Измена. Яд твоей "любви"

Глава 52: «Свят-свят…» и противоупыриный круг

«Княгиня смотрит на него…

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон,

Был так же тих ее поклон.

Ей-ей! не то, чтоб содрогнулась

Иль стала вдруг бледна, красна…

У ней и бровь не шевельнулась;

Не сжала даже губ она…»

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

Возвращаясь с прогулки в парке, придумывала, чего бы такое нам с «фасолинкой» приготовить?

Сын в отъезде, мне много не нужно. Да и вообще, я, пожалуй, просто яблок поем. Хотя, может быть, мороженого купить?

Подходя к дому, порадовалась теплому, обязательному в этом городе, ветерку, мягкому августовскому солнышку, отсутствию дождя. Даже мелькнула мысль:

— Может, на скамеечке у парадной посидеть? Обдумать концепцию докторской, позвонить, договориться, да со справкой сходить на кафедру, обсудить изменение планов в связи с…

Додумать не успела.

Сидевший у парадной на лавочке мужчина в светлом костюме, поднялся мне навстречу.

Шок, вот что я испытала…

Замерла.

Ну и мысль паническая пронеслась:

— А Кир ведь только уехал…

Но потом я вспомнила, и кто я, и где я, и сколько мне лет. Поэтому вопросительно изогнула бровь, не подходя к нему близко.

— Нонна, где ты вечно бродишь?

— Что?

Вероятно, мысли мои нецензурные были написаны на лице, потому что переобулся Зарецкий мгновенно:

— Малышка, я уже заждался. Хорошо спряталась, сладкая…

Брови мои вылезли на лоб, а зубы пришлось сжать, чтобы не распахнулся рот.

Никогда не было и вот опять.

— Любимая, вот ты придумала, а? Ведь пришлось тебя поискать и за тобой побегать. Да еще и от соперника избавиться. Где ты только нашла его, этого тупого громилу? Хорошо, что он понял и свалил, когда я ему объяснил, что ты только моя девочка.

В голове зашумело и ноги слегка задрожали.

Отмахнувшись от Олега и его слов, я, как сомнамбула, потопала к входу в дом, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Меня снова накрыли воспоминания о вечере побега со дня рождения сына. Вернулись все гадости, что Зарецкий сказал мне в ресторане, потом надежда и эйфория, пока я ехала к мужу в клуб, а дальше воспоминания о жуткой сцене…

Больно, как же мне больно.

Все еще.

— Вернись! Я же люблю тебя!

Проглатывая горькие слёзы, я остановилась, обернулась и посмотрела прямо в глаза некогда любимому мужчине.

Ярость поднялась изнутри, а обида, наконец-то, выплеснулась:

— Так любишь, что изменял мне? Я отдала тебе всё, всю себя! И как ты мне отплатил?

Чертовы гормоны. Дурацкая память.

Нет, эти слезы не для него.

Прочь!

— Остановись, Нонна. Ты моя. Ты только моя! Вернись, и мы будем жить как раньше!

Разворачиваюсь, смотрю на него и понимаю, что часть меня всё ещё верит этому мужчине. Да, в память о былом и под воздействием перепадов настроения, но верит. Он так долго был для меня самым лучшим, любимым и единственным, без которого я не представляла жизни.

Но именно он поломал, растоптал, уничтожил… Оставил гореть одну в агонии.

Нонна, очнись!

Эти страдания были уместны года четыре назад, но никак не сейчас…

Ты, в конце концов, к психологу ходила же…

И успешно.

Выписываясь из больницы, я говорила себе, что предательство я переживу, отпущу. И не забуду!

Вот он — момент истины.

Вдыхаю, выдыхаю, складываю на животе руки:

— Ты смеешь являться сюда и что-то требовать, после всего, что ты сделал?

Надо же! Какое искреннее удивление.

— Это все глупости, там даже говорить не о чем. Если ты перестанешь истерить и обижаться, а хорошо подумаешь своей умненькой головой, то поймёшь, что так было надо. Тебе пришла пора повзрослеть… Ты жила со мной как за каменной стеной. Я тебя обеспечивал, я решал твои проблемы, я подарил тебе машину, я даже ребёнка тебе дал, чтоб было кого воспитывать.

Я так обалдела, что забыла про правила поведения в обществе и рыкнула:

— Из всех перечисленных тобой проблем, у меня была одна — ты! Как ты вообще смеешь что-то подобное говорить, когда ты не просто бросил меня четыре года назад, нет, ты изменял мне в нашем доме со всякой швалью, Зарецкий!

Легкое пожатие плеч и равнодушное:

— Да это фигня. Даже не стоит упоминания. Какая может быть измена? Люблю-то я тебя. А девки — это так, чистая физиология. Ни о чем.

Боже, только не блевать!

Меня всю пробрало мурашками и жутко замутило от мысли, что в те годы, которые мы с ним жили вместе, это самое «ни о чем» у него было регулярно.

Фу-у-у.

Хорошо, что в больнице после операции меня обследовали на все, что можно и нельзя… и никакого венерического подарочка он мне не оставил.

— Ну, раз «ни о чем», значит, и говорить нам не о чем.

Только развернулась и пошла по ступеням к двери парадной, как Зарецкий не придумал ничего лучше, чем завопить на весь двор:

— Нонна, вернись! Я все понял. Вернись! Хочешь ребёнка? Будет тебе ребёнок!

Застыла в ужасе, не понимая, что происходит.

Кто этот мужчина?

И что он сделал с Олегом?

А выступление тем временем продолжалось:

— Кир вырос, скоро захочет самостоятельности, а мы с тобой как раз с лялькой понянчимся… — он шагнул ближе и протянул ко мне руку.

Отшатнулась и чуть не навернулась с лестницы.

Это что ещё за поворот?

У него мозги заплыли алкоголем?

Ну, не может же все так плохо быть в холдинге, что он напрягся: и адрес нашел, и сам притащился со своей бредовой идеей?

— Олег, попробуй сделать то, чего никогда не мог, а? Услышь меня!

— Малышка, я всегда тебя слушаю, мою милую, ласковую, маленькую девочку…

Такой жутью повеяло, как от фильмов про маньяков.

Нащупала в кармане ключи, таблетку от двери подъезда, попробовала вспомнить, какой консьерж сегодня дежурит.

Выдохнула.

Петр Григорьевич хоть и старый солдат, но у него точно «враг не пройдет». А Кир наверняка когда уезжал, дал указания от врагов маму беречь.

Чуть расслабилась и внимательно посмотрела на того, кого когда-то любила немногим меньше сына.

Сейчас в беспристрастном солнечном свете было четко заметно: за эти четыре года, что мы не виделись, он несколько расплылся, поседел, морщин на лице стало больше, но из-за некоторой одутловатости, выражены они были не слишком. О, и яркая красная сетка на глазных яблоках.

Что сказать?

Стареющий мачо, хотя буквы в слове лучше бы переставить.

— Я не вернусь. Ни к тебе, ни в город. Все.

— Ты все еще обижена и сердишься, милая. А ведь столько времени прошло. Нам пора отпустить прошлые недопонимания и обиды. Примириться и стать, наконец, счастливыми.

Вот это проблемы в голове у человека. Может, он реальности путает? Времена?

Зарецкий подошел вплотную к лестнице и, взглянув снизу вверх «котячьими глазками», проникновенно добавил:

— Я развожусь, любовь моя. И как только получу долгожданный документ, сразу готов нести тебя в ЗАГС.

— Не надо мне угрожать, — вырвалось с перепугу, а он засмеялся.

Вот лишнее подтверждение: он никогда меня не понимал и не хотел этого.

Пока я собиралась с мыслями, дверь за моей спиной распахнулась, и Петр Григорьевич пробасил:

— Нонна, там тебя мальчик из доставки ждет. Сын сказал, что еду привезли.

Кивнула поспешно, оглянулась на Олега и четко проговорила:

— Я к тебе никогда не вернусь. Все. Мы расстались четыре года назад. Твое предательство убило нашего ребенка. Видеть тебя не хочу.

Взлетела по оставшимся ступенькам и нырнула за спину бравому консьержу. В подъезд.

Пусть боги обитаемых галактик судят этого козла. А мне будет достаточно, если в моей жизни он больше не появится.

Славься, Джей! Еду действительно принесли.

Какой же Кир умничка.

Я на нервах слопала все три сырника за раз, выпила две пол-литровые чашки чая.

И устала.

Пора полежать и подумать.

Чего он там городил? Обманул и спровадил Андрея? Вот же сволочь.

То есть, бывшего мужа нужно было бы выслушать?

Ну, если вдруг когда-то встретится и захочет сказать чего — выслушаем, так и быть.