Время нужно тянуть. Нужно тянуть время. Очень-очень нужно тянуть время и молиться всем богам, каких знаю и каких не знаю тоже!
Так про что мы? Он выходил из себя при разговоре о Стевах, Фрее, ну и… Агиары ему тоже не слишком симпатичны. И чем его отвлекать прикажете?
Хмм, на ум ничего толкового как-то не приходило.
Стоп.
Он без ума от себя. От собственной тощей персоны! Ги себя ценит, любит, уважает и очень хочет жить. Так хочет, что даже продал собственный мир…
Или не продал? В любом случае, я не собираюсь умирать, пока все не узнаю!
Хотя… И потом тоже не собираюсь, но маньяку лучше про это не знать.
— Ладно-ладно, я поняла. Мы с сестрами умрем, потому что вы так хотите…
Договорить мне Эривард не дал. Перебил.
— Не хотите, а имею такую потребность, девочка, — вот почти нормально произнес. Если, конечно, не вдаваться в ужасную суть сказанного.
Имею потребность… И что кроется за этими неосторожными словами лорда Ги? А ведь маг ничего не говорил напрасно, за каждым его словом скрывалась суть. Тем более, меня и сестер он давно списал со счетов и записал в покойники, а умирающим не лгут.
Лучше не бесить его напрасно, а попробовать выяснить о прошлом и настоящем больше.
— Потребность? — осторожно спросила я. — Наши жизни вам нужны для дела, а не потому, что мы вам мешаем?
Эривард горько вздохнул и… отошел к своему столу. В кресло он опускался медленно и как-то тяжело, словно любое движение причиняло ему боль.
— Хорошо, — после почти минутного молчания, в процессе которого я даже вздохнуть глубоко боялся, произнес маг. — В конце концов, на закате жизни ты имеешь право знать правду.
— Имею… — тихо выдохнула я и пошла навстречу неизбежному.
Подойдя к столу, посмотрела на свободный стул и тихо спросила:
— Вы не возражаете, если я присяду? Ноги, знаете ли, не держат. Меня не каждый день убивают. Пока всего один раз было.
— Валяй, — лорд Ги кивнул и снова замолчал.
Я же присела на краешек, почувствовала себя неуютно, поерзала и снова почувствовала себя неуютно.
Пауза затягивалась.
Я кашлянула, но магистр ушел настолько глубоко в себя, что на посторонний звук не обратил никакого внимания. А мы так не договаривались!
— Вы сказали, что я имею право знать! — очень решительно и настойчиво напомнила о его обещании.
Он поднял на меня глаза и сказал:
— Ах, да… И что же вы хотите знать, леди Фрей?
Леди Стев он не озвучивал специально. Может, оно и к лучшему?
— Все! — ни на секунду не задумавшись выпалила я.
— Все не знает даже вершитель судеб, дитя, — криво усмехнулся Эривард. — Но, пожалуй, начну с древних времен…
Больше маг на меня не смотрел, а говорил и говорил, мне же оставалось лишь слушать.
— Когда-то, когда светлые силы лишь заселяли Леандор арсами и людьми, они выделяли три магических рода и почитали их как равных. Это были Стевы, Агиары и Ги! Ги! Бездна всех побери! Мы были могущественны, сильны и даже несколько превосходили по силе магии и быстроте реакции Агиаров и Стевов.
Старик кашлянул, притянул к себе поднос с графином и стаканами, которые тут же наполнил темно-медовой жидкостью. Один протянул мне:
— Пей, не отравлено, — бросил он и приник к своему стакану, делая быстрые жадные глотки.
Ослушаться я не посмела. Да и не стал бы он меня вот так травить. Нет, моя смерть должна стать иной, послужив или самому лорду, или науке. На второе я бы не обиделась. Честно.
Напиток оказался терпким, освежающим, с забытым земным привкусом цитрусовых. Ничего подобного на Леандоре в новой жизни мне пробовать не приходилось.
— И что произошло потом? Как я понимаю, Стевы каким-то образом выделились и стали главным родом, не так ли? — спрашивала очень осторожно, боясь спугнуть момент добровольной откровенности со стороны лорда Ги.
— Правильно понимаешь, — вздохнул он. — Доподлинно неизвестно, что произошло точно, но сами светлые неизменно боролись с темными силами во всех мирах. И однажды кто-то из Стевов, когда еще амулет защиты не работал в полную силу над вратами, и приходилось отражать множество атак, спас светлого. В благодарность за героизм его наделили уникальной магией созидания, которую впоследствии прозвали магией власти. И, как ты понимаешь, ни Агиары, ни Ги больше не конкурировали с «истинными королями Аэрлеи», но долгие века помнили о своем былом величии и могуществе.
Я делала крошечные медленные глотки из своего стакана и думала: а ведь светлые по факту не такие уж и светлые, и даже зло может оказаться не таким уж злом, потому что даже на Солнце есть пятна. Но спросила у Эриварда совсем не об этом:
— История — это, разумеется, хорошо, но лично вы какое отношение ко всему имеете?
Спросила и вздрогнула, потому что взгляд черных глаз ведва (едва) не прожег во мне дыру.
— Прямое, — зло отчеканил лорд Ги.
Мы ходили вокруг да около и никак не могли подойти к главному — к сути нашего разговора.
— Вы обещали мне рассказать… — в очередной раз напомнила я.
— Обещал, — нахмурился маг. Очевидно, информация, которую я жаждала узнать, была крайне неприятна самому Эриварду, но и отказать в последней просьбе той, чьей жизнью и магией он намеревался воспользоваться, Ги не мог.
Старик одним глотком допил содержимое своего стакана, снова вскочил из кресла и, не глядя на меня, стал быстро рассказывать:
— Агиары смирились с таким положением дел, но только не Ги. Плюс стоял в том, что истинный король не рождался в каждом поколении. Он появлялся лишь тогда, когда требовалось объединить народы, повести за собой и встать на путь прогресса и спасения мира. Конечно, идеально было бы устранить всех Стевов в период вынужденного бессилия, когда они все еще властвовали, но сильной магией не обладали, но гораздо интереснее и действеннее было бы подставить «истинного короля», заставить арсов усомниться в нем. Да, это стало бы великолепным планом!
Я бы могла сказать, что Ги алчны и завистливы, но чувствовала, что это лишь верхушка айсберга. Было нечто еще, более глобальное и разрушительное, что скрывалось в глубине, под толщей черной воды.
— Если ты собираешься обвинить меня в зависти и алчности, то напрасно, — словно прочитав мои мысли, меж тем продолжил Ги. — Я никогда не питал иллюзий, что подобный план удастся. Да и не на что мне было жаловаться, ибо мое личное положение в определенный момент стало значимым и архи могущественным!
Он произнес это столь величественно и пафосно, что я не удержалась от вопроса:
— Почему?
— Несмотря на то, что к интригам и власти я никогда не рвался, а все свое время посвящал науке, положение, средства и власть сами приплыли в мои руки. Мало кто помнит, как звали супругу последнего истинного короля. А звали ее Септимия Ги. Мне ли не знать имя собственной дочери!
И Эривард расхохотался так, что у меня внутри все похолодело.
По его словам выходило, что это именно он тот самый отец жены короля, который отключил артефакт и впустил темных на Леандор. Но более ужасало меня не это. Предатели встречаются во все времена, во всех мирах и в жизни каждого. Насколько я помнила, королева, родив наследника, последовала вслед за мужем и тоже добровольно отказалась от крыльев и умерла.
Передо мной стоял не просто предатель всего живого в мире, но и убийца собственной дочери! Родной крови… Плоти от плоти…
Меня затрясло, но я упрямо тряхнула головой, с силой потерла виски и заставила себя смотреть в глаза пятисотлетнему, выжившему из ума старцу.
— Ради чего? — мой вопрос прозвучал неожиданно твердо, как обвинение.
Впрочем, он и был осуждением и порицанием поступков этого арса, а одновременно — скорбью по всем, кто пострадал от деяний Эриварда.
Ги как-то приосанился, успокоился и, кажется, взял себя в руки. Или же мой неожиданный вопрос касался темы, которой маг гордился и хотел ею поделиться хоть с кем-то. Я не в счет. Я в его глазах была уже отработанным материалом.
Он подошел ко мне и снова наполнил стакан, но сейчас эта ароматная янтарная жидкость казалась мне ядом. Я кивнула, но стакан отставила в сторону. Может и хорошо, что на Леандоре не растут цитрусовые. С этой минуты их неповторимый аромат станет ассоциироваться у меня с горечью, предательством и… смертью. И это при самом удачном раскладе — если мне удастся выжить.
— Я знаю, что ты сейчас про меня думаешь — убийца твоего отца, убийца собственной дочери, убийца многих других. Ты ведь уже все поняла, Слана, не так ли?
Эривард посмотрел на меня снисходительно, даже с грустью, как ветеринар на кота, которого ему вот-вот предстоит усыпить. Вынужденно, но неотвратимо.
Нет, ответить я не могла. Ком в горле встал и мешал выдавить хоть один звук. Пришлось просто кивнуть.
— Любую смерть можно оправдать. И ты! Именно ты должна понять! Ты, девочка, не можешь не понять меня! Потому что ты — ученый, изобретатель, создатель, почти… бог!
А маразм-то крепчает. Передо мной сумасшедший фанатик или банальный убийца? Я никак не могла решить. Ком удалось сглотнуть, и я прохрипела, повторив вопрос:
— Ради чего?
Лицо лорда на секунду стало непроницаемым, а потом он снова оживился, словно отыскал удачное оправдание своим отвратительным поступкам.
— Ради науки! Ради процветания арсов! Ради будущего Леандора!
Красиво. Вот только я не верила его громким словам.
— Врете, — выдохнула я. Стало обидно, что придется умереть, так и не узнав правды.
— Не совсем, — возразил маг и улыбнулся.
Диагноз ясен — сумасшедший ученый, убийца и опасный маньяк в одной оболочке.
— Неужели? — вяло откликнулась я, теряя интерес к этой затянувшейся беседе, что очень не понравилось лорду.
— Ну не для Леандора, но изначально для науки, а потом для жизни! — выпалил Эривард, а я отчетливо поняла, что он проговорился, как и то, о чем именно проговорился маг.
— Вашей жизни.
Нет, я не спрашивала, а утверждала, но и лорд больше не вилял из стороны в сторону.
— Допустим, моей! И что из того? Все равно это был чисто научный эксперимент с неожиданным эффектом!
Мерзавец…
Я зажмурилась, судорожно размышляя о том, как бы заставить рассказать его обо всем: об отце, обо всех жертвах, о темных, об экспериментах на людях и арсах. И… Я придумала! Но действовать нужно было стремительно и быстро.
Конечно, были сомнения, что мой вариант сработает на сто процентов, но, исходя из того, что я знала о магии власти, что-то да должно было получиться. Не зря где-то внутри, в душе, я считала ее не только магией созидания и процветания, но и правды.
Чтобы отвлечь Эриварда, я спросила его о том, что наверняка не вызовет у него отторжения или негатива. Фактически, я обратилась к нему как ученый к ученому:
— Расскажите о своем эксперименте. Можно только суть, ибо детали мне уже никогда не пригодятся, так ведь?
Лицо лорда посветлело. Ему явно импонировало подобное любопытство к его работе со стороны той, которую он, несмотря ни на что, считал коллегой.
— К сожалению, это так, — ответил он и заверил: — Если бы был хоть один шанс сохранить тебе жизнь, Слана, поверь, я бы им воспользовался!
Возможно, эти слова были правдой, но правдой Эриварда — уродливой, искореженной и безобразной.
— Итак, суть эксперимента, — напомнила я и… Мне очень повезло — маг отвернулся и, предавшись приятным воспоминаниям, ослабил бдительность.
Вот он мой шанс! Вот он! Не только докопаться до истины, но и сохранить жизнь себе и своим сестрам!
— Эксперимент… — задумчиво произнес маг. — Пожалуй, все началось с попытки вторжения темных в наш мир. Страж врат не пропустил их, но по какой-то непостижимой случайности на площадке я увидел полудохлого темного…
Он говорил, а я в это время тянулась к ларцу с венцом истинного короля. И пусть у меня подобной магии не было, но я надеялась, что хоть толика ее передастся через артефакт, позволяя задавать вопросы на своих условиях.
— Тогда я еще не знал, что щупальце — это всего лишь часть темного, способная существовать отдельно от тела, но подчиняющаяся коллективному разуму. Но ты ведь и без меня уже успела выявить эту их способность, верно, Слана?
И Эривард обернулся. Хвала богам — не слишком быстро, я едва успела убрать руку от ларца и невинно положить ее на колено, делая вид, что поглощена рассказом Ги.
— Верно, лорд, — кивнула я. — Однако, возникает вопрос, как вы смогли его увидеть? Ведь по сути ни один темнокрылый арс не может видеть темных: ни щупальца, ни целиком.
— Я уже скорблю о том, что придется тебя убить, девочка. С тобой так же приятно разговаривать и спорить, как с Вигмарием. Эх, давно забытое чувство. Сейчас подобные интуиты не рождаются…
— Может, они не рождаются потому, что это результат вашего эксперимента не дает им родиться? — задала я вполне резонный, хоть и неприятный для Эриварда вопрос.
— Это всего лишь издержки, девочка. Любое великое открытие требует жертв! — отчеканил Ги. — Что касается темного…
Тут он рассмеялся то ли своим мыслям, то ли моей недогадливости. Определенно, свой ум дядя пережил. А уж о том, что речь пойдет о бессмертии, я уже даже не сомневалась — всегда могла сложить два и два.
Положение в обществе и богатство у него были, наукой — занимайся не хочу, так чего мог желать подобный элемент? Мести? Возможно, но крышу такая мысль ему бы не сорвала, а вот бессмертие плюс абсолютная власть — вполне. Тут уже вопрос морали. Если ему половину сородичей уничтожить, примерно как в туалет сходить, если он не пожалел даже родную дочь и внука, которого ему не дали убить, но который все же остался сиротой, то нет у него этой самой морали. Отморожена или не отросла, как нежелательный рудимент. Впрочем, как и совесть.
Я вздохнула и спросила:
— Так что же касается темного?
— Собственно, темного это вообще не касается. Моя способность их видеть заложена генетически, де-то-чка! Я топчу землю этого мира уже более шестисот лет и застал то время, когда в небесах Леандора сияли и переливались всеми оттенками магии белоснежные крылья первородных. Я их наследие! Я их потомок! Во мне течет их кровь, бурлит их магия!
Он входил в раж, упиваясь моментом.
— Мои крылья когда-то тоже сияли, но после открытия врат они потемнели и утратили физическую форму, оставшись лишь жалким отражением основной магии Ги…
Перепады его настроения меня пугали, хотя, говорят, для шизофреников это нормальное явление. Разговор о цвете крыльев ему не нравился, он его раздражал, заставляя сожалеть о свершившемся. И нет, я сейчас вовсе не о совести, которой у Эриварда не было и в помине, а его личных потерях. В силу эгоизма, все утерянное личное его расстраивало и заставляло сожалеть.
Если Ги живет более шестисот лет, то отец не его ровесник, а появился в жизни мага намного позже. Скорее всего они сошлись на почве науки, которой Эривард не прекращал заниматься до сих пор. Хотя… От Вигмария он желал получить и присвоить лишь его изобретения.
С другой стороны, если у дрянного арса белые крылья изменили цвет… О, мои мысли убежали вперед, к моему изобретению. А что если у предателей даже с помощью эликсира с кровью первородных крылья не становятся белыми? Хорошо бы проверить. Эх, как зачесались руки! Вероятно, мое изобретение имеет немало преимуществ. Их еще выявлять и выявлять, но для этого нужна свобода.
— Надо полагать, что в вас бушует магия земли, лорд? — спросила я, тщательно изображая интерес.
— Главенствует, но и все иные цвета спектра во мне присутствуют, как и прежде, Слана, уверяю тебя, — усмехнулся старик.
— Тогда не могли бы мы вернуться к найденному темному и вашему эксперименту? — попросила я и добавила: — Прошу вас, лорд.
— Ах, да! — воскликнул Ги, словно только что об этом вспомнил, и, на мое счастье, вновь отвернулся. — Итак, эксперимент…
Я же, не теряя времени, потянулась за венцом мужа.