Изумруд

Глава 41

Жизнь в городе остановилась, и лишь редкие фигуры периодически мелькали где-то в закоулках, скорее спеша домой. Это был крупнейший из городов Ардалии, но, избегая участи всех мегаполисов, жизнь здесь поддавалась строгим регламентам, не бурля ночами, а погружая улицы в тишину до первых лучей солнца. Лучшего времени, чтобы скрыться незамеченными, и выбрать было нельзя! Пышная свита не последовала за Ардалом, а, как ни в чем не бывало, двинулась в сторону дворца, умело создавая видимость, что ничего не произошло.

План действий созрел довольно быстро, и, разложив все по полкам, обрисовывая роль каждого, недавно образовавшаяся команда зеленоглазого героя начала претворять его в жизнь. Сизар — к сожалению, а порой и гневу некоторых — знал не так уж и много. Даже настолько мало, что никаких прямых подозрений и обвинений Ульбису выдвинуть было нельзя, не заручившись более весомыми доказательствами.

По заверению бесцветного, за дверьми закрытой секции располагались лаборатории для биологических исследований, что объясняло их соседство с медицинским блоком замка. Официально утверждалось, что там ведутся работы над созданием вакцины от зверения. Однако в чем тогда секрет, раз даже канцлеры не в курсе подобных исследований, а секции находятся под строгой охраной и без возможности доступа, нарушая все регламенты? Сизара дальше первой секции не пустили, но он утверждал, что далее следуют огромные коридоры и залы, назначение которых неизвестно. Работают в этих секциях люди, строго отобранные лично Ульбисом, как раз-таки специалистом в сфере медицины и биологии, благодаря чему он и получил дополнительные баллы на перевыборах главы Стириса.

Вопреки лживым, как он сам признался, утверждениям Сизара, перевыборы главы носили плановый характер, но провели их чуть раньше в связи со сложными обстоятельствами, обостренными появлением кротов и необходимостью срочно мобилизовать свежие силы на научной ниве. После назначения нового главы Стирис раскололся на два лагеря: ставленников и соратников Ульбиса, которые пользовались широкими привилегиями и составляли активное меньшинство, наделенное высшими допусками, и тех, кто пассивно находился в оппозиции, не предпринимая никаких мер против новых порядков, остерегаясь обвинений в предательстве идеалов лепатриатов и лишения допусков, обрекая себя на вечное прозябание на низших должностях. Талант убеждения и запугивания у Ульбиса был развит довольно сильно. Никто и не думал о том, чтобы донести информацию до Большого совета, который мог уже давно погрузиться в эту мрачную историю, вернув все к должному порядку.

Как и утверждал Бейтер, медлить с визитом в Стирис было нельзя. Для этих целей стараниями все того же верного друга бывшего главы Стириса Китара был подготовлен корабль — тот самый, на котором старик прибыл в Стольм. Он же должен был доставить Ардала в Астерион, а уже оттуда недалеко до самого замка, куда они прибудут неожиданно и сильно опередив Ульбиса, задержать которого в мегаполисе должны были остальные участники этого деликатного дела. Чтобы раньше времени не вызывать подозрений, все обставили так, что Ардал якобы находится в городе, а его завтрашнее отсутствие до начала совета объяснят недомоганием. Главное — выдержать интригу до начала заседания, а далее уже Дэр возьмет инициативу в свои руки и будет добиваться правды, явив совету факты, о которых она узнала сегодня ночью, и поставив Ульбиса в безвыходное положение. Просто так уйти у него не получится, и, возможно, если он все же решится на отчаянные действия, усилиями Альтавара, Галу и Свакса он будет задержан, а к тому моменту корабль с Ардалом, Кхирой, Сизаром и Бейтером будет обходить Йодольвох, стремясь в устье Каменной реки.

Главное обвинение, которое завтра Дэр выдвинет Ульбису, — использование бесцветного в своих делах. Это было вишенкой на торте в данном деле и должно было разбить любую аргументацию главы Стириса. Сизара он ввел в игру задолго до того, как стало известно о его перспективах на роль главы Стириса, будучи еще простым лаборантом, имевшим в своем распоряжении лишь задатки ума и лидерства, замеченные с юных лет Бейтером, всячески потворствующим начинающему таланту. Несмотря на внешнюю возрастную пропасть между Сизаром и Ульбисом, они вместе росли в одном белом доме — учреждении, которое воспитывало детей до момента проявления цвета глаз. Обычно, когда радужка получала свой оттенок, воспитанники больше не держали связи между собой, лишь редко сохраняя дружеское общение, зачастую были разбросаны по разным учебным заведениям каст по всей Ардалии. В их случае связь не была утеряна, и некогда детская дружба переросла в сотрудничество, прельщающее своими перспективами обоих участников союза. Ловко взяв в оборот, казалось бы, бесперспективного бесцветного, Ульбис смог внедрить его в поле своих интересов, ловко устроив жизнь Сизара как рядового члена рабочей касты сибов. Соратник ему попался довольно старательный и упорный, внимающий советам более удачливого товарища и с достоинством преодолевавший трудности пути, добравшись до позиции кандидата в канцлеры, почти достигнув назначенной цели. Ардал сломал все планы, а, возможно, и наоборот — спас горделивого бесцветного, решившего разрушить все устои.

— Так и не познакомился с городом должным образом! — с грустью прощался Ардал с этим удивительным местом, остановившись на мгновение, устремляя взор ввысь по проспекту, к дворцу, блестевшему на прощание шпилем. В спину ласково дул ветер с реки, приправляя воздух особым ароматом влаги, заставляя дышать глубже, пробуждая у путешественника желание насытиться этим свежим запахом природного благоухания.

— Мы обязательно вернемся! — воодушевляла его Кхира, ласково вложив свою ладонь в его, слегка сжимая и поглаживая ее большим пальцем по внешней стороне.

— Ты сама-то веришь в это? Я уже никогда не увижу этот город! — он категорично отвергал ее утверждение, прижимаясь к ней, но пора было отбывать, и эта минутная заминка длилась слишком долго, поэтому, увлекая его за собой, она с сожалением протяжно выдохнула, расстроенная его ответом, но запомнившая свое обещание и готовая во что бы то ни стало исполнить его.

Этот корабль значительно отличался от того, на котором они прибыли в Стольм. Он был раз в десять меньше, с довольно низкими бортами, узкий и длинный. Паруса треугольником уходили от носа к корме, увеличиваясь в количестве и размерах в задней части. Устройство палубы было совершенно нетипичным для парусных судов: корабль имел надстройку в носовой части, сохраняя при этом обтекаемость, поднимаясь над палубой ступенчатой пирамидой до трех ярусов от носа к центру и оставляя заднюю площадку свободной для многочисленных мачт. Два главных паруса, крыльями выступающих по бортам, стремящихся острым углом к корме, уже потихоньку поднимали, готовя судно к отплытию.

— Это, конечно, не канцлерский исполин, на котором вы сюда прибыли, но, пожалуй, самый быстрый корабль из существующих, — встречал задержавшуюся перед портом пару у трапа Бейтер, хитро улыбающийся, осознающий с высоты лет их неформальную связь и радовавшийся этому про себя. — Быстрее — разве что у дикарей по ту сторону Голого моря, — и он махнул рукой на восток, где редкие ребристые облака уже окрашивались в рыже-розовый цвет, еще сохраняя тьму ночного неба.

— Какие же это дикари, раз у них корабли быстрее ваших? — возмущался Ардал, готовый уже ступить на палубу, блестевшую надраенными до блеска досками, словно ледяная гладь.

— А как не дикари, если они живут моногамными парами, а детей своих воспитывают без всякой системы, по своему подобию? — недоумевал седовласый ученый. — Еще и умудряются периодически вырезать целые поселения, неспособные поделить территорию. Дикари, да и только!

Ардал не стал спорить, ведь и он сам по их меркам был представителем дикой цивилизации, которая каким-то чудом умудрилась обойти в техническом развитии этот мир. Хотя вопрос этот был спорным, и, если правильно понимать все, с чем он столкнулся за эти дни, его цивилизация значительно старше, и сложно представить, чего могли бы добиться жители Земли, не будь на ней вечных войн в борьбе за превосходство.

— Сизар, что ты там мнешься? — Ардал обратил внимание на его скромную фигуру: он был похож на побитую собаку с осунувшимися плечами и сгорбленной спиной и стоял у перил борта, окидывая порт прощальным взглядом, будто не желал, чтобы его замечали. — Нам не мешало бы поспать. Есть какая-то каюта? — Обращался Ардал к Бейтеру, ведь малочисленная команда корабля жалась где-то вдали, не решаясь приближаться к зеленоглазому гостю.

— Условия весьма скромные, Ваше Превосходительство, но для вас организовали небольшую каюту на втором ярусе. Извините за неудобства! — искренне смутился Бейтер.

— Ну что вы, что вы! Мне хоть гамак в общей каюте — главное, добраться до того берега, — отшутился гость и подошел ближе к бывшему лидеру всех лепатриатов, продолжая вполголоса: — И прошу вас, будьте добрее к Сизару. Мы должны его простить и принять. Считайте, что это мое требование, — улыбнулся он. — И если совершите над собой усилие, то сможете разговорить его.

— Хорошо, я постараюсь. — Старик скривил рот: он был недоволен таким требованием, но не смел перечить.

Вопреки заверениям негласного хозяина судна, каюта Его Превосходительства была вполне уютной. Да, без шика, который был во всех предыдущих апартаментах, но не в размерах и помпезности счастье. Уют создают вполне простые атрибуты, и даже унылая коморка, обставленная должным образом и содержащаяся в чистоте, наполненная редкими, но душевными элементами, становится мила глазу и любима сердцем. Два небольших окошка, прикрытые простым ажурным тюлем, полуторная кровать в углу с пышным матрасом и двумя округлыми подушками, простой, как и вся мебель, стол в соседнем углу, два стула и настенная вешалка у двери — вот и все убранство, квадратов на десять-двенадцать. Приятный вид всему этому придавала отделка стен и пола, выполненная из качественного и хорошо обработанного дерева темно-вишневого цвета, и более светлый кофейный потолок, разделенный на четыре секции кессонами. Единственным источником света, помимо окон, являлась тусклая настольная лампа, стеклянной трубкой уходящая под потолок и вырисовывающая сейчас причудливые танцы на стенах чуть теплящимся в ней огоньком.

— Сил моих больше нет! — вяло и с тяжестью сел в центр кровати Ардал, свесив руки за края, округляя в бессилии спину, склоняя голову к плечу.

— Скромно, но приемлемо! — выдала свое заключение Кхира, еле державшаяся на ногах. Она на шаг отступила от порога, чтобы не перекрывать обзор Бейтеру, замершему в дверях, с волнением наблюдавшему за реакцией Ардала на каюту и вновь, как в первый раз, осматривавшему каждый угол. — Пойду я спать. Добрых снов! — вяло, из последних сил, с трудом держа глаза открытыми, произнесла она, разворачиваясь ко выходу и снова встретив преграду в виде старика, не желавшего отходить и как-то подозрительно улыбавшегося.

— Может, останетесь с Его Превосходительством? Не стоит пренебрегать охраной такого человека! — Он произносил должные слова, умело вуалируя их истинный смысл, что вызвало у Ардала слабую усмешку: он разгадал подлинное значение сказанного.

Приподняв брови от удивления, Кхира повернула голову к улыбающемуся и утвердительно моргнувшему ей Ардалу.

— Доброй ночи, Бейтер! — выдавил хозяин каюты, так и сидевший, еле держа голову приподнятой от бессилия: сон брал верх над ним. — Прошу вас, только не будите! Будем спать до упора.

— Конечно, Ваше Превосходительство! Да и незачем: почти двое суток будем без дела бороздить морскую гладь. Добрых снов! — Старик потянул дверь на себя, плотно затворил ее и грузно заскрипел половицами, спеша в свою каюту.

— Вот и закрутилось-завертелось! — раскинулся поперек кровати Ардал, бездумно уставившись в кессон, и лишь по звукам определял, что делает Кхира, задвинувшая засов на двери и направившаяся к столу.

— Помоги! — Она заставила его подняться с кровати, чтобы помочь ей освободиться из оков сдавливающего грудь жакета, имевшего неудобную застежку. — Что завертелось?

— Да началось что-то важное! Я думаю, Ульбису есть что скрывать, и это связано с кротами. А кроты — с теми безглазыми.

— Ты хочешь сейчас порассуждать на эту тему? — с облегчением в голосе интересовалась сотник у Ардала, оголив торс с его помощью, стоя к нему спиной.

Аккуратно поместив камзол на спинку стула, он обнял ее сзади, нежно прижимая к себе, нагло гуляя руками по телу, поглаживая упругий живот, перекатываясь пальцами по впадинке, формируемой легким прессом и косыми мышцами, перебирая далее по ребрам, уже округляя ладони, напрягая мышцы рук, неожиданно набравшись сил и тяжело дыша ей в шею, легко целуя и тут же прикусывая, что не могло ей не нравиться. В ответ последовал только слабый, будто случайно упущенный стон на выдохе в сочетании с часто трепыхающимися веками, не смеющими смыкаться до конца. Правую руку она завела за голову, чтобы погрузиться в золото его волос, играя прядями и туго сжимая, когда он вновь прибегал к излюбленному покусыванию, собирая легкую рябь кожи вишневыми губами.

— Илья, давай спать. Оставим это на утро? — Она развернулась к нему, прижимаясь грудью плотнее, и, чуть дотрагиваясь, гладила щеку пальцами свободной руки, пока не коснулась ее кончиком носа, морщась от удовольствия и нежно целуя, крепче обнимая.

Утро они, конечно же, упустили, моментально нырнув в глубокий сон, как только головы коснулись подушек, плотно прижавшись друг к другу и без труда выбрав удобную позу, не ерзая лишний раз, подбирая пазл тел в стесненных обстоятельствах узкой постели. Ни скрип корабля, ни шум бьющихся волн, ни редкие перекрикивания команды не смогли прервать их наслаждения сонной негой. Эта парочка сумела уютно притаиться даже от проворных лучей косого раннего солнца, укромно ежась в темном углу каюты, бережно согревая друг друга голыми телами, защищая от коварной предрассветной прохлады, уже напитывающейся потихоньку теплом огненной доминанты ярко-желтого гиганта небосвода.

Кхира по своему многолетнему обычаю была готова рвануть из постели, как только разум осознал, что уже довольно поздно для сна и необходимо приступить к работе, ведомая инстинктами, совершенно забывшая, в каких условиях она провела эту ночь. Резво поднимаясь в постели, она разбудила Илью, рука которого плотно обхватывала ее талию, уже не чувствуя этого, будто так было всегда, отчего теперь, спросонья, не могла понять, что ее сковывает.

— Ты куда? — еле бормотал ее избранник, щуря один глаз.

— Работать пора… — с трудом отвечала она, не понимая сути вопроса и с трудом осознавая где находится, осматриваясь.

— Какая работа? Ложись! — потянул он ее обратно, чему она уже не сопротивлялась, все же сообразив, что спешить некуда и можно спать хоть до обеда.

Не желая больше находиться под его контролем, она развернулась к нему лицом, извиваясь и подстраиваясь, чтобы всем было удобно, сплетая свои ноги с его в тугой канат, попутно накидывая одеяло на голые и уже холодные ступни Ильи, нежно провела ладонью от бедер до шеи, так и оставив ее на плече, уткнувшись носом под пышную шевелюру, сладко посапывая и наслаждаясь таким редким моментом теплой безмятежности ленивого утра.