Клуб смерти

17

«Келтикс» вздули вчера «Никсов», 141:111. «Нетс» неплохо провели время, победив «Шпоры». На льду «Рэйнджеры» победили «Калгари», «Дьяволы» взяли верх над «Кингс». Прогноз национальной службы погоды: облачно, ветрено и холодно. Максимальная температура сегодня плюс пятнадцать-двадцать градусов, минимальная ночью ноль-плюс пять. Завтра примерно то же самое. Возможно, немного холоднее и плотнее облачность. Сейчас в Центральном Парке плюс двенадцать по Фаренгейту, но, с учетом северо-западного ветра, погода, как… в Миску-Харбор, Новый Брунсвик.

Мертвый Эдди Милано хотел иметь футболку с такой надписью: «Жизнь — сучка, а потом ты сдохнешь». Правда, ему бы лучше подошла фраза: «Жена — сучка, а потом ты сдохнешь». Поскольку из всех событий, происходящих вокруг него, концентрирующихся вокруг него, — приключение в День Валентина, новости от Мэри Лиз, налоговый вопрос, о котором бухгалтер просил не беспокоиться до следующего года, но пришлось побеспокоиться в этом году, да еще такая погода, — из всех событий самым худшим, дерьмом собачьим, нумеро уно, главной неприятностью все еще оставалось общение с женой Розали. Ей бы — в профессиональные борцы, а сраный детеныш вырастет и станет ублюдочным парикмахером-педиком.

Что она такого делает, Розали? Ничего, вот в чем фокус. Она ничего не делает, только воет и ноет, стерва:

— Мне нужна новая микроволновка, новое платье, новые туфли, новая шляпа, ботинки для ребенка. (Какие еще ботинки? Ботинки для голубого ублюдочного парикмахера?) Я не хочу смотреть эту программу, желаю смотреть ту. Разговаривай нежно с Мамой, Эдди. Дай Маме почитать газету, Эдди. Мама готовит лучшую лозанью в мире, правда, Эдди? Скажи Маме, Эдди. Почеши мне спинку, Эдди. Подержи меня за руку, Эдди. Почему ты меня больше не целуешь, Эдди? Не хочешь баунси-баунси, Эдди? Я помню, ты раньше постоянно хотел баунси-баунси. Наверное, ты баунси-баунси с какой-нибудь дешевкой на стороне, Эдди. Я ей глаза выцарапаю, Эдди. Я ей сиськи отгрызу, тра-та-та-та-та-та-та…

Ему ничего больше не оставалось, все надоело. Пришлось просто уйти из дому на прогулку в самую пургу. И в финале вручить себя прямо в руки ребятишкам Арти Рота, вместо того чтобы спокойно замерзнуть на пороге собственного дома. Они его запихнули в «дельту-88». В конце концов они его просто укокошат и бросят в Канал Гоуанус.

И жена — сучка, и жизнь — сучка, а в конце концов все равно сдохнешь.

Ты, ты. Жуткий парень.

— Дерьмо.

Жизнь такая стерва, что он даже не знает, с чего начать. Надо платить налоги, в которых он ничего не понимает, не думает о них, а просто нанимает бухгалтера, чтобы тот разбирался. И твердо знал, беспокоиться о них или нет. Об анальных свечках пусть беспокоится теперь.

Штуку с Мэри Лиз он понимает хорошо, без бухгалтерских объяснений, без карты автодорог, все ясно, как шерсть на спине Розали. Мэри Лиз скоро бросит работу, и он никогда ее больше не увидит.

— Уходишь? — спросил он ее. — Какого хрена?

— Ты мне должен премию за полнедели по кредитным карточкам, но я не платила за кофе и сок, не скинулась на подарок Вэл ко дню рождения, так что мы квиты.

— Мэри Лиз.

— Ох, Эдди, ты должен знать, что так не может продолжаться вечно.

— Так. Но как же последние полгода?

— Семь месяцев. С половиной.

— Большая сраная разница. Ты сюда пришла как будто вчера, ни хрена не знала, мне пришлось просить Вэл и других обучать тебя грязным разговорам, да я тебя даже учил трубку держать. Сегодня что ты собираешься делать? Эй, подожди одну паршивую минутку. Не думаешь ли открывать собственную службу, а?

— Я бы сегодня не хотела работать, если только не будет слишком много звонков.

— Ты должна.

— Здесь Вэл и Диана.

— Ты должна.

— Не забудь найти нового корректора для рекламы.

— Ты должна. Ты, дрянь, собираешься открыть собственную контору.

— Вэл может этим заняться. Приплатишь ей немного.

— Ты считаешь, что я тебя ущемлял, когда не доплачивал за проверку рекламы?

— У меня нет претензий, Эдди. У меня две работы. А у Вэл — одна и двое ребятишек, приплатишь ей немного.

— Дерьмо. Я тебя учил, как трубку держать, а ты собираешься открывать свой бизнес.

— Эдди?

— Да?

— Не повторяй этого больше, о’кей?

— Ну, а почему ты тогда уходишь?

— Это небезопасно.

— Какого хрена небезопасно? Ты же сраный СПИД через долбаный телефон не подцепишь? — Мертвый Эдди натянуто рассмеялся.

Мэри Элизабет была очень серьезной:

— Полицейские почуяли крысу, Эдди. Мне надо было все бросить несколько месяцев назад.

Он снова загоготал:

— Да пошли они. Я думаю, что ты работаешь на обе стороны забора.

— Ты знаешь, что я работаю на обе стороны. Подозрение исходит с другой стороны.

— Я так и говорю — так ли?

— Как?

— Как?

— Ну…

— Я тебе сделаю маленький прощальный подарок, — сказала Мэри Лиз.

— Минет?

— Настоящее имя клиента.

— Какого клиента?

— Твоего.

— Которого?

— Он называет себя Биллом. Платит вперед банковским ордером. Мазохист: цепи, топтание, копрофилия, топтание по нему в туфлях на шпильках, в таком роде.

Что за фигня такая — копрофилия — желание вставить кому-нибудь в форме копа, наверное, в мотоциклетном шлеме, белых нарукавниках, с жезлом и прочим дерьмом. Мертвому Эдди ничего не хотелось об этом знать. Он слышал про цепи и туфли на шпильках. Никому-никому он не рассказывал, но у Розали тоже есть такие, она любила прогуливаться в них перед ним, голая, совершенно голая. Только держала шелковый шарф между ног, вроде полотенца, тягала его взад и вперед по промежности, стонала и гадила от удовольствия. И просила, чтобы он разрешил ей пройтись у него по груди. Он всегда отвечал: «Хрен тебе». Он не какой-нибудь придурок. Розали предлагала пощипать ей соски, сильнее, сильнее, сильнее, но он не мог щипать по-настоящему сильно, он не такой идиот, как телефонные клиенты его девочек.

Ему не хотелось ничего узнавать, не хотелось думать о том, как Мэри Лиз сообщает парню по телефону, что собирается помочиться на него, навалить кучу дерьма, обуться в шпильки, надеть форму копа и прогуляться по мужику, кем бы он ни был.

— Не хочу ничего знать.

— Дело хозяйское.

Какого черта он не дослушал, кто этот ублюдок? Если бы дал ей возможность высказаться, то знал бы имя, оно могло бы стать хорошей картой в руках, когда люди Арти Рота затолкнули его в заднюю дверь «дельты-88», а так в его руках находился только хороший член, его собственный.

И жена — стерва, и жизнь — стерва, а в конце концов придется сдохнуть.

Эдди был совершенно уверен, что везут его не в Бруклин, хотя они и кинули его на пол в салоне машины лицом на ковер. Один из бойцов поставил ногу на его шею.

Без сомнения, машина ехала не в Бруклин к знаменитому мосту, а куда-то на окраину. Скорее всего, его утопят в реке возле какого-нибудь дока. И им такие штучки проделывать не впервые. Должно быть, это произойдет возле Риверсайд-Парк или под мостами для электричек в районе Сто двадцать пятой улицы. Для всех этих мест такие дела тоже не в новинку.

Сейчас машина ползла в западном направлении, скользя, пробуксовывая и чавкая в снежной каше, по узкой второстепенной дороге. Не было слышно движения встречных и попутных машин. Потом неожиданно автомобиль остановился. Один из громил схватил Мертвого Эдди за шкирку, выволок на улицу, затащил в дверь какого-то склада, выглядевшего как постройки двадцатых годов. Только мельком Эдди успел взглянуть на небо, соседние дома и прочее дерьмо.

Потом они очутились в лифте, размером с комнату, который все поднимался и поднимался вверх. Подонки стояли позади Мертвого Эдди и могли бить его, сколько захочется, если он делал хоть одно лишнее движение. А еще один, тот, что нажимал на кнопку лифта, стоял спиной к Эдди, так что и его лица тоже не было видно, а из кармана у него торчала «Дейли ньюс» с очередным заголовком о «Клубе Смерти». Мертвый Эдди даже не успел сегодня заглянуть в газету из-за Розали и мерзкого голубого мальчишки, которые заставили его уйти из дому.

Жена — сучка, жизнь — сучка, ребенок на верном пути и непременно станет голубым парикмахером, а потом ты, блин, сдохнешь.

Арти Рот ожидал прибытия лифта наверху. Когда открылась дверь, шагнул к Мертвому Эдди и врезал ему коленом в пах.

— Ты, фантазер-недоумок.

— У-у-у-у-у.

— Ты когда-нибудь слышал о визуализации, Эдди?

— А-а-а-а-а.

— Эта концепция исходит из того, что если кто-то хочет выполнить задачу, воплотить ее в действительность, он должен представить, увидеть, предсказать мысленно ее результат, как бы уже воплощенный в реальность, еще до начала работы.

— О-о-о-о-о.

Арти Рот двинул Эдди в солнечное сплетение.

— Не думаю, что ты об этом слышал.

— У-у, у-у, у-у, у-у, у-уии.

— Ты — непоследовательная аберрация.

— У-у-у-н, у-у-нн.

— Что я предлагаю, Эдди. Тебе надлежало попытаться визуализировать мою смерть до того, как посылать своих подручных, дабы воплотить идею в реальность. Тогда бы ты заметил, я полагаю, невозможность такой визуализации и избежал бы последующего фиаско.

— У-у-н, у-у-н.

— Больше того, тебе надлежало, Эдди, вообще вообразить мое присутствие в Арсенале, представить меня поддавшимся на трогательные уловки федов. Нельзя убить человека, который отсутствует, Эдди, даже если бы ты сделал титаническое усилие вообразить меня там, ты бы осознал полную невозможность подобного. И еще, Эдди, не посылай на дело своих первых шестерок, если не хочешь насквозь засветиться. Айр Сакс был у всех на виду, за исключением одного дня — четверга.

Айр Сакс? Не планировалось, что Айр Сакс будет участвовать в этой грязной работе. Какого черта он туда полез?

— А известно ли тебе, Эдди, многим известно, но держу пари, до тебя еще не дошло: Айр Сакс работает на стороне как независимый специалист, нанимается по мелочам — валка и черт знает что еще. Плохой бизнес. Это не бизнес, а сосание сплошное.

Айр Сакс? Хрена Айр Сакс подрабатывает мелкой валкой? Когда он успевает? В рабочее время? И все это случается именно с ним… в День Валентина. Мэри Лиз бросила работу, организует свою собственную службу. Наверное, возникли проблемы с налогами. Проклятая погода. Стерва Розали скулит и пилит. Проклятая прогулка в проклятую пургу. Практически, он подал себя на блюдечке шестеркам Арти Рота, который теперь его шлепнет, как беззащитного засранца, как племянника, как кузена жены, который годится только бегать за кофе и учить уроки. Он — не жуткий парень, каким казался себе раньше или был таким на самом деле, — теперь все равно. Его унижают до дерьма. И наконец выясняется, что Айр Сакс работает налево.

— У-у-н, у-у-н, у-у-н.

Арти Рот взял большим и указательным пальцами за щеки некогда жуткого парня Мертвого Эдди Милано и сдавил изо всех сил.

— А-а-а, э-э-э, о-о-о-о-о.

Арти сдавливал все сильнее.

— Когда я был маленьким, Эдди, мы с братьями, сестрами и дядей Джорджем, маминым братом, нашим любимым дядей, играли в игру.

— А-а-а-а-а. О-о-о-о-о.

— Он нас так держал и потом командовал: «Скажи „Дорин“». Это имя двоюродной сестры со стороны отца, в свое время удаленной из семьи.

— У-у-н. У-у-н. У-у-н. О-о-о-о.

— Трудно, когда щеки держат таким образом и не дают произнести переднеязычный звук «Д». Попробуй, Эдди. Скажи «Дорин».

— О-р-и-н.

— Понял? Теперь, Эдди, назови имя индивидуума, который информировал тебя, точнее, дезинформировал о моем присутствии на, э-э-э, как это называется? — дармовой раздаче путевок.

— Э-а-ю!

— Интересно, не правда ли, Эдди, как это можно понять фразу, когда нельзя разобрать ни единого слова, только отдельные звуки? Например, я могу поспорить, что ты силился произнести: «Я не знаю». И считал, будто я поверю, что ты не знаешь имени этого человека, который тебя дезинформировал о моем присутствии на этой раздаче. Верно?

— А. Э-а-ю.

— Это неправильный ответ, Эдди. Неужели такой мозг, настолько плохо адаптированный к жизни, основанной на хитрости и обмане, как твой, не способен усвоить столь элементарный факт?

— О-л-и. А-у-й.

— Правда? Неужели не знаешь?

— А. Э-а-ю.

— Ты — безмозглый идиот, Эдди. Ты — глупый долбанный выродок.

— М-м-м-м-в-а-а-а-а-а-х.

— О’кей, Эдди, даю тебе еще один шанс. Еще. Один. Шанс. А что в ином случае с тобой я сделаю, поинтересуешься ты? Иначе мы пройдемся в дальний конец помещения. Теперь дом в таком запущенном состоянии, трудно поверить, что он некогда был драгоценностью в короне торгового Нью-Йорка, местом разгрузки огромных торговых судов, которые пересекали Атлантику. В том конце помещения есть дверь, которая открывается прямо в реку Гудзон. Уверен, ты хорошо понимаешь, Эдди, что Гудзон в последнее время покрыт льдом. Ну, не совсем покрыт. Вдоль береговой линии лед трескается, расходится и встает колом. Отсюда до воды тебе придется лететь футов пятнадцать, так что можешь не сомневаться в своем погружении, Эдди. Понятия не имею, какова температура воды. Как минимум, тридцать два градуса — там же лед, верно? Совершенно не представляю, сколько времени человек может прожить, если его уронить в такую воду, и что случится с твоим телом после погружения, и как оно будет выглядеть после всплытия, если всплывет вообще, может быть, следующей весной или когда-нибудь. Так что, проведем неплохой научный эксперимент, а? Береговая охрана или другая подобная служба, возможно, заинтересуется данными…

— У-э-а э-я.

— Что-что, Эдди?

— У-э-а э-я.

— «У меня семья»?

— А.

— Жена и милый сынишка, не так ли?

Сучка, годная в профессиональные борцы, и будущий паршивый педик-парикмахер.

— А.

— Жаль.

— А-и.

— Для тебя — мистер Рот, жалкое ты ничтожество.

— И-ер О.

— В рот тебе ноги, Эдди.

— А, и-ер О.

— Эдди, Эдди, Эдди.

Какого черта он все это терпит? Она, Мэри Лиз, бросила работу и никогда не захочет его видеть. Она, наверное, открывает собственную контору. Трахнула его, и правильно?

— Э-ри Э-и-а-э Э-э-и-а-о.

Арти Рот подтянул лицо Эдди ближе к своему.

— Я не понял, Эдди, еще разок.

— Э-и Э-и-а-е Э-э-и-ха-о.

— Это и есть имя, Эдди?

— А.

— Имя человека, который дезинформировал тебя о моем присутствии на этом балагане?

— А.

— Повтори еще, Эдди.

— Э-и Э-э-и-эф Э-э-и-а-о.

Арти Рот отпустил щеки Мертвого Эдди.

— Еще раз повтори.

Эдди потер лицо:

— Оу, о, а. Черт, Арти.

— Повтори.

— Мэри. Элизабет. Неделикато.

Арти Рот печально покачал головой.

— Ответ правильный, Эдди. Но какой ты после этого, действительно, подонок, — он положил руку на плечо Эдди. — Тем не менее я должен выразить тебе благодарность и признательность. Ты ликвидировал этого червяка Арни Эймса, не говоря уже о Ники Блишка, Хоуи Кэнелле, Чарли Шимпанзе, каждый из которых время от времени страдал заблуждением, что сможет когда-либо сделаться первым среди первых на западной стороне Манхэттена. Тебя тоже обременяло такое заблуждение.

— А еще, Эдди, я тебе раскрою маленький секрет. Ты мне кое-что сказал, и я тебе скажу. Признаюсь, кто предупредил меня, что на это сборище — ни-ни, что оно подстроено. Ради Бога, в День святого Валентина! Конечно, некий проныра не утерпел, чтобы попасть в историю преступного мира, устроив запоминающуюся бойню. В любом случае, я воспользовался предупреждением и послал подальше дармовую раздачу туристических путевок. Эдди, а лицо, которое меня предупредило, то же самое, что и дезинформировало тебя с моей подачи. Это была редкая возможность убрать Арни Эймса, Ники Блишка, Хоуи Кэнелла и Чарли Шимпанзе, и иже с ними. Мэри Элизабет Неделикато — умная молодая женщина, которая работает на двадцать две стороны улицы, а у той всего две стороны. И все это из-за пристрастия к кокаину, она умудряется потреблять его вагонами. Чао, Эдди.

— Подожди, Арти. Ради Бога, подожди, пожалуйста.

— Чего ждать, Эдди?

— Послушай. Просто послушай, ну?

— Что послушать, Эдди?

— У меня есть служба, знаешь? Телефонная служба? Секс по телефону?

Арти Рот рассмеялся. Это был смех человека, который знает, что и жизнь, и жена у тебя — сучки, стервы, что ты вот-вот подохнешь дурной смертью.

— Ты подслушивал, Эдди? Ты собираешься предлагать мне имена твоих клиентов, особенно полицейского комиссара Франклина Монтгомери, после того как я только что рассказал тебе о своих отношениях с Мэри Лиз, сообщившей мне, что ты ее даже не выслушал? У тебя не осталось ничего, ни капли дерьма на продажу. Действительно. Ни хрена у тебя нет. Ты сам — дерьмо.

Арти Рот отвернулся и прошелся вдоль склада. Без всякого интереса к температуре воды и к тому, сколько может выдержать человек в такой воде и что станет с телом Мертвого Эдди после погружения и после всплытия, если оно всплывет следующей весной или вообще когда-нибудь всплывет, совершенно не интересуясь никакими научными экспериментами, он даже не обернулся, когда двое его подручных подняли Мертвого Эдди, некогда жуткого парня, за локти, подтащили к двери и сбросили в реку Гудзон.