Измена. Яд твоей "любви"

Глава 60: Нить в прошлое порву

«Просто подари мне один только взгляд

И волшебный свой поцелуй подари…»

А. Алексин «Просто подари»

Восхитительная теплая осень. Фантастический, сказочный октябрь. Золотая, тихая пора пришла и озарила город на Неве своим волшебством и нежным убранством.

Эко меня переклинило, однако.

Это все гормоны, ей-ей. И Фасолькины, и ее папеньки, не иначе.

Жизнь моя сейчас была прекрасна, я — счастлива, мои близкие тоже. Во-первых, потому что я не грызла им мозг, да. Во-вторых, потому, что каждый был занят своим делом: я работала, Кир учился, Андрей совмещал.

Согласовав мое расписание на кафедре, показав его Андрею и договорившись с Кириллом, мы как-то все ж таки сошлись во мнениях.

Андрей отвозил нас: меня на работу, Кира на учебу, а потом ехал заниматься своим новым клубом. Обратно я либо приезжала на метро, потому что оно имелось в наличии и у работы, и у дома, либо Андрей приезжал за нами, если успевал завершить свои дела к тому моменту, когда я выходила из Университета.

Сын мой был мальчик самостоятельный и возвращался домой сам, но, спасибо ему, обязательно заходил к нам на ужин. Мне так было спокойнее.

Октябрь шел или летел, а может быть, полз — не знаю. У меня все было хорошо, я была занята интересным делом, дочь росла и не капризничала, Кир радовал, Андрей — баловал.

Мальчики взяли на себя готовку, потому что Фасолька сильно бунтовала, стоило мне лишь встать к плите, я же, в свою очередь, периодически их баловала, заказывая еду в любимых ресторанах.

В выходные, пока Андрей был в клубе, мы с Киром гуляли в парке, обсуждая прошедшую неделю, его будущую магистерскую, мои отеки и мигрени, что нужно будет купить еще для Фасольки и где мы будем ее рожать.

Было занятно.

Сын начитался всяких статей, ужаснулся и озаботился выбором роддома. Да так, что они с Андреем не только провели целое исследование и проконсультировались у всех, у кого смогли, но даже обсудили этот вопрос с моим врачом.

И в итоге я получила сюрприз:

— Мам, мы тут прикинули. Рожать будешь в «Десятке[1]», — уведомил меня мой сыночка-корзиночка однажды вечером.

Пока я приходила в себя от новости, Андрей протянул мне подписанный и оплаченный договор на платные партнерские роды.

— С ума сошел? Мне в процессе еще и за тобой смотреть? — да не сдалась мне эта радость вообще.

Миллионы лет женщины как-то сами рожали, а у меня будут и врач, и акушерка. Вот только еще Андрея мне там не хватало для полного счастья.

— Нет, Снежинка. Рожаем вместе, — заявил этот упертый бара… индивид.

А потом, чтобы я сильно не выступала, подхватил на руки, отнес на диван, устроил в подушках, подал воды и сельдерей. Нынче дочь предпочитала этот недо-овощ, пере-фрукт, а на самом деле: «двухлетнее травянистое растение, листья и корень которого применяют в кулинарных целях при приготовлении различных блюд», вот.

Погрызая упругие, плотные, сочные зеленые стебли, я сменила гнев на милость:

— Хочешь рожать — пожалуйста, но предупреждаю сразу: мне там будет совершенно не до того, чтобы беспокоиться о твоей нежной и ранимой психике.

Андрей ухмыльнулся, уселся рядом, устроил меня у себя на коленях и шепнул:

— Я теперь навсегда с тобой. Куда ты, туда и я. Хоть в роддом.

— Смотри, ты сам это придумал, — улыбнулась, и, убедившись, что Кир колдует над овощами с курицей в духовке, поцеловала Андрея.

Сама. Доверяя и демонстрируя, как скучаю и люблю.

Он, конечно, не поверил и срочно решил убедиться, что это действительно так и ему не показалось.

Ну, и мы слегка увлеклись.

— Я, конечно, все понимаю, но вы бы о ребенке подумали. К чему детской психике такие волнения? И это, кушать подано, — пробубнил Кир, ставя на стол тарелки с горячим.

Пока Андрей перемещал нас за стол, я лишь смущенно хихикала, покраснев с головы до пят.

И в таком духе и стиле проходили мои счастливые дни.

Студенты мне попались понимающие, что от живого педагога в аудитории можно получить гораздо больше полезной информации, чем от тетеньки с экрана, поэтому вели себя прилично, внимали и не доставали. Вадик оказался милейшим мальчиком и радовал меня творческими успехами и научными изысканиями. Да, своим энтузиазмом раздражал Кира и бесил Андрея, но это детали.

В целом моя трудовая деятельность сейчас была источником положительных эмоций, любимые мальчики рядом изо всех сил старались облегчить нам с Фасолькой жизнь, поэтому я не жаловалась. Совсем, кажется.

Удивлялась только, наблюдая, как Андрей переносит розетки, чтобы мне было удобно работать и в постели, и сидя на кресле, и за кухонным столом, как балует меня всякими приятными мелочами, будь то персики, кресло-качалка, перкуссионный массажер или же аппликатор Кузнецова.

Все время вне клуба Андрей посвящал нам.

Мне.

И это было невероятно приятно, тепло и здорово. Он говорил по-прежнему мало, но делал для нас много. И я поняла, наконец, как это прекрасно.

А потом, ближе к началу ноября, произошло то, что, вероятно, должно было случиться рано или поздно.

Вышло так, что мальчики были очень заняты, и я возвращалась с работы на метро. А от него до дома брела по аллее неспешным шагом, отвечая в мессенджерах Киру и Андрею, что уже почти дошла, но погода такая шикарная, что я, наверное, погуляю еще около дома. Может, даже их дождусь.

— Мам, темно. Иди домой, — просил Кир.

— Норна, далеко не уходи, я подъезжаю, — Андрей со мной не спорил, но всегда старался подчеркнуть, что он рядом, поможет, поддержит и вообще…

Это их беспокойство было очень милым.

Вот такая умиротворенная и довольная я шла мимо дома, где мы с Киром снимали апарты, съехав из гостиницы.

Ну, не может же все всегда быть хорошо, да?

Только этим правилом можно объяснить, что мне навстречу от подъезда, где мы когда-то жили, поспешил то ли бомж, то ли оборванец.

Я замерла в неверии. Не узнать Олега мне все еще было сложно.

Помятый костюм, грязные ботинки, сам весь отекший, не мытый, заросший: лохматый и не бритый.

Боги космоса, что за жуть такая?

— Но-о-онна, жестокая моя девочка, — хриплый голос заставил поежиться.

Где были мои мозги, когда я думала, что он — мое счастье?

— Олег, что ты здесь делаешь? Я тебе все уже сказала. Что ты за мной ходишь? Тебе заняться нечем? — было неприятно и немного беспокойно, но не страшно.

Фасолинка периодически толкалась и меня изрядно бодрила, напоминая, что скоро явится ее отец, и все сразу станет хорошо.

— Чем мне заниматься теперь, а? Сын упек меня за решетку. Меня! Родного отца. Пришлось продать остатки акций этой злобной фурии Адель. Дело всей моей жизни пропало…

О-ля-ля, надо будет поздравить Адель Варисовну и передать пару контактов в мэрии. Им с Семенычем теперь пригодится.

— Это печально, но не удивительно. Но я по-прежнему не понимаю, тут ты что делаешь? Зачем явился?

— Нон, вернись! Возьму тебя хоть с ребенком, хоть с двумя. Буду заботиться о вас, беречь…

Это что за театр абсурда?

— Вот спасибо. Ты предлагаешь мне бросить работу, сына, любимого мужчину. Ради чего?

— Я люблю тебя, — выдохнул внезапно и схватил за руку.

Фу-у-у… после того, что он там этими руками трогал-перетрогал, ощущения омерзительные.

— Ты отравил своей «любовью» почти половину моей жизни. В институте, на работе. Лишил жизни нашего ребенка, унизил и практически растоптал меня. А ведь тогда я готова была ради тебя на все. Ты был светом в моей жизни, идеалом, мечтой.

— Мы все вернем, Нонна. Я буду всегда с тобой. Буду любить, беречь и заботиться о тебе. Буду тебе верен.

Криво усмехнулась.

Да-да, свежо предание, но верится с трудом. Вернее, никак.

— Ты не знаешь, что такое любовь и верность. Да мне они от тебя и не нужны. У меня теперь есть все, о чем я мечтала…

Олег полыхнул глазами, шагнул ближе, схватил за обе руки, а меня замутило.

— Ты всегда была моей и любила только меня.

Вырвав руки из захвата, полезла в сумочку за дезинфектором, потому что просто физически не могла выносить его прикосновения.

— Я всегда любила Кира. Ты шел бонусом. Хреновым. Что сказать? Дура была я в молодости. Натуру твою гнилую не увидела, верила слишком сильно. Идеализировала. Но это в прошлом. Все мы люди, все мы ошибаемся. Главное — вовремя очнуться.

Олег шагнул ближе, вынудив меня снова отступить, да так, что я оказалась прижатой к стене арки.

— Только ты, Нонна, для меня имеешь значение. Все для тебя сделаю, баловать и любить буду. Тебя и только тебя. Любой твой каприз, малышка. Все, что пожелаешь… — горящие безумным блеском покрасневшие глаза Олега стали тем самым символом умершего прошлого, в котором я, вероятно, все еще нуждалась.

А теперь вдруг стало кристально ясно — отболело, отгорело. Не задевает, не трогает.

И сам Олег, и слова его были, как плохо снятый рекламный ролик: вызывали раздражение и желание переключить канал или перелистнуть новостную ленту.

Внутренне брезгливо вздрогнув, постаралась отодвинуть от себя Зарецкого, а когда получилось, вздохнула, мысленно подбодрила себя оплеухой и, глядя в глаза, четко произнесла:

— Живи как хочешь, можешь и знаешь, но избавь меня от себя и своей «любви». Ее яд слишком долго отравлял меня и мою жизнь. Достаточно. Мы с тобой теперь друг другу никто. Пусть так и останется.

Ох, как ему это не понравилось!

Вздохнув, приготовилась «толочь воду в ступе», но не понадобилось.

Олег как-то вдруг исчез, а я оказалась в знакомых, надежных любимых руках:

— Нон, ты как? Он ничего? В больницу? — паника Андрея — это сложно.

Чтобы его угомонить нужна тяжелая артиллерия, поэтому я привстала на носочки, притянула любимого к себе, потерлась носом о его подбородок, а потом тихонько выдохнула в ухо:

— Люблю тебя и скучаю. Врач давно разрешила всякие брачные нежности. Я все жду-жду, а ты?

Ох, приятно посмотреть, как в глазах паника сменяется натуральным пожаром. Ух, горит-полыхает…

— Все будет, Нон. Только скажи, — жарко прошептал в губы, поцеловал, словно закрепляя обещание.

А потом вдруг отстранился и рыкнул:

— Кир!

Сын появился рядом почти мгновенно.

— Идите домой, — Андрей впихнул меня в руки Кирилла и повелительно махнул в сторону парадной.

Удивительное дело, сын совсем не возражал. Подхватил меня под локоть и повел, куда велели, бурча по дороге:

— Принесла его нелегкая, а? Вот на хрена он явился? Только тебя расстроил. Нет, понятно, акции продал, дом продал, жрать в перспективе нечего… но мы-то тут при чем?

— Он его не убьет? — вот что меня на самом деле беспокоило.

И не о судьбе Олега я переживала, нет.

— Не, максимум почки отобьет, нос сломает и яйца оторвет. Да, они ему теперь без надобности. Денег-то нет, а без денег он никому не сдался.

Ох и добрый у меня ребенок вырос.

Ну, что ж, если так, то:

— Да и фиг с ним. Главное, чтобы у Андрея проблем не было потом.

— О, мам, кстати, раз ты так за Андрюху переживаешь, у меня вопрос: ты замуж-то когда за него пойдешь, а?

— Да я как бы ну… — пламенею щеками я в последнее время часто.

Кирюша фыркнул, прижал меня ближе, поцеловал в макушку и посоветовал:

— Вот и скажи ему. Он же спросил, а теперь ждет, когда ты дозреешь. Но время идет, сестра скоро родится, а у вас тут непонятки…

Мой ты зайка!

О сестре переживает, моя прелесть.

— Ох, милый. Не тревожься, мы взрослые люди, разберемся.

— Хреново у вас до сих пор это выходило, скажу я тебе, — заметил сын, открывая передо мной дверь нашей парадной.

И пока я ехала в лифте, все думала: может как-то намекнуть Андрею, что ну, я не против?

Замуж. За него. Еще раз?