Измена. Яд твоей "любви"

Глава 5: Сколько веревочке не виться

«Счастье — такая трудная штука:

То дальнозорко, то близоруко.

Часто простое кажется вздорным,

Чёрное белым, белое — чёрным…»

М. Танич «Черное и белое»

Сказка про Золушку хороша, спору нет.

Но, увы, это совершенно не моя история. Я, как тот сверчок, абсолютно точно знаю свой «шесток».

И, честно говоря, никуда с него не рвусь.

Да и вообще, чтобы там сам Макар ни думал, ни его матушка, ни, естественно, его чиновник-отец в восторг от моей возможной кандидатуры в невестки не пришли и не придут.

Это же реальный мезальянс. Ну, если не в рамках нашего города, то по столичным меркам точно.

Маменька Тихомирова даже как-то тут явилась познакомиться в Институт, когда Макар был на соревнованиях.

Парень он спортивный и умчал в соседнюю область на очередной турнир неожиданно, хотя меня с собой приглашал. И в составе официальной группы поддержки, и индивидуально тоже.

Не поехала. К чему эти пустые авансы?

А тут на второй день мадам нагрянула под занавес учебы. Перехватила меня после уроков.

Ну, что скажу?

Если бы я обожала Макара безмерно или любила без памяти, то мне, вероятно, было бы обидно, а так просто неприятно.

Слушать это все.

— Ты же понимаешь, девочка, что моему сыну ты не пара? — процедила холёная золотистая блондинка, кутаясь в меха и шелка.

И это в октябре месяце, когда до снега ещё минимум ноябрь.

Спокойно поправила сумку на плече и уточнила:

— А сам Макар тоже так считает?

Ох, как ее перекосило.

А я представила, что это Лидка с претензиями к Кировым симпатиям явилась.

Чуть не заржала.

— Он одумается. Миленькое личико — это хорошо, но твоё происхождение, да и семья… никак, вот совершенно нам не подходят.

Занятно.

Мы, хоть и не очень дружные и счастливые получились, но в нашем захолустье матушка, как главный технолог химкомбината стратегического назначения, ценилась весьма высоко.

Отец мой, пусть они и в разводе, тем не менее, отмечен за особые заслуги, как «почетный агроном области». Ну, не лаптем щи хлебаем, да.

Но! Будем откровенны:

— Я, вообще-то, и не навязываюсь. Это сын ваш настаивает. Да и мои родственники категорически против Макара. Поэтому вам не за что переживать.

Улыбаюсь мило и почти откровенно. Примерно, как женам коллег и деловых партнеров Олега на обязательных парадных выходах, куда мы регулярно являемся всей толпой.

Эффект оказался неожиданный:

— Против? С чего вдруг? Чем он плох? Да как они вообще…?

Ой-ой-ой, и это она же пришла с претензией.

А тут опасность: сын ее идеальный какой-то семье не подходит. Как так? Стыд-позор и караул!

— Вы, наверно, знаете «Реал-строй»? Его владелец — муж моей сестры. Он, как мой ближайший родственник сейчас, категорически против наших с Макаром отношений.

— Ну, я этого так не оставлю! Вот ещё! Мой сын идеален!

Мадам Тихомирова взмахнула своими мехами и, гневно фыркая, удалилась.

Было бы смешно, если бы не оказалось так печально.

После Макаровых соревнований какое-то время вроде было тихо. Дело шло к Новому году, и мы все были прилично заняты, сдавая хвосты, но ощущение подвоха все равно никуда не делось.

А потом жмякнуло.

Кир с классом уехал на губернаторскую елку с квестом, что устраивалась в этом году в детском санатории, на два дня.

У Олега на работе неделю назад возникли какие-то проблемы, и он уже третий день метался между домом и офисом невероятно злой.

Я сдала все курсовики и зачеты, успешно допустилась к сессии, а теперь сидела в нашей с Киром комнате и не отсвечивала.

Ближе к вечеру, Олег умчал на работу, бросив:

— Сиди дома, погода ни к черту.

Да я никуда и так не рвалась. Но приятно, что он вроде как обо мне переживает, хотя на самом деле просто не хочет в ночи и метели меня разыскивать по ближайшим подворотням.

Такова наша объективная реальность, да.

А ближе к одиннадцати ночи в дверь позвонили.

Подозревая, что Олег мог накушаться на радостях, если проблемы решились, и его приволок домой «трезвый водитель» или кто-то из подчиненных, дверь открыла не сильно переживая.

А там сюрприз.

Очень заснеженный, полураздетый и вдрызг пьяный Тихомиров.

Боги, за что?

— Нонна, я не могу больше скрывать своих чувств. Я люблю тебя, моя дорогая, — и тут этот нахал повалился на колени на наш потрепанный коврик.

Обхватил мои ноги, поднял голову и забормотал:

— В каждом твоем взгляде, в каждом слове, в каждом касании я вижу свою мечту. Пожалуйста, пойми меня, давай сбежим вместе, далеко от всех, далеко от этой лжи и лицемерия.

О, а у мажора что-то случилось.

Сегодня у них по плану вроде визит на какой-то важный прием. Нужно было непременно явиться всей семьей, и Макар много по этому поводу нецензурно выражался на неделе.

Поскольку он вряд ли чего сейчас осознает, то можно вполне в духе сериала высказаться, который я тут недавно видела. Мыло какое-то турецкое, сопливое:

— Макар, ты знаешь, что это невозможно. У нас разные миры, разные судьбы. Я не могу бросить свою семью, племянника, которого очень сильно люблю.

Ну, мечты мои, что этот фарс закончится быстро, сдохли, как только Тихомиров вполз в квартиру, сбросил на пол куртку, поднялся на ноги, привалился к стене плечом и предложил:

— Но мы можем быть счастливыми вдвоем, мы можем создать свою семью, наш мир, где будет только любовь и нежность. Ты же понимаешь это, Нонна. Давай, прими мою любовь, дай мне шанс быть рядом с тобой.

Вот это поворот, так сказать.

Мне не нравится.

Отрицательно затрясла головой и от Макара попятилась. Он встряхнулся, будто бы собираясь с мыслями, а потом шагнул вперед. Ко мне:

— Нонна, ты знаешь, я люблю тебя по-настоящему. Ты самая нежная, самая заботливая девушка, которую я когда-либо встречал. Я не могу жить без тебя, я готов бросить все и уйти с тобой, чтобы мы могли быть вместе каждый день.

Это, конечно, льстит, но пугает больше.

Кто ему позволит уйти со мной?

А мне?

— Макар, я не могу. У меня есть обязательства перед своей семьей, я не могу бросить их. И я не люблю тебя так, как ты хочешь. Мне больше нравится с тобой дружить, но на этом все.

Схватил в охапку, зарылся лицом в волосы и забормотал, захлебываясь эмоциями:

— Но, Нонна, мы можем быть счастливы вместе, мы можем создать собственную семью, где нет места чужим заботам и глупым семейным долгам и обязательствам. Я дам тебе всю свою любовь, внимание и заботу. Поверь мне.

Попробовала отстраниться и выбраться из удушающих объятий:

— Макар, у меня уже есть семья, которую я люблю и за которую отвечаю. Мой племянник Кирилл нуждается во мне, он мой ангелочек, и я не могу его бросить. Прости.

А дальше, как в идиотских комедиях или сопливых мелодрамах, распахнулась дверь, и на пороге появился Олег. Недовольный.

— Что за номер? — рыкнул вопросительно.

Махнула рукой, что сама разберусь, но кому это?

— Нон, я не могу жить без тебя, — пошел на второй круг Тихомиров. — Ты — воздух, которым я дышу, свет, который меня освещает. Давай уедем вместе, давай бросим все и начнем новую жизнь вдвоем.

Вот его накрыло-то некстати. Как же его родители допекли, что такие мысли революционные в голове завелись?

— Макар, ты не понимаешь. У меня есть Кирилл, он для меня сейчас важнее всего. Я не могу его бросить, он — моя жизнь.

Тихомиров плевать хотел на недовольного зрителя в дверях, прижал меня к стене и бормочет в шею, обдавая горячим дыханием и алкогольными парами:

— Поверь, мы найдем способ, чтобы быть вместе. Я обещаю заботиться о вас обоих, любить и уважать. Пожалуйста, дай мне шанс.

Покосилась на злющего Кирюшиного папу и начала увещевать:

— Макар, ты не понимаешь. Это невозможно. Олег не примет тебя, не позволит нам быть вместе.

Все разумное мимо.

Пьяный мужик — страшное дело.

— Нонна, я готов бороться за наше счастье, за наше будущее. Ты — самое важное для меня, я не могу представить свою жизнь без тебя рядом, — и тут он совершил стратегическую ошибку — полез меня целовать.

Тихомирова от меня оторвало в буквальном смысле слова.

Олег, судя по сжатым кулакам и напряженной спине, был в бешенстве:

— Вон из моей квартиры, Макар. От тебя одно беспокойство. Ты приносишь слишком много сложностей моей семье. Проваливай. Довольно, больше ты не причинишь никаких дополнительных проблем моей семье!

Ой, какое позорище.

Это просто стыдоба, как я в Институт теперь пойду?

Макар, если наутро вспомнит, то подобного оскорбления и пренебрежения не простит и спустит на нас всех своих родственников с их связями.

Капец.

Захлопнув за Тихомировым дверь, Олег зло зыркнул в мою сторону и ушел читать Киру по телефону сказку на ночь, потому что был четверг — его вечер, как и вторник. Дома ребёнок или на выезде, но до полуночи он должен получить свою главу "Волшебника Изумрудного города".

А я осталась осознавать, что, по сути, я, конечно, ошеломлена и расстроена, но мой выбор Кира — правильный. Именно он — моя жизнь и главная забота. Мне нужно вырастить племянника, это сейчас мое предназначение и самое важное дело.

Отправилась на кухню, выпила чаю, сделала уборку и поплелась в ванную, продолжая размышлять.

Любовь Макара — это вроде бы здорово, но и верится в нее с трудом, да и к чему она, если мое сердце он не трогает?

Тот, кто очень сильно трогает, сейчас, завершив сказку, скрипит зубами и ругается матом в телефонную трубку на кухне. И знать не знает о моих пустых и глупых страданиях.