения. Этого парня прямо-таки возбуждает нанесение увечий, а весь его характер строится на образе самой злобной собаки на помойке. С этим я потягаться не могу. Но и прятаться от него не собираюсь. Этот бой выбрал я. И постараюсь его выиграть.

Чего бы мне это ни стоило.

* * *

Пару часов спустя после того, как Роджер засыпает под исторический канал, мы с Фенном готовимся выбираться из общаги. Я доделываю последнее дело за компьютером, прежде чем выходить.

– Хватит шуршать и пошли, – говорит он, стоя в дверях. – Что там у тебя?

– Иду, иду. Неважно.

Этим вечером воздух холодный, словно резкая перемена в погоде что-то предвещает. Ночь кажется темнее обычного, когда мы пересекаем двор и сворачиваем в лес. Слоан пишет мне, пока мы идем, и мой экран освещает темноту.

Слоан: Уверен, что не хочешь, чтобы я пришла?

Я печатаю ответ на ходу.

Я: Не, ты для этого больно нежная. Еще в обморок упадешь от вида крови.

Она отвечает десятком смеющихся смайликов. Да уж. Моя девочка далека от хрупкого цветочка, и мы оба это знаем. Но дразнить ее все равно забавно.

Слоан: Удачи. Если проиграешь, я надеру тебе задницу.

Я улыбаюсь, глядя на экран, и Фенн бьет меня по руке.

– Сосредоточься, – приказывает он. – Еще не хватало, чтобы ты споткнулся о какой-нибудь камень и сам себя вывел из уравнения.

Я их не вижу, но слышу шепотки и шаги вдоль всей тропинки. Половина школы стекается к разваливающемуся стеклянному строению, заросшему сорняками и утопающему в опавшей листве. По стенам стекает конденсат от набившихся внутрь тел, готовых увидеть кровь на полу.

Когда мы входим, Дюк удостаивает нас взглядом через плечо. Он в своем углу в окружении Картера и остальных своих самых преданных слуг. Кто-то хлопает меня по спине. Парни, которых я вижу впервые, говорят мне, что все получится. Болеют за меня. От всего этого как-то зловеще отдает поражением, и я не знаю почему.

– Эй. – Фенн берет меня за плечи и встряхивает. – Не знаю, что это за взгляд, но ты давай заканчивай.

Я давлю вздох.

– Не думал, что столько народу припрется.

– Шутишь? – Сайлас протягивает мне спортивный коктейль, как будто электролиты мне тут чем-то помогут. – Это самое большое событие в Сендовере с тех пор, как учителя европейской истории арестовали за шпионаж.

– Ты их герой. – Лоусон предлагает мне занюхать, что, как я знаю, его личный способ помочь.

Я, естественно, отказываюсь.

Усмехнувшись, Лоусон забирает из моих рук коктейль и вместо этого прижимает к моим губам фляжку, заставляя проглотить жгучую текилу.

– Уж поверь, ты не хочешь чувствовать того, что будет дальше.

– Сейчас или никогда, новенький. – Дюк срывает с себя футболку и пафосно выходит в центр комнаты, толпа расступается. – Потанцуем.

– О, супер. А я-то уж боялся, придется драться.

– Твой острый язык тебя уже не спасет. – Он слишком радуется происходящему, ожидая меня на островке грязного бетона и самодовольно улыбаясь. – Либо выходи, либо выметайся.

Фенн практически выталкивает меня вперед с последним «удачи». Я все равно никогда не любил напутствия. Звучит как что-то для лузеров.

– До последнего, – говорит мне Дюк. – Драка кончится только тогда, когда один из нас не встанет.

– Я знаю, как это работает, – сухо говорю я. – Всю ночь будем болтать? Я спального мешка не прихватил.

Он фыркает и качает головой.

– А ведь мы могли бы подружиться, Шоу.

– Не думаю.

Дюк пожимает плечами и делает шаг назад. Мы оба встаем в боевую стойку, а когда кто-то кричит «Деритесь!» – оба бросаемся в атаку.

Дюк, видимо, попадает в цель первым, потому что в моих ушах немедленно начинает выть сирена. Зрение сужается. Первые несколько секунд превращаются в размытое пятно, и я не столько дерусь, сколько реагирую на силе инстинкта самосохранения.

Этот парень бьет сильно. Я как-то успел забыть, какой гадкий у него правый хук, но теперь все воспоминания оживают в красках. И все же я тоже не промах. Несколько моих ударов сбивают его с ритма, один раскрывает порез на его щеке.

О. Да.

Я осознаю, что и правда этого хочу.

Хочу победить в этой чертовой драке.

По венам разливается адреналин, и я набрасываюсь на него изо всех сил, что у меня есть. Я не позволю Дюку выгнать меня из Сендовера. Я не отдам Слоан.

Я просто отказываюсь проигрывать.

Наношу еще один сокрушительный удар, от которого его голова откидывается назад, а толпа взрывается воплями. Но Дюк в игре уже давно. Он может вытерпеть удар. А наносит их он еще лучше. Мой живот словно пропустили через мясорубку, а один глаз почти полностью заплыл, когда он проводит кросс, от которого я не успеваю увернуться.

Вышибает из меня весь воздух, и я чувствую, как мое лицо проезжается по полу. Сухие листья, испачканные кровью, липнут к щекам. Я сплевываю кровавые комки под ноги толпы и слышу, как они кричат и стонут. Пытаюсь встать на ноги, но Дюк оказывается на мне верхом, и вот мне уже некуда бежать.

Я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас он впечатает мою черепушку в бетон, а неделю спустя я проснусь в больнице и буду заново учить, как называются цвета радуги.

Но решающий удар все не приходит.

Тяжело дыша и капая потом мне в глаза, Дюк наклоняется ко мне, комкая мою футболку в кулаке, и шипит мне на ухо:

– Во всех вещах есть порядок. И он будет всегда. Неудачники проигрывают. Передам Слоан, что ты попрощался.

Ее имя на его губах делает все веселее. Я кашляю, вспоминая, как говорить.

– Шестьсот тридцать две тысячи четыреста восемьдесят шесть долларов, – говорю я, улыбаясь ему кровавыми зубами.

Дюк дергается. Его измазанное грязью лицо зависает в сантиметрах от моего.

– Это еще что, мать твою, такое?

– Точный баланс банковского аккаунта, где ты хранишь деньги, которые вымогаешь. – Я облизываю ранку на лопнувшей, опухшей и покрытой свежей кровью губе. – Точнее, таким он был. Теперь эти деньги мои. Где-то час назад перевел.

– Врешь. Только тронь мое бабло…

Дюк замахивается, чтобы вбить мое лицо в землю, но он зол и рассеян. Я собираю в кулак достаточно сил для одного последнего всплеска энергии и ногами сбрасываю его с себя, опрокинув на спину. Мы оба поспешно поднимаемся на ноги, и он снова бросается на меня. Я вижу, как в меня летит его апперкот, и ухожу по дуге, оказываясь с его слабой стороны, а потом наношу джеб. Я чувствую хруст рукой, когда она встречается с его челюстью. Вся толпа вздрагивает от звука удара кости о кость. Ошеломленный Дюк, шатаясь, отходит назад, и люди расступаются перед ним. А потом его глаза закатываются, и он падает.

От его приземления в воздух взлетает облако пыли.

Картер подлетает к своему дружку.

– Он в отключке, – с ужасом говорит тот.

Новость встречают воплями, отражающимися эхом от стекла.

– Вы только посмотрите, – тянет Лоусон. – Король мертв. – Подмигнув, он пихает в мою окровавленную руку фляжку. – Да здравствует король.