Клан - моё Государство 5

Глава 7

– С чем пожаловали, господа хорошие?- Аркадий Петрович Егоров, генерал-лейтенант ГРУ в отставке, всматривается в пришедших. Их двое, они не молоды, но и ещё не старички, как он.

– Аркадий Петрович! Мы не будем вам представляться, говорит один из них.- Мы сотрудники "Баррикады".

– Попили мне ваши, в прежние годы, кровушки. Ох, попили! Да я обид не держу. Прошлое наше хоть и было не безоблачным, но не таким безнадёжно-коварным, как теперешнее. Только я не думаю, что смогу вам помочь. Водички-то утекло… Да и Союза уж нет. И я по возрасту вне дел. Пенсионерствую с грехом пополам.

– Но вас посещают всё-таки изредка.

– Гостей никто не запрещал! Это может запретить только личный страх. Ко мне наведываются люди не робкого десятка. Приходят посидеть, поговорить. Старики в основном. Такие же вешалки как я.

– Мы к вам по личному интересу.

– А мне какая разница?! За последние годы ко мне никто по государственному интересу не приходил. И "Баррикада", как я знаю, вне такого интереса.

– Но это не означает, что нам чужды интересы Родины.

– Нет у меня рентгена, чтобы просветить. И желания нет. Что вам надо я из вопросов смекну. Валяйте!

– Нас прошлое привлекает.

– Моё?!

– Общее. И ваше, и наше, и чужое. Если вы поможете.

– А разве объявлен общий сбор?

– Нет, пока. Но не исключено, что…

– Хотите зачистить свою конюшню?

– Условие это непременное. Без него…

– Без этого в лодку не посадят. Сообразующий момент возможен. Я вне игры, но слышал, что к этому идёт. Чистота рядов станет залогом приёма. Ну, естественно, при соответствующей подписке.

– Начнём?

– Вперёд! Мне будет интересно вспомнить старое.

– Пять лет назад нам закрыли в Швейцарии "форточку". Она была старой. Очень.

– Возраст?

– Восемьдесят лет.

– Ого! Хотя, что я удивляюсь. Ведь вас сам железный Феликс породил на свет. Хорошо, однако, пожила. Старушка.

– И поползновений на её провал не было. Всех она пересидела. И фашизм, и холодную войну. Уж на что тогда были условия тяжёлые, а тут вдруг умерла.

– Говорят, что при диктатурах работать проще. Надо знать внутренние инструкции и психологию населения страны посещения. Ну, ещё язык. Провал вашей "форточки" теперь меня не удивляет. При таком хаосе всё может статься. Раньше-то мы были с вами только конкурентами и только. Но не врагами. И свар за пределы своей страны не выносили. Чли кодекс. А сегодняшние, да и те, кто до них был, описались сильно. Бегут и сдают все кому не лень. Да чёрт с тобой, с засранцем, если ты задумал уйти. Но опускаться до паскудства сдавать, зачем? А ведь так и поступают. Убежит и за поганые деньги все секреты, блядь, наровит толкнуть. И по рогам никто таким козлам не даёт.

– Её не могли распаковать. Её обустройство сделано на генетике. Что даже по нынешним временам – абсолют.

– Значит, её кто-то сдал.

– Так и мы решили. Расследование провели и вот пришли к вам.

– Я к вашим био отношения не имею. А секретам тем паче.

– Аркадий Петрович! Мы вас ни в чём и не обвиняем.

– Только этого мне ещё и не хватало! Обвинений. Вот всё, что я заслужил,- Егоров обводит рукой комнату.- Малолитражная халупа и пенсия в 6000 рублей. И пиздец! Мои бывшие коллеги смеются, мол, не ко времени я на пенсию прыснул. Те, кто раньше, имеют по три комнаты, а те, кто позже – две. А те, кто попал под сучьева сына Гайдара в 1992 году – однокомнатные. Давайте дальше. Извините! Отвлёкся. Не думайте, что я обижен. Мне и одной много. Я в кухне живу. Поставил там кровать, слава богу, кухня большая 15 метров, и там кочую.

– "Баррикада" свои архивы хранит сама и там мы утечек не нашли.

– Вам повезло. У других дело обстоит хуже.

– Людей мы проверили на данный момент и…

– Только не говорите, что всё чисто, а то я замкнусь. Мне святость до одного места.

– Осуществлявшие доставку – автоматы. Химические.

– Химзависимость и шок на мозги не сто лет назад изобрели.

– Изобрели в 1944 году. А на календаре 2003. Кстати, с Новым вас годом.

– Спасибо! И вас также.

– Из работавших до 44 года в живых нет никого. Последний умер в 69 году. Тридцать лет ожидания???!!!

– Это исключено. Мыслишку подкину. Не возражаете?! Запад столько ждать бы не стал. О янки забудьте, они сходу кидаются в бой. Даже британцы, на что консерваторы и те бы клюнули. Азиатов сами считайте, о них не знаю. А вот своих соотечественников не вписывайте. Мы так устроены, что пятьдесят лет можем молчать, не сказать под пыткой, а случай представится в поезде, и расскажем постороннему человеку.

– И мы так примерно рассудили. И стали отслеживать всю схему изначально. От момента закладки. Нашли 19 возможных случаев. Тогда была не одна "форточка". Одиннадцать убийств. Шесть уходов и два исчезновения. Всего. Это с 1918 года по 1944.

– Хорошие показатели! Внушают доверие к вашей конторе.

– А на ней были только двое. Оба по одному разу. Оба погибли. Один в 1929 был убит в Риге прямо в вагоне. Второй в 1934 году в Киеве был задавлен трамваем. Случайно.

– И всё-таки я бы в этом покопал.

– Мы копали. С Ригой всё чисто. А с Киевом проблемы. Война смела кладбище, на котором похоронен был.

– Ко мне это косвенно,- Егоров моргнул глазами.- "Ближе к телу!"- как говаривал великий комбинатор Остап Бендер.

Пришедшие переглянулись, и в разговор вступил второй.

– Аркадий Петрович! Вы служили в Швейцарии…

– Было.

– Вам давали задание по поиску архива собранного сотрудником КОРУНД и вы пытались его получить через его любовницу?

– Было. Я об этом всё составил. Можно востребовать.

– Не стоит.

– Для точности необходимо. Я же не мальчик.

– Считайте, что мы с вашим отчетом знакомы.

– Уже считаю и сомневаюсь, что КОРУНД мог быть в вашем деле.

– Любовница эта исчезла?

– Когда я покинул кантоны, она была ещё там. Её опекали в фирме "Европа Гэлакти",- произнесенное заставило обоих встрепенуться.- Да, да! Вы не сомневайтесь. Это они её увели. Я об этом в отчёте не писал, чтобы не кинуть тень на своих людей оставшихся там в нелегале. Маленькие секреты большого города.

– Вы с кем-то из этой фирмы встречались?

– С господином Янгом я встречался. Многократно. Он её глава. Последний раз мы виделись в транзитной, когда у меня был в кармане билет на Москву. Дама тоже была на той встрече. Вы мне не ответили про КОРУНД.

– По нашим данным КОРУНД приказал долго жить.

– Что вы говорите?!! Это новость для меня. И давно?

– Шесть лет назад.

– Угу! И вы это привязали к себе?

– Вынуждено.

– Я понимаю! Как же это они? Совсем, что ль?

– Растворились. Их же было не так много. Легли в неотдачу. До этого спрятали своих аналитиков в нелегал с полной сменой антуража.

– Ху-ху!! Или на них наехали круто или они…

– Под кого-то легли.

– Именно.

– Под эту "Гелакти" могли?

– Да! Под неё могли.

– А она что из себя представляет?

– Основана в 1981 году. Основной род деятельности – консультации по вопросам инвестиций. И это не липа. И не крыша. Такую работу они делали. А под консультации надо…

– Информацию.

– Так. И они её собирали. Крепкая фирма. И власти Швейцарии её ни одного раза не тронули. Хоть было за что. Это мощный разведцентр и аналитический одновременно.

– Вы хотели бы поехать в гости к господину Янгу?

– Предлагаете?

– Отдохнёте там. Мы вам гарантируем свободу и возвращение при любых чрезвычайных обстоятельствах. Ещё дадим вознаграждение. Это само собой.

– Заманчиво! Весьма. Прошвырнуться не повредит. Вы хотите, чтобы я вас свёл?

– Познакомил.

– Это можно, но при условии, что он ещё в Швейцарии.

– Будем надеяться. Мы располагаем кой-какой информацией по названной вами фирме. У неё молодой директор. До тридцати лет. Его имя Ким Сун Ан. Вам это ни о чём не говорит?

– Впервые слышу. Китаец?

– Судя по фото – нет.

– Кореец, вьетнамец, малаец,- стал перечислять Егоров.

– Европеец, но с азиатским именем.

– Вот даже как!!? Оригинально. Дожились, называется.

– Скажите, Аркадий Петрович, а в транзитной, вы её упомянули, о чём шла речь?

– Было у меня одно поручение, но от лица иного. Он просил меня поговорить с этим Янгом на предмет организации встречи с неким человеком, о котором Янг знает.

– Устроилось?

– Вы знаете – нет. Я даже пытался торговаться в имевшихся у меня пределах, но не вышло. Он мне отказал.

– А чем мотивировал?

– Даже не вспомню точно. Я же был с билетом домой. Башка о другом думала. Да и разговор шёл в присутствии этой дамы. Мы говорили на жаргоне с применением философских терминов. Он намеками и я ему намеками. А вот во что упёрлись…, кажется в мой возврат.

– Домой?

– Да. Я уже в самолёте просмотрел наш разговор и пришёл к выводу, что он не дал добро на встречу по этой причине. Точно, точно!! Какую-то он мне напоследок ляпнул фразу, обозначавшую примерно следующее: "Зачем встречаться, если ты дома не в своей "стране".

– А по архиву как договорились?

– Ни о чём. Эту любовницу обрабатывали многие. Как умер её дедок, сразу взяли в оборот. Крутились там многие. Поскольку не за своё, до крайности никто не доходил. Только пугали. Было и у меня от руководства ГРУ на неё надавить. Я к ней лично ездил. И она тут же исчезла. Дом сгорел и, спустя месяц, она появилась на одном приёме с этим Янгом.

– А вы были с ним до этого знакомы?

– Был. Там его все знали, и все не любили.

– За что?

– За всезнайство. Янки, так те с ним не здоровались. Я своему начальству доложил о её появлении в его сопровождении, и мне дали отбой. Тут ко мне КОРУНД пришёл лично. Сказали так: забери архив или грохни. Я подумал и решил умыть руки. И меня отправили домой.

– А попытки были? Убрать?

– С трагическими последствиями. Они там кого-то подряжали на мокрое и все погибли. А в моё отсутствие что было, не знаю. Может быть, и убили.

– По нашим данным – нет. Аркадий Петрович! Если мы вам покажем фотографии, вы на них сможете опознать Янга?

– Если он не сделал себе пластическую, то конечно.

– Это фото старые. Тех лет, когда вы были знакомы. Держите,- карточки перекочевывают к Егорову.

– Вот этот пограничник, старший лейтенант и есть Янг.

– Вы уверены?

– Не сойти с этого места,- клянется Егоров.

– Тогда ещё раз внимательно посмотрите. И среди пограничников и среди присутствующих.

Егоров долго всматривался и стал возвращать по одной, комментируя:

– Я больших из правительства не называю, их все знают. Вот это – Кириллов из КГБ. Он бежал в США. Вот на этой, да… я этого Кириллова в Швейцарии видел. Он в посольстве ошивался. В январе, в конце января 87 года. Продолжим. Вот на этой знаю двоих. Чухонин – чин в ГРУ. Орладзе – МИД. А вот на этой Туполев. Это кадровый НОР под крышей ЦК. Всё. Среди пограничников больше никого не узнаю. Я, правда, не слышал о службе Янга в рядах ПВ и мне это интересно. Пути господни… А чьи это похороны?

– Это конец декабря 1986 года. Ваганьково. Хоронят начальника контры в разведке КГБ генерал-лейтенанта Сергеева. Он застрелился в своём кабинете.

– Мельком слышал об этом краем уха. У вас фото покойного нет? Привычка во всём идти до упора.

– Прошу,- баррикадовец подаёт фото.

– Господи!!- Егоров бледнеет.

– Вы его знали?

– Господи, господи!! Ну конечно знал. Он такой же Сергеев, как я Джорж Вашингтон. Плохую вы мне принесли новость. Вот что значит служить в разных фирмах и с конспирацией. Будь она трижды неладна! О смерти друга узнаю столько времени спустя. Это же надо до такого позора дожить?!

– Вы дружили?

– Десять лет! Его в школе звали Кромвель. Мы выпускники одной разведшколы. Бог мой, кто бы мог подумать! Какой страшный выбор. Я поеду с вами в Кантоны. У меня есть личный вопрос к Янгу. Он что-то знает, раз присутствовал на похоронах. А что там вообще делали пограничники?

– Я в замешательстве дважды,- говорящий искренен.- Пограничники эти липовые. Все до одного. И кто они и откуда, мы выяснить не смогли. И то, что в одном из них вы опознали Янга, нам новость номер один. Были они на похоронах в качестве похоронной команды. Дело в том, что вдова Сергеева, дочь известного пограничника. Её отец был профессором, и многие годы читал в погранакадемии. Пограничники не вызвали на похоронах и тени сомнений. Мы опросили кое кого из участвовавших в похоронах и все как один подтвердили, что сделано было профессионально и в высшей степени по-домашнему и по-человечески. Достойно, скромно, выдержано и уважительно. А как настоящее имя у Сергеева?

– Не знаю. Но не Сергеев. У нас такие вопросы не обсуждались. Были псевдонимы и имена. В школе его звали Гоша. Ну и Кромвелем. Оливером. Там у них в Англии был ещё один Кромвель, но Томас.

– Извините, Аркадий Петрович! А что за школа? Чья?

– Привет, братцы! Я же коренной в ГРУ. И он коренной в ГРУ. А как он упал в КГБ?!!- Егоров размахивает руками.

– Ваши засылали не только за кордон, но и к своим.

– Все засылали друг к другу. Чтобы не зевали.

– Значит, разведшкола ГРУ?

– Вы что, братцы?! Не шутите так, а то я подумаю, что вы с Марса. ГРУ тогда ещё не было. Это же конец сороковых начало пятидесятых. Побойтесь всевышнего. Школа эта армейская. Армейской разведки. Старшины у нас были при орденах и прямо с фронтов. С войны. Какой силищи были люди!!! Все как один с иконостаса. Нас готовили по стратегическому профилю. Ядерная бомба!!

– Ну, хоть как-то она называлась? В своей среде вы её как именовали?

– Да никак! Школой и называли. Мы же все были предвоенные. Война у нас перед глазами стояла. И голод, и бомбежки, и танковые клинья, и солдаты убитые вдоль окопов. В сорок втором меня привезли в неё из детского дома. Кто мои мать и отец не знаю. Меня подобрали на какой-то станции в июле 1941 года. Мне было пять. И я помню только имя. И вся школа была из таких. И у Кромвеля тоже нет никого. А фамилии нам дали на выпуск вместе с погонами лейтенантов. Только о том, какие, мы друг другу не говорили.

– А где она располагалась?

– Под Кировом. Слободской. Пгт.

– Это учебная база бывшего отдела группы "Плутон",- вступает в разговор первый.- Её закрыли в 1972 году. Вам известен резидент нелегала во Франции?

– Нет. Но фото могло бы помочь.

– Смотрите!

– Да. Этого знаю. В конце семидесятых мы были вместе на базе под Кандалакшей. Дней семь. Но не общались. Там была сводная встреча резидентов ГРУ в шашечном прогоне. Только он не резидент.

– А кто?

– Это ведущий координатор. И это не одно и то же.

– Теперь он Пороховщиков Валерий Дмитриевич. Заместитель генерального прокурора России. Человек "Плутона" в составе "Резеды". Герой Советского Союза. Генерал-полковник.

– И у меня есть эта звездочка и что?!! До лампочки мне звания и медальки. Я не за их служил. Для того, чтобы больше никогда по моей земле не прорывались танковые клинья. Никогда!!! А награды… Гавно всё это. Непотреб. Это для тщеславных. Висюльки.

– Пороховщиков сейчас в большом весе не по линии прокурорской. Он молодых и жуликоватых демократов раздоил на огромные суммы. Ваши данные есть в картотеке "Резеды"?

– Должны быть. Там всех фиксировали, но часть без востребования. Материалов этих из Кремлёвки не получить. Там доступ через одного.

– Вы в работе сталкивались со многими. Через Швейцарию шло много каналов. Имя Чёрного Принца вам известно?

– Слышал о таком, но видеть не видел. И о его смерти знаю. По моему возвращению и выходу в отставку, был с кем-то такой разговор.

– К вам кто-то приходил?

– Приходил.

– Кто?

– Его человек.

– А как он представился?

– Яша русский цыган.

– Он что-то просил?

– Нет. Приходил советоваться.

– А вы ему?

– Сказал, чтобы он ни во что не лез и на связь не шёл, если вызовут.

– Как он к вам добрался?

– А мы были с ним знакомы. Его присылали ко мне для ликвидации. Я его лично на исполнение возил. Он меня опознал в метро в 1996 году. Два года, между прочим, наблюдал, прежде чем прийти. Хороший профи.

– С тех пор вы не виделись?

– Нет. На горизонте он не появлялся. А что?

– Он с Пороховщиковым в команде. Их дело свело. Сейчас Яша русский цыган готовит смену. Ещё он за Пороховщикова в подписке. Яшу после смерти Чёрного Принца подставили, а Пороховщиков его отмыл. Чисто. В "Резеде" был человек, который снял в ячейке данные. Они его ликвидировали.

– Скверно. На кого привели концы?

– Они эти данные не публиковали. А мы не выяснили.

– Как не выяснили?!!

– Потому что некому было это сделать при Ельцине. Взялись за это только сейчас.

– Как же они тогда сдатчика вывели?

– Отстрелом. Палач Чёрного Принца стал валить всех подряд, кто имел доступ. И сдатчик попался. Сделал попытку замениться двойником, но не помогло.

– Это же надо, а!? Так ссучилась страна. Ни у одной фирмы нет чистоты. Сплошное кругом гавно. Как же вы хотите при такой вони договариваться? Я думал, что в "Баррикаде", вы же ни под кем не были, нормально, и у вас тоже душок. И вас эта зараза зацепила. Ну не блядство, а!? Готовьте мне бумаги и вперёд. Я чувствую, что Янг знает, почему мой друг лёг под пистолет. Честь обязывает довести.

– Хорошо. Аркадий Петрович! Мы всё подготовим. Давайте сразу условимся, чтобы не получилось проколов. Мало ли!

– Задавайте ваши хитрые вопросы.

– Какое лицо и с кем просило через Янга встречу?

– Ваш просил. Из "Баррикады".

– Кто?

– Пятыгин.

– Лично?

– Да. В 1992 году. В мае. В Ганновере.

– С кем?

– С Хранителем. Так назвал. И указал прямо на Янга как абонента связи. Я его спросил, почему через меня. А он мне ответил, что если та сторона узнает, кто просит встречу – откажет. Мы с Пятыгиным условились, что подставим под всё это "Диму", хоть он честно признался мне тогда, что этого маловато. Что хлипко. Но тогда под рукой ничего больше не было.

– Пятыгин умер.

– Да знаю. Сердце.

– Обширный инфаркт. Два месяца под аппаратом, но ничего не помогло. Мы всё им оставленное проштудировали, и свести не смогли.

– Остатки?

– Как говорят археологи – фрагменты. Он предположил, что в нашей стране что-то вызрело. И давно. Первые данные он отнес к 1965 году.

– Чем год знаменит?

– Ничем. Он просто указал дату. И сделал пометку: золото. Вторая запись от 1970 года. И пометка самая длинная: "Золото – прекраснейший из металлов. Что происходит с драгоценными камнями, за которыми едут на край света? Их продают и превращают, в конце концов, в золото. С помощью золота можно не только делать всё что угодно в этом мире, с его помощью можно извлечь души из чистилища и населить ими рай…" (Христофор Колумб. Письмо королю Фердинанду.) Дальше по годам так. 1971 – крещение. 1974 – смерть. 1979 год – аусвайс. 1980 – кирпич. 1983 – быки. 1986 – взрыв. 1989 – исход. 1992 – золото. 1993 – дышать. В конце 1993 года он умер. И всё помечено одним словом. Лист озаглавлен: ХРАНИТЕЛЬ. В папке один вот этот лист. На папке надпись: "На лодке через океан".

– Ваш Пятыгин спиритизмом не занимался?

– Вы об этом серьёзно?!!

– Я в колдунов не верю и ведьм тоже. Знаете, как его называли за глаза?

– Шаман в юбке.

– Вот. А почему?- пришедшие промолчали.- У него бабка была шаманкой.

– Это всё слухи. О его предках никто не знает. Он из беспризорников.

– Такие вещи на пустом месте не появляются. О его предках знал Никита Сергеевич Хрущёв. Он собирался в свой знаменитый отпуск. Надо было уже ехать в аэропорт. В кабинете было много людей, в том числе тех, кто его потом отправил в отставку. Пятыгин подошёл к Никите и что-то ему прошептал на ухо. Хрущёв был в приподнятом настроении, шутил, а за словом в карман не лазил. Он сказал в голос, что у них ещё пиписьки не выросли кукурузу чистить. Его Микоян, хитрый бил лис, всё выпытывал, когда Никиту на даче черноморской отрезали, что же Пятыгин ему такое сказал. Но Никита не ответил. Когда его сняли, он Микояну бросил только одну фразу, что, мол, шаман в юбке накаркал. Вот так с 1964 года его и стали за глаза именовать.

– Может, он под именем Хранитель что-то подразумевал? Некую группу или структуру?

– Есть такое понятие, что самые умные в нашем мире – психи. Честно говоря, за Пятыгиным водилось сумасшествие. И выражалось это тем, что он препарировал. Но не хочу с вами обсуждать поведение вашего человека. Вам видней.

– Мы сказанное вами обсмакуем. Вернёмся к вопросам. Раз он указал на Янга, то чем-то аргументировал?

– Да. Пятыгин меня уговаривал. Я же не сразу согласился. Не хотел я с этим Янгом иметь дел.

– Почему?

– У него были очень плохие отношения со всеми. Особенно с янки. И были данные, что он их огрел. По нашим временам – отморозок. Тогда говорили иначе – бездомный. Ну, раз с ними заелся, всё, уже достанут где угодно. Его сторонились, но на все приёмы звали обязательно. Уж очень фирма "Гэлакти" была в почёте. Инвестиции!! Ну, а шеф дурной, что ж поделать – терпели. И я дал согласие Пятыгину только тогда, когда мне мои шефы дали гражданский костюм. И подозрения тем самым от меня на контакт отвели. И КОРУНД я отказать не мог. Они через моё руководство в ГРУ на меня вышли со своей просьбой.

– Так чем Пятыгин аргументировал?

– Золотом. Он мне сказал, что золото – это и есть Хранитель. Оно из страны течёт рекой, сказал он мне и представил сводки и данные. А там сильно не сходилось. В мире всё о золоте известно. Кто, где, когда, кому, за сколько. Да вы это и сами знаете. Только в нашей стране об этом молчок. Тайна. И если в мире не сходится – ответ у нас. В нашей стране.

– Много появилось?

– С его подсчёта с 1972 по 1992 годы – две тысячи тонн. Янг знает Хранителя, сказал мне Пятыгин, пошли сходим, авось повезёт. И так сошлось, что мне надо уже домой. Вот в транзитке мы и поговорили. Так думаю, что Пятыгин знал о своём больном сердце и торопился. Чувствовал смерть рядом. Мы когда с ним встретились, он всё время какие-то таблетки жрал. Я тогда ещё пошутил в его адрес, мол, наркоманом не стань. Что теперь говорить. В свете вами сказанного, могу предположить, что если золото из нашей страны шло, то Янг не дал бы мне гарантии на встречу с Хранителем, коль тот причастен к нему. Логично? Это же возврат информации.

– И, видимо, плохой возврат. Если за золотом стоят спецкоманды власти – это смерть. Янг мог быть участником? Посредником? Отмывать? Содействовать?

– Мог. В "Европа Гэлакти", кстати, все сотрудники свободно владели русским, что необходимостью для Швейцарии не было. И сам Янг чисто говорил. Без малейшего акцента. Я готов составить вам компанию по встрече с ним. Десять лет спустя, как у Дюма папы. И откладывать, думаю, не стоит.