Князь Взял Своё

Глава 13

Тяжёлые металлически двери захлопнулись за моей спиной.

В покоях императора был только один цвет — белый, и его оттенки, с градацией до серого. Стены пол и потолок выложены белым мрамором, из магических кристаллов светит мягкий белый свет.

Да что там, сам император был в белом!

Лёгкий шёлковый халат — белый, с белыми кожаными сапогами.

Борода до пояса — белая, даже не седая, как и густые брови, похожие на дикий куст.

Даже глаза Его Величества Рафаила Ангелова были похожи на белые камни с серыми прожилками.

Белый — цвет святости, самый любимый цвет ангельских существ. Именно в него они заставляли наряжаться своих верных приверженцев, когда отправляли их в очередной священный поход по уничтожению «неверных».

Император смотрел на меня так, как смотрит отец на провинившегося сына. Строго, но без злобы. Идеально отточенный взгляд, причём в нём «Взора Власти» я не ощущал. Это был личный навык императора.

Вход в покои находился чуть ниже, чем основной зал. Чтобы сравняться с императором, нужно было подняться на три ступеньки вверх.

Типичный трюк правителей, чтобы всегда смотреть на пришедших сверху вниз.

— От тебя разит тьмой, Велёсов, — густым, но уже вполне человеческим голосом сказал он. — В моих покоях доселе не бывало людей, столь сильно отошедших от своей человеческой природы в угоду злу.

И тут он улыбнулся.

— Потому я очень хочу поговорить с тобой по душам, поднимайся, — он махнул рукой и отошёл вглубь покоев.

А я ощутил некоторый... диссонанс.

Я поднялся.

Покои императора больше напоминали не череду комнат, а длинную широкую галерею, в которой поместилось бы несколько обычных помещений. Вдоль стен проходил желобок, белый, конечно, по которому струилась журчащая вода. От неё исходили волны маны, с неприятным мне оттенком ангельской магии.

Император сел за небольшой столик, на котором стоял графин с белым вином и корзинка с белым виноградом. Слуг здесь не было, так что самодержец наливал себе вино самостоятельно.

— Проходи, присаживайся, — пригласил он меня ко второму сидению, рядом с собой. — Не воспринимай нашу встречу слишком формально. Никакой официальной части сегодня не будет. Мы с тобой просто поговорим и хорошо проведём время, за беседой.

Я молча сел рядом. Император налил вино во второй бокал и придвинул его мне.

— Угощайся, это рислинг, лучшее вино рейха, — он пригубил своё. — И моё самое любимое, во всём этом мире! — он отсалютовал и засмеялся.

— Благодарю, Ваше Величество, я не пью.

Он тут же помрачнел и осуждающе посмотрел на меня, а потом поставил бокал на стол.

— Здоровье бережёшь, значит? Или, может, не уважаешь своего императора?! — от силы его голоса зазвенел хрусталь бокалов.

Но я был спокоен.

Когда он не играл роль доброго дядюшки, то общаться с ним было не в пример комфортнее.

— Первое, — ответил я, бесстрастно смотря в глаза императора.

Он снова улыбнулся и, взяв свой бокал, стукнул им о второй. — Вот это правильно, — и залпом выпил всё вино.

Проверка, значит. Этой клоунадой он смотрел, насколько хорошо я контролирую себя и боюсь ли его.

Легко.

— Ну, расскажи мне, Велёсов, почему твой отец всё ещё жив, а ты уже стал известным на всю Москву юным дарованием, — он закинул виноградину в рот и разжевал, причмокивая.

— Я не имею права рассказывать о делах своего клана.

— Я твой император, молодой человек, — с иронией подметил он.

— А я — сын своего отца и не могу предать его доверия.

Он вздохнул. — Хороший сын, мне бы хоть одного такого, — он хихикнул. — Из всех моих детей, только дочь оправдала отцовские надежды. Спокойна, умна, талантлива. А с парнями, эх, — он откинулся на спинку кресла. — Сложно всё с ними, вот тебя как отец воспитывал, что ты таких успехов добился?

— В строгости и уважении.

— Как-то совсем лаконично ты отвечаешь. Почему бы не развернуться на полную, ну же? Можешь рассказать не ту сказочку, которой кормишь всех местных князьков да бояр, а правду, которую оставил в прошлой жизни.

Зараза.

И ему эти твари всё разболтали, как же иначе.

— Боюсь, тогда мне нечего рассказать. Я потерял отца ещё в детстве, его убили у меня на глазах а меня продали на арену, чтобы я сражался с помощью своего дара.

— Ого! — он подался всем телом вперёд и пристально уставился на меня, словно любопытный ребёнок. — А что за дар у тебя был?

— «Кровавая марионетка», я управлял телами людей.

Он одобрительно закачал головой. — А ты любого мог взять под контроль? Вот меня бы, смог? — он хлопнул себя ладонью по груди.

— Не знаю, ваше величество. В любом случае, этот дар более мне недоступен.

— Это да, ты прав, — кивнул он. — Но вернёмся тогда к воспитанию. Знаешь предание про трёх сыновей?

Я покачал головой.

— Было у царя три сына: старший — умный был детина, средний сын — и так и сяк, младший — вовсе был дурак. Вот у меня всё как в предании, кроме того, что старший — Миша мой, оказался не таким уж и умным. Не будет умный парень с демонами якшаться.

Он нахмурился.

— Ну, ты только на себя не думай. Ты — отдельный случай. Так вот, Гаврюша — воинственный очень, хоть и не глупый, вот только силушкой его природа обделила сильно. А Паша, младший сынок мой, самый отбитый ублюдок в этой стране! — и заливисто рассмеялся.

У меня невольно дёрнулся глаз. Но император этого, благо, не заметил.

— «Хранители», то бишь эти, крыланчики, его любят, что готовы хоть сейчас мою силушку ему передать, — он налил себе ещё вина. — Да вот только умру я тогда. Нет, не подумай, я не смерти боюсь, а за державу думаю. Смекаешь?

— Вы не видите в детях преемника.

— Верно! Твоё здоровье, — отсалютовал он и осушил бокал. — Нет, слабовато идёт, надо покрепче, — он выудил откуда-то из под стола бутылку с прозрачной жидкостью, без надписей и налил из неё в бокал. Затем выдохнул и осушил, чуть поморщившись. — Эх, с возрастом всё слабее берёт! Дар, чтоб его!

Я даже предполагать не стал, что он там распивал.

— Так вот, Велёсов, к чему я вообще это всё веду. У нас с тобой интересная ситуация: в мою страну вторглась какая-то тварь, которая прямо сейчас кошмарит Подмосковье. Мои сыновья — кретины, кроме временно недееспособного Гаврюши. Но он тоже такой себе претендент. И тут появляешься ты, такой весь амбициозный и преуспевающий в своих маленьких играх.

Он отодвинул бутылку и бокалы в сторону.

— Скажи мне Велёсов, власти хочешь?

— Нет, — честно признался я. — Она для меня не более, чем простой инструмент.

Для мести... как в прошлом.

Для жизни моих близких... как сейчас.

Я добавил: — Власть — не самоцель.

— Хороший ответ, значит, тебя устраивает твоё положение на роли второго сына? — он одним движением оторвал горсть виноградин с ветки, измазав морщинистые руки в соку, и отправил ягоды в рот.

— Не совсем, инструментарий маловат.

— А какой нужен? Хочешь князем быть?

— Подойдёт, — кивнул я.

Он засмеялся. — Ты сказал так, словно я не о мечте любого аристократа говорю, а о сущем пустяке. Или же, — его глаза блеснули, — титулы для тебя и есть пустяк?

— Для меня они ни то, ни другое, а простое обозначение в иерархии. По силам я уже соответствую любому из князей, так что вполне имею право претендовать на этот титул, если не по происхождению, то по праву сильного.

— Ох-хо-хо! — он демонстративно захлопал в ладоши. — Какой самоуверенный молодой человек! Ох, про тебя всё что не говорили — всё правда! Ну ты даёшь, — он хлопнул меня по плечу.

Но я продолжал хранить хладнокровие, даже в разгар этого спектакля.

— Сочту это за признание.

— Правильно, ибо очень немногие соответствуют тому, что про них говорят. Молодчина! Не будь ты Велёсовым, ей-боги, усыновил бы! А так, конечно, вашу проклятую кровь не приму, не обессудь. Ягодку-то будешь? — он пододвинул мне корзинку с виноградом.

Взгляд у него цепкий, внимательный, несмотря на то, что он выпил. Словно ему в голову и вовсе ничего не ударило.

Ждёт.

Наблюдает.

Следит за каждой моей реакцией, даже самой незначительной.

Находясь рядом с ним, я совершенно не мог уловить момент, где он искренен, а где разыгрывает меня, выводя на нужную ему эмоцию. Настоящий профессионал, играющий в чудака.

— Благодарю, Ваше Величество, — я отцепил одну виноградину и медленно её разжевал. Сладкая.

— Но так-то, между нами, хотел бы на моё место?

— Простите, Ваше Величество?

— Ну что ты, не строй из себя скромнягу. Хотел бы императором быть за меня? Вот тут-то инструментарий широкий, уж не сомневайся, — весело оскалился он ровными белыми зубами. — Хочешь — казни, кто не нравится, хочешь — награждай, кто полезен. Словом, безграничные возможности!

Я легко улыбнулся. — Боюсь, это слишком большая ответственность.

— Да брось, — он резко принял серьёзный вид. — Ты, по крайней мере, молод и силён, трон удержишь если посетишь развалины Велеграда. Ваш род оставил там много секретов, думаю, после посещения будешь дышать мне в спину по уровню силы. Хоть это и не справедливо.

— Ваше Величество, я совершенно не угрожаю трону и даже не метил на Ваше место.

— Да не заговаривай меня, я не затем тебя вызвал, чтобы удавить здесь как ненужную псину. Хотел бы — ликвидировал бы ещё на подлёте, вместе с Рихтгофеном, этим старым змеем. Ещё один сторонник войн со всеми соседями, он-то и повлиял на Гаврюшу! Но мы говорим с тобой не об этом. Я не хочу, чтобы Россия пропала после моей смерти, понимаешь?

— Отчасти, Ваше Величество. Чего вы хотите конкретно от меня?

Он вздохнул. — Вот смотри, Велёсов. Ни один из моих сыновей не подходит для трона. Одного ты убьёшь, когда разберёшься с Мефисто. Ещё один сейчас в коме, из которой может не выйти. Младший вообще бастард, не имеющий никаких прав, пока я лично его не признаю. Зато у меня есть молодая дочь.

Коварный лис.

— Я уже выбрал себе невесту.

— Брось! Какая невеста? Я тебе говорю о лучшей деве из клана Ангеловых и целой империи! Кто-кто, а ты с ней справишься.

— С империей или девой?

— Да с обеими сразу! — он хохотнул. — Ну, что, пойдёшь по предложенной мною дорожке к трону или ограничишься своим захолустьем?

Я широко улыбнулся.

Кажется, старик потерял изящество нашего разговора из-за нетерпения.

Выдать свою дочь за кровного врага своего рода, чтобы отдать ему власть в обход сыновей? Нонсенс!

Мою мысль он прочитал за мгновение.

— Не веришь мне, да? Правильно, я бы и сам не поверил, если бы не одно «НО», — он щёлкнул пальцами и белоснежные стены вмиг вспыхнули десятками сложных магических фигур, испускающих свет.

— Что это? Не узнаю таких печатей.

— Всего лишь способ защититься от мохнатых ушей твоего божка — Велеса. Собственно, в его персоне и заключается то самое «НО». Смекаешь?

— Только догадываюсь, — твёрдо ответил я. То, куда клонился разговор, мне не нравилось.

— Я без шуток отдам Ангелину за тебя и позабочусь, что после моей смерти именно ты станешь императором. Войдёшь в мой клан на правах главы, а свой род сделаешь младшей ветвью моего. О старых распрях сразу забудем. Никаких проблем. Для этого тебе понадобится только отречься от Велеса и принять моё Священное Наследие.

Он не шутил, говорил абсолютно серьёзно.

А вот я не удержался от иронии: — Там за дверями ваш младший убивается, моля о том, чтобы получить его как можно скорее.

— Нет, — он помотал головой. — «Хранители» его выбрали, потому что у него достаточный потенциал дара удержать всю мощь «Наследия», но он нежелательный кандидат, — он с болью посмотрел в сторону. — Я не хочу доверять свою империю человеку, который устроил массовое сожжение людей, во имя «Хранителей».

— И такое было... они не одобрили? — я приподнял брови.

— Оставь свои шуточки, Велёсов! — вот тут император был искренен, как никогда. Его бледное лицо обрело краску, а глаза — настоящии эмоции. Но он тут же цыкнул и приложился к бутылке из горла, а потом продолжил: — Ты можешь сколько угодно презирать их, но они не мясники. В отличие от твоего Велеса.

— Он не любит жестокость.

— Зато любит жертвы, в том числе человеческие и массовые. Ту выходку, которую вытворил мой младший сын, он бы точно одобрил, история помнит, особенно история моего рода! Мои предки не просто так истребляли твоих! И причина у них была достойная!

— Тогда почему именно меня вы видите в качестве преемника? Я — враг, а в стране множество князей, куда более легитимных.

— Потому что ты способен нести в себе силу избранного! — он схватил меня за плечо. — Я чувствую, что ты уже удерживаешь в себе мощь, сопоставимую с Наследием, а значит и его ты сможешь принять! Это не дар твоего божка, а твоя личная, неотъемлемая сила! Ты — сосуд, заполненный тьмой доверху, но вместо неё ты можешь принять свет!

— Разница несущественна.

Он долго смотрел мне прямо в глаза, а потом усмехнулся.

— По сути, ты прав. Пусть методы у твоего Велеса ещё более дрянные чем у Хранителей, но руками других своих родов и сект они тоже бесчинствуют, пусть и иначе. Между нами, будь моя воля, я бы и от них избавился... нет, я бы вообще от всех тварей избавился, да и от магии тоже.

Император хмыкнул и сделал глоток.

— Знаешь, я не люблю такие дела. С одной стороны — легитимность, а с другой — сила моего рода. Ведь Наследие — это уникальный дар, который становится сильнее с каждым новым носителем. Оно передаётся от отца к сыну, ценой жизни прежнего носителя. Именно благодаря ему мы победили вас, Велёсовых.

Со вздохом он отставил бутылку и продолжил:

— И именно благодаря ему Россия — величайшая держава Евразии, даже несмотря на все козни врагов. Но если упустить его, то всё начнёт рушиться. Так что я скорее отдам страну Паше, чем позволю своему клану упустить эту силу.

— Ваше Величество, а зачем выбирать?

— Что ты имеешь в виду?

— Не лучше ли нам... заключить союз? Предположим, Паша примет Наследие, а я, как человек сопоставимой с ним силы, буду сдерживать его жестокие порывы.

— Пфф! — фыркнул император. — Это невозможно, даже я с этим не справился, твой вариант приведёт только к гражданской войне.

— И всё же, у меня, возможно, есть способ.

— Ты задумал использовать какие-то грязные велесовы штучки?! Забудь об этом сразу же, отказ от этого чудовища — обязательное условие, лучше весь мир погибнет, чем властвовать над ним будет Велес!

В глазах императора была не идея.

Там горел такой же огонь, как и в моих глазах, пока в один момент я не оборвал жизнь герцога Барнабуса и не отомстил за свою семью.

— Вы хотите отомстить ему, отобрав у него самого ценного служителя — избранного, то есть меня.

Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом.

Я попал в точку, вся его эмоциональная защита рассыпалась, а истинные чувства всплыли наружу. Теперь оставался актуальным один вопрос: разозлиться ли он до того, чтобы прямо сейчас броситься в атаку?

Большинство людей, наделённых властью, не любят, когда кто-то дёргает за струны их души. И Рафаил Ангелов мог быть не исключением.

Но он меня удивил.

— Да, — глухо сказал он. — Месть, за моих предков, чью память я унаследовал вместе с силой, — он положил руку себе на грудь и прикрыл глаза. — Если ты примешь моё «Наследие», то и сам станешь Ангеловым, по духу и самой сущности своего дара. И, точно так же, поймёшь, почему с этим чудовищем нельзя иметь дел.

Он был искренен.

Но в то же время, я не собирался верить ему на слово. Хотя бы потому, что его предки и сами могли навлечь на себя гнев Бафомёта, а он воистину ужасен.

Император поднял веки, выбравшись из своей задумчивости.

— Я не осужу тебя, если ты откажешься. Но твой род никогда не сможет жить спокойно на моей земле, если Паша станет императором. Я знаю его и его фанатизм, когда он узнает... — он ткнул пальцем себя в грудь, как раз туда, где сосредотачивался Дар, — тогда на вас начнётся охота.

— Память меняет личность, едва ли Паша останется тем же самым человеком, что был до принятия силы.

— Верно, — кивнул император. — Он усвоит и мою мудрость, и мудрость предков. Но личность нынешнего носителя всё равно определяет слишком многое, именно поэтому я не хочу рисковать.

— Но не всё, — развил я мысль. — И именно поэтому вы готовы отдать дар мне, потому что тогда я сам, как Марк Велёсов... — и Асур Майнд, — перестану существовать. Вместо этого появится некто новый.

— Всё верно. Тебя уже не будет, точнее, вместо тебя нынешнего, будешь ты иной, носящий память не только двух миров, но и память десятков поколений одного из могущественнейших родов, которых знает история. Так что, принимай решение. Велёсов, готов ли ты отказаться от бога зла и принять от меня силу и власть над Российской империей?!