Камни Рун. Том 2

Глава 18. Воля предков

Витати буквально на своем горбу затащила меня в какой-то большой шатер, который был наполнен женщинами средних лет и старухами. С их помощью винефик уложила меня на матрац лицом вниз. Кто-то принес горячей воды, тут же появились тряпки, какие-то мази и травы.

— Не надо, — просипел я.

В живых меня удерживала только моя магическая суть и сила осколков. Простой человек уже бы давно захлебнулся собственной кровью или скончался от той же кровопотери. Но маги крайне живучи, это я уже успел проверить на собственной шкуре.

— Так, сейчас придет целитель, а мы пока достанем обломок копья… — пробормотала Витати.

По ее голосу было понятно, что рана выглядела страшно. Удар оранжевого винефика пришелся в правую сторону груди, повредил легкое и только каким-то чудом не отправил меня сразу же к праотцам.

— Просто достань это дерьмо из моей спины…

— Рей, не дергайся или…

— Я говорю, рвани! — не выдержал я.

Я чувствовал осуждающий взгляд винефика даже затылком, но Витати подчинилась, и я почувствовал, как ладони келандки легли на кусок древка и острие, что торчало из моей спины.

— Как только я достану его, ты начнешь истекать кровью. У тебя будет минута, может меньше, — серьезно сообщила она.

Я только дернул головой, мол, понял, и начал собирать под ладонями целебные печати. Вторая печать бор, чтобы вытравить заразу, что была на копье, и вторая печать Ис-Эо. Я помнил ошибку, которую допустил во время боя за жизнь Отавии, и как у меня потом тянуло плечо. Так что восстанавливаться надо постепенно. Пятидюймовой Ис-Эо должно хватить, чтобы остановить кровь, затянуть легкое и прихватить рану. А потом я продолжу лечение…

Использовать силу осколков при свидетелях я не собирался, а вокруг было немало женщин. Да и не был я уверен, что после всех выкрутасов последнего часа Пустота вовсе откликнется на мой зов.

— Готов? — спросила Витати.

Я даже пикнуть не успел, а девушка уже перевернула меня на левый бок, схватилась за обломок копья и рванула его из моего тела, упершись мне в спину коленом. Ей помогали еще несколько женщин, которые придерживали мои плечи и спину. Скажу честно, именно к такому быть готовым просто нельзя — в глазах потемнело, а контуры печатей, что я держал наготове на кончиках пальцев, едва не рассыпались. Но я смог удержаться, а уже в следующий момент я впечатал в свою грудь заклинание Бор-Бор, а следом отправил и целебную печать Ис-Эо.

Желтая энергия печатей обожгла рану, после чего я почувствовал тепло и облегчение. Кровь, что было хлынула, едва винефик вырвала из меня обломок копья, остановилась, а после рана стала затягиваться буквально на глазах.

— Надо зашить, — прохрипел я.

Витати серьезно кивнула. Одна пожилая женщина тут же взялась за кривую костяную иглу, другие — стали готовить перевязку. Было видно, что они не в первый раз штопают раненых и знают, что делают. Так что к моменту, когда в шатер, будто с опаской, вошел дикий маг желтых рун — я увидел это по свечению его магических каналов — все было кончено. Меня заштопали, перевязали и даже влили в рот какой-то укрепляющий отвар.

Во время всей процедуры нет-нет, но я ловил на себе испуганные или ненавидящие взгляды обитательниц шатра, но в основном они все были крайне заинтригованы. Думаю, информация о том, что случилось на поле, дошла до сюда быстрее, чем Витати приволокла мою пробитую копьем оранжевого винефика тушку.

Следующие два дня я провалялся во вдовьем шатре, попивая целебные отвары и шарахая самого себя желтыми печатями. Колдовать я старался, когда никого рядом не было — едва кто-нибудь из женщин завидит формирующийся в воздухе контур печати, то жди осуждающих взглядов и беглых причитаний по-келандски, разобрать которые не было ни единой возможности.

Со мной почти никто не разговаривал — имперским пресийским владели всего пара представительниц вдовьего сообщества, да и то, на совершенно базовом уровне, так что моей компанией был пестрый купол шатра, да изредка приходящая Витати.

— Кстати, — начал я, когда девушка заглянула проведать меня, — а как тот винефик?

— Вирати? Копейщик? — уточнила она. — Нормально. Ему помогли первым, жить будет. Но вот в седло сядет только через месяц-другой. Ты едва не пронзил ему хребет своим клинком.

— Я его едва не выпотрошил… — протянул я. — Его товарищ успел вовремя.

— Они братья, — спокойно сообщила Витати. — Я их хорошо знаю.

— Я это прочувствовал, — усмехнулся я, — очень знакомый стиль.

— У нас всех были одни учителя, — пожала плечами келандка, наливая мне теплого питья. — Просто они привыкли сражаться в паре и в строю. Я училась иначе.

— Дуэли? — уточнил я.

Витати только дернула плечом, после чего передала мне широкую пиалу с теплым отваром.

— Я удивлена, что ты смог устоять против них, — сказала винефик.

— Ты же понимаешь, что… — я многозначительно опустил глаза на собственную грудь, давая понять, что с помощью пустоты мог стереть обоих бойцов в порошок, не сходя с места.

— Ты все сделал правильно, — сказала Витати, усаживаясь на край моего лежака. — Ты как, уже встаешь?

— Кое-как — да. Нужна еще пара дней и можно отправляться, — сказал я.

Я был уверен, что Витати составит мне компанию в моем путешествии до Храма Пустоты. Первое — она знала дорогу. Второе — она преодолела половину мира, чтобы помочь мне в моем предприятии. Иначе зачем она вернулась в степь?

— Сначала тебя ждут в Большом Шатре, — уклончиво ответила девушка, меняясь в лице.

— Меня не пропустят?

— Отец все еще хочет поговорить с тобой.

— О чем?

— О том, зачем ты сюда пришел, — серьезно ответила Витати. — Не спорь со мной, Рей. Самое главное ты уже сделал — доказал свою силу. И вообще, у того столба ты оказался по ошибке. Я рассказала отцу о тебе и твоем путешествии, едва прибыла в клан. И он обещал, что отправит дозорных на поиски, чтобы тебя привели к нам, целым и невредимым. И я совершенно не понимаю, как ты оказался у столба, потому что наружность твоя весьма приметная, да и описала я тебя четко. Но с этим мы еще разберемся…

— Слушай, тут такое дело… — я сел на лежаке рядом с Витати и, покручивая в руках пиалу, стал рассказывать о том, что произошло со мной и Отавией в Гохринвии.

Рассказал я и о Нассире. Не таясь и не скрываясь, как я делал раньше. Прямо и четко — вывалил на Витати всю правду. И о том, что парень мне доверял, и о том, что я его заколол и украл его личину, чтобы выжить.

Винефик внимательно меня выслушала, а после только покачала головой.

— Это многое объясняет, если ты выглядел как гохринвиец… Но как ты оказался в степи? И ты говорил, это было в самом начале осени, а ведь уже идет зима…

Я только покачал головой, показывая, что у меня нет ответа.

— Это все этот Йеши и… Изнанка, бездна. Будто там время течет иначе, если слишком близко приблизиться к… Я даже не знаю. Но этот старик точно о чем-то умалчивает. А еще он — очень странный колдун. Потому что он слишком многое может и слишком многое знает.

— Только не говорит, — подытожила Витати.

— Только не говорит, да, — согласился я.

Вести, что принесла Витати, все меняли. Я почему-то уверился в том, что для меня все закончилось, и едва я смогу держаться в седле, добрые кочевники снарядят меня конем, припасами и мы отправимся в Храм Пустоты в северных предгорьях. Вот только реальность оказалась совершенно иной и, как объяснила мне Витати, все упиралось в волю ее отца.

События памятного вечера прервали празднование Сезона Клинков, которое едва-едва восстановилось в вечер перед тем, как я показался на глаза отцу Витати, Великому Шазу Тати.

Сначала во вдовий шатер вошли трое — Витати, какой-то хмурый мужик лет пятидесяти и тот самый винефик, брата которого я едва не выпотрошил. При виде Винати — вроде так звали старшего из братьев — я весь напрягся, но лицо келандца ничего не выражало. Он даже смотрел на меня спокойно, хотя я чувствовал, что где-то в их глубине плещется злость. Правда то, как держался воин, показывало, что в этой тройке он был младшим.

— Рей, это Гатис, аl-rafi Великого Шаза, — сказала Витати.

— Я советник и помощник ее отца, — на довольно чистом имперском сообщил Гатис, поясняя, кто такой альрафи.

Я поклонился мужчине, насколько позволяла перевязь, после вопросительно посмотрел на всю троицу.

Винати сделал шаг вперед и положил передо мной мешок, который, как я понял, был весь набит одеждой.

— Великий Шаз ждет через полчаса, — сообщил Гатис, после чего он и Винати вышли прочь, осталась только Витати.

Винефик помогла мне переодеться, благо, почти все наряды келандцев отличались удобством и просторностью. Широкие штаны, длинная рубаха и накидка под пояс, похожая более на халат. Витати помогла мне собрать в хвост волосы и натянуть сапоги на опухшие от обильного питья и лежания ноги.

— Ну, вроде готов, — сказала келандка, разглаживая отвороты верхней накидки на моей груди и поправляя пояс. — Почти келандец.

— Могла бы и раньше предупредить, — тихо прошептал я, чтобы вдовы не услышали, намекая, что совершенно не знаю, что должен говорить на этой встрече.

У меня был отдельный отгороженный ширмой уголок, но ощущение, что за мной постоянно следят, не отпускало.

— Все будет хорошо. Просто говори моему отцу правду, этого будет достаточно, — спокойно ответила Витати. — Если все пройдет хорошо, будем в святилище уже через месяц…

— Было бы неплохо, — кивнул я, проверяя, хорошо ли затянут пояс. — Ну что, точно готов?

Витати еще раз оценивающе окинула меня взглядом, после чего хлопнула по груди и мы вышли из шатра, к ожидающим нас Винати и Гатису.

Аудиенция у Великого Шаза была обставлена почти по-домашнему. Присутствовал только сам Шаз, Витати, Гатис и еще несколько старейшин клана. Бойцы, что несли караул возле шатра своего предводителя, внутрь не входили, а плотная ткань на входе могла гарантировать, что слова, сказанные внутри, тут и останутся.

Я занял указанное мне место у подножия невысокого постамента, на котором стояло некое подобие трона. Сам Великий Шаз же сейчас тихо переговаривался с каким-то стариком. К ним подошел Гатис, что-то шепнул и Тати, махнув пальцами, дал старику понять, что разговор придется продолжить позже. После отец Витати наконец-то посмотрел на меня и тут я понял, в кого у Витати такой одновременно тяжелый и отсутствующий взгляд.

Тати был уже стар. Не дряхл, но в том возрасте, когда вот-вот наступит немощь. Последние дни осени жизни Великого Шаза, последние годы, когда он еще может уверенно держаться в седле и поднимать тяжелую саблю. Вероятнее всего, следующий Совет Кланов выберет нового предводителя, а сейчас же Тати просто устраивал дела собственного рода, заключая выгодные союзы и усиливая влияние клана на политику степи. Например, этот большой праздник клинков. Сколько там Витати говорила, прибыло кланов на праздник? Четыре, и пятый клан — ее родной? Большое мероприятие, если подумать. И очень вовремя для Тати, который в это время может заключить ряд выгодных браков. Всегда сложно устраивать разборки, когда по другую сторону есть кровная родня.

— Говори, — скомандовал Гатис.

Тати же все так и молчал, вздернув подбородок и чуть поджав серые губы. В отличие от Витати, чьи черты лица были почти острыми, у ее отца был крупный нос, мясистые губы, но такие же, как и у дочери, высокие скулы. От этого лицо Великого Шаза имело хищно-агрессивное выражение, а вот в такой позиции, если смотреть снизу вверх, вовсе становилось не по себе. Тем более, Тати сейчас сидел, развалившись в своем кресле, а руку Шаз положил на длинный кинжал, что лежал в ножнах за поясом. Будто бы в любой момент он был готов вскочить и заколоть наглеца в моем лице.

— Меня зовут Рей, Великий Шаз Тати.

— Мы знаем, как тебя зовут, — перебил меня Гатис. — Говори, что привело тебя в степь.

— Большая нужда, Великий Шаз Тати. Мне надо пройти путем, что прошла ваша дочь, — уклончиво продолжил я. — Один великий колдун замышляет великое зло и мне надо попасть в горы…

— Говори прямо! — рявкнул Тати, подаваясь вперед. — Не смей увиливать, печатник!

Я едва не стал перечить, но смог удержать себя в руках. Хотите прямого ответа? Будет вам прямой ответ.

— Я познал Пустоту, — ответил я, вызывая в груди силу камней.

— Что это значит? Ее нельзя познать! — вскрикнул один из старейшин, вскакивая с лавки. — Что несет этот юнец!..

Но не успел старейшина закончить, лоскутный ковер из множества материалов под моими ногами пришел в движение. Ткани, шкуры, шелка, будто бы ожили и сейчас двигались вокруг невидимых осей, превращенные в подвижный кисель, полностью подчиненные моей воле и силе осколков. Это было почти просто — намного проще, чем ломать собственные кости, меняя внешность.

— Я познал Пустоту и суть материй, — ответил я, глядя Великому Шазу прямо в глаза. — И мне нужно встретиться с ней вновь. Пока ее не нашли раньше меня.

Тати был ошарашен. Я видел, как на секунду его лицо исказилось от страха. Но не зря отец Витати был военачальником столь долгие годы.

— Кто-то ищет храм? — спросил Гатис, который быстрее остальных вник в мои слова.

Ковер прекратил движение и вернулся в то состояние, в котором был до моего колдовства. Осколки камня рун успокоились, я же старался скрыть накатившую отдышку и капли пота, что сейчас катились по моему затылку и шее.

— Вы не сможете его остановить. Не сможете ему помешать. В мир пришло большое зло, — сказал я.

И поймал непонимающий взгляд Витати. Какое зло? О чем я? Винефик считала, что я иду на север ради того, чтобы познать собственную силу, а потом вернуться в Империю… Но теперь…

Я посмотрел в глаза дочери Великого Шаза, извиняясь за эту свою последнюю, но самую большую ложь. Я обязательно все ей расскажу, как только мы выйдем на север, когда между мной и Храмом больше не будет преград. Попасть в святилище, не дать Эдриасу заполучить второй камень, с помощью которого он сможет натворить бед. Пришлый колдун был безумен, я это знал. Он не уйдет по-тихому. Просто ради развлечения, он разнесет этот мир, как разнес уже, я уверен, многие миры до этого.

Тати повернул голову к старейшинам, которые, по всей видимости, отвечали за обряд свадьбы с Пустотой. Старики переглядывались, пошептались, а через минуту один из них встал и сказал:

— Юнец говорит, что стал женихом Пустоты и вернулся, но это невозможно… Пустота никого не выпускает, в ней ты остаешься навсегда, это известно доподлинно…

— А я и не сам вырвался, — сказал я. — Витати меня вытащила. Ее кровь.

Все взгляды устремились на несостоявшуюся Невесту Пустоты, после чего старики опять стали шептаться. Гатис и Великий Шаз же лишь ждали, что скажут старейшины. По лицам Великого Шаза и его советника нельзя было понять, к чему пришли эти двое, но я заметил, как время от времени лидер и его ближайший сподвижник переглядывались, как старые супруги, что научились вести диалог без слов, только взглядом.

— Мы не можем препятствовать Жениху Пустоты, — сказал наконец один из стариков, выйдя чуть вперед. — Но воля предков однозначна: чужакам нет ходу в святилище. Таково наше слово.

— Отец! — воскликнула Витати, выступая вперед.

— Великий Шаз… — осторожно начал я.

Тати смотрел на нас двоих, переводя взгляд с меня на Витати, после чего встал со своего места, поправляя кинжал за широким поясом.

— Вы слышали, что сказали старейшины. Чужакам ходу нет, — начал Великий Шаз. — Но и гневить Пустоту я более не рискну, тем более…

В этот момент мужчина многозначительно посмотрел на Витати, и все стало понятно. Она не справилась со своей ролью, а это означало проблемы для всего рода. Без охотников на магов клан Тати угаснет.

— Я не могу пойти против воли предков, — продолжил Тати, чем вызвал одобрительное бормотание стариков, — Ты, печатник, а значит…

— Я не печатник, — возразил я Великому Шазу. — Меня тренировала Витати, я владею истинными рунами защиты, я обучен убивать магов, как и любой винефик степи.

— Ты смеешь звать себя убийцей магов? — высокомерно усмехнулся Гатис.

— Пусть Винати скажет, достаточно ли я обучен, — парировал я. — Жаль, тут нет его брата, который…

Эти слова потонули в гуле голосов; Винати взорвался бранью, старики повскакивали со своих мест, пару крепких слов отпустил и Гатис. Молчали только мы с Витати, а прервал все Великий Шаз, трижды хлопнув в ладони.

— Тихо! — рявкнул Тати. — А ты, Винати, не ори! В одном этот наглец прав — он едва не выпотрошил твоего брата и не похоронил тебя! Если бы не Витати, ты бы тут не стоял!

Я чуть повернул голову и посмотрел на келандца, который стоял у самого входа и сейчас от бессильной злобы сжимал зубы.

— Танец Клинков… — сказал один из стариков. — Парень умелый, сильный… Пусть докажет во время испытаний.

Все взгляды устремились на старейшину, а по лицу Витати я понял, что он предложил что-то невероятное.

— Пусть станет одним из нас… Если его примет хоть один из кланов, — продолжил старик. — Если он хочет попасть в наше святилище миром, то это единственный путь.

По лицу Великого Шаза я понял, что Тати эта задумка понравилась.

— Пусть будет так, — сказал наконец-то отец Витати. — Если хочешь получить проход на север, докажи, что достоин этого. Пусть решают кланы. Таково мое слово.

После Великий Шаз хлопнул в ладоши, а внутрь шатра вошли бойцы, которые проводили меня, Витати и старейшин из шатра. Уже отойдя чуть в сторону вместе с винефиком, я тихо спросил келандку:

— Что это значит? Танец Клинков? Я должен показать, что я воин? — спросил я. — Но ведь бой с братьями…

— То, что ты воин — ты доказал и показал. Нет, Рей, это другое.

— Что же? — спросил я.

— Тебе придется найти жену во время ритуальных боев, — ответила Витати. — Так ты сможешь стать членом одного из кланов и полноправным винефиком.

От этих слов мне стало не по себе, а руки похолодели. Жену? Но как же… По лицу Витати я понял, что другого пути на север нет, или мне придется устроить бойню, чего моя наставница мне не позволит. Значит, придется принять участие.

«Еще одна жертва», — подумал я.

Дальше мы шли с Витати в тишине, а каждый думал о своем. Тогда я еще не знал, насколько схожи наши проблемы. В ту ночь мне снилась Отавия. Принцесса молча стояла и смотрела на меня с каким-то осуждением, а мне нечего было ей сказать.

Я слишком многое отдал на этом пути, чтобы отступить. Я должен попасть в святилище.