Измена. Яд твоей "любви"

Глава 36: Креативные идеи молодежи

«Я сделаю тебе предложение от которого

ты не сможешь отказаться…»

М. Пьюзо «Крестный отец»

По результатам общения Зуева с моей группой поддержки наши с Киром «девять процентов» вернулись «на родину», а сам Сергей Сергеевич всеми своими связями поклялся впредь ко мне не лезть и исправно исполнять обязанности кризисного управляющего. С максимальной отдачей и погружением в процесс.

Когда наш все еще управляющий поспешно загрузился в свой наверняка бронированный «Вольво» и исчез в темноте наступившего вечера, мне пришлось вылезти из Кеши, где я до сих пор грелась в ожидании коллег и новостей, потому как они появились.

— Будем посмотреть, конечно, — хмыкнул Терентьев, глядя на удаляющиеся габаритные огни машины Зуева.

— Мы предупредили. Не внял — сам виноват, — мрачный Андрей пожал Дмитрию руку, прихватил меня в охапку и впихнул обратно в тепло.

Я с вопросами не лезла: зачем под руку?

Дороги за городом у нас зимой чищены слабо, а у меня сын, и я ему нужна целая и невредимая.

Обратно ехали в тишине, пока не позвонил Кирилл.

Не мне.

— Ну, чего там у вас? — настороженно уточнил у Андрея ребёнок.

Благодаря автоматически подключившейся «громкой связи» мне было все очень хорошо слышно, но я не лезла. Звонили-то не мне.

— Ты лишился перспективного отчима. Зуева, — хмыкнул мой личный нянь.

Послышались приглушенные ругательства, а потом злое:

— Охренеть. Вот прям настолько, да?

Слаженный скрип зубов, почти синхронный.

— Кто-то из окружения Нонны ему стучал. Проверь, — краткое указание и Андрей сбрасывает звонок, хмуро на меня покосившись.

А я что?

Я — ничего.

Сижу, молчу.

Только сердце стучит в ушах.

В настороженной тишине добираемся до дома.

— Я — в зал, — бросает Андрей, убедившись, что я внутри, а входная дверь и ворота заперты.

Ну в зал, так в зал.

Ясно же, что зол. Хорошо, что там груша висит. Две.

Киваю, по-прежнему молча, он хмурится еще больше, но, ничего не добавив, исчезает за дверью.

Фыркаю и иду привести себя в порядок, а после водворяюсь на кухню готовить поздний и не слишком сложный ужин.

Через час примерно дома объявляется взлохмаченный и нервный Кир. Крепко меня обнимает, целует в макушку и очень быстро исчезает у себя.

Две мрачные физиономии возникают за столом на кухне ближе к полуночи, и идеи у них откровенно так себе:

— Мам, тебе надо выйти замуж, — настороженно глядя на меня, говорит сын.

— Да что вы говорите?! — офигиваю от предложения и неожиданности.

Замуж? Глупости!

Я уже давно поняла, что отношения и чувства — совершенно лишнее в моей жизни.

Сколько я отстрадала за свою неправильную любовь к Олегу? Вполне достаточно было этого многолетнего и преданного служения, слепого почитания и прочего идиотизма.

Хватит. Накушалась от души.

Ставлю перед каждым по тарелке с пастой болоньезе. Очень выразительно фыркаю и отрицательно качаю головой.

Кирюша, отодвинув еду в сторону, что является признаком его жуткого внутреннего раздрая, глубоко вдыхает и, собравшись с духом, начинает осторожно вещать:

— Тут дело такое: Зуев — это только первая ласточка. Он просто был ближе и быстрее подсуетился, но есть там и ещё желающие. Мам, ты же как ключик от холдинга, да плюс ещё умная, красивая, со знакомствами в мэрии и в ВУЗе преподаешь. Женщина — мечта.

— Ты мне такую характеристику дал, что хоть в банковский сейф переезжай, — горько усмехнулась.

Обидно, однако, когда тебе весьма неприятную правду говорит близкий человек.

Да, правду.

И ты ее знаешь. Но все равно больно.

Кир подскочил из-за стола, обнял меня и быстро-быстро зашептал:

— Мало кто в курсе, какая ты на самом деле классная. Люди — такие твари. Им бы только на чужом горбу в рай или жить за чей-то счёт. Ушлые, сволочи. А тут же уже всем понятно: раз стройки обе запустились, то, значит, ты из ямы фирму вытащила. И теперь пойдет прибыль. Если раньше приглядывались и готовы были предложить помощь в обмен на акции и тебя, то сейчас ясно: ты — главное достояние холдинга.

Всхлипнула, не определившись до конца: это комплимент был или наоборот. Мальчик мой не так чтобы силен был в изящной словесности.

Кирюша присел рядом с моим стулом и, обняв вместе с ним, продолжил, глядя в глаза:

— Но ты — лучшая! Умная, добрая, заботливая, внимательная. Единственная! Самая моя любимая мама.

Расплакалась.

Со слезами выходили страх и напряжение сегодняшнего дня. Обида на несправедливость мира и собственную исключительно финансовую ценность в глазах других.

Сын обнимал, позволяя выпустить всю эту мешанину эмоций.

Через некоторое время он встал, подхватил меня и аккуратно передал в руки тренера, а тот, первым делом, предложил мне воду и успокоительное. Ну и салфетки для соплей.

Ужас какой, нашла время страдать и рыдать.

Быстро сбегала умыться и вернулась к вяло жующим ребятам уже с мыслями о деле:

— Я все понимаю. Вероятно. Но, во-первых, мне это не нравится, а во-вторых, в чем смысл?

Парни переглянулись, отложили приборы, и сын взял слово:

— Ну, смотри: ты будешь официально занята. Значит, мужики либо отстанут, либо с претензиями к твоему мужу пойдут. Брак будет фиктивный, с контрактом. Я у бабушки Адель уже и форму взял. Пропишем, значит: «все твое — твое», и у него нет прав ни на что. Мало ли, если потом вдруг решишь разводиться, то, только чтобы по большой любви сразу замуж снова.

Андрей так выразительно скривился при слове «любовь», что вызвал у меня глубокое чувство понимания. Тоже, видать, повезло человеку.

А Кир, дирижируя вилкой, продолжил:

— Не будем дразнить гусей. Твоя безопасность — приоритет. А так, по контракту, от мужа будет защита и вообще сплошная польза.

Это что за внеплановая презентация палочки-выручалочки?

Покрутила дурацкую идею, подумала, вяло поковырялась в тарелке. Чуя грандиозный подвох, вздохнула:

— Все здорово и весело. Неожиданно и перспективно. У меня один вопрос: кто тот святой человек, что в этот бред впишется? Будет вести себя прилично, ни на что не претендовать, блюсти мои интересы и охранять меня с ребёнком от жестокого мира? Вы что, хором все еще в Деда Мороза верите?

Оба посмотрели на меня сначала обиженно (а что такого?), а потом — как на дуру.

Я даже на мгновение опешила и судорожно стала себя оглядывать на предмет подтверждающей надписи.

А потом сын осознал тот факт, что толку от затупившей матери не будет, и вздохнул. Покрутил головой, взлохматил волосы на затылке, покосился на молча сидящего рядом с выражением вселенской печали на лице товарища по несчастью и тоскливо выдохнул:

— Ну ты даешь, мам, конечно, это Андрей!

Оп-па, вот это поворот.