Летне-осенние календарные обычаи народов Югославии, так же как зимние и весенние, представляют собой синтез дохристианских и христианских элементов. Однако обычаи и обряды этого периода не так разнообразны и красочны, как весной или зимой.
Анализ календарных обычаев и обрядов показывает, что их сущность, основу составляют по преимуществу дохристианские верования, на которые впоследствии наслоились церковные элементы. Этот общий дохристианский пласт и обусловил тот факт, что, несмотря на значительное разнообразие культурно-бытовых традиций, вызванных различными историческими, религиозными и социально-экономическими факторами, календарной обрядности народов Югославии присуще много общих черт.
Принятие христианства в его различных формах (православие — сербы, черногорцы, македонцы; католичество — хорваты, словенцы) и позднее мусульманства (часть населения Боснии и Герцеговины и Македонии) сказалось и на календарной обрядности отдельных народов Югославии — это несовпадение дат тех или иных праздников, приуроченных к церковному календарю (юлианский и грегорианский), различное влияние католической и православной церкви на трансформацию и сохранность календарной обрядности и т. д. В югославской историографии (см., например, М. Филипович){714} совершенно правильно отмечается, что в обычаях, обрядах (в том числе и календарных) и верованиях народов различного вероисповедания в значительной мере сохраняются народные дохристианские элементы, общие для всех них.
Как известно, в дохристианских верованиях большое место занимал солярный культ, особенно в период зимнего и летнего солнцестояний. Для древних людей эти периоды были не только астрономическими, но и хозяйственными вехами, в земледелии, например, это были заботы о посеве и росте сельскохозяйственных культур, об уборке урожая и его сохранности.
К солнечному календарю были приурочены обычаи и обряды, сложившиеся на основе различных магических действий, призванных умилостивить силы природы и сверхъестественные силы, а также опыта земледельцев или скотоводов (например, установление сроков проведения тех или иных видов сельскохозяйственных работ по многолетним наблюдениям за явлениями природы).
Дохристианские обычаи и обряды частично были вытеснены церковью и постепенно забыты, частично вошли в ритуал христианской церкви, частично же их пережитки бытовали вплоть до недавнего времени вне связи с церковью.
На время летне-осеннего цикла приходится значительное число дохристианских верований, не принятых церковными канонами. Так, например, в определенные дни церковь налагала запреты на все или отдельные виды работ, что совпадало и с народными верованиями, по которым несоблюдение их могло стать причиной многих бед, в частности в сельском хозяйстве. Однако по народным верованиям этих запретов было гораздо больше, чем предписывала церковь, причем иногда их придерживались и мусульмане.
Среди всех народов Югославии в прошлом были распространены различные обряды, направленные на борьбу с такими явлениями природы, как град, засуха, наводнение и т. п., т. е. со всем тем, что могло привести к гибели урожая и скота. Значительная часть обычаев такого рода не была привязана к каким-либо определенным дням, а выполнялась по мере надобности, например во время засухи, наводнений, града, бури и т. д. Верили, что можно предотвратить бурю или град, если вынести из дома определенные предметы, например топоры, метлы, лопаты, скамейки, столы, ложки, хлеб, или вонзить в землю что-нибудь острое, например нож, посыпать землю освященным пеплом.
Многочисленны были обряды вызывания дождя. С этой целью во многих областях Югославии во время засухи (в основном в период от Юрьева до петрова дня) процессии девушек (додоле, додолице, додолке, дудуле, дудулеjка, чароице, пеперуде, пеперуне, пеперуге и др.), а иногда, например в Среме, Далмации, и парней (prporuše) ходили по селам, а кое-где и по полям, заходили во дворы. Из своей среды они выбирали главное действующее лицо: додола, дода, доjдола, дудула, прпоруша, перперуша, прпац и др. Обязательными элементами этого обряда было украшение участников процессии зеленью и цветами (прежде додола ходила нагая, с головы до ног украшенная зеленью; впоследствии зеленью украшали ее одежду); обливание всех членов группы водой (это делала хозяйка дома); исполнение песен-заклинаний о дожде, сопровождающееся танцем додолы; одаривание девушек и в заключение — коллективный пир. В этом обычае значительное место занимала вода (обливание участниц процессии, иногда купание их в реках перед трапезой, а также трапеза на берегу реки), что, очевидно, было связано с имитативной магией.
Анализ магических действий, характерных для этого обряда, свидетельствует и о связи его с культом предков (например, посещение кладбища перед обходом села и т. д.); имело место также жертвоприношение (кое-где по завершении обряда бросали в реки венки, зелень, пищу).
Несмотря на запреты церкви, обычай вызывания дождя оказался очень устойчив и довольно широко бытовал еще в начале XX в.; в отдельных местах он существовал и в 50-х годах XX в. (например, в Неготинской Крайне — Сербия, у группы сербов в Банате — Воеводина, у мусульманского населения Полога — Македония и т. д.). Уже в середине XIX в. исполнительницами этого обычая в большинстве областей стали пришлые цыганки. В югославской историографии высказывается мнение (М. Филипович, С. Зечевич) о связи додольских обрядов с культом Перуна, при этом подчеркивается, что их корни уходят в еще более раннее время.
Существовали и другие «способы» вызывания дождя. Укажем лишь некоторые из них, распространенные прежде у сербов. В окрестностях Болеваца (Сербия), например, крест с какой-нибудь неизвестной могилы относили к реке и опускали его в нее со словами: «С неизвестной могилы крест, с неизвестной горы дождь». Здесь же было в обычае вечером идти на кладбище и обильно поливать какую-нибудь могилу; было принято также поливать водой могилы утопленников (окрестности Алексинаца, Болеваца и др.). В некоторых местах (окрестности Болеваца, Хомолья — Сербия) выгоняли скот в поле, произнося заклинание. Бывали ритуальные купания в одежде.
Додольские обряды (Сербия)
Додолы (наверху); ритуальный танец додол (внизу)
Интересен также обряд вызывания, а иногда и, наоборот, прекращения дождя, существовавший в некоторых областях восточной и южной Сербии и Воеводины. Здесь мужчины или девушки во время засухи лепили из глины или делали из соломы человеческую фигуру (герман), которую затем оплакивали, хоронили — гроб с германом часто бросали в воду или закапывали в землю и устраивали поминки. Очевидно, этот обычай является пережитком какого-то древнего обычая, связанного с жертвоприношениями.
Во многих областях Югославии во время засухи процессии людей, среди которых был и священник, с хоругвями и иконами ходили по селу и его владениям.
Сейчас эти обычаи живы главным образом в воспоминаниях старшего поколения{715}.
Разнообразные магические действия, сложившиеся в определенную систему обычаев и обрядов, были неотъемлемой частью сенокоса, жатвы, молотьбы, сбора винограда и других сельскохозяйственных работ; их исполняли вне связи с церковным календарем. Для иллюстрации укажем основные элементы жатвенных обычаев народов Югославии. Эти обычаи имели ярко выраженные черты коллективизма, что, очевидно, было не только пережитком родовой организации, но и в более позднее время диктовалось хозяйственными нуждами. Чтобы вовремя убрать урожай, нужны были совместные усилия целого коллектива людей, поэтому в работах участвовали все трудоспособные члены семьи, а нередко и соседи, оказывая друг другу помощь; в больших хозяйствах использовали и наемную рабочую силу. О коллективном характере этих работ свидетельствуют и другие факты. Так, например, в Струге (Македония), если кто-либо в начале жатвы проходил вблизи жнецов, в его честь поднимали сноп, пели песню, а он должен был положить какой-нибудь предмет на платок, растянутый над этим снопом, таким образом как бы приобщаясь к жатве.
Жатва считалась не обыденной работой, а скорее праздником, особенно для молодежи, которая использовала ее как повод для веселья и знакомств. На эти работы шли нарядно одетыми, пели песни (существовал целый цикл жатвенных песен), шутили, соревновались в быстроте, награждая победителей подарками, а по завершении их хозяин нивы одаривал участников; нередко устраивалось коллективное пиршество с песнями и танцами. Были и определенные блюда, готовившиеся для этого случая, например, в Словении это были разнообразные штрудли, в центральной Истрии — блюда из курятины и индюшатины.
Жатву, особенно ее начало и конец, сопровождали различные обычаи, в основе которых лежала магия плодородия. Обычаи начала жатвы в значительной мере забыты, хотя отдельные их элементы бытуют и теперь. Так, почти повсеместно сноп, сжатый первым, поднимали высоко вверх и при этом просили о хорошем урожае в будущем году. Первый сноп жал обычно мужчина — глава семьи (Болевац). В селах Алексинацкого Поморавья (Сербия) этот сноп ставили вертикально и держали его так в течение всей жатвы, считая, что это принесет еще больший урожай в будущем году или даст хороший припек хлеба. В некоторых областях, например в окрестностях Чачка (Сербия), из колосьев первого снопа плели жатвенный венок. Верили также, что если в начале жатвы заткнуть за пояс три колоса (Косово) или опоясаться стеблем (Босния), то во время работы не будет болеть спина.
Первый жнец с жатвенным венком на голове (Словения)
Завершение жатвы повсюду в Югославии сопровождалось различными обычаями; часть из них бытует и в наши дни. Убрать последний сноп — честь для жнеца, ее удостаивались обычно самые ловкие. Крестьяне приписывали последнему снопу и зернам из него могущественные свойства плодородия, поэтому с ним связаны разнообразные обычаи. В этих обычаях можно проследить элементы дохристианских культов. Бывало, что убирая последний сноп, стебли его нередко не срезали серпом, а выдергивали из земли руками. Было принято ходить вокруг него, водить коло (хоровод), очерчивать его серпом, проводить символический круг, т. е. разными способами окружать его, что, возможно, было связано с солярным культом. Был обычай плести из колосьев последнего снопа венок (венац, круна), который жнецы с песнями относили в дом и надевали его на голову хозяина, хозяйки или кого-либо из участников жатвы.
Крестьяне с ритуальными калачами из хлеба нового урожая (Словения)
Стебли и колосья этого снопа, нередко сплетенные в виде треугольника и напоминающие бороду (божjа брада, богова брада, богу брада — сербы, черногорцы; брада, брадиче, китка — македонцы) или просто красиво перевязанные, так же как и венок, хранили в доме (у двери, в красном углу, под стрехой) или в амбаре. Верили, что зерна последнего снопа переносят свойства плодородия на будущий урожай, и поэтому добавляли их в семена, начиная сев в следующем году.
Пережитки магии плодородия сохраняются также в обычаях с водой (например, обливание жнецов, обрызгивание последнего снопа) и в имитации элементов свадебной обрядности (венок обычно надевают на голову красивой девушки, и она в сопровождении процессии жнецов относит его хозяину; в некоторых областях последний сноп называют млада, т. е. невеста; в окрестностях Крагуеваца — Сербия из последних колосьев делали украшение, по форме напоминавшее головной убор невесты, — смиљввац и т. д.).
Как известно, магия плодородия была тесно связана с обычаями жертвоприношения, пережитки которых бытуют и в наши дни, хотя смысл их почти забыт. И сейчас еще во многих областях в поле оставляют несжатыми часть стеблей из последнего снопа; их красиво перевязывают и украшают, иногда и монетами. Крестьяне верили, что это принесет хороший урожай в будущем, защитит посевы от птиц и мышей. В югославской историографии высказывались разные мнения об обычаях, связанных с последним снопом. Например, считают, что в своей значительной части они являются жертвенными языческому божеству Дабогу (В. Чайканович), или духу зерна (Б. Орел), или каким-то языческим божествам, имена которых нам остались неизвестны (С. Троянович).
Теперь эти обычаи сводятся чаще к плетению венков и «божьей бороды», а также различных украшений из соломы. Элементы старых жатвенных обычаев используются в ежегодно отмечающемся в Суботице (Воеводина) празднике урожая{716}.
В определенные дни весны и лета, чаще всего от пасхи до петрова поста, у сербов, черногорцев и македонцев имел место один или несколько общесельских праздников: заветина, литиjа, литаниjа, крстоноше и т. д.
Празднование общесельских заветин включало богомолье, крестный ход по полям, коллективную трапезу и развлечения, в которых принимали участие не только жители данного села, но и гости из других мест.
Украшения, сделанные из снопа, сжатого последним (Хорватия)
В этих праздниках значительное место отводится обычаям, связанным с древним культом растений. Главные события праздника развертывались у священного дерева (дуба, груши и т. д.), на коре которого был вырезан крест (запис, само дрво, само место), или там, где когда-то росло это дерево, или у каменного столба. Как правило, в каждом селе было одно или несколько таких деревьев, среди которых выделялось главное. Верили, что запис — защитник села и его обитателей от несчастий, и относились к нему с почтением. Эти деревья не рубили, не лазали на них, не ели плоды с них (их давали только больным), проходя мимо, мужчины снимали шапку, а женщины кланялись. Обычно у записа собирались на богомолье; отсюда процессия крестьян, один из которых нес крест, вместе со священником, шла в обход владений села; здесь устраивалась коллективная трапеза.
С записом связаны также магические действия, являющиеся пережитком жертвоприношений. Запис поливали вином или маслом, к его стволу привязывали цветы, стебли, фрукты. Еще во второй половине XIX в. в некоторых областях, например в Тимокской Крайне, Алексинацком Поморавье, Лесковацкой Мораве (Сербия) и др., бытовал прежде широко распространенный обычай заклания у записа ритуального животного, при этом кровь его стекала под дерево или ею кропили дерево и крест, вырезанный на нем.
Элементы жертвоприношений имели место и в других обычаях этого праздника. Так, например, каждый его участник или каждая семья села получала по куску мяса ритуального животного и калача, обряд преломления которого также происходил под записом. Эти праздники, очевидно, являются пережитком каких-то древних языческих общеродовых культов, впоследствии дополненных некоторыми элементами христианской религии. Нередко сама община в целях борьбы с тем или иным стихийным бедствием (засуха, наводнение, град, падеж скота и т. д.), обрушившимся на нее, выступала как единый коллектив, исполняя определенные обряды, которые повторялись и в последующие годы и становились традицией для жителей данного села. Община могла строго наказать человека, нарушавшего обычаи этого дня. Праздники такого рода продолжали возникать еще во второй половине XIX в. в различных областях (например, в Груже).
В югославской литературе (С. Тройянович, Ш. Кулишич, С. Зечевич) подчеркивается связь отдельных моментов этого праздника с культом предков. Так, например, было принято перед коллективным ужином у записа зажигать свечи в честь живых и мертвых; в некоторых местностях Шумадии (Сербия) село имело свой запис на кладбище и т. д.
Традиции этих общесельских праздников оказались весьма устойчивыми, и они довольно широко отмечались вплоть до второй мировой войны, а в некоторых местах, например в северо-восточной Сербии, имеют место и в наши дни. Однако постепенно этот праздник утратил черты религиозности. Забыты общинные богомолья и крестные ходы по владениям села. В то же время в этот день в каждом доме готовят праздничный обед, пекут калач, который преломляет хозяин дома, и принимают гостей из других мест. Сейчас этот обычай превратился в сельское торжество, на которое собирается много гостей{717}.
В дни календарных праздников, большей частью летних, или во время эпизоотий и падежа скота имели место специальные обычаи, называемые воловска богомоља. Главная роль в них отводилась очистительным и защитным свойствам так называемого живого огня (жива ватра), т. е. огня, добытого путем трения дерева или, что реже, высеканием о камень или железо. Верили, что этот огонь могли добыть только определенные люди (близнецы, люди с одинаковыми именами, дети и т. д.) и при соблюдении определенных условий: ночью или перед восходом солнца, при погашенных огнях во всех очагах села. Этим огнем разжигали где-нибудь на возвышенности костер, около которого прокапывали небольшой туннель и через него прогоняли скот. При этом те, кто высекал огонь, прикасались обгоревшей палочкой к животному, произнося при этом различные добрые пожелания. Угольками из этого костра разжигали домашние очаги.
Этот обычай стал забываться еще в конце XIX в., хотя в отдельных местах он существовал вплоть до второй мировой войны. В некоторых селах Алексинацкого Поморавья, Темнича, например, и в наши дни во время болезней скота старики прогоняют его по пепелищу разожженного из пакли костра. Югославский исследователь Д. Антониевич считает, что этот обычай — пережиток или воспоминание о «живом огне»{718}.
Обычаи и обряды летне-осеннего цикла по преимуществу были приурочены к определенным дням церковного календаря, хотя обычно они существовали вне связи с церковными догмами, и даже участие в некоторых из них священников не меняло их сути.
Летне-осенний праздничный календарь был беднее, чем зимний и весенний. Наиболее значительными праздниками в это время были дни св. Ивана, Петра, Ильи, Дмитрия; в промежутке между ними также отмечались отдельные более частные праздники и с менее разнообразными обычаями, хотя и им приписывались различные магические свойства, направленные на процветание сельского хозяйства и защиту человека и всего, что его окружало от различных бедствий. Например, день св. Медарда (8 июня) связывали с заготовкой хорошего сена (Словения); Антона (13 июня) — с благополучием свиней (Копривница — Хорватия); день Варфоломея (24 июня)[2] — с защитой от града, наводнений, болезней скота, вредителей винограда (Сербия, Черногория), сильных ветров (Македония) и т. д.; Елисея (27 июня) — с защитой кур от лис и ястребов (Маевица — Босния и Герцеговина).
В то же время целью некоторых из этих праздников была защита человека от болезней. Так, православные и мусульмане южнославянского происхождения считали, что обряды, исполняемые в день Варфоломея, помогают от головокружений и ушибов, при падении (поэтому в этот день запрещалось лазить на деревья, подниматься в горы, купаться в реках), а в день Елисея — от глазных болезней.
«Воловско богомолье». Скот прогоняют через туннель и очищают «живым огнем» (Сербия)
Однако в большинстве областей главным целителем болезней глаз, а в Словении и Хорватии еще и некоторых нервных болезней выступал св. Вид (15 июня — у католиков, 28 июня — у православных). Повсюду исполнялись обряды, связанные с защитой и лечением глаз (умывание росой или в источниках, куда бросали собранные специально травы; сбор лекарственных растений и т. д.). Обычаи этого дня связаны и с семейно-родовым культом. Так, для всеобщего обозрения из дома выносили приданое девушек, а также различные вещи (это имело и практическую цель — просушка их), гадали о суженых.
По праздникам этого периода можно составить представление о календаре сельскохозяйственных работ, причем в нем отразились климатические и географические различия. Наиболее благоприятным временем для покоса считались дни перед медардовым (словенцы); капусту сажали до варфоломеева, а просо — до елисеева или видова дня (сербы) и т. д. К названным праздникам были приурочены различные приметы и гадания о погоде и судьбах урожая. Среди них были и приметы, основанные на трудовом опыте крестьянина, на наблюдениях над состоянием погоды и вегетации растений{719}.
Центральное место среди летних праздников занимал иванов день (ивањдан, игритељ, свитњак, метлар, наруквичар, биљобер — сербы, черногорцы; иванден, еновден, jаjновден — македонцы; ivanj dan, ivane, svitnjak, kupavac — хорваты; ivanje, ivanovo, šentjanževo, janževo, kres — словенцы), время празднования которого почти совпадало с днем летнего солнцестояния (24 июня — у католиков, 7 июля — у православных). Основу обычаев иванова дня составляют различные магические действия, генетически связанные с культом солнца. В целом же обычаи эти представляют собой синтез пережитков магических элементов различных дохристианских культов: солнца, растений, воды, памяти умерших предков, а также позднейших церковных наслоений. Распространение и сохранность магических элементов, степень их христианизации не были одинаковыми у всех народов Югославии, но они были присущи всем им, включая и мусульман южнославянского происхождения.
Верили, что в это время особенно опасна всякая нечистая сила и стихии природы, которые могут навредить не только человеку, но и его жилью, скоту и посевам. Обычаи иванова дня были направлены как на благополучие и здоровье человека, так и на защиту всего, что его окружало, от действий злых сил — ведьм и прочей нечисти, а также града и молнии.
Иванов день считался в народе таким большим праздником, что запрещались почти все работы, особенно связанные с сельским хозяйством, в том числе и участие в коллективных, работах взаимопомощи (моба), тогда как моба часто имела место именно в праздники. Запреты на некоторые виды работ, например на работы в виноградниках, распространялись и на несколько дней до и после этого праздника. Вместе с тем в ряде областей, например в Македонии, Черногории (племя паштровичи) и др., именно в этот день проветривали на солнце вещи, а для предохранения от моли клали в них специальные виды растений. В некоторых местах, например в племени паштровичей, в этот день прививали фруктовые деревья, считая, что тогда прививки будут удачны.
В обычаях иванова дня прослеживаются следы культа предков. Так, например, словенцы считали, что звон церковных колоколов в ивановскую ночь не только ослабляет мощь нечистой силы, но и будит покойников, которые будто бы защищают человека от несчастий. Среди части сербов, например в Воеводине, еще в 40–50-х годах XX в. было в обычае в иванов день ходить на кладбище и вешать венки на могильные кресты.
По народным верованиям, определенные растения, сорванные в иванов день или накануне его, обладают чудодейственными свойствами побеждать болезни и нечистую силу. Женщины и девушки ходили собирать цветы и травы — их употребляли как лекарство, украшали ими дома, заборы и хозяйственные постройки, тем самым как бы защищая их от проникновения злых сил. Собирали разные растения, но особые свойства приписывали папоротнику. Верили, что он зацветает в иванов день и будто бы может указать человеку местонахождение подземных кладов, избавить его от болезней, охранить его жилище от змей, наделить его способностью понимать язык животных. Апотропеическими функциями (например, защиты новорожденных) наделялась метла, сделанная накануне иванова дня.
Верили, что наибольшей силой обладают растения, сплетенные в венки. Возможно, что в какой-то мере это было связано с солярным культом. Прежде повсеместно распространенный обычай плести в иванов день венки и вешать их на заборы, окна, двери и стены домов и хозяйственных построек отчасти сохраняется и теперь. Для усиления апотропеических свойств венка в него нередко вплетали чеснок. В случае различных несчастий, например болезней или тяжелых родов, эти венки зажигали и окуривали больных дымом. Иногда больных, особенно детей, протаскивали сквозь венок или купали в воде, в которую был положен венок.
В иванов день большое значение придавалось ритуальному умыванию людей и скота. Как отмечает югославский этнограф М. Гавацци, обычаи обрядового купания в этот день, как и обычаи с огнем, известные славянам и другим народам, имеют давние корни и, очевидно, связаны с праславянскими и индоевропейскими слоями. Связь обычаев этого праздника с ритуальным купанием нашла отражение и в бытующем до сих пор в Далмации названии «Ivan Kupavac», т. е. «Иван Купальщик». Правда, возможно, здесь прослеживаются связи с древнеславянским божеством Купадло.
Среди народов Югославии было широко распространено поверье, что в этот праздник водные источники приобретают могущественную силу исцелять от болезней, очищать от напастей нечистой силы и вообще приносить счастье человеку. Обряды с водой — купание в источниках, умывание росой, обливание водой, а также ритуальное купание скота (например, прибрежные жители черногорского племени паштровичей мыли его морской водой), окропление освященной водой полей и т. д., — прежде широко распространенные среди всех народов Югославии, в том числе и мусульман, теперь почти полностью забыты.
Центральное место в праздновании иванова дня занимали обычаи с огнем. С вечера под праздник повсюду зажигали ритуальные огни — это могли быть большие и маленькие костры, факелы, огненные колеса и стрелы (kres, kris, krijes, koleda, svitnjak, svijetnjak, lile, olalije, oratnice, palilije, masale).
Украшение венками дерева (Сербия)
Анализируя различные народные толкования этих огней, югославские ученые (М. Гавацци, С. Зечевич) полагают, что они имели целью: а) помочь солнцу сохранить свою мощь после летнего солнцестояния; б) очистить людей и скот от пагубного воздействия нечистой силы, например от болезней; в) содействовать благополучию людей, например: созданию семей, плодовитости скота и плодородию земель.
Особенно яркое выражение действия с огнем получили в западных районах страны (Хорватия, Словения), где повсеместно было в обычае жечь костры. Костры жгли не только в сельской местности, где их раскладывали на перекрестках или вблизи дорог, на холмах, в лесу, но прежде и в городах, например в Загребе, — перед городской ратушей (начало XVIII в.).
Прежде нередко устраивался большой общесельский костер, дрова для которого заранее заготавливала молодежь села. Бывало, что костер жгли в каждом квартале или даже в каждом дворе села, а также на нивах. Готовя костер, заботились, чтобы он был большим, высоким и долго не прогорал; в некоторых областях его зажигали только от огня, высеченного кремнем. В ряде местностей Словении, например в Корошке, Штайерско и Горенско, в середину костра — он представлял собой обычно сваленные в кучу дрова, хворост, ветви и кору — ставили ствол дерева, украшенный венками и лентами. У костров собирались взрослые, молодежь и дети. Здесь веселились — пели, водили коло, стреляли из ружей. Молодежь перепрыгивала через костры, а взрослые проходили по пепелищу или между кострами и несли на руках маленьких детей. В Славонии (Хорватия) даже раскладывали три костра — один большой и рядом два маленьких. Мимо костров или по их пепелищу часто прогоняли скот. В некоторых областях, например в окрестностях Синя (Хорватия), дети, а иногда и взрослые клали на горячие угли костра молодые наливающиеся колосья пшеницы и съедали их — на счастье и изобилие.
В других областях Югославии костры жгли гораздо реже. Так, например, в Сербии, главным образом в горах, костры жгли пастухи; здесь также было в обычае перескакивать через них. В селах Шумадии костры жгли девушки, собиравшиеся для этого ночью на холмах. У костров, огонь для разжигания которых высекался обязательно кремнем («жива ватра»), девушки с венками на голове до восхода солнца танцевали и пели обрядовые песни. По возвращении в село они окуривали свои дома дымом недогоревших поленьев. Этот обычай, оказавшийся довольно устойчивым, вероятно, является пережитком каких-то женских союзов.
Аналогичный обычай был известен и в некоторых областях Словении, например в Штайерско. Там девушки каждую ночь от юрьева до иванова дня проводили вместе в каком-нибудь шалаше, украшенном цветами и лентами (maika). С пением ритуальных песен они обходили поля, как бы охраняя их. Перед ивановым днем они разжигали костер, у которого пели и танцевали, перепрыгивали через него. Верили, что если удастся перепрыгнуть через костер, то в этом году выйдешь замуж.
В восточных областях страны более распространенными были факельные огни. Факелы, делавшиеся из заранее заготовленной и специально обработанной коры деревьев, зажигали в загонах для скота, на холмах, устраивали специальные факельные шествия, как это было принято, например, у мусульман Боснии, у хорватов Славонии. Нередко в одних и тех же областях жгли и костры и факелы. В Словении парни, соревнуясь в ловкости, катали огненные колеса (горящие ободья, обмотанные соломой, ветвями, пряжей и т. д. и обмазанные смолой) и бросали вверх горящие четырехугольные или круглые дощечки — šibe, обычно предназначив их кому-нибудь с определенными пожеланиями.
По народным представлениям, такой же магической силой, как ритуальные огни, обладали недогоревшие факелы и поленья костра, пепел и само пепелище. Именно поэтому по пепелищу ходили люди и прогоняли скот, добавляли пепел в семена, затыкали в плетень у домов недогоревшие факелы, относили в поле, сады и огороды головешки и т. п.
Обычаи, связанные с ритуальными огнями, в некоторых, преимущественно горных, краях Югославии сохранялись вплоть до второй мировой войны, хотя и в значительно упрощенной форме. Так, например, почти исчезли общесельские костры, у костров почти никогда не водят коло, не перепрыгивают через них.
В некоторых областях Югославии (Хорватия — главным образом севернее Покупля и Посавины; Словения, Македония — окрестности Прилепа) в иванов день ходили ритуальные процессии, по форме и содержанию сходные с зимними колядками. По хорватским письменным источникам этот обычай известен с середины XVIII в. У хорватов и словенцев это были группы из четырех — восьми девочек или девушек (ladarice, ladekarice, ladajrke, kresovalje, krisnice, kresnice, ivančice), обходившие, иногда в сопровождении парней, с добрыми пожеланиями дома крестьян. В некоторых областях, например в Белой Крайне (Словения), эти процессии шли также в поля и на виноградники, но этот обычай исчез еще в первой половине XIX в.
Девушки, нарядно одетые, останавливались перед каждым домом, пели песни с пожеланиями счастья, иногда водили коло, за что получали дары: мелкие деньги, съестное. Все это они делили между собой или устраивали коллективную трапезу. В некоторых местностях, в Горенско например, обходов домов не было, а где-либо в селе девочки ставили стол, украшенный цветами, и всем прохожим предлагали эти цветы, за что получали немного денег.
В Македонии накануне иванова дня село обходили мальчики и девочки, и в каждом доме им давали кольцо или какое-либо другое украшение. Все это они складывали в украшенный цветами, иногда наполненный водой сосуд, который на ночь ставили под куст розы. В иванов день дети опять шли по домам — там они пели, танцевали, возвращали взятые вещи и вместе с ними давали цветы, которые хозяйки хранили и применяли как лекарство. Дети в награду получали немного денег, масло, муку и пр., а иногда и специально испеченные для них калачи.
К иванову дню привязано много примет и верований, в том числе и космологического характера. Таковы, например, верования в то, что в этот день солнце трижды останавливается и пускается в пляс (в связи с этим св. Ивана в народе называли Иван Игритель, т. е. Иван Плясун) или что ночью накануне праздника трижды открывается небо, светятся клады. В некоторых областях, например в Неготинской Крайне, прежде девушки сквозь венок смотрели на восход солнца, чтобы быть румяными как солнце. Если на рассвете иванова дня обвязать шею, руку или ногу красной нитью, то это защитит человека от различных бед и болезней. Нитку снимали в петров день и обычно вешали на куст розы или кизила. Верили, что в иванову ночь человек мог понимать язык животных.
В этот день у народов Югославии было принято гадать, особенно о судьбах людей: о продолжительности жизни, замужестве. Гадали также о погоде, об урожае. Нередко эти гадания были как бы составной частью магических действий, связанных с культом растений, огня, солнца. Так, например, в этот день сажали немного семян пшеницы и позднее по их всходам определяли, придет ли в дом счастье (например, замужество) или печаль. Цветы или венки предназначали каждому члену семьи: чей увядал раньше, тот должен был умереть первым; девушки бросали за стреху венки, и если трижды попадали, то это было знаком скорого замужества{720}.
Различные обычаи, связанные с древними магическими действиями и направленные на защиту человека, его жилища, посевов и скота от злых сил, например от града и молнии или от сглаза, были приурочены к петрову дню (29 июня — у католиков, 12 июля — у православных). Этот день отмечали все народы Югославии, включая и мусульман. В его ритуале было много общего по содержанию и даже по форме с празднованием иванова дня, хотя обычаи петрова дня были не так разнообразны и их придерживались менее строго. Так, запрет на работы в петров день не распространялся повсеместно — в одних областях не выполняли никаких работ, связанных с земледелием (например, в Воеводине — Банатске Хере), в других — не выполняли отдельных видов работ, например не поливали огороды (Лесковацкая Морава), в третьих — не работали вообще или работали неполный день (Скопская Черногория — Македония). Помимо этого были известны и другие запреты, например: нельзя было лазить на деревья и купаться (словенцы) или есть яблоки женщинам, у которых умирали дети. Последний запрет связан с культом умерших, пережитки которого прослеживались и в других обычаях петрова дня. В некоторых областях, например в Лесковацкой Мораве, специально для поминовения умерших в этот день пекли пирог с тыквой, который, как и яблоки, раздавали у церкви.
Как и в иванов день, во многих краях Югославии, например в Сербии, плели венки и вешали их на дома и хозяйственные постройки. Этот обычай был особенно распространен у пастухов, которые, стремясь защитить скот от всяких бед, украшали венками рога животных, загоны для скота, молочную посуду, стреляя при этом из ружей. В некоторых горных районах он бытовал вплоть до недавнего времени.
Магические действия с водой не получили такого развития, как в иванов день. Известно ритуальное обливание водой овец, а кое-где и полей. В окрестностях Куманова (Македония) было принято в этот день поливать бахчу водой из проточного источника, чтобы получить хороший урожай.
Большое место в праздновании петрова дня занимали обычаи с огнем, во многом повторяющие аналогичные обычаи иванова дня. В западных, а частично и в восточных областях также жгли костры, перепрыгивали их, хранили золу и обгоревшие поленья, но все же этим огням не придавали такого значения, как ивановским. Значительное распространение, особенно среди пастухов и славян-мусульман, получили обычаи, связанные с факелами (лиле) и ритуальными шествиями с ними. Процессии взрослых и детей с зажженными факелами обходили загоны для скота, дома. В каждом доме для них были приготовлены дары и среди них сыр (в этот день его обязательно ели и все домочадцы). Названные обычаи с огнем во многих краях Югославии сохранились вплоть до второй мировой войны, а в некоторых, например на Каставщине (Хорватия), и после нее.
В отдельных областях в обычаях петрова дня прослеживались пережитки древних жертвоприношений — заклание ритуального животного или птицы, например петуха (словенцы). Характерно, что пережитки архаичного обычая жертвоприношений, сохранявшегося еще в 60-х годах в окрестностях р. Ябланицы (Сербия), превратились просто в народное гуляние. Здесь ежегодно резали ритуальное животное — вола (до начала 20-х годов), телку (20–40-е годы), овцу (с 40-х годов до наших дней). По народным верованиям, на Петровой Горе жил какой-то злой дух, и, очевидно, жертва приносилась, чтобы его умилостивить. Перед закланием украшенного цветами животного стреляют, поливают камень ракией — фруктовой или виноградной водкой — и просят о хорошем урожае, об избавлении от болезней, града и т. д. Сваренное здесь же в общем котле мясо жертвенного животного (для его убоя и приготовления выбирается группа людей, главный из которых — калачар) получает каждая семья; напитки и еду приносят из дома. Коллективное пиршество завершается общим весельем, песнями, плясками. Сюда приходят гости из окрестных сел, а также торговцы сладостями, напитками, украшениями.
С петровым днем были связаны и гадания о судьбе человека, являющиеся или повторением гаданий на иванов день (например, определение продолжительности жизни по цветам), или продолжением их (например, гадания о суженом по всходам пшеницы, посеянной в иванов день).
Для защиты от злых сил, например от сглаза, на заборы вешали черепа животных (Сербия). Чтобы у коров не пропало молоко, их пригоняли домой до захода солнца и зажжения костров (Каставщина). Связь погоды и урожая нашла отражение в веровании словенцев, что хорошая погода в этот день предвещает обильный урожай{721}.
В период от петрова до ильина дня народы Югославии отмечали несколько небольших праздников, патронов которых наделяли способностью защищать людей и скот, предотвращать непогоду (арх. Гавриил — 26 июля) или предохранять человека и животных от укусов змей, от грома и ветра (св. Прокопий — 21 июля), препятствовать возникновению пожаров (Огненная Мария — 31 июля).
Характерной чертой праздников этого периода опять были многочисленные запреты, нарушение которых, по народным верованиям, могло навлечь различные беды на человека, его жилище, посевы и скот. Эти запреты были неодинаковы даже среди одного народа. Так, в одних областях Сербии день св. Прокопия отмечался очень редко и не сопровождался никакими запретами (например, в Шумадии — Ярменовцы), в других — запрещалось выполнять любые работы (например, в Лесковацкой Мораве), в третьих — это верование было наиболее распространенным — запрещалось работать женщинам (например, в Среме — Оролик и др.).
Широко было распространено верование, что в день Огненной Марии нельзя заниматься сельскохозяйственными и другими работами, так как в противном случае сгорит весь урожай и начнутся пожары (Сербия, Черногория, Македония). Известны и другие запреты, например запрет запрягать волов в день св. Урха — 4 июля (Словения — Шалешка долина) и работать с ними в поле в день арх. Гавриила (Босния); молотить в день св. Якова (25 июля — Словения — Словенские Горицы) и т. д. Вместе с тем по этим праздникам можно составить представление о сельскохозяйственном календаре, в котором отразился накопленный веками опыт крестьян. Так, в Словении лучшим для уборки озимой пшеницы считался период между днями св. Мариеты (20 июля) и Якова; к последнему дню были приурочены посевы гречихи. В Сербии к прокопиеву дню пчеловоды брали мед.
В эти дни, впрочем, и в дни других календарных праздников гадали чаще всего о погоде и судьбах урожая{722}.
Святому Илье, образ которого во многом схож с древнеславянским богом Перуном, народы Югославии приписывали власть над громом (его и называли «громовник»), а иногда и над дождем и ветрами. День св. Ильи отмечали христиане, особенно православные (20 июля — у католиков, 2 августа — у православных), и мусульмане; последние считали день св. Ильи большим праздником и проводили его торжественно — собирались группами, танцевали и пели, готовили ритуальные кушанья. Кроме того, св. Илью считали своим покровителем люди некоторых профессий, например: возчики (словенцы), кожевники и др. (македонцы).
Анализ обычаев ильина дня показывает, что большинство их связано с аграрной магией. Стремление крестьян при помощи различных магических действий отвести от себя грозу и обычно сопутствующие ей ветер и дождь понятно — ведь именно это время по народному сельскохозяйственному календарю считалось концом жатвы и дождь был нежелателен. В этот день обычно качали мед (сербы).
Среди народов Югославии было широко распространено верование, что запреты на выполнение тех или иных работ в ильин день спасут скот, урожай и прочее имущество от различных бед, причиняемых стихийными силами природы: бурей, градом, дождем, молнией, засухой. В этот день вообще не работали (например, в Леваче и Темниче — Сербия; Горски Котаре — Хорватия и др.) или, что было более распространенным, не выполняли полевых (например, в Алексинацком Поморавье, Лесковацкой Мораве, Радовише — Македония, у банатских Хере и др.) или отдельных видов сельскохозяйственных работ: не работали на гумне (сербы, хорваты, словенцы), не перевозили зерно и корма´ (хорваты, словенцы). Не занимались и женскими ручными работами. Особое распространение получил запрет стирать белье, которого придерживались также в три предыдущих и три последующих за праздником св. Ильи дня.
В ильин день ели различные ритуальные кушания, что должно было способствовать здоровью людей (мед и блюда, приготовленные с ним) или большим урожаям кукурузы (вареные початки кукурузы). Мусульмане, особенно зажиточные, в этот день кололи ягненка. Среди большинства православного населения было в обычае, если ильин день не падал на постные дни — среду или пятницу, резать старых петухов (таковыми считались петухи старше одного года). Бытовало поверье, что если такого петуха не зарезать, то это принесет беды семье, особенно ее главе: эти петухи будут клеваться, проклянут хозяина, накличут в дом смерть.
В югославской историографии высказывались различные мнения о происхождении этого обычая — его связывали с древними жертвоприношениями, солярным культом, духом зерна, тотемизмом (В. Чайканович, Ш. Кулишич и др.). В ритуале заклания петухов прослеживались пережитки жертвоприношений (в ряде областей, например в Среме, голову петуха перебрасывали через дом). Целебные свойства приписывали крови этого петуха — больным животным и птице давали хлеб, замешанный на этой крови (Сербия — Левач, Маиловец и др.).
Для ильина дня, как и для других летних праздников, был характерен обычай жечь костры. В Сербии, например, как правило, костры жгли по три дня перед и после ильина дня; в Боснии и Герцеговине (например, в Маевице) — по семь дней. Обычаи с огнем были присущи православным и мусульманам, а также католикам некоторых областей, например Подравины.
С ильиным днем были связаны и приметы о судьбах урожая. Широко также было распространено поверье, что гром в этот день предвещает плохой урожай орехов{723}.
После ильина дня отмечалось несколько более мелких праздников. К ним также были приурочены различные народные обычаи и обряды, целью которых была охрана здоровья человека и скота и получение хороших урожаев.
Так, день Трнове Петке, или Петке Водоноше (8 августа), праздновали преимущественно женщины, так как она считалась их покровительницей. Женщины не выполняли никаких работ, веря, что в противном случае будут болеть руки. Вместе с тем в отдельных областях этот день отмечали, чтобы уберечься от сильных ветров (например, Гласинац — Босния и Герцеговина), чтобы не пересыхали водные источники (например, Маевица){724}.
Обряды пантелеева дня (9 августа) также были направлены на защиту от ветров и бурь (Сербия, Черногория, Македония, Босния и Герцеговина), для сохранения лошадей (Далмация). В этот день во многих областях не работали, хотя церковь и не налагала такого запрета{725}.
В Словении и Хорватии 10 августа отмечали день св. Ловренца. К этому времени обычно заканчивался сенокос (словенцы). По погоде гадали, какой будет осень. После ловренчева дня в некоторых областях, например в Горски Котаре, запрещалось купаться, так как вода становилась холоднее. В Словении (Нотраньско и др.) этот день считался как бы завершающим лето{726}.
Подобная роль в Македонии (Радовиш, например) отводилась дню братьев Макавеев (14 августа), после которого, по народным верованиям, лето начинает поворачивать к зиме. В некоторых областях (Македония — Скопска Црна Гора) Макавеи (в Македонии, например, их называли также маринки) длятся 10 или чаще 12 дней, хотя праздновался обычно только первый день.
Для дня Макавеев характерны многочисленные запреты, распространяющиеся иногда на весь двенадцатидневный период. В этот день православные не работали или запрещались только женские работы, особенно стирка, мытье детей и т. д. В отдельных областях, например в Таково (Сербия), запреты женских работ имели место еще в 50-х годах. Запрещалось купаться в реках, а также есть скоромное, так как начинался пост. Бывало, что детям не давали сливы и виноград (Оролик). Все эти запреты были вызваны страхом перед различными болезнями, якобы подстерегающими людей, нарушивших их.
Было распространено поверье, что по погоде во время Макавеев или только в первый день их можно предугадать погоду на текущий или каждый месяц года (Македония — Скопска Црна Гора и др.). В Сербии к этому времени заканчивался сенокос и начиналась уборка хлеба{727}.
В некоторых областях Югославии, например в Сербии (Левач, Темнич, Таково и др.), считалось, что преображение (6 августа — у католиков, 19 августа — у православных) отделяет лето от зимы. Очевидно, в связи с этим представлением и появился запрет купаться после этого дня. К нему были приурочены определенные работы. Во многих областях вынимали соты из ульев. Повсюду в виноградарских районах на преображение впервые срезали спелые кисти винограда, благословляли их в церкви и после этого ели сами и угощали присутствующих. Запрет есть виноград до преображения и обычай благословлять его в церкви пережиточно бытовали, особенно среди людей старшего поколения, до 50-х годов XX в.
В этот день имели место различные магические действия, направленные на защиту от злых сил, так, например, женщины и дети обвязывали руку красной или красной и белой нитью; к детской одежде пришивали монеты. Широко было распространено поверье, что если уснешь днем, то будешь сонливым весь год. По погоде на преображение гадали об урожае будущего года — хорошая погода предвещала плохой урожай (сербы){728}.
По верованиям народов Югославии, дни между христианскими праздниками успения и рождества богородицы (15 августа — 8 сентября — у католиков, или 28 августа — 21 сентября — у православных) выделялись в особый период — међудневнице, међудневице, измед госпоjина и др. — сербы, черногорцы; mei Stomorinamj — хорваты; Medmašni čas — словенцы. Широко было распространено поверье, что в этот трехнедельный период человек мог стать сильным и здоровым; эти свойства могли переходить на некоторые предметы. Именно в это время собирали яйца на зиму, считая, что они долго не будут портиться, сажали наседок, чтобы цыплята от них стали хорошими несушками, готовили семена, чтобы обеспечить большой урожай в будущем году, заготавливали лес для постройки новых домов, чтобы они были прочными, собирали лекарственные растения, чтобы они были более целебными.
Вместе с тем об этом периоде существовало поверье и как о несчастливом. Так, например, сербы и черногорцы верили, что браки, заключенные в это время, не будут счастливыми, что человек, заболевший в этот период, будет долго болеть, и т. д. Было широко распространено поверье, что в это время очень опасны змеи. В Хорватии и Словении, например, считали, что змеи забираются на деревья, а потому существовал запрет лазить на них. Чтобы волки не нападали на скот, женщинам запрещалось вязать и сновать, а мужчинам — плести корзины, плетни (сербы, черногорцы).
Существовали и приметы о связи погоды и видах на урожай. Так, например, хорошая погода в день успения предвещала большой урожай пшеницы и винограда (словенцы){729}.
В Словении, особенно на Корошке, большим крестьянским праздником считался день св. Ернея (24 августа). В соответствии с крестьянским сельскохозяйственным календарем к этому дню заканчивался сев озимых, созревали орехи, а также виноград; для защиты его от птиц в виноградниках устанавливались трещотки.
К этому дню в ряде областей Словении пригоняли с гор скот (в других областях это бывало раньше или позже, к рождеству богородицы — 8 сентября). По обычаю, на лучшую корову стада надевали венок из цветов и зелени, который хозяева снимали и вешали на ворота хлева.
Существовали запреты на выполнение отдельных видов работ, например пахоты (Церклянско). Ернево считалось главным днем для сбора лекарственных растений — собирали их в горах, после чего там же устраивалось коллективное пиршество (Корошка). Как и в видов день, на солнце сушили одежду, чтобы ее не ела моль. В этот день сбивали масло, иногда добавляя к нему лекарственные травы; его хранили в течение всего года и употребляли как лекарство{730}.
Календарные обычаи, исполняемые в день св. Иована Главосека — 11 сентября (усекованиjе, усjек, секованиjе и др. — сербы, черногорцы; Usikovac и др. — хорваты), были характерны главным образом для православных. Обычаи католиков, хорватов например, сводились к запретам в этот день начинать работы, а также что-либо резать или рубить. Подобные же запреты, но более многочисленные, известны у сербов и черногорцев. Так, например, женщины не причесывались, чтобы не посеклись волосы, не пряли, чтобы дикие звери не напали на скот. Прежде было распространено поверье, что в тот день недели, на который выпало усекованье, в течение всего года не следует начинать новых работ вообще или только женских, а также устраивать свадьбы, так как этот день считался несчастливым. Многочисленные запреты касались пищи — этот день считался постным, причем нередко не ели до полудня (не кормили и скот); многие пожилые люди ели только один раз в день; запрещалось есть и пить все красного цвета: помидоры, перец, красный виноград, вино и т. д. Последний запрет, как и запрет резать, очевидно, связан с христианской легендой об отсечении головы Ивану Крестителю.
В некоторых областях в обычаях этого дня прослеживаются следы культа предков. Так, например, сербы Баната (Банатске Хере) окуривали виноград и раздавали его соседям, предназначая душам покойных, посещали могилы недавно умерших родственников и приносили с собой лепешки, виноград и молодое виноградное вино.
Как и в другие дни междудневици, делали запасы на зиму, готовили семена для будущих посевов, а также собирали лекарственные травы.
Сейчас многие обычаи забыты, однако отдельные элементы их сохраняются. Так, в окрестностях Таково сейчас уже не ходят собирать целебные растения, но на луг, где собирали их прежде, сходится и съезжается много народу, особенно молодежи. Как и прежде, после завершения сбора трав, все развлекаются, здесь торгуют напитками, сладостями и фруктами, танцуют, поют, веселятся{731}.
Сербы, черногорцы и македонцы почитали св. Симеона как покровителя пахарей. Его день (14 сентября) отмечался и как праздник сева, так как с этого дня крестьяне многих областей начинали сеять озимые. В некоторых регионах, например в Македонии, день св. Симеона считался началом земледельческого года. Было принято освящать немного зерна в церкви и смешивать его с семенами. Начало сева сопровождалось различными магическими действиями, направленными на получение хороших урожаев. Так, например, в окрестностях Радовиш рало и впряженных в него волов украшали синими бусами, нанизанными на красную нить, что должно было служить защитой от сглаза. Пахарям на ниву приносили пирог с капустой — его обязательно пекли в каждом доме. Съедали его после того, как засеют небольшой кусок поля, крошки от этого пирога закапывали здесь же, чтобы они способствовали хорошему урожаю{732}.
По верованиям сербов, черногорцев и македонцев, церковный праздник воздвижения креста — крстовдан (27 сентября) отмечался для здоровья человека. По народным представлениям, различные запреты (не употреблять в пищу скоромное или вообще ничего не есть, не работать) соблюдались для того, чтобы оградить человека от болезней вообще и в частности от болезней поясницы. С этой же целью собирали васильки, которые, как известно, наделялись апотропеическими функциями, святили их в церкви; эти васильки хранили в течение всего года и употребляли как лекарство. Чтобы защитить скот от болезней, его мазали дегтем, изображая крест — символ защиты от злых сил.
К крстову дню, как и к другим христианским праздникам, был привязан народный сельскохозяйственный календарь. Так, если климатические условия года были обычными, то с этого дня наступал срок уборки кукурузы и слив (например, в Таково). В Черногории и Боснии вынимали из ульев соты; каждый из членов семьи должен был съесть немного меда. По традиции, извлеченный первым кусок сотового меда разламывали на две части, одну из которых бросали на чужую землю, а другую — в костер; в этом обычае, очевидно, прослеживаются пережитки жертвоприношений. Связь с древними жертвоприношениями имеет место и в обычаях, сопровождающих сев, который в некоторых областях, например в Сретечкой Жупе (Сербия), начинался с крстова дня. Для приготовления обеда пахарям здесь специально резали петуха. Обедали в поле, при этом остатки трапезы и кости закапывали в борозду. По грудной кости гадали о судьбах будущего урожая; по погоде в этот день пытались предугадать погоду зимой (Гласинац и др.){733}.
Христианский праздник михайлов день (29 сентября — у католиков, 12 октября — у православных) также сопровождался различными народными обычаями. По народным представлениям, это был праздник, обычаи и обряды которого имели целью защиту мореплавателей (сербы, черногорцы) или борьбу со злой силой, могущей оказать вредное действие на человека и землю (словенцы). В ритуале этого праздника значительное место занимают обычаи, связанные с культом предков и семейно-родовым культом, а также обычаи хозяйственного характера.
В этот день посещали кладбища, где иногда было богослужение, например у хорватов Лепеницы (Босния и Герцеговина). У сербов Баната — Банатске Хере, например, готовили поминальную еду, пекли просфоры; этого обычая не соблюдали семьи, жившие в недавно построенных домах, и семьи, в которых были недавно вышедшие замуж женщины или члены семьи находились на военной службе. Эти обычаи являются составной частью осеннего цикла обычаев, связанных с культом предков; они имели место у православных и католиков.
Михайлов день (Mihelevo) в Словении считался началом осени. С этого дня и вплоть до юрьева дня скот пускали пастись на пашню. В некоторых виноградарских районах в этот день убирали и давили на вино виноград, так что его отмечали и как праздник молодого вина. По обычаю, в этих работах участвовали не только члены семьи, но и соседи, а по их завершении устраивалось коллективное угощение, сопровождающееся песнями, плясками и общим весельем{734}.
В конце лета — начале осени к праздникам христианской церкви было приурочено довольно много магических действий, главная роль в которых отводилась женщинам. Среди них можно выделить такие праздники, как описанные выше успение и рождество богородицы и дни между ними: покров (14 октября), дни св. Петки (27 октября) и св. Луки (31 октября). По народным верованиям, соблюдение обычаев этих дней предохраняло самих исполнительниц и их близких от болезней. Так, чтобы не было чумы, женщины постились семь дней перед покровом днем (Маевица и другие области); чтобы облегчить роды, постились в покров день; чтобы не болели руки, в день св. Петки их перевязывали красными переплетенными нитями (сербы Боснии); чтобы были здоровы все домочадцы, не работали в день св. Луки.
В то же время магические действия, исполняемые женщинами в эти дни, были направлены и на защиту своего хозяйства, в частности скота. Так, например, св. Петку считали покровительницей скота и в ее день выполняли обряды, направленные на его охрану (восточная Сербия). Для защиты скота от волков в день св. Луки не работали (македонцы Радовиша); сербы и черногорцы с этой же целью обвязывали веревкой загоны для скота.
Следует отметить, что в указанных выше, как и в последующих, праздниках обычаи со скотом вообще занимали значительное место. Частично эти обычаи имели реальную хозяйственную основу, так, например, к дню святой Петки с гор пригоняли скот (окрестности Лужницы и Нишавы — Сербия), рассчитывались с чабанами и нанимали их на следующий год (окрестности Радовиш){735}.
В хорватских селах к католическому празднику всех святых — 1 ноября (svi sveti, sisveti) был приурочен пастуший праздник. В этот день расплачивались с пастухами, хозяйки одаривали их; они устраивали коллективное пиршество, веселились. В некоторых областях, например в Прелоге (Хорватия), пастухи в этот день несли с собой на пастбище петуха; там и готовили из него ритуальную еду.
Значительное место в праздновании всех святых, как и последующего за ним дня, называемого «dušni» или «mrtvi dan», занимали обычаи, связанные с культом предков. В эти дни в Хорватии и Словении процессии людей, нередко вместе со священником, шли на кладбище, где благословляли заранее убранные могилы, ставили на них зажженные свечи. В эти дни огонь — свечи или лампы — горел и в домах. В некоторых областях, например в Истрии, зажигали большую свечу, предназначавшуюся покойникам этой семьи, и маленькие свечи (по числу членов семьи). Подставкой для маленьких свечей служили капустные кочерыжки или репа, так как верили, что это даст в будущем году хороший их урожай. Широко распространено верование, что покойных нужно было в эти дни кормить — для этого носили еду на могилы, ставили на столы еду и питье или только питье. В Словении, например, в ночь под праздник на стол ставили хлеб, освященную воду и вино, так как верили, что в полночь сюда придут души умерших. Хорваты Адриатики специально пекли небольшие калачи (lumblija, ublija). Пастухи во время пиршества наливали немного вина для душ умерших{736}.
Подобные обычаи в это время года имели место и у православных: сербов, черногорцев, македонцев. Они были известны под названием «осенние или дмитровские дни поминовения умерших» («jeceњe митровске задушнице» — сербы, черногорцы; «митровденска задушница, митровски мртвен» — македонцы). Большинство обычаев этого цикла исполнялось в субботу перед днем св. Дмитрия (8 ноября). Так же, как у хорватов и словенцев, было принято ходить на кладбище, благословлять могилы и зажигать на них свечи, заботиться о питье и еде для умерших. В Сербии и Черногории, например, обязательно пекли небольшие хлебцы, предназначая их покойникам, причем по форме различались хлебцы для мужчин и для женщин.
Пережитки поминальных обычаев бытуют и в наши дни среди всех народов Югославии, но смысл их почти забыт{737}.
Среди календарных праздников сербов, черногорцев, македонцев и мусульман южнославянского происхождения значительное место занимал день св. Дмитрия (митров дан). По народным представлениям этот день являлся хронологическим рубежом, разделяющим год на две половины: зимнюю и летнюю. В связи с этим в Сербии, Черногории, Македонии и частично в Боснии и Герцеговине к Дмитрову дню были приурочены обычаи хозяйственного характера, подобно тому как это было в день всех святых в Хорватии и Словении. Это был день выплаты долгов, расчета и найма прислуги и арендаторов, заключения различных договоров и сделок. В этот же день нанимали пастухов и чабанов, расплачивались с ними за прошедший год, в связи с чем в некоторых регионах, например у сербов Баната, его даже называли днем чабанов. Было принято угощать пастухов, причем в некоторых областях, например в Герцеговине, для них пекли лепешки и готовили ритуальное блюдо из кукурузной муки и створоженных сливок.
Для этого христианского праздника были также характерны и некоторые магические действия. Традиция предписывала, чтобы к этому дню, разделяющему год на две половины, все члены семьи были дома; очевидно, в этом обычае проявлялись какие-то пережитки семейно-родового культа. По различным приметам (погоде, листьям на деревьях, поведению овец и т. п.) пытались предугадать погоду зимой.
Чтобы защитить себя и скот от нападений диких животных, особенно волков, опасность которых становилась реальной с наступлением зимних холодов, соблюдали многочисленные запреты, нередко распространяющиеся на всю предшествующую неделю. С этой целью не пряли, не пользовались ножницами и бритвами, не выпускали скот из загонов.
Большой ущерб хозяйству могли причинить мыши, и, чтобы защититься от них, не произносили слово «мышь»; во всех углах дома клали кусочки кварцевых камней. В некоторых областях Сербии, преимущественно в восточных, по народным верованиям следующий за днем св. Дмитрия день (св. Нестора — 9 ноября) был специально посвящен борьбе с мышами (его даже называли «мишjи или мишулов дан»), а также со змеями. Было распространено верование, что мыши уничтожат все, что было сделано в этот день, и поэтому не шили одежду и не вытаскивали ее из сундуков, не брали зерно из амбаров{738}.
В настоящее время многие из традиционных обычаев забыты. Сохранность же части их вовсе не означает, что исполнители знают об их первоначальном значении, чаще всего они бытуют просто по традиции, а также как семейная или общесельская забава.