Какая она, Победа?

Пик Ленина, группа Курочкина

Меньше всего Балинский ожидал того, что пик Ленина, куда он сравнительно легко поднялся еще в 1960 году, будучи молодым и не очень опытным альпинистом, теперь, спустя восемь лет, после множества самых разных по сложности восхождений, дастся ему ценой предельного напряжения всех сил. К великому своему смущению, он почувствовал себя неважно уже на шести тысячах и два оставшихся до вершины дня пути почти ничего не ел. Слабость, тошнота, чего с ним в общем-то никогда не бывало.

— Вы меня не кормите, все равно зря, — говорил Толя, когда ребята усаживались за еду, и поспешно вылезал из палатки.

Мутил один вид пищи. Но когда приступ тошноты проходил и можно было возвращаться в палатку, когда, оттаяв в душном тепле спальных мешков, ребята начинали перебирать неистощимые запасы альпинистского песенного фольклора, в общем хоре можно было различить и голос Балинского. На сольные выступления он не решался и в лучшие свои дни, но отставать от товарищей не привык даже в песне. По той же причине упорно тянулся наверх, хотя в случае чего помощи от него при встрече парашютистов было бы, наверное, мало.

26 июля в полдень над вершиной пика Ленина появился самолет. Он показался с запада, со стороны Раздельной, и долго, часа три, кружил над вершиной, словно примериваясь к завтрашнему дню. От этого деловитого гула, от этой размеренной уверенности, с которой тяжелая машина проплывала в чернильно-синем зените, прибывало сил. Нет, надо вытерпеть.

Надо дойти до вершины. Как это так, побывать на пике Ленина и не увидеть прыжка? Балинский шел в группе Геннадия Курочкина. Они должны были выйти к вершинному куполу со стороны «Запятой» — крутого оледенелого склона, куда при неблагоприятном ветре могло снести парашютистов. И еще группе Курочкина предстояло вытащить наверх походную радиостанцию.

Радиостанция была громоздкой, ее аккумуляторы для таких высот оказались явно не приспособлены, но выбора уже не было.

Ночевали на 6800, под самой Запятой. Самочувствие не улучшалось, но от предложений идти вниз Балинский и здесь отказался. Утром 27 июля вышли рано, налегке, радуясь солнцу, чистому небу, простору во всю даль простирающихся хребтов — словом, такой погоде, которая, конечно уж, не явится помехой для парашютистов. Шли и прислушивались, и поглядывали наверх. Самолет показался, когда начали одолевать крутой подъем Запятой.

Он сделал несколько обстоятельных заходов, бросил пристрелочные парашюты. Ждать стало вовсе невмоготу. А самолет, как нарочно, надолго пропадал, разворачиваясь невесть где для все новых и новых заходов, а потом вдруг, как большая рыба, разрешился дюжиной темных икринок, различимых в густой синеве разве что по вспышкам стабилизирующих парашютов. Тут же ярко запестрели и цветные купола основных…

— Смотрите, высыпал!

Где-то там, на высоте восьми тысяч метров, сработало десантирующее устройство. Так сравнительно мала площадка приземления, так велика скорость турбовинтового корабля, что десант должен покинуть борт почти одновременно, с интервалом в десятые доли секунды. Иначе разброса не избежать. И вот транспортер сработал. Первые двенадцать куполов согласно скользнули за гребень, к невидимой с Запятой площадке 6100, где их уже поджидали группы взаимодействия. Теперь надо спешить. Ведь через несколько заходов придет черед и основной команды во главе с Петриченко!

Новый заход самолета. Сначала пристрелочные, потом еще круг — высыпал!

Еще заход. Еще пристрелочный. Еще двенадцать человек плывут над ледовыми волнами Заалая, вызывая у всех наблюдавших за прыжком восторг, зависть и не в меньшей мере чувство тревоги: как-то они приземлятся, эти ребята, ведь, по отзывам самих парашютистов, площадка на 6100 куда меньше и неудобней, чем предвершинный гребень на 7100!

Самолет исчезает. Сейчас наконец-таки совершится самое главное. Но пока ничего не происходит, а связи с самолетом нет. Группа Курочкина выходит на вершину и чуть поодаль и ниже видит оранжевый посадочный крест, у которого томится группа Валентина Божукова. Полная неопределенность. Время к полудню, а самолета не слышно, неужели он улетел в Фергану? Да и в самом деле, сколько же он может находиться в воздухе?

Площадка выбрана большая — шестьсот метров в длину, триста в поперечнике. Ближе к вершине ее ограничивает гряда заснеженных скалок, но в общем места достаточно. Погода? Погода сносная, солнечно, хотя первые облачка, столь обычные в горах во второй половине дня, уже появились. Тем более надо бы поспешить!

А самолета нет. Посидели у вершинного тура, у скульптурных изображений Ленина, занесенных сюда во время прошлых альпиниад, обсудили создавшееся положение. Неужели прыжка на 7100 не будет? Но если он не состоится сегодня, значит, его не будет вовсе, альпинисты тоже не могут долго находиться на вершине, пора вниз! На исходе продукты, кончается бензин, а без встречающих прыжок невозможен. Неужели вся подготовка, все хлопоты и волнения впустую?

Часть группы Гены Курочкина пошла на соединение с основным отрядом встречающих — группой Божукова. Остальные начали спуск в сторону Запятой. Пошел вниз и Балинский. Когда вершина скрылась за перегибом гребня, неожиданно возник гул самолета, промелькнули два пристрелочных парашюта. Но за ними ничего не последовало, во всяком случае, спускающимся по Запятой показалось именно так. Дошли до лагеря 6800, переночевали, утром возобновили спуск. Где-то между шестью и пятью тысячами заметили показавшуюся в стороне фигурку слаломиста. Тут вспомнили, что Валентин Сулоев брал с собой наверх лыжи, намереваясь продемонстрировать эдакий сверхгигантский слалом прямо с пика Ленина.

Недоброе что-то было в той поспешности, с которой он промчался далеким склоном. Но только в лагере 4200 Балинский узнал о том, с какой вестью спешил в штаб экспедиции Валя Сулоев.