Измена. Яд твоей "любви"

Глава 53: Мужской заговор

«В реальности все не так, как на самом деле…»

В.Л. Мошков

Изрядно впечатлившись визитом Олега Михайловича, решила не отсвечивать, лишних приключений себе не искать и тихо сидеть дома. Ждать, когда вернется сын, а тогда и на прогулки, и к врачу, и на кафедру, и квартиры смотреть.

Все будет можно, ага.

Утро следующего дня ознаменовалось пришествием огромного букета тигровых лилий с карточкой: «Такие же яркие, как ты!». Чихать начала, едва открыв курьеру дверь. Потом меня сильно замутило, глаза запекло, а в носу при этом свербело, не переставая.

Ненависть к Олегу Михайловичу всколыхнулась в душе с новой силой.

Отправив букет назад (предварительно подписав все бумаги мальчику-страдальцу), пошла на кухню. Есть не хотелось, было нервно и грустно. Глядя в окно, отметила, что для Питера было неожиданно тепло и солнечно, поэтому очень хотелось гулять.

Но остатки мозга еще фурычили как-то, так что никто никуда дальше балкона не пошел.

Взяла стакан свежевыжатого морковного сока, остатки батона, пару яблок и бутылку воды. И пошла релаксировать на свежий воздух.

«Как красива наша саванна с высоты птичьего полета[1]…» — хмыкнула, потому что правда. Вид отсюда, с девятнадцатого этажа, открывался потрясающий: парк с озером и церквями, монумент защитникам Ленинграда на Площади Победы, дальше высотки Московского проспекта — ляпота.

Здорово и красиво, вдохновляюще и умиротворяюще. Очень хотелось тут гулять с коляской по посыпанным песком дорожкам, кормить уток на пруду, на День Победы носить цветы к стеле.

Сейчас так хотелось жить в тишине, спокойствии и уюте.

С ними.

И с тем, кто только обещал прийти в этот мир, и с другими, особенными. Кого довелось встретить…

Вот тут было горько и обидно от вынужденного одиночества. Но помня, что вчера ночью уже сын прислал вдохновляющий скрин из банковского приложения со словами: «Выбирай ту квартиру, что больше нравится. Мы можем себе теперь это позволить», истерить не спешила.

Выбирала. Думала.

Радовалась, конечно, что подставы Олега имели место быть, и я об этом знаю. И могу со спокойной душой простить Андрея, но мне хотелось, чтобы он примчался, упал на колени, сказал больше чем два слова и как-то внятно прокомментировал свое отношение ко мне. Ну и к тому, что я видела.

Поэтому почти целый день с нехитрым угощением я провела в мечтах на балконе, наслаждаясь ласковыми солнечными лучами. Только в плед завернулась, а то уж больно ветер холодный.

А потом, после того как Кир написал: «Утром выезжаю на машине. Отдыхай спокойно, ключи есть», поняла, как сильно устала и издергала сама себя за прошедший день.

Сходила в душ расслабиться и завалилась спать. Хорошо еще пижаму приличную надела, да.

Утро наступило в полдень.

Ленивая тянучка в моем лице сползала в душ, на кухню за морковным соком, глянула почту и мессенджеры, а, убедившись, что ничего и нигде не горит, завалилась обратно спать.

Вновь восстать пришлось ближе к вечеру. Судя по солнцу, часов в пять.

Пришло сообщение от Управляющей компании, что сын прибыл на машине и занял парковочное место.

А тут как раз и ключ заскрежетал в замке.

Что же, пойдем, встряхнем сыночку… после дальней дороги.

В коридоре первое, что бросилось в глаза: две огромные корзины с фруктами, чаями, печеньем и вкусняшками. А из-за них выглядывал Кирюша с сильно виноватым лицом:

— Мам, прости. Я честно предлагал ему сначала хоть на детокс сходить. Но его, как переклинило: как же вы тут одни? Вам же нужна забота, защита, поддержка…

Что сказать? Мама непроизвольно перешла на ультразвук.

Кир шагнул в комнату, оставил на тумбочке в прихожей корзину с фруктами, обнял меня и зашептал в макушку:

— Тут, короче, такое дело, вам бы поговорить, а я пока в магазин метнусь, пожрать куплю. Одними фруктами сыт не будешь, а вам нужен белок.

А потом… сбежал!

В ужасе уставилась на Андрея, отмечая про себя, что да, мысль про детокс была не лишена смысла. Но ничего путного надумать не успела: бывший муж, тренер и охранник быстро и как-то незаметно приблизился, опустился на колени, обнял за талию, уткнулся лбом в солнечное сплетение.

И забубнил туда:

— Моя прекрасная и жестокая фейри. Какой щедрый дар. Милая, как я понимаю, ты вернуться не хочешь.

Такое чувство, что текст ему сын мой писал.

Ну, ладно, держим себя в руках и проявляем вежливость с пониманием. Вообще, кто тут без пять минут доктор наук, а у кого образование девять классов?

То-то же!

Глубоко вдыхаю, выдыхаю и расслабляюсь:

— У нас был спорт и секс. Сам сказал. Сейчас мне ни то ни другое ни к чему. Поэтому прости и прощай.

— Норна моя! — этот требовательный открытый взгляд всегда меня волновал.

Мурашки побежали по спине и пока их еще не заметно на руках, надо было сворачивать диалог, чтобы окончательно не спалиться.

— Извини. Ты зря приехал. С ребенком потом, если захочешь, можешь видеться. Мне от тебя ничего не нужно.

Я очень адекватная и разумная. И вежливая. И это, готовая к переговорам, во!

Но как выяснилось, моя готовность — мелочи. Кое-кто подготовился обстоятельнее.

Андрей медленно поднялся, выпрямился, сгреб меня в охапку, прижал к себе и глядя в глаза, спокойно сказал:

— Тебе не нужно, а ему — очень даже, — руку на живот так, хоп. — Полная семья. Достойный пример.

Вот тут я, наплевав на все благие намерения, взбеленилась:

— О, достойный? Такой, на котором левые бабы виснут, при наличии законной жены, а он и рад?

— Когда это было? — и взгляд открытый и искренний.

Зараза.

— После всего бреда, что нес Зарецкий-старший, я приехала к тебе. В зал. Я, как всегда, искала у тебя поддержки и намека на то, что для тебя наш брак — что-то большее, чем вынужденный договор. Но ты был слишком занят.

Андрей криво усмехнулся, повертел головой, одной рукой прижал меня к себе крепче, а другой — взлохматил затылок:

— Поэтому ты тихо исчезла? А волосы сопернице повыдергивать?

Как же я устала.

Вздохнула, посмотрела с грустью, но была очень спокойна и лаконична:

— У меня нет соперниц. Если есть — значит, нет мужчины. И я помню, что ты сам сказал…

— А что я мог еще сказать? Ты больше ни на что не соглашалась. Как было тебя удержать? — так приятно было видеть, как с него спадает обычное, чуть отстраненное состояние.

Он был сейчас нервным, искренним, живым, ярким.

Всхлипнула, вспомнив, как по-свински вела себя, будучи замужем.

— Но потом? — выдохнула печально.

Андрей склонился к лицу и прошептал практически в губы:

— Но-о-орна, ты так шарахалась, стоило лишь заговорить «о нас». Тебя даже слово «мы» пугало.

Встряхнулась, вспомнила, что у меня дети, так что раскисать и жалеть себя не время. И не место.

Поэтому устало вздохнула:

— Ну не мое это — отношения.

— Глупости. У нас все почти получилось. Про свой косяк понял, подробности подставы тебе расскажу. Но это мелочь. Главное: я люблю тебя. Сделаю все для вас. Позволь. А ты просто будь со мной.

Замерла испуганным сусликом. В голове металось паническое … всякое… то ли про подставу, то ли, ну, про главное…

Не выдержала. Я же все же девочка:

— Любишь? Как?

— А вот как-то так… — а дальше, под градом поцелуев и шквалом ласк, сопровождавшихся невероятно огромной волной нежности, я всхлипывала и стонала, и плакала, не переставая, уткнувшись носом в грудь Андрея.

А он на руках отнес меня в гостиную, уселся на диван, устроил плаксу на коленях, укутал в себя и плед.

— Моя. Любимая. Единственная… — зашептал на ушко.

Принялся целовать, обнимать, баюкать.

А я, отложив обиды и горечь на некоторое время, решила, что заслужила немножечко хорошего. Поэтому изо всех сил радовалась, впитывала, наслаждалась.

Короче, явление сына с едой я пропустила.

[1] м/ф "Котенок с улицы Лизюкова"