Камни Рун. Том 2

Глава 4. Путь

Старый Тракт, по которому мы сейчас двигались все больше и больше превращался в обычный проселок. Сначала исчезла брусчатка, после — дорога сжалась до одной колеи. В итоге, спустя полторы недели пути и почти двести лиг мы достигли Великой Долины — холмистого региона, окруженного с трех сторон горным массивом хребта. По словам Сергиоса, мы должны были пройти мимо — потому что заход в долину и выход на тракт будет стоить нам неделю, но караван все же свернул на большой развилке налево.

— Куда это мы? — спросила Отавия, высматривая голову колонны.

— Сейчас узнаю, — хмуро ответил я, подгоняя свою лошадку.

Впрочем, когда я подъехал к Сергиосу, на него уже наседали гохринвийцы:

— Мы так не договаривались! — кричал старший из парочки. — Что значит, мы едем в долину?!

— То и значит! — огрызнулся купец.

— Уважаемые… — начал я, подъезжая к мужчинам, что уже спешились.

Троица же не обращала на меня никакого внимания. Попутчики бранились на купца, Сергиос отвечал им той же монетой. Вот, уже почти дошло до рукоприкладства, как в ссору вмешался командир наемной охраны, что сопровождала караван.

— А ну, прекратить! — гаркнул рябой наемник, встревая между разгоряченными мужчинами, а знаком подзывая еще пару бойцов. — Прекратить!

Еще полчаса ушло на выяснение отношений. Я занял сторону гохринвийцев: все мы торопились на восток и заезд в долину был нам не с руки. Тем более, таких горных районов впереди было еще минимум два. И в каждый будем заходить, чтобы купец смог что-нибудь продать? Это минимум лишний месяц в пути! Но Сергиос был непреклонен, так что на этот раз пришлось уступить.

— А что будем делать, если этот урод решит свернуть на север на королевском перевале? — услышал я бурчание одного из гохринвийцев, уже возвращаясь к Отавии.

— Будем что-то решать…

— Этот купец…

— Да успокойся ты…

— Не указывай мне!..

Я же постарался оградиться от потока вялой брани и сосредоточился на том, как нам с такими остановками дотянуть до Келанда. Если Сергиос будет своевольно менять маршрут каждый раз, когда у него возникает денежный зуд, дело наше труба.

— Ну что? — спросила девушка.

— Едем на север, в долину, — хмуро ответил я.

— Ваши крики было даже здесь слышно.

— Не наши, а этих двоих, — раздраженно ответил я, кивнув на гохринвийцев.

Сделано это было слишком рассеянно, так что мой жест заметили.

— Какие-то проблемы, щенок?! — взвился тот, что был моложе.

Мужик двинулся в нашу с Отавией сторону, явно желая сорвать свою злость на парочке молодых людей.

Принцесса только сжала зубы, но молча отошла за мое плечо, я же продолжал стоять, где стоял, дожидаясь, пока гохринвиец подойдет поближе.

— Что ты тут сказал, степняк? — повторил попутчик сквозь зубы и пытаясь меня при этом схватить за отворот широкого балахона, который я носил вместо летней куртки.

Я лениво отбил ладонь мужчины, сделав при этом шаг назад.

— Я сказал, что вы устроили ругань с купцом, — спокойно ответил я, глядя мужчине в глаза. — Впрочем, ругань по делу, мы тоже недовольны задержкой.

Гохринвиец в удивлении выпрямился, посмотрел на меня, на Отавию, а там уже подоспел его старший товарищ.

— Пойдем, Абба, пойдем, — сказал мужчина, увлекая товарища за локоть, — оставь этих…

Мужик неодобрительно посмотрел на наши с Отавией одежды, отдельно задержавшись взглядом на белых волосах принцессы. Один наш внешний вид раздражал этих двоих, но что поделать? Благодаря Витати я точно знал, что этот наряд согреет в холод, не позволит перегреться в жару и идеально подходит для долгого конного путешествия.

— Знаешь, я достану наши куртки, — сказала Отавия, когда гохринвийцы отошли прочь.

— Западные? — уточнил я. — Зачем?

— Не хочу получить во сне удар кинжалом в бок, — серьезно ответила принцесса. — У этих двоих аж глаза кровью наливаются от нашего вида. Я, конечно, слышала, что Гохринвия в состоянии постоянной войны со степняками Келанда, но чтобы так… Такая ненависть…

Впрочем, позже мы узнали кое-что, о чем Витати умалчивала. Кое-что, что изменило мое мнение о Келанде в целом.

На одном из привалов, уже много позже — через неделю или две — один из наемников, с которым я завел знакомство за время нашего путешествия, все же рассказал о том, отчего нашим попутчикам становилось дурно при виде меня или Отавии в келандских балахонах.

— Так просто все! — крякнул Рифат. — Келандцы же, зверье!

— Ну не знаю, — покачал я головой. — У моего… учителя была келандская… рабыня. Не сказал бы, что они совсем дикие. Жесткие — может быть.

— О! Ха! — развеселился наемник, прикладываясь к бурдюку с водой. — Ты, видать, какую-то особенную келандку повстречал. Западные степняки — целое бедствие! Гохринвийцы уже которую сотню лет пытаются их от своих земель отогнать, да только все одно! Раз в лет пять-десять собираются в орду — и вперед! В поход!

— Да ладно? — удивился я. — Мне всегда казалось, что это гохринвийцы пытаются отобрать у келандцев степи.

От этих слов наемник едва не подавился водой.

— Да, — согласилась Отавия, что сидела рядом со мной. Корона постоянно собирает рейды на степные кланы, это известно даже за морем. И постоянно просит помощи у Круга.

— А как с ними бороться? — удивился наемник. — Я вот что вам скажу, ребятки. Может у вас там, на западе, и считают келандцев кроткими овечками, но по сути своей — они чисто демоны во плоти! Проклятущие черные демоны! Они ордой своей на многие десятки, а иногда и сотни лиг заходят к соседям, а там — грабят, убивают, угоняют в рабство! Вы думаете, откуда у них оружие, железо? Они же ничего не выращивают, ничего не производят кроме своих шкур да вяленого мяса!

— А как же Атем-Раид? Оседлые келандцы? — спросил я.

Надо подбросить еще веток в костерок, а то совсем потухнет.

— Ты про землепашцев с востока? Так они сами от степняков не в восторге! Совершенно другой народ, скажу я тебе! — воскликнул Рифат. — Они все пытаются этих, из «вольных», приучить к торговле, да только кроме сезонных базаров ничего не получается. Ведь это не в седле трястись всю жизнь — вкалывать надо! А плох тот степняк, который был бы склонен к труду! Они, что те трутни — скорее сбросят седло и будут в небо целый день смотреть, чем работой займутся!

Это описание, что дал Рифат, очень подходило флегматичной Витати.

— Ты сказал, они в орду собираются? — спросила Отавия, которая лениво улеглась рядом со мной.

Чай мы уже выпили, жевать сухие галеты не было никакого желания, так все трое лениво посасывали по кусочку вяленого мяса.

— Да, они это войском Шаза называют. Выбирают себе военачальника, который возглавит поход за трофеями и головами. Сбиваются в орду — и на запад, грабить и убивать, — кивнул Рифат.

Мы с Отавией только переглянулись. Конечно, правда была где-то посередине, но уж слишком услышанное расходилось с версией Витати о том, как на самом деле устроена жизнь келандцев.

— Ладно, ребятки, пойду, — Рифат хлопнул ладонями по коленям и поднялся на ноги. — Дежурить пора.

— Опять первым поставили? — уточнил я.

— Да мне и нормально, — махнул рукой наемник, — не люблю посреди ночи вскакивать, а утром, в собачий час, так тяжелее всего… Лучше уж так, совсем не ложиться а потом нормально вздремнуть. Тем более сколько тут осталось, два дня?

Я согласно кивнул.

— Сергиос говорил, полтора перехода осталось, и мы в Гохринвии, на землях Аштонов.

— Не люблю этих удельных княжичей, — покачал головой Рифат. — Сами себе царьки…

Меня этот вопрос тоже тревожил, но я ничего наемнику не ответил. Только пожелал спокойного дежурства, а мы с Отавией стали укладываться спать. С рассветом караван вновь оживет и тронется в путь.

— Ты не волнуешься? — спросила Отавия, касаясь пальцами моего плеча.

— О чем?

— Об Аштонах. Или других вельможах в этих краях.

— А чего мне волноваться? — спросил я.

Я спиной почувствовал недовольство девушки, но его причина была для меня загадкой.

— Я иногда забываю, что ты…

— Простолюдин? — закончил я за принцессой.

— Не имел таких учителей, как я, — ответила Отавия. — Гохринвия недалеко ушла в деле государственного устройства, Рей. Тут все не так, как у нас, на западе.

— Да вроде все так же, — ответил я, поправляя под головой сумку, что служила мне подушкой. — Деньги берут также, торговые гильдии, города, магики, опять же, такие же жадные, как и дома.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Отавия и продолжила на полтона тише. — Вспомни барона Варнала. Как он служил… моему деду. Или вспомни отца Дика.

— Ты про графа Умберта?

— Ты же знал, что они с отцом Ториса, бароном Варналом, в жуткой ссоре?

— Слыхал, — ответил я принцессе. — Отец этого садиста загнал племенную кобылу, от которой барон по уговору должен был получить жеребят.

— Все так, — я почувствовал, как Отавия кивнула головой и покрепче прижалась к моему плечу. Я же перевернулся на спину и чуть приобнял девушку, глядя в звездное небо над нами.

— Так к чему ты вспомнила этого крысеныша? — чуть дрогнувшим голосом спросил я.

Перед глазами встала ночная дорога от поместья герцога Хашта, на котором я выпотрошил Дика и его дружков. Какое безумие! Каким же юным глупцом я был тогда! И зачем? Почему? Это тогда на меня так повлияла первая ночь с Отавией? Посчитал, что я стал тогда мужчиной? Как бы не так…

— Ты чего покраснел? — удивленно спросила Отавия.

— Это свет костра, — отмахнулся я. — Так к чему ты вспомнила ссору графа Умберта и отца Ториса?

Отавия важно поерзала на одеяле, занимая позу поудобнее, после чего соизволила ответить:

— Императорская воля в Дагерии была столь сильна, что даже двое довольно богатых вельмож могли только что бросать друг на друга косые взгляды, да распускать слухи.

— Ну это я в политике понимаю, — фыркнул я. — А что им остается еще делать?

— Вот именно, — продолжила Отавия. — И не перебивай! Слушай сюда. В Империи любые дрязги между аристократами решались, обычно, имперским правосудием и деньгами. Монета всегда лучше пролитой крови. Для сбора своей дружины и встречи на поле боя в мирное время должны были быть очень веские основания! Например, убийство наследника или покушение на убийство. Не меньше!

— То есть, когда я прирезал Дика, то…

— Слушай дальше!

Меня больно ткнули тоненькими пальцами под ребра, так что пришлось заткнуться.

— В Гохринвии, насколько я знаю, ссора между Умбертом и Варналом вполне могла перерасти в полномасштабную войну. С вымпелами, созывом дружин и оруженосцев, боями и захватом замков.

— Да ладно? — удивился я, поднимаясь на локте. — А как же король? Он-то зачем?

— Все сложно, Рей. Тут все иначе. Я поговорила и с погонщиками, и с господином Сергиосом тоже много общалась, зря ты избегал общества купца!

— Я боялся, что у него от моего присутствия амулет треснет.

— Смотри, чтобы у тебя от собственной важности харя не треснула… — жестко осадила меня Отавия.

Я на самом деле избегал купца. Не нравился он мне. А вот принцесса нашла со стариком общий язык, так что частенько нам перепадала возможность первыми напоить лошадей, да и ужинала Отавия время от времени в обществе купца. Я не противился этому — пусть сейчас мы и путешествовали как безродный ювелир с девицей, что сбежала за ним из отчего дома, но Отавия растилась как властительница целой империи. Ей было мало меня — в смысле общения. Она выросла в окружении людей, историй, учителей, так что если компания склочного купца была ей по душе, то и я не противился. Да и не мог противиться, строго говоря.

— Я к тому, что тут надо быть начеку, учитывая твой характер, — продолжила Отавия. — Вспомни Дика. Тут таких — каждый первый, самый мелкопоместный, самый провинциальный дворянчик мнит себя тут властелином, и таковым в пределах тройки деревень он и является. А король — лишь так, самый крупный, богатый и от того сильный аристократ из прочих равных. Так что не теряй голову.

Я ничего не ответил, только смотрел в звездное небо, прокручивая в голове слова принцессы. Властелины, дворяне… Идиоты и гордецы, что встретятся нам на пути, могут стать проблемой. Нет, я не боялся, что с нами что-то сделают — меня очень трудно убить. Я боялся излишнего внимания к Отавии. Слишком яркой она была, слишком светлой и… величественной. Путешествие закалило ее. Ушла юношеская одутловатость, а вот изгибы принцессы, наоборот, становились все более и более женственными. Вкупе с ее горделивой осанкой и светящимися острым умом глазами, наряди ты ее хоть в мешковину — происхождение не скрыть. Я и вовсе не переставал удивляться, как Сергиос до сих пор не начал задавать нам неудобных вопросов, на которые у нас не будет приличного ответа.

— Я понял тебя, я буду аккуратнее, — шепнул я принцессе, но ответом мне стало только ровное сопение.

Отавия уже спала, уткнувшись щекой и носом в мое плечо.