Калиновый мост

Глава 21

— Яна!.. — на улицу первым при их появлении выскочил Антон, младший брат Юли. Но паренек тут же притормозил, увидев Блуда.

Хотя Захар опустил руку на холку пса, да и сам Блуд держался спокойно, казалось. Впрочем, при его габаритах, неудивительная реакция. Собака тети Оксаны, вон, вообще предпочла забиться в будку, и не тявкнула при появлении гостей.

Даже во дворе ощущалась тягостная атмосфера, на неком подсознательном уровне дающая понять любому, что эта семья понесла утрату. Вроде и не видно ничего, а дышать выходит с трудом.

— Привет, — негромко отозвалась Зоряна, стараясь хоть как-то улыбнуться. — Родители дома? — ей вдруг неловко стало, что никакого гостинца ему не додумалась привезти.

Да, не привыкла к такому, никогда не было возможности, разве что самой что-то испечь да угостить тайком от остальных пусть и далекого, но братишку. Но сейчас-то деньги имелись, а она еще настолько не привыкла, что ничего не купила. Как-то неловко стало внутри, хоть Антон и не знал.

— Мама, отец в город поехал на работу, — отозвался Антон, все еще не отводя глаз от пса. — А Юля… — тут голос мальчишки дрогнул, и парень с такой как-то потерянностью и болью глянул на Зоряну, что сразу показался в разы старше.

— Я знаю, Антон, — также тяжело отозвалась она, обняв паренька, прижала к себе на мгновение. — Я знаю. Потому и приехала… — оглянулась на Захара, с невыразимым облегчением упиваясь поддержкой и любовью, которые светились в его взгляде.

— Яна… — тихий голос заставил Зоряну вновь обернуться к входной двери.

Тетя Оксана стояла на пороге, разглядывая ее с каким-то недоверием. Волосы убраны под черный платок, сама вся, как на десять лет постарела, хотя Зоряна не видела ее три недели всего.

Антон, до этого крепко обнимавший Зоряну, словно подпитываясь силой и выдержкой, шмыгнул носом и отошел к матери. Стал рядом, будто опора. И так видно, что тетя в этом нуждается, ее заметно пошатывало.

— Зачем вернулась, дочка? Бежать тебе отсюда нужно, знаешь же, эти воли не дадут, придумают, как целиком под свою власть твою жизнь взять… — заломив руки, взволнованно запричитала тетя. Захара за спиной Зоряны она, похоже, и не заметила.

— Не сумеют, тетя Оксана, — Зоряна подошла к ней и крепко обняла. — Я замуж вышла, официально и по закону, — она показала ей руку, где сдержанно блестел золотой ободок. — А мой муж точно никому не позволит меня отнять у него, — не улыбнулась, хоть и хотелось.

Просто показала на Захара позади. Тот выглядел, как непоколебимая глыба Карпат. Просто стоял и смотрел на них, на этот двор, да и вокруг посматривал, точно все под его контролем, ничего не упускает. И такой надежностью от мужчины веет, такой спокойной силой.

— Нашла, значит, сон свой, — вздохнула тетя, только теперь обратив внимание на мужчину. Отступила немного, только теперь его мощь оценив и явное давление над всей ситуацией вокруг. — Да, этот точно против всех ради своего пойдет, — уголки губ тети слабо дернулись в жалком подобии улыбки. — Только все равно, зачем вернулась? Жила бы себе да радовалась! Что у тебя тут осталось?..

— Я Юле пообещала, что поговорю с вами, — тихо отозвалась Зоряна, вздохнув с грустью.

Тетя Оксана замерла, вздрогнув, когда это услышала.

— Юле?.. — переспросила с болью, которую нельзя было не услышать. — Юля… Она… за три дня сгорела… Никто не успел и понять ничего… — как поперхнувшись этой болью, тетя тихонько зарыдала.

— Я знаю, тетя, знаю, — Зоряна крепче обхватила ее за плечи. — Я говорила с ней, видела. И она очень просила, чтоб вы не убивались, слышите? — тихо, но убедительно проговорила, желая донести это до тети. — Пожалуйста! Вам про дядю надо думать, про Антона, про себя. Обязательно! А ей… Юле там даже лучше. Это она сказала, и вам просила передать очень. Не убивайтесь. Не держите ее своим горем здесь, отпустите ее душу, тетя. Поверьте мне, — как можно мягче, но отчаянно стараясь уговорить, шептала она, понимая и разделяя боль тети Оксаны. Но и просьбу Юли помнила тоже. — Тоска и наша любовь останется, но убиваться нельзя нам, мы ее этим к себе привяжем, не дадим спокойно уйти, знаете же, — у самой слезы на глаза наворачивались, когда говорила.

Тетя Оксана притихла. Ощущалось, что усилием воли плач давит, но прислушалась к ее словам, будто задумалась.

— Она тебе снилась, Яна? — переспросила, вроде сомневаясь, но глянула с такой надеждой в глазах, что Зоряне самой горло перекрыло.

— Да, теть. Снилась. Потому как раз, что знала — я увижу и услышу, и вам расскажу. Надеялась, что вы мне поверите…

— Я верю, дочка, верю, — вновь прерывисто вздохнула тетя Оксана, пытаясь утереть с лица слезы. Антон все это время около нее стоял, но и сам внимательно прислушивался к словам Зоряны. — Ты всегда больше нашего знала, как и мать твоя. Умеешь мир вокруг слушать. Верю… — вздохнула еще раз тяжко и глубоко, словно бы ей камень на грудь давил, мешая. — Только тяжело мне ее отпустить, моя же родная…

— Надо, теть, никому легче не станет, если горевать и убиваться продолжите, ни вам, ни ей… — вновь крепко обняла ее Зоряна.

У самой глаза на мокром месте, голос ломается, потому что ощущает эту боль точно так же. Да и тетя все осознает, пытается кивнуть, вновь слезы со щек вытирает.

— И что, не обижает тебя муж? — еще прерывающимся голосом, но уже как-то стараясь отвлечься, тетя Оксана наконец толком глянула за спину, начав рассматривать Захара.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тот, все это время так и простоявший молча на расстоянии пары шагов, похоже, немного растерялся от подобного вопроса. И с некоторым недоумением в глазах глянул вдруг на Зоряну. Будто и правда задумался только что, что может ее обидеть чем-то.

Против воли и вопреки недавней тяжкой теме, Зоряна рассмеялась, пусть еще и сквозь слезы.

— Нет, теть, вы что?! Он меня на руках носит и пылинки сдувает, буквально! Самый лучший! Только живность завести не дает, говорит, отдыхать должна больше, наработалась уже на жизнь вперед, — не уточняя, что лишь недавно об этом вспомнила, поделилась своей «бедой».

Захар улыбнулся.

— И не дам. Кот — максимум. У нас есть, на какие деньги купить все, что будет хотеться, зоренька моя, — отозвался негромко муж, словно не очень и хотел это при чужих озвучивать.

Но в его голосе столько любви было, что никак не упрятать. Услышала это и тетя Оксана. Вздохнула уже вроде бы легче, чуть шире улыбнулась. Даже слезы высохли.

И тут она руками всплеснула.

— Что же это я вас на пороге держу, как чужих?! — распереживалась уже по иному поводу. — Негоже же так! Антон, беги, включай чайник! — попыталась быстро исправить ситуацию тетя.

— Да мы не то чтобы очень чая хотим, — на всякий случай заметила Зоряна, не уверенная до конца, хочет ли и готова ли тетя Оксана гостей уже принимать. Навязываться как-то не с руки было. Оставляла ей возможность отказаться от долга гостеприимства.

Но в этот момент, заглушая и возражения тети, что она их не отпустит никуда, пока чаю не попьют, и эти заверения Зоряны, над двором разнесся злобный и полный гнева крик.

— Ах, ты, бессовестная чертовка! Тварь неблагодарная! Ты куда посмела убежать?! После всего, что мы для тебя сделали?! Да я тебя!.. — во двор тети Оксаны ворвалась рассерженная и бурлящая гневом уже родная тетка Зоряны.

Точно кто-то быстро донес, что ее в селе видели. А за спиной тети маячил… Григорий. Вот уж кого Зоряна точно видеть не желала. Он ей и так тут прохода последний год не давал! Бррр!.. Из-за него убежать и решилась…

Матушку, кажется, не волновало, что она устраивает крик на все село. Считала себя в праве? В душе дрогнуло что-то, накатило страхом, аж пот на затылке выступил от какого-то вдолбленного убеждения, что нельзя ей спорить, чревато… И тут, срывая и ступор с Зоряны, и всю эту беспомощность, глухо гавкнул Блуд, перегородив дорогу вновь появившимся. Да и Захар одним движением как-то стал между Зоряной и этими двумя людьми, которых она точно никогда не хотела бы больше видеть…

Но ведь для того и вернулась сюда, сама себе напомнила, чтобы избавиться от этого страха и беспомощности. И себе, и им доказать — теперь лишь она своей жизнью управляет!

Тетя, как об стену ударилась, так и застыла, с открытым ртом разглядывая Захара и особенно Блуда, похоже. Гневного напора поубавилось. Даже Гриша, довольно часто склонный к безрассудным поступкам из-за проблем с разумом, остановился, с видимым страхом изучая пса. Хотя нет-нет, а кидал в сторону Зоряны жадные взгляды. И ее передёргивало прямо, когда улавливала то темное и алчное, грязное какое-то нечто, что клубилось внутри головы мужчины, направленное на нее. Как жадность, но болезненная, ненормальная…

Однако присутствие и поддержка Захара, ну и Блуда, разумеется, придали сил. Зоряна обернулась и шагнула вперед, придержав тетю Оксану, невольно тоже выступившую, привыкшую прикрывать ее от гнева священника и матушки.

— Я взрослая и совершеннолетняя, тетя. И сама имею право решать, когда и куда мне уходить. Вы меня вырастили… Бог вам судья за все ваши дела и слова в этом. Но я не обязана жить с вами до конца своих дней, выполняя всю работу без всякой благодарности, еще и помогая в вашем мошенничестве с субсидиями, — ровно держа и спину, и голову, твердо заявила Зоряна, встав рядом с Захаром.

Муж тут же переплел их пальцы, крепко пожал ладонь, поддержав.

Улыбнулась ему, благодаря за это, но правда была в том, что она не боялась! Больше нет. Потому что в голове и сердце четко улеглось понимание — Зоряна сама властна над собой и своей судьбой. Все. И никто более, кроме любимого мужа, не имеет права даже советы давать. Потому что Зоряна так хочет.

Имеет право!

Тетя Вера оторопела, судя по всему. Немудрено, это впервые Зоряна посмела выступить против нее. Еще и на виду у всего села, считай. Любопытные соседи заглядывали во двор со всех сторон, казалось. Прислушивались, подходили ближе, предчувствуя скандал. В селе было не так и много развлечений, а посплетничать и перемыть косточки всем, кто давал хоть малейший повод, тут любили. Что уж о таком случае говорить!

— Да как ты смеешь?! Мразь! Ведьмино отродье!.. — наверное, не придумав ничего лучшего, попыталась вновь перейти в наступление тетя Вера. — Да ты еще приползешь ко мне! Как ты жить собралась, дура? Или шлюхой станешь, как мать твоя?!

Зоряна не успела ни ответить, ни опровергнуть голословное обвинение в сторону ее матери. Хотя та и правда не успела официально заключить брак с отцом, это не делало ее распутной… Но не в глазах ненавидящей всех вокруг сестры, тем не менее.

— Еще одно слово или оскорбление в сторону моей жены или ее семьи, и я тебя по судам затаскаю. По каждому вашему усыновлению разбирательства будут. Полиция уже дела изучает, можешь не сомневаться, — негромко пресек все эти крики разом Захар.

Его глубокий голос рокотом по двору прокатился, хозяину вторил и глухой рык из пасти Блуда. Как глыба каменная упала между ними и тетей Верой с Григорием, отсекая, придавливая всех вокруг, вызвав дрожь и безотчетный страх. Зоряна это очень хорошо уловила. Любопытные соседи, и те настороженно назад подались, учуяв, что с этим человеком лучше не враждовать, да и шутить он с таким не станет.



Тетя Вера пару секунд хватала воздух ртом. Но все же характера ей было не занимать, достаточно быстро взяла себя в руки. Хоть и не рисковала приближаться, видя точно недоброжелательную настроенность и Захара, и пса.

— Жена? Ты обдурил и использовал бедную, нездоровую девочку?! Это все незаконно! — моментально сменив риторику, явно замечая чужое внимание, запричитала она. — Воспользовался тем, что девчонка не при себе, насулил ей золотые горы, задурил голову…

— Зоряна совершенно здорова, — резко оборвал эти стенания Захар, проигнорировав то, как тетку перекосило, когда он ее истинное имя назвал. — У нас есть заключение двух независимых врачей, одно сделано по направлению полиции, когда мы документы Зоряне восстанавливали, которые вы украли, — ее муж и не думал позволять тете Вере развивать привычную демагогию, определенно не испытывая даже толики того пиетета, что имели перед статусом священника и его жены селяне.

Ух ты, так вот зачем он просил ее еще одно обследование пройти недавно! И об этом продумал, понял, какова ее родня, хоть Зоряна и не все рассказывала, обезопасил ее!

— И брак наш официально зарегистрирован. У вас не выйдет этот факт оспорить. Вы больше не имеете никакого права пытаться шантажировать племянницу или как-то ей угрожать. В противном случае мы напишем заявление в полицию и в соцслужбы, которые уже и так взяли вашу семью на контроль и изучают предыдущие дела, — ровно, но так тяжело, веско, с открытой прямотой…

Не угрозой, нет, неверное слово…

Захар будто лишь констатировал неизбежность расплаты для ее родни. Более того, было очевидно, что он в силах повлиять на ее суровость. И это прозвучало так окончательно, бесповоротно и неотвратимо, что тетя Вера сдала назад. Причем и внешне, отступив на шаг, и внутренне. Вздрогнула, как ощутила все то, что и Зоряна в любимом не раз чувствовала. Ухватилась за плечо Григория, стоявшего все это время чуть позади, зная, что лучше не вмешиваться, когда матушка в раж входит.

— Что же это творится, люди добрые?! — так наигранно и театрально, что Зоряну аж передернуло, взмолилась тетя Вера. Впрочем, местные любили подобное.

Да и Гриша, на которого эти стенания тоже были рассчитаны, волком глянул на Захара. Переступил с ноги на ногу, выходя чуть вперед.

— Не рыпайся даже, — ровно предупредил Захар. Его тон не изменился, но в глазах мужа нечто такое блеснуло… И в самом воздухе вокруг него, показалось, как марево угрозы растеклось, запахло, будто озоном… — Ты и так расплатишься за весь ее страх. Всю жизнь нести кару за это будешь, — припечатал Григория, словно приговором.

И Зоряне стало не по себе, по спине холодной изморозью побежало. Григорий же побелел лицом, хватился почему-то за грудину, растирая ребра, как ощутил нечто вымораживающее его изнутри…

Тетя Вера тут же по-новой затянула с воодушевлением, не мелочась. И ее совсем не беспокоило то, с какой скоростью менялась наполненность этих «стонов».

— Родную кровинку забирают! Обманом завлечь ее на злые дела решил, не иначе! Где это видано, чтоб по-хорошему делу за три недели мужик женился! Ирод проклятый! И зверь твой — бес адовый! — тетя Вера ткнула пальцем в Блуда.

А тот возьми, да как гавкни!

Даже Зоряна, уже вроде привыкшая и к голосу, и к габаритам их пса, вздрогнула. Про ее тетку и Григория и говорить нечего!

Матушка заверещала, принялась с сумасшедшей скоростью истово креститься, точно дьявола прогоняя.

— Изыди, дух злой! Матерь Божия, сохрани и помилуй!..

— Навряд ли, поможет. Тут самим святым нужно быть, чтоб такое от бесов защитило или темных сил, — участливо посоветовал Захар, едва не смеясь.

И Зоряне почему-то вдруг так весело стало от этого крика и испуганного лица тетки! Никто же и пальцем не тронул!

Переглянулась с такими же весёлыми глазами мужа, оглянулась на тетю Оксану, пораженно наблюдающую за происходящим, подмигнула Антону, у которого глаза уже в поллица были. Да уж, так против власти церкви в этом селе еще не выступали. А ей хорошо и легко-легко! И полное ощущение… нет, не превосходства. Просто свободы!

И то только усилилось, когда сбоку, из-за забора, там, где стояло уже немало наблюдателей, донесся поначалу неуверенный, а после все более громкий смех остальных людей…

— Что-то у них у всех одна реакция на нас: креститься и к Божьей матери взывать, — имея в виду давний скандал с Параской, который муж ей подробно описал, да и потом бабка при встрече то и дело крестилась на рынке, Зоряна откинулась на спинку сиденья, поглядывая то в окно, то на Захара.

Ей все еще было весело, хотя уже больше двух часов прошло после громогласных разборок с ее бывшими опекунами. Они успели и чая попить у тети Оксаны, вспоминая о Юле хорошие и теплые моменты. Оставили свой адрес, распрощались и вот, ехали назад. Больше к ним никто не рискнул соваться. Видно, хватило позора.

Муж криво усмехнулся, скосил в ее сторону веселый взгляд и пожал плечами.

— Люди любят придумать и додумать дикие вещи, особенно, когда пытаются оправдать свою трусость, незнание или неумение. Отсутствие опыта или знаний проще всего списать на проклятие или сглаз, чем пойти выучиться толком, хоть бы физику для начала; а нежелание кого-то покоряться твоим сатрапским замашкам проще объяснить бесовством, чем самодурством, — с сарказмом отозвался Захар. — Из всего, с чем ко мне приходят, только процентов десять — реально то, что не зависит от самих людей, с потусторонним связано. Вот и твои опекуны просто не могут пережить крах своего авторитета и схем…

Зоряна слушала его с улыбкой, во многом согласная и теперь в состоянии посмотреть на все со стороны. Однако и внимательно изучала самого Захара… Имелся один момент, который они не обсуждали после того сна-морока, в отличие от ее воспоминаний. Да, приняла и поняла, и все же эти крики тетки натолкнули на мысль:



— Медведь? — тихо протянула она, не прекращая улыбаться.

Чтобы и подумать не решил, словно бы боится или как-то негативно относится к тому, что тогда во сне приоткрылось ей.

А Захар внезапно предельно серьезным стал. И авто остановил, припарковавшись на обочине. Блуд насторожился, вскинул голову, но, очевидно, поняв, что никто не выходит, улегся обратно.

— Тебя это пугает, ненаглядная? — тихо спросил он напряженным голосом.

— Ммм, нет, — все еще широко улыбаясь, помотала головой Зоряна. — Не убежала же еще, видишь. У меня вон тоже родословная непростая. А родственники такие, что и медведи против них — лапочки, — стремясь так и оставить настроение у обоих легким, она протянула руку и взъерошила бурые его волосы, наслаждаясь ощущением прядок между пальцами.

Захар усмехнулся, видно, что непроизвольно, не удержался. И ее это порадовало.

— И что, ты даже оборачиваться можешь? — почему-то вспомнив царапины на досках дома, уточнила уже трепетным и недоверчивым шепотом.

При всем ее опыте и контактах с потусторонним, поверить в такое было сложно.

— Нет… Ты что! — Захар удивленно глянул, а потом вдруг расхохотался, откинув голову. Поймал ее руку, прижал к губам, целуя, да так больше и не отпустил. — Но иногда не отказался бы такое уметь, — подмигнул ей. — Правда, иногда зверь будто бы власть надо мной берет, ярость, безумие дикое, что-то такое темное, живущее лишь инстинктами… Таких иной раз берсерками называют, одержимыми… В полнолуние всегда хуже удается контролировать себя. Когда-то совсем не справился, — вдруг начал он рассказывать, глядя не на Зоряну, а в лобовое стекло.

Она только примолкла, даже дышать старалась тише, чтобы не помешать и не спугнуть эту откровенность. Ей все о любимом хотелось узнать!

— Не привык еще тогда, мне четырнадцать только исполнилось, зверь едва-едва просыпаться в сущности начал… У меня друг был… Или я считал его таковым, — Захар скривился. — В общем, застал его за тем, как он из комнаты деда старую икону стащить пытался, пока дома никого не было. Часто же у нас бывал, его и собаки знали, за своего держали. А он вот так… Рассказал кому-то, ему посулили деньги огромные, старинная же икона, древняя. А дело тоже к полнолунию шло… И я не справился. Точно дикий зверь, на него набросился, защищая свою «берлогу» и испытывая боль от предательства, — муж сглотнул, заметно, что тяжело давалось ему вспоминать о том случае, как провалом своим считал. — Спасло только то, что отец с матерью пришли. Батя и оттащил меня… Парня того спасли, но дружить мы перестали, ясное дело. Знаешь, тут мне история семьи и наша репутация в селе даже помогла. Люди узнали, что украсть икону пытался, поняли, похоже. Хотя их семья переехала по итогу. И моя мама, — вздох Захара стал еще тяжелее. — Они с отцом поженились уже не очень молодыми, и я поздний ребенок. Отец хорошо себя контролировал, или мне слишком много передалось по семье, говорят, во мне чересчур много этого… звериного, — муж глянул на нее с какой-то непонятной Зоряне виной и затаенной грустью, вновь на дорогу глаза перевел. — В общем, она не ждала такого. Вроде и знала, и готовили ее и батя, и дед, только… Она потом боялась со мной один на один оставаться. Старалась ничем не огорчить, следила всю жизнь за каждым словом… Меня страшилась.

Захар отвернулся совсем.

А Зоряне прямо плеснуло в груди его болью и тоской! И виной, которую на свои плечи взвалил так рано лишь от того, что его не научили вовремя управлять своим же темпераментом!

Подалась вперед, крепко-крепко обхватив его руками за шею, точно не задушит, лишь бы он не посчитал, что и Зоряна опасается или боится любимого!

— Люблю тебя! — отчаянно горячо зашептала потому, что голос ломался от избытка чувств к нему, от страстного желания убедить и доказать — нет для нее никого дороже и ближе! — Тебя! Таким, каков ты есть. Всего! Даже с самым скверным характером, — поддела, стремясь достучаться до сознания мужа.

И ей удалось! Захар хмыкнул, но к ней повернулся.

А потом сам с такой силой обхватил руками в ответ, что Зоряна как раз могла и задохнуться. Да только Захар на ее рот накинулся горячим и алчным поцелуем и… она забыла обо всем ином!

