Глава 24

Не знаю, разветвлялась ли пропасть или просто соединялась тоннелями с такими же гиблыми местами Леандора, но мне казалось, что темное существо занимало все пространство, продолжая появляться перед нами щупальце за щупальцем.

Все хранили молчание, но не теряли бдительность ни на секунду, наблюдая за каждым движением чудовища.

Его конечности становились все толще. Они соединялись, делились, срастались и вновь разъединялись, усложняя нам задачу. И наконец, первые прозрачные змейки поползли к нам. Существо словно выстреливало их, высаживало десант, целью которого очевидно была разведка боем.

И потерпело поражение.

Едва первые змеи доползли до определенной невидимой черты, как Кит рвано выдохнул, а наши крылья вспыхнули, будто внутри них зажглись тысячи неоновых ламп. Когда сияние спало, у грани мы увидели полоски пепла или сажи — это все, что осталось от разведчиков темного.

Там, в пропасти щупальца снова взметнулись — неистово и гневно. Возможно, существо испытывало боль, а может быть грусть по утерянным собратьям. Вряд ли кому-нибудь из нас суждено об этом узнать доподлинно.

— Тише! — вдруг зашипела Женька. — Прошу вас, даже не дышите. Я, кажется, его слышу…

— Он что, говорит с тобою, перышко? — спросил ее Лесар.

— К-кажется, — неуверенно промямлила сестра.

Женька от меня ничего обычно не скрывала. Рассказала она и о том, какие видения ее посетили в тайной комнате, расположенной под самым куполом главного храма Аэрлеи, про голоса, почти все время вмешивающиеся в ее жизнь, в том числе и личную. Если учесть прозрачность и почти полную невидимость существа, с которым мы столкнулись, многие намеки голосов в голове сестры становились понятными.

Женька прикрыла глаза. Она по-прежнему касалась крыла Кита и была непривычно бледна и сосредоточена. Хотя, где сестра, а где сосредоточенность?

Лично я не слышала ничего. Настя тоже покачала головой. Но больше всех беспокоился Лесар. Он спустился и сейчас стоял за спиной жены. Видимо, и ему голоса портили жизнь.

Что-то мне подсказывало, что никаких видений у Женьки, как и у других жриц, никогда и не было, с ними с самого начала говорило темное существо, рассказывая о себе, о том, что вынуждено питаться магией этого мира. Наверняка, подобная форма общения была для него единственно доступной.

— Леди, что вы слышите? — спросил Китрэн, взглянув на Женьку.

Прозрачные змейки больше не пытались пробиться за невидимую магическую грань, которую каким-то непостижимым образом создавал наш квартет. Возможно, если бы существо решило атаковать всерьез, наша защита пала бы, но у темного имелись иные цели и резоны.

— Жень, ты как себя чувствуешь? — шепотом спросила я. Бледность сестры усилилась. Кожа на ее щеках по цвету не сильно отличалась от снега, укрывающего склоны гор.

— Не понимаю… ничего не понимаю… — прошептала она. — Говори яснее, я не могу связать воедино твои образы! Семь частей, одну из которых несут змейки, а дальше… Дальше… Светка, дальше оранжевые вспышки и тьма. О чем он?

Женька тряхнула головой, словно сбросила оцепенение, и вопросительно уставилась на меня.

— О чем… о чем… — пробухтела я. — Можно подумать, это мне приглючились все эти образы. Впрочем, с семью частями все ясно — существо хочет, чтобы мы собрали Стража врат и готово отдать свою часть. Оранжевые вспышки — это магия артефакторов, поскольку собирать придется мне и, возможно, Орасу. Продолжай смотреть и слушать, Женька. Должно быть что-то еще.

— Женечка, ну постарайся… — пискнула Настасья, поддерживая нашу ведунью.

— Прошу вас не отвлекать леди Инни разговорами, — произнес Китрэн. — К тебе это тоже относится, Свет мой.

Вот же… король выискался! Однако, я тоже хотела знать тайные желания и мотивы поступков темного. Существо пока не нападало, оно нуждалось в нас, и только поэтому мы все еще были живы. Но ведь приоритеты могли измениться в любую секунду.

Любой на этой площадке, даже лорд Ги, сейчас надеялся на Женьку, ее способность расшифровать послание существа, понять и озвучить его требования. А может быть, просьбу? Или мольбу?

— Тоска… Я чувствую его тоску, — выдохнула сестра.

Я видела, как непросто дается ей контакт. Несмотря на то, что могла видеть Женькино лицо лишь с единственного бокового ракурса, заметила и покраснение кожи, и лихорадочный блеск глаз, и бисеринку пота, скатившуюся по виску.

— Он хочет домой! — выпалила я.

О чем-то подобном я уже давно догадалась, но следовало заключить сделку и подстраховаться. Слишком уж мало магии осталось на Леандоре, а времени на ее возрождение потребуется очень много.

— Женька, домой он может вернуться только если открыть врата. Значит, он в этом заинтересован. Что он хочет за свою часть артефакта? — спросила я.

Все верно, ему — дом, нам — защита и артефакт перворожденных.

— Гарантий хотелось бы тоже, — заметил Кит. — Открывать врата опасно.

Муж, конечно, перестраховывается, поскольку еще опаснее оставлять в нашем мире существо, способное лишить Леандор оставшейся магии. А потом совершенно неизвестно до чего дойдет темный от голода. Кровь же ему нравится. Вдруг не только из-за магии?

Женька продолжала слушать, но больше не произнесла ни слова, а пауза затягивалась.

— Ну же, сестренка… не молчи… — прошептала я.

И словно в ответ на мои слова Женька заговорила:

— Он отдаст нам последнюю часть артефакта, потому что хочет домой, но…

— Но?.. — напрягся герцог.

— Он слишком голоден, чтобы контролировать себя, а время питаться пришло. Темный просит жертву. Последнюю.

Женька остановилась и выдохнула.

— Какие проблемы? — усмехнулся Лесар. — Предлагаю скормить ему лорда Ги. Ни один из миров от этого не пострадает!

— Что-о-о-о-о?! — взвыл Эривард, но на него никто не обратил внимания. Даже не обернулись, не посмотрели в его сторону. Да и проблемы появились важнее.

— Стыдитесь, Лесар, — покачала головой Настасья. — Этот пожилой во всех смыслах арс в некотором роде ваш дальний родственник.

— Преступника должен судить народ, — нахмурилась я.

Леандор, конечно, патриархальный мир, поэтому приходилось надеяться на логику и последовательность Китрэна. В конце концов, он больше всех пострадал от руки Ги.

— Пожалуй, соглашусь со своей женой, — нисколько не подвел мои ожидания Кит.

«Подкаблучник!» — читалось во взгляде герцога. Кто бы говорил! Сам Агиар за всю историю нашего знакомства ни разу не смог отказать своей супруге.

— Спасибо, — кивнула Киту. — Я считаю, что лорда Ги нужно судить и вынести суровый приговор за все его преступления!

— Да! — согласилась со мной Настасья. — А еще неплохо было бы разобраться с Советом магов. Что-то мне подсказывает, именно под дудку Эриварда плясали эти реликвии Леандора. Пора заменить их на сильных, прогрессивных и молодых магов.

Герцог оттаял и тепло улыбнулся жене. Что и требовалось доказать.

Наши обсуждения нисколько не тронули и не переубедили Лесара.

— Ладно, пусть живет, раз вы такие сердобольные леди, — насмешливо произнес он. — Тогда перед нами встает новый вопрос — кого мы убьем, чтобы накормить тварь из другого мира?

Эх… Вариантов из присутствующих всего три — два глубоко беременны, третий — условно. И потом, третий вариант отчаянно жаждет жить. И что остается? Опять Эривард? Но тогда зло погибнет, и возмездие его не настигнет. Как-то это не слишком справедливо, учитывая, сколько всего причинил лорд Ги простым арсам.

Дилемму снова разрешила Женька.

— Жизнь нужна лишь для получения эликсира, продляющего жизнь. Сейчас же достаточно дать кровь с толикой магии, — произнесла сестра.

— Я готова принести такую жертву, — сказала я, стараясь не смотреть на прожигающий взгляд мужа.

А кто если не я? Стражи не подходят для подобной миссии.

Оказалось, есть еще одна жертва. Примерно равная мне по степени отчаянности.

— И я готова, — кивнула Настя.

— Таси… — выдохнул герцог.

— Ори, не спорь! — один взгляд супруги, и грозный Агиар смирился, приняв ее точку зрения.

— Ну что ж, — поморщился Кит. — Осталось узнать сколько крови требуется темному для того, чтобы приглушить голод. Кормить его досыта никто не собирается!

— Две кружки, — ответила Женька. — Но артефакт нужно собрать сегодня. Иначе потребуется еще один прием пищи.

— Мы дадим ему то, что он просит, — произнес Кит. — Благородные леди согласны поделиться с ним совершенно добровольно.

— А я соберу Стража врат, чтобы отправить существо назад, хотя для этого потребуются все части. Одна, насколько я помню, находится в главном храме Аэрлеи.

Я посмотрела на Лесара.

— Матушка предупреждена и передаст реликвию арсов Орасу. Кроме того, они с отцом помогут графу доставить недостающие части в замок лорда Ги…

И пока Лесар рассказывал о договоренностях, почти все забыли об Эриварде. Он же больше не возмущался, а воспользовался замешательством охраны и перешел к активным действиям. Конечно, применить магию ему мешали ограничители, но кое-что маг мог сделать и сам.

— Гнилая кровь! — завопил он и бросился прямо на меня. — Производная от гнилой крови! Я перед тобой наизнанку вывернулся, а ты… Ты предала меня, подлая тварь! Ты… Ты станешь жертвой!!! И никто не сможет лишить меня бессмертия, потому что никто, кроме тебя, не соберет Стража врат!

Его маневр был ясен. Он хотел толкнуть меня так, чтобы я по инерции отлетела к его прибору, и наручники сомкнулись на моих запястьях. Когда машина заработает, уже никто не сможет остановить процесс создания эликсира.

На счет того, что собрать артефакт первородных смогла бы лишь я, можно поспорить. Технологию мы разработали, части нашли, и Орас с помощью герцога вполне справился бы. Вот только я этого не увидела бы.

А увидеть хотелось. Поэтому я и отпрыгнула в сторону.

Китрэн не подвел. Реакция стража-отшельника поразила не только меня, но и самых опытных воинов Леандора.

На том месте, где мгновение назад находилась я, вырос кулак Кита, на который со всего размаха и налетел лорд Ги. Его отшвырнуло к собственному изобретению, но в ловушку он все же не угодил. Эривард растянулся на холодном камне площадки и с отвращением сплюнул кровь.

— Ничто так не сохраняет зубы, как хорошее воспитание и вежливость, — назидательно сказала ему Настасья.

Стражи откровенно заржали. Я бы тоже посмеялась, если бы не заметила одну вещь. Очевидно, от сильного удара магические ограничители раскрылись и упали с тощих рук лорда, и теперь маг собирался использовать свою магию против сестры.

— Ора-а-ас! — завизжала я, поскольку именно герцог находился к тирану ближе всех.

Именно он и довершил дело, просто пнув бывшего архимага Аэрлеи. С мерзким звуком «чавк» адская конструкция приняла свою последнюю жертву и заработала. Вокруг образовалось поле, через которое уже никто не смог бы проникнуть. По иронии судьбы это поле имело точно такую же структуру и расцветку, как наши крылья.

— Нет! Не-е-е-ет! — вопил Эривард, но ему уже никто не мог помочь.

Я это знала, потому что чувствовала, остальные, глядя на мое бездействие, тоже догадались об исходе.

Темная, липкая, густая, почти черная кровь хлынула по желобам, сливаясь в единый поток и устремляясь к центру механизма. Маг завывал, молил и истошно орал, испытывая неподдельный, животный страх перед тем, чего боялся всю жизнь, с чем боролся, что ненавидел и отодвигал. Его страшила собственная смерть.

Я не желала ему такого конца. Никому не желала. Мне хотелось, чтобы он раскаялся, но вышло иначе.

— Возможно, это к лучшему, — тихо прошептал подошедший муж. — Кривая случайностей — тоже вид магии, только более древний, чем магия стихий или власти, и более справедливый в некоторых случаях.

Я промолчала, поскольку была согласна с Китом.

Как только последние капли крови Эриварда попали в сосуд, а его тело безжизненно обвисло в путах, поле исчезло. А вместе с полем пропали и наши радужные крылья. Вернее, они не пропали, а просто стали частью нас, нашей магией. Я знала, что теперь смогу управлять ими — являть и убирать по собственному желанию, хотя летать мне еще предстоит научиться. Но разве это проблема, когда в моем распоряжении собственный синеглазый белокрылый страж?

Над площадкой недовольно зашевелились щупальца. Темный требовал обед.

— Я уничтожу эту машину, — произнес Агиар.

— Уверен, что здесь все не против поучаствовать в разборе артефакта, — заверил герцога Лесар.

— Ну что ж, а мое дело — накормить темного, — вздохнул Китрэн, принимая из рук Орфеса сосуд с кровью Эриварда.

— Вот чем кончаются игры в бессмертие, — произнесла Женька. — Ну-с, девочки, когда мы будем собирать Стража врат? Страсть, как посмотреть хочется! Да и от голосов в голове хочется избавиться не меньше!

Мы с сочувствием посмотрели на Женьку. Голоса — это нарушение личного пространства, вмешательство в личную жизнь и постоянное напряжение. И ладно если они станут просто рассказывать о себе, а вдруг они примутся в самый ответственный момент давать советы Лесару? Тут, знаете, не всякое либидо выдержит. Даже самое устойчивое.

Что касается сборки Стража, то можно было бы приступить и немедленно, но хотелось дождаться всех деталей.

Пока сестры заинтересованно обсуждали со стражами разборку артефакта, а воины снимали и оборачивали тканью тело лорда Ги, я наблюдала за мужем, который на вытянутых руках нес сосуд с кровью маньяка темному существу. Наблюдала, гордилась и… сама себе завидовала.

Никогда еще ни один мужчина не заставлял мое сердце биться быстрее. Конечно, в моей прошлой жизни были симпатии и даже некоторые отношения, но это и близко не походило на то, что я чувствовала сейчас. Все равно, что тихий лесной ручеек сравнить с бурной полноводной горной рекой.

Толстое щупальце темного дернулось в сторону Кита, и я тут же сорвалась с места и побежала к нему.

— Свет… — простонал он.

Ну-ну, никто не обещал тебе легкой жизни, дорогой. Обещали лишь по возможности спокойную, иногда счастливую — и то не факт. Так что привыкай. Мы, Фреи, спонтанные и непредсказуемые во всех временах. Вигмарий не переставал это доказывать. А чем мы хуже?

— Я с тобой, — выдохнула, улыбнувшись мужу.

Он, кажется, снова застонал, но спорить не стал. Видимо, осознал, что бесполезно. Так мы и шагали до самого края, чтобы поставить сосуд и отойти на пару метров.

Только когда руки Кита освободились, арс тут же притянул меня к себе, обняв крепко-крепко.

— Свет… Свет… — повторял он, будто последние шаги стали для него пыткой от мысли потерять меня.

Наивный. Если уж я нашлась, то меня захочешь — не потеряешь.

— Я с тобой, — повторила я. И это была не констатация факта пространственного расположения, а подтверждение духовного единства и… любви. Да-да, именно любви, ибо жизни без своего короля я не представляла.

Сначала на площадке появился каменный осколок. От него так фонило магией, что не возникало сомнений — это и есть часть древнего артефакта. Только потом сосуд растворился в прозрачном теле темного существа, которое на пару мгновений озарилось уже знакомым радужным сиянием, после чего щупальца застыли. Больше ни единым движением монстр не выдавал в себе жизни.

— Он там не умер? — шепотом спросила я, подбирая часть Стража с серых каменных плит… — Вряд ли кровь Эриварда ядовита, но однозначно токсична даже для чудовищ.

— Свет… — улыбнулся Китрэн. — Никак не привыкну к тому, что вы с сестрами разительно отличаетесь от всех женщин Леандора. Разумеется, в лучшую сторону.

— Нисколько не отличаемся, — тут же заявила я и пообещала, многозначительно подмигнув: — Я докажу тебе. Ночью.

Супруг не ответил, но легкий румянец окрасил его щеки и высокие красиво очерченные скулы. Все же трепетные мужчины арсы, несмотря на все их мужество.

— Он не умер, — развеяла мои опасения Женька. — Дрыхнет. Сон у него послеобеденный, даже голоса в голове стихли. Самое время артефакт собирать. Где там Орас запропастился?

Ее вопрос был риторическим и ответа не подразумевал, но он последовал. Правда, совсем не такой, как мы ожидали.

— Вас на минуту одних оставить нельзя! Одна кучка будет лежать на широченной дороге, и каждая из вас в нее вляпается! — орал с небес… Лошариус. — И кто вас учил без меня мир спасать, а? Я уже не при делах? Не герой? Только из-за вас я не получу награду и питомник с самками в вечное пользование…

И столько обиды и упрека было в словах птица, что умиленно улыбнулись не только мы с сестрами, но и все стражи, работающие на площадке.

Но аррела наши улыбки не остановили:

— Пока я, не покладая перьев своих, не жалеючи крыльев, указываю путь светлой жрице, вы так недальновидно поступаете! А как же брат ваш меньший по размерам, но не по значению? Как же я? Я вас спрашиваю! — орал он.

Только сейчас я заметила, как на площадку спускаются родители Лесара и Орас. Наш отец в этом мире раскрыл объятья, и мы с Женькой бросились к нему. И только Настасья замешкалась, ведь по сути, Орас не был ее родственником по крови. Однако сердце графа давно было открыто для всех дочерей Вигмария Фрея.

Он улыбнулся и кивнул Настасье, а шагнула навстречу. Да, семьи много не бывает. А девочкам любовь нужна во всех ее проявлениях, и отеческая — не исключение.

— Живы… — прошептал Орас, и его глаза подозрительно влажно блеснули. Он тут же отвернулся, чтобы не показывать нам свою слабость, а мы… мы сделали вид, что ничего не заметили.

— А как же птичка? Птичку забыли? Забыли птичку! — вопил Лошик, летая над нами.

— Достойная птица обязательно получит достойную награду, — пообещал Китрэн. — Слово короля.

— О! Слово истинного короля и все мне одному! — обрадовался Лошариус и тут же спикировал на каменную площадку. Его поклон должен был произвести впечатление, но вызвал очередную волну улыбок, хотя это нисколько не смутило птица. Аррел, вообще, смущался только когда считал это выгодным. — О, Ваше Величество, служу Отечеству! Разрешите список наград составить собственнокрыльно?

И бросил хитрый взгляд на моего супруга. Ха, а Кит растерялся.

— Составляй, — пожал плечами он.

— Лош! В пределах разумного! — предупредила его Настасья. — Я проверю!

Птиц собирался возразить, но осекся, ибо герцог пообещал ему тоже.

— А я перепроверю, — произнес Агиар, и на этом инцидент себя исчерпал.

— Ладно вам, — усмехнулся Лесар и шагнул навстречу родителям. — Заслуга смелой и гордой птицы неоспорима. Без помощи уважаемого Лошариуса мы бы ни за что не отыскали трех юных стражей у башни первородных, не нашли наших жен, и еще неизвестно, какая участь ждала бы Леандор. Благодарю тебя от всего корпуса стражей! И отдельная благодарность за то, что указал путь моим родителям.

Лесар произнес свои слова и низко поклонился растерянному Лошу, а растерянный аррел, я вам скажу, картина непривычная и доселе мною невиданная. А когда за Лесаром ему поклонились все стражи, а потом и верховная жрица, птиц едва не расплакался.

— Ничего, выживет, — с полувзгляда поняла меня Настасья. — Через минуту привыкнет, еще и наглеть начнет.

Орас тихо посмеивался. Он нехотя опустил руки, чтобы мы могли подойти к Хорилайн и ее супругу.

— Я, а до меня еще несколько жриц, хранили этот артефакт, — произнесла верховная жрица, протягивая мне резную шкатулку. — Теперь пришло время передать его вам, леди Слана, чтобы сила Адана Первородного, как и прежде, защищала Леандор от всех бед.

Хорилайн по-матерински улыбнулась, и я приняла шкатулку. Тяжелая. Конечно, все знали, что там, а Орас уже едва не подпрыгивал от нетерпения. Я понимала, насколько ему не терпелось осмотреть лабораторию Эриварда. Я и сама бы не отказалась, поскольку так ничего толком и не видела.

— Вся Аэрлея желает вам успеха, — напутствовала нас жрица.

Я же посмотрела на Китрэна.

— Справитесь тут без нас? — зачем-то спросила его.

— Главное сейчас, чтобы вы с Орасом справились, Свет мой, — тихо шепнул он.

Собрать артефакт по готовой схеме любой дурак сможет. Особенно, если он обладает навыками, терпением и нужным цветом магии. Прежде чем приступить к работе, мы с отцом немного осмотрелись.

— Да-а-а, — восхищенно выдохнула я. — Неплохо устроился узурпатор! Эту бы мощь да в мирное русло, сколько можно было бы судеб спасти.

— Это не он устроился, — улыбнулся мне Орас, выкладывая на подготовленный стол части Стража врат.

Каждый фрагмент он благоговейно брал двумя руками и перекладывал так осторожно, словно они были не из камня, а из хрупкого тончайшего стекла.

— Как это? — удивилась я, еще раз обведя взглядом огромное помещение мастерской.

— А так, — пожал плечами граф. — Здесь, Слана, перед вратами миров собрана вся мудрость арсов. Ее собирали еще наши прародители и нам завещали. Каждое поколение что-то привносило, дополняло…

— А Ги присвоил и пользовался, — хмуро закончила я отцовскую мысль.

Он чмокнул меня в затылок.

— Светлое ты создание, моя Слана, — сказал Орас. — Каждым поступком, словом и действием свое имя оправдываешь. Все так и не так одновременно. Лорд Ги ничего бы не присвоил, если бы ему не позволили этого. Равнодушие и гордыня — вот причина всего произошедшего, а Эривард просто оружие в руках закономерности. Мироздание щедро одаривает детей своих, но и жестоко карает, когда те забывают о его законах.

Все так. Я была полностью согласна с графом. Однако, кое-что в его словах заставило меня насторожиться.

— Перед вратами миров? — переспросила я.

— Перед ними, — рассмеялся Орас. — Ты собирай-собирай, не отвлекайся. Вон там, посмотри, плетение неровное. С этим артефактом должно быть все идеально.

Я про себя выругалась и стала исправлять указанные недочеты, но при этом внимательно ловила каждое слово отца.

— Ты же, Слана, не ожидала, что врата миров — это такая дверь? — спросил граф. — То есть, это, конечно, дверь, но совсем иного плана. Скорее, портал, а вовсе не арка, увитая плетущимися цветами.

Я задумалась. Вообще-то, именно в виде арки, украшенной цветущими розами и незабудками, мне и представлялся проход в другие миры. Внутри возникает сияние, а потом появляется лестница в облаках, уходящая в небесную высь. И обязательно радуга, и голуби белые с лавровыми ветвями в клювах. Но тут, наверное, земной стереотип сработал.

— И как этот портал выглядит? — поинтересовалась я.

— Как портал, — пожал плечами Орас. — Я-то сам его изображение только в древней книге видел, и то довольно схематичное. Открывается окно прямо в камне, напротив башни вечности. В ней мы сейчас с тобой и находимся.

— А Страж врат где находился?

— Хороший вопрос, Слана, — загадочно улыбнулся отец. — Никто из ныне живущих не знает его истинного места.

— Вот тебе и раз, — удивилась я. Мне осталось присоединить последнюю часть артефакта. — И что мы будем делать?

— Ничего, — ответил Орас. — Все реликвии древности сами знают свое место, поэтому Страж его займет сам, как только заработает снова.

Ох уж эти маги! Ох уж эта магия! Одни странности, неприятности и никакой личной жизни.

Хотя, нет. Магия — это иногда очень красиво и торжественно.

Когда последний кусочек встал на место, а связи снова стали целыми, артефакт вздрогнул и… «ожил». Только что передо мной лежал пласт камня, чем-то напоминающий слегка обработанный песчаник, и вдруг на нем проступили руны, письмена на незнакомых мне языках, орнамент, который наверняка что-то значил, а потом он вспыхнул и засиял. Да-да, тем самым, уже до боли родным и знакомым радужным сиянием, озаряя все вокруг.

Страж врат поднялся над столом и поплыл к выходу. Мы с Орасом последовали за ним.

Над площадкой артефакт завис и вдруг увеличился в размерах. Если бы это произошло в лаборатории, то не было бы больше у арсов мудрости предков, и нас с отцом не было бы — смело бы, так сказать, под натиском. Страж врат взмыл вверх, а потом занял свое место на конце шпиля, венчающего куполообразную крышу башни. Его лучи касались каменных стен, и они преображались — появлялись резные барельефы, лепнина, позолота, изящные колонны… Даже под ногами у нас был уже вовсе не серый камень, а нечто напоминающее мрамор высшей пробы.

— Вау… — выдохнула Женька и… распахнула крылья.

Я удивилась, Настасья тоже. Мы последовали примеру сестры и тоже материализовали наши крылья. Они больше не были радужными. Они были белыми-белыми, такими, что аж сияли белизной, и только если вглядываться, появлялся легкий радужный перелив.

— Ну что ж, — улыбнулся отец. — Белокрылых стало на три арсы больше.

— Чудес больше не будет? — спросила Настя.

— Будет, — ответил граф. — Вот прямо сейчас. Смотрите.

И мы увидели, как лучи Стража сфокусировались на гладкой стене отвесной скалы, расположенной прямо напротив площадки. Светлое пятно закрутилось, с каждым мгновением все больше напоминая спираль, и вспыхнуло, явив нам пульсирующее энергетическое окно.

— К оружию! — скомандовал Лесар, и стражи мгновенно выхватили пшекаи, приведя их в боевую готовность.

Но ничего этого не потребовалось.

Темное существо, качаясь на радужных лучах, поднялось в воздух, завертелось, становясь все меньше и меньше, а потом проход просто всосал в себя компактный сверток. Портал закрылся, и все с облегчением выдохнули.

— С Фреями свяжешься, раньше срока постареешь, — всхлипнул Лош. Птиц сидел на камне нахохленный и непривычно дрожащий, как обычный городской голубь после дождя, только гораздо массивнее. — А мне еще не одно поколение аррелов воспитывать! Все перья вон поседели!

И он продемонстрировал абсолютно идеальное черное оперение.

— Иди ко мне, страдалец, — сжалилась Настасья и подняла птица, прогнувшись под его тяжестью. — Прилетим домой, нарежу тебе ветчины сколько захочешь…

Она еще шептала успокаивающее, но я уже смотрела на жрицу и склонившегося к ней лорда Рациса-старшего.

— Не думала, что доведется подобное своими глазами узреть, — выдохнула Хорилайн. — Я вся дрожу от волнения и торжественности момента, а нам еще в Аэрлею возвращаться. И чем скорее, тем лучше.

— Зачем? — удивилась я.

— Как зачем? — в ответ тоже удивилась верховная жрица. — Аэрлея не может так долго без короля, а мне предстоит вести коронацию.

— А Кайо? — изумилась Настасья.

— Ах, да, вы же пропустили, — кивнула мать Лесара, послав нам с сестрами нежную улыбку. — Кайо пришлось отречься от короны. В этом его смог убедить брат. Благодаря герцогу все прошло мирно и тихо. Китрэн же объединил всех стражей. И мне, как матери, очень лестно и приятно, что именно мой сын стал его первым помощником и правой рукой. Да, народ Аэрлеи признал истинного короля, но коронацию не стоит откладывать, тем более, в храме к ней вовсю идут приготовления.

— Надо, так надо, — пожала плечами Женька.

Мне же ужасно не хотелось уезжать из этого поистине волшебного места. С тех пор, как исчез лорд Ги, а Страж врат снова засиял над Леандором, здесь стало светло и тепло. Кроме того, меня манила лаборатория, которую хотелось рассмотреть обстоятельно и подробно.

— Никуда она от тебя не денется, — успокоил Орас, поймав мой тоскливый взгляд.

— А я построю путь от дворца до башни вечности, — пообещал мне герцог.

— А сейчас действительно важна коронация, — дополнил их слова Лесар.

И только Кит покрепче обнял меня, давая понять, что для него мои желания куда важнее, чем какая-то там корона. Пришлось вглядываться в синие глаза и заверять, что прогулка до Аэрлеи мне сейчас просто необходима, вот только летать я пока не умею, даже став полноценной крылатой арсой.

Нашу неспособность к полетам учли, поэтому в столицу нас с Настасьей несли аж восемь низших арсов, у которых амулеты отобрали, а наказания пока не придумали — заставили нести целую беседку на носилках, в которой на мягких подушках удобно расположились мы с сестрой. Конечно, мужья за ними присматривали и иногда спрашивали, все ли у нас в порядке.

Разумеется, дорога назад показалась гораздо короче. Вскоре показались огни Аэрлеи и сверкающий купол главного храма.

Уже на подлете Настасья вдруг склонилась ко мне и прошептала:

— Я ее увидела, Свет!

— Кого? — удивилась я.

— Искру твоего ребенка. Она мощная и ровная, а сияет так, что даже сейчас можно с уверенностью сказать — ты носишь наследника, — пояснила сестра.

Я улыбнулась. Корона короной, но у меня для Кита был подарок гораздо лучше чем тот, что преподнесла ему судьба.

— Спасибо, — поблагодарила я и чуть сжала ладонь сестры.

* * *

Храм Аэрлеи преобразился. Его весь от пола до самого купола украсили гирляндами цветов. Кругом летали магические фонарики, разгоняя вечный полумрак этого места, и, казалось, даже огромная статуя Адана Первородного улыбается своим детям.

А арсов пришло так много, что яблоку негде было упасть. Собралась вся столица. Не удивлюсь, что и из других частей страны подтянулись путники.

Хорилайн провела нас со служебного входа. Им пользовались лишь жрицы и королевские персоны. Хотя, учитывая реалии последних дней, именно такими персонами мы и были.

Построив нас в тайном проходе, верховная жрица давала последние указания:

— Как только я закончу речь и представлю истинного короля, вы все выходите на площадку перед ликом Адана Первородного. Это ясно? Не перепутаете?

— Да, — отвечали мы.

— Сынок, Лесик, я на тебя надеюсь и уповаю, милый… — пробормотала Хорилайн и выпорхнула к арсам прекрасной бабочкой, облаченной в лиловую мантию — парадный наряд жриц.

— Народ Леандора, люди и арсы, — начала она свою речь хорошо поставленным, усиленным магией голосом. — Впервые за много веков у нас нет больше поводов для войн, ссор и обид. Отныне и навсегда мы станем поддерживать добрососедские отношения, ценить каждого члена нашего общества. Почти утерянная магия возродится вновь. И пусть не в нас, но наши дети и внуки восстановят былую мощь и славу. И помните, что только от нас самих зависит то, как мы будем жить, творить, любить. Только наши лучшие качества помогут миру ожить и расцвести. Тиран мертв, его убило собственное изобретение. Так было угодно мирозданию. Когда-то наши предки нарушили тонкую грань гармонии, допустили появление эгоистичного и злобного лорда, но, хвала богам, в наше время нашлись благородные арсы, которые раскрыли древний заговор и спасли для нас любимый Леандор. Встречайте их, запомните и расскажите всем!

— Пора, — напомнил Лесар.

Я усмехнулась. Мне все происходящее казалось излишне пафосным и весьма напоминало одно из телевизионных шоу. Но если так нужно и принято, я спорить точно не стану.

В огромном зале рукоплескали, хлопали крыльями, гомонили, свистели. Народ радовался, все надеялись на лучшее. Герцог, Лесар и сестры уже ушли, а я обернулась к мужу.

— Идем, это твой день, мой проклятый страж, — улыбнулась Китрэну.

— Знаешь, я думал, что сделать мир вокруг справедливым, а населяющих его арсов и людей счастливыми — это мое предназначение и главная цель. Хотя, какая там цель… Мечта… Призрачная и недостижимая, — вздохнул супруг.

— Почему же призрачная? — хмыкнула я. — Очень даже реальная сбывшаяся мечта, пойдем. Все тебя ждут, Кит.

— Подожди, мой Свет. Подожди…

— Тебя я готова ждать хоть целую вечность… — я развернулась и утонула в синеве родных глаз.

А он вдруг смутился и тихо произнес:

— Я буду плохим королем. И вообще этого не достоин.

— Что-о-о-о? Кто недостоин? Ты-ы-ы? — вытаращилась на него я. — С чего ты так решил, Кит?

— У меня несколько изменилась цель, — нахмурился муж.

— Ты больше не хочешь счастья для всех арсов и процветания мира?

— Хочу, но это не главное для меня, понимаешь?

— Нет, не понимаю, — честно призналась я. — Ты истинный король, ты не можешь идти против собственной магии, ты априори не сможешь навредить Леандору. Что для тебя главнее, чем родной мир, Кит?

— Ты, — просто ответил муж. — Для меня ты и твое счастье важнее всего во всех мирах. Я люблю тебя, Свет, и ради тебя откажусь от чего угодно.

Я выдохнула. Боги, да я такого нафантазировала, а он…

— Китрэн… — выдохнула и, встав на носочки, дотянулась до его губ, чтобы подарить самый сладкий, но непростительно короткий поцелуй. — Я люблю тебя, муж мой, мой король, мой проклятый страж. Кем бы ты ни был, я все равно тебя люблю, слышишь? И буду рядом. Вот только в этом мире жить тебе, мне и нашим детям, а сделать его лучше и чище сможешь только ты — истинный король Аэрлеи. И что мы с этим будем делать?

— Точно любишь? — прищурился Кит.

— Всей душой, — заверила я.

— Тогда придется стать королем.

— Придется, — быстро кивнула я, пока он себе еще что-нибудь не надумал.

— А кстати, Свет мой, что ты говорила о детях? — спросил Китрэн, пока я тянула его за руку в зал.

Отвечать не стала, только загадочно улыбнулась. Однако он все понял, потому что истинный король Аэрлеи такие вещи чувствует… всем сердцем, душой и магией власти, данной ему самой Вселенной.

Король был объявлен. Все роды арсов присягнули ему на верность, и первым склонил голову Кайо Агиар. Что ж, без гадкого влияния Ги он больше не казался мне злым и омерзительным, а муж и герцог смогут еще взрастить в нем лучшие качества. С советом придется сложнее, ибо пожилые люди держатся за свои убеждения. Даже если они в корне ошибочные.

Праздник был в самом разгаре, когда купол вдруг раскрылся, а светило Леандора залило храм своим ласковым светом. Народ возликовал, вознося хвалу Адану Первородному.

— Небеса зовут вас, — подмигнула нам Хорилайн.

Мы переглянулись и…

К облакам взмыли три прекрасные пары. Пять арсов сверкали белоснежным оперением, и только один выбивался, уносимый в небо стихией мрака. Пусть наш первый с Настасьей полет был неуклюжим и недолгим, но все равно он запомнился, как самый чудесный, прекрасный и волшебный эпизод в жизни.

Хотя… Наши жизни на Леандоре только начинались. Кто знает, сколько счастливых моментов отпущено на нашу долю?

Кто? Конечно же Адан Первородный и немножечко наши мужья.

Загрузка...