Измена. Яд твоей "любви"

Глава 42: Кисельная река, пряничные берега

«Ах этот миг неповтоpимый

Когда стучат, стучат взволнованно сеpдца…»

М. Рябинин «Обручальное кольцо»

Наша поездка была короткой — всего лишь до отдельной виллы на территории отеля, которая нам перепала в качестве номера для новобрачных.

Из машины Андрей вынес меня на руках. И в распахнутую дверь нашего тайного убежища на ночь внёс так же.

Кивнул сыну Адель Варисовны, поблагодарил за помощь и попрощался.

А я успела удивиться — почему-то муж (Боже, у меня есть муж!), вообще, очень часто носил меня на руках, периодически посмеиваясь:

— Такая крошка, какой там «тяжело»? Не смеши меня.

Помог снять шубку и расстегнуть ремешки туфель, проводил в гостиную.

Только успела устроиться на диване у камина и вытянуть ножки, да задумалась о том, чтобы поискать плед, как появился Андрей с двумя бокалами шампанского:

— Ну, мы сделали это! Пусть все утрутся и от тебя, наконец, отстанут.

Мой законный супруг, хмыкнув, устроился рядом.

— А за такое грех не выпить, — хихикнула, улыбаясь.

Хрустальный звон бокалов, играющие в них яркие блики и веселые пузырьки, тихо и умиротворяюще потрескивающие в камине дрова — все это вместе создавало такую удивительную, тёплую и нежную атмосферу, что я, конечно, насторожилась.

— Норна моя, иди сюда, — муж отставил бокал на столик и потянул меня к себе.

А я лишь представив, что и о чем он может сказать, в ужасе сначала застыла, а потом… зарыдала.

— Тише-тише, всё в порядке.

Всхлипывая и размазывая макияж, спрятавшись у него на груди, бормотала:

— Ты не понимаешь, я столько раз обжигалась во всех этих дурацких человеческих отношениях…

Андрей одной рукой прижал за плечи, а второй мягко массировал голову, попутно вынимая из причёски шпильки, невидимки и цветы.

— Ну-ну-ну, мы с тобой договаривались: никаких отношений. Выдохни.

Так удивилась, что даже плакать перестала. Отлепилась от его зареванной рубашки.

Уставилась в глаза вопросительно и настороженно:

— Отношения оставляем за кадром. Просто позволь мне позаботиться о тебе и твоем здоровье. Напоминаю, это входит в обязанности и телохранителя, и личного тренера… и мужа.

А пока я удивлённо хлопала глазами и собиралась хоть с какими-то мыслями, Андрей уже начал расстегивать многочисленные пуговки на моем платье.

Сама бы с этой ужасной застёжкой не справилась бы, а попросить неловко. Будто я намекаю.

Хорошо, что он и так все понимает.

Я, естественно, была благодарна за помощь. И если бы он в процессе не начал целовать открывающиеся участки кожи, возможно, что-то умное бы сказала в завершение изъятия меня из свадебного платья.

Но нет.

К тому моменту, когда оно белой пеной осело к ногам, у меня в голове не просто зефирки плавали. Они там плавились.

Как и я в его руках.

— Снежинка моя. Вот так, иди сюда, — Андрей перенёс меня в спальню и бережно устроил на кресле, прикрыв легким пледом. Выдал влажные салфетки — дотереть парадный макияж.

— Погоди, уберу мишуру. Ещё прилипнет, куда не надо. А я лепестками роз не питаюсь, — смешливо фыркнул.

— Тебе не обязательно их есть, — прошептала чуть слышно, лишь бы не сидеть пластиковой безвольной куклой.

Собрав покрывало со всей этой розовой романтической фигней и убрав подальше, Андрей вернулся ко мне и подхватил на руки, вместе с пледом:

— Ну, если бы ты в них сейчас повалялась, они бы к тебе прицепились точно. А когда я буду облизывать тебя, тогда точно с десяток придётся сжевать…

Он спокойно уложил меня на постель, а сам начал раздеваться: запонки, часы, бабочка, ремень…

А меня обдало жаром всю. И от слов, и от действий.

Какой кошмар. Стыд и позор.

Ой-ой-ой!

А можно облизать, да?

Хорошо, что не спросила. Но муж так хитро на меня посмотрел, что я не удивлюсь, если мой восторг он уловил.

А потом Андрей как-то быстро разделся, уселся на край кровати, протянул ко мне руку и позвал:

— Иди ко мне, Снежинка. Согрею.

И я пошла.

А он — согрел.

Да так, что я этой ночью, о которой до прошлого вечера думала со страхом и неприязнью, рыдала от восторга, нежности и неожиданности ни раз и ни два.

Это все его горячие поцелуи, нежные прикосновения и откровенные ласки, которые незаметно, но неумолимо, сводили с ума, погружали в сладкий, невозможный дурман. Дарили так много ощущений, эмоций и нового.

Всего нового.

В темноте и тишине спальни, где источником света был маленький светильник в углу, а музыкальный фон создавали мы сами, я открывала новую себя. А еще узнавала иные грани человека, внезапно ставшего моим мужем.

Там, в самом центре страсти и огня, я тонула, сгорала и возрождалась вновь в его руках.

Касалась. Целовала. Чувствовала.

Себя.

Его.

Не видела, но слышала:

— Такая красивая. Сильная. Живая.

Прижималась к нему теснее и ближе. Стонала, сжимала зубами мощное и горячее плечо. Облизывала солоноватую гладкую кожу. Хрипела от переизбытка эмоций, под плавящий мозги шёпот:

— Малышка, да, вот так. И ещё раз. Да! Давай, позволь себе, ну!

И я, забыв про все запреты, наставления, указания, страхи и опыт, слушалась и… позволяла. Двигалась за ним и с ним.

Вместе.

А потом вновь взлетала куда-то ввысь, заливалась слезами в его надежных и жарких объятьях. И да, ощущала себя одной большой, тёплой и мягкой… зефиркой.

Счастливой.

И нужной.

Впервые в жизни.