Колыбель для ласточки

Глава 17

Неожиданными были три салата и записка: «Не знал, что именно ты захочешь, и поэтому взял сытный с мясом, экзотический с ананасом и неплохую вариацию «Цезаря» — Герцогиня его, кстати, оценила. Ну как оценила… Не отвернулась, хотя она та ещё привереда. Даже любимый корм не всегда для неё любимый. В общем, пробуй. На случай, если захочется сладкого, в пакете должен быть кусок пирога с вишней. Отец посоветовал. Они такой в «Карусели» часто с мамой брали. Кстати, он передаёт тебе привет и приглашает в гости. Знаю, тебе некогда. Поешь, пожалуйста. Сухомяткой убьёшь желудок, а убийств нам и так хватает».

Но куда больше Александру удивил второй курьер. С цветами.

То, что букет не от Бриза понятно стало сразу — на такой роскошный у него не хватило бы зарплаты. Александра поблагодарила курьеров и закрыла дверь. Долго смотрела на букет.

Сотней роз обычно отмечали важную дату, мужья извинялись за серьёзные проступки перед жёнами, оправдывали себя за присутствие в жизни любовницы. Признавались в любви и пытались очаровать избранницу.

Подкупали.

Иногда в её частной практике встречались такие люди. Нечасто, но она с ними сталкивалась. Дорогие подарки, красивые цветы, украшения. Реже конверты с наличкой. И всё для того, чтобы скрыть свой неблаговидный поступок. Чтобы Саша прекратила расследование.

Она привыкла к тому, что люди боятся узнать правду: не только о близких, но и о себе. За подарками и деньгами они пытались спрятать собственную неуверенность. Страх. И пресловутую ложь. Маскировались.

Но что означала сотня персиковых роз, доставленная ей?

Александра осматривала их со всех сторон, будто, цветы могли подсказать ответ. Обнаружила записку. Та крепилась к одной из внутренних стенок упаковки: золотое на золотом. Не сразу и заметишь. Почему-то детектив почти не сомневалась: цветы от Фурского. Открепила записку, сложенную вдвое, словно открытку. Развернула.

Уважаемая Александра, утро вечера мудренее, и теперь я понял, что должен извиниться за себя и за дочь. Вчера мы оба были на взводе. Она в большей степени, поскольку чувствует свою вину за смерть Лары. Кариша ей желала смерти, понимаете? Но она не причастна. К счастью, мысли не убивают. Я тоже пребывал в некотором расстройстве. Вы, возможно, не заметили. В бизнесе есть одно важное качество — скрывать лишние эмоции. И похоже я овладел им в совершенстве. Всё, что я говорил — правда. За исключением одного: я ещё не нашёл того, кто сливал клиентов. Не хотел расстраивать Каришу. В дальнейшем обещаю сотрудничать и отвечать на любые вопросы. Вы всегда можете звонить по этому телефону.

P.S. Надеюсь, вы любите розы.

Александре не нравился Фурский. Он производил впечатление червя: скользкого и извивающегося. В бизнесе, наверное, им и был. Взгляды, манеры, ужимки, жесты — всё выдавало в нём человека опасного, скрывающего за ширмой обаяния совсем неприглядные качества и, возможно, поступки. Но кроме личной неприязни детективу было нечего ему предъявить.

Она сложила записку, положила на стол, поставила букет в вазу с водой и принялась распаковывать салаты. За вкусным завтраком — каждого салата по чуть-чуть и сладкий пирог на десерт с ароматным чаем — пришло долгожданное сообщение на Вотсап. Колосов извинялся за то, что не написал в обещанное время, объяснил, у близнецов поднялась температура, пришлось вызывать врача, но сейчас всё в порядке. Напомнил Александре, чтобы она одевалась потеплее — весна обманчива. Саше была приятна забота постороннего человека. Колосов спросил, не отвлекает ли он её. Она ответила: нет. И тогда он выслал снимки переписки и правил, подписав последний: Не лезьте в это дело. Посмотрите и удалите.

Но Селивёрстова уже перенесла снимки на ноутбук. Ответила: Я признательна за помощь. Не беспокойтесь. Я во всём разберусь. Но мне нужна последняя услуга.

Я в этом не участвую, Саша. У меня дети.

Вас нет в этой истории и не будет, обещаю. Дайте мне контакты вашего знакомого.

Я вас понял. Хорошо. Но мы с вами не знакомы. Вы нашли его сами. Саша, внуки с дочкой для меня действительно важнее справедливости. Поймите.

Его слова прозвучали трусливо. В другой ситуации в её душе поднялась бы буря негодования, но Александра представила невозможное: себя — мамой, детишек рядом и поняла, она бы поступила точно так же.

Я удалю ваш номер, а вы удалите мой. Берегите себя, Вениамин Игоревич.

И вы себя, Саша. Будьте осторожны.

Он прислал номер. Она быстро переписала его на бумагу, а затем стёрла из телефона всё, что могло нанести вред. Испытывая лёгкую дрожь, придвинулась к ноутбуку. Она просматривала, фиксировала.

Боялась.

Фотографии морозили кожу, пульсировали нервными окончаниями и будто тоже смотрели. Казалось, они запугивали читателя, предупреждали. А, может, лишь играли с чужим страхом.

Александра обнимала себя за плечи, не понимая, как могли найтись на свете люди, способные получать удовольствие от такого.

Экран погас. Но как ни пыталась детектив сосредоточиться, ей плохо удавалось. Перед внутренним взором маячили сканы с телефона жертвы.

2. Способ СОБЫТИЯ (убийства) выбирают участники. Разрешено использовать способ Нулевого, препарат Караэс.

8. Колокольчик должен прозвучать ровно в 03:45. Опережение или отставание — это прямое нарушение правил.

9. Сообщение победителя с указанием жертвы, места и способа должно прийти до того, как зазвенит колокольчик. Отставание или опережение — это прямое нарушение правил.

10. Победителем может быть только один. Совершение СОБЫТИЯ (убийства) с использованием другого или других участников — это прямое нарушение правил.

Помните, Игра «Соседи» носит исключительно развлекательный характер, но не запрещает использовать в качестве лотов (жертв) людей, которые по каким-то причинам стали не угодны одному или нескольким игрокам.

Александра испытывала ужасный дискомфорт. Её, словно, погрузили в ледяную воду с чёрной краской. В глазах игроков не было сострадания, в их душах не находилось места чувствам. Они тонули и тянули за собой других. Саша тоже тонула. Боясь наглотаться ядовитой воды и потерять чувство реальности, она схватила телефон и стала названивать Бризу. Ей необходимо было услышать его голос.

— Бриз! Как же я рада тебя слышать.

— Ты в порядке? Что с твоим голосом? Мне приехать?

— Да! То есть нет! Кажется, я знаю, чем могли отравить Зотову. Нет. Давай всё же встретимся.

— Хорошо. Подъезжай в участок. Я что-нибудь придумаю. Ты точно в порядке?

— До встречи.

Саша не сразу попала пуговицей пальто в петельку — страх руководил её движениями. Она сотни раз встречалась с психами и маньяками, оставалась наедине с настоящими монстрами. Но с группой ненормальных, одержимых убийствами — людьми, играющими в смерть, встречалась впервые. И ей было страшно.

Справившись наконец с верхней одеждой и повозившись с ключом, она бросилась по лестнице.

Бриз встречал прямо у входа. Выглядел обеспокоенным.

— Всё хорошо? Ты взвинчена, — заметил, касаясь её руки.

Она улыбнулась. Не потому, что тревоги и страх отступили — друг внушал ей спокойствие, уверенность. В его глазах Саша видела защиту, и хоть она в ней не нуждалась, ей было очень приятно.

Обнялись по-дружески, не заботясь о косых взглядах и крадущихся сплетнях, вошли внутрь.

— Ты не ответила. Всё нормально? — спросил, пропуская её в столовую.

— Да. Тебе не влетит за отсутствие?

— У меня есть полчаса.

— Мне хватит.

Они сели за самый дальний столик, у стены. Иван взял по кружке чая. Оба были сытыми, приступили к беседе. Александра рассказала о встрече с Колосовым, о звонке в «Жар-птицу», о полученной информации от Фурского и сведениях, предоставленных следователем. Резников слушал, не перебивая. Всё больше хмурясь и становясь задумчивым. Когда она дошла до Нильских и Маниной, он не выдержал.

— И на этом всё. Они не хотят говорить правду, а ты не хочешь расследовать. Займись чем-нибудь другим.

— Но я хочу! — она громко опустила кружку на стол.

— Саша, это опасно. Я прошу тебя отказаться от дела.

— Бриз, я не откажусь. Это невероятно запутанное и сложное преступление. С подобными психами работать ещё не приходилось. Это… — в глазах Селивёрстовой появился хорошо знакомый ему азартный огонь, — это почти что гениальный злодей! Как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь. Они безумцы, для них человек — это даже не человек, а просто лот какой-то. Они бездушны, но притворяются обычными. Они опасны. Не лезь туда, пожалуйста.

— Бриз, я от тебя такого не ожидала. Ты ведь как никто знаешь, как для меня важны расследования. Я ждала от тебя поддержки, участия. Не разочаровывай меня!

— Я всегда тебя поддержу, Саша, но я слишком хорошо тебя знаю. Ты не только полезешь в самую глубь, ты зароешься в игре. Увязнешь. Да чёрт возьми, ты полезешь на рожон!

— Бриз!

— Пуля!

— Ваня, хватит! Ты мне друг или кто?

— Я… — и замолчал. Слова признания едва не сорвались с губ. Но если бы он их произнёс, они бы расстались. Он потерял бы её навсегда. Наверное.

Он не простил бы себе такую глупость. Точно.

Первая ссора, первый крик. Оба расстроились. Эмоции неожиданные и гадкие взяли верх. Она не хотела его слушать, он не хотел больше ничего говорить. Она боялась анализировать возникшее внутри чувство, он боялся то самое чувство показать. Пытаясь выкрутиться из незнакомой для них ситуации, Резников всё же первым сделал шаг. Он взял салфетку, макнул чайный пакетик в кружку, вынул и стал отжимать над салфеткой, рисуя улыбку. Получилось коряво и не с первой попытки. Но Александра терпеливо ждала и против воли улыбалась. Глядя на такое ребячество, невозможно было не улыбаться. Ответила тем же. Только её рожица была создана помадой со дна сумки.

— Мир? — спросил Ваня.

— Война не про нас, — сказала Саша и смутилась от собственных слов, уже вылетевших, уже произнесённых. Чуть более личных, чем ей бы хотелось и от того волнующих. Пугающих. Уткнулась в кружку, борясь с внезапным смущением.

«Война не для нас, — ругала себя Саша, — я должна была сказать эту фразу. Почему же прозвучало «не про нас»? Говорят, история не про нас, но у нас нет истории. Мы просто друзья. Не более».

И всё же несмотря на собственные уговоры, на сделку с совестью, сердце билось по-другому. Сердце вдруг стало врагом.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — Иван протянул руку, но тут же сам убрал. Стал делать вид, будто таким образом потянулся, приплёл вторую руку. Отчаянно покраснел и в итоге тоже уткнулся в кружку.

Обычный разговор, типичная встреча внезапно переросли в нечто совсем другое и более интимное. Ваня поймал себя на мысли о том, что после отпуска в их дружбе что-то сместилось в желаемую для него сторону, но радоваться было преждевременно. Он слишком хорошо знал закрытость Саши, её эмоции. Поставил кружку и увидел: подруга закрылась. Её взгляд, в котором, он мог поклясться, проскользнула близость, вновь стал прежним. Немного отстранённым, немного чужим.

Бриз понял, ему показалось. Он так долго этого желал, так тщательно оберегал свою любовь от откровенных вспышек, так старался быть другом и мечтать по-тихому, что принял желаемое за действительное.

Дурак.

Он едва не поверил счастливому призраку.

— Я благодарна за заботу, и ты прав, — начала Саша, отгоняя от себя ненужные эмоции, рождённые новым для неё желанием. Родным и в тоже время непонятным. Желанием неправильным. — Ты прав во всём. Я не могу бросить дело, я хочу докопаться до истины и если понадобится, то даже…

— Сыграешь в «Соседей», — вздохнул Иван.

— Всё верно. Я не могу иначе, Вань. Пойми, расследования — это моя жизнь.

Его губ коснулась ухмылка. Грустная безнадёжная.

— Я буду рада, если ты будешь помогать. Если нет — пойму. В конце концов ты не обязан быть вечно на подхвате. У тебя есть работа, семья, свои интересы. Так что… — и вернулась к чаю, не в силах произнести ни окончания фразы «это твой выбор», ни следующих слов: «но я хотела бы, чтобы мы были вместе». Александра боялась не только ввести его в заблуждение обычным, казалось бы, набором букв. Она опасалась произнести слова и прочувствовать их.

— Саша…. Пуля… Я буду рад тебе помогать. И ты ведь знаешь, я всегда, всегда буду рядом.

Она благодарно кивнула. Но следом, немного помолчав, он произнёс те слова, которых она сама так сильно испугалась.

— Я хочу, чтобы мы были вместе. Я давно сделал свой выбор.

Она не знала, что ответить и как реагировать. Ваня давно сделал свой выбор. А она?

— Тебе взять ещё чая? — спросил Иван, будто сейчас и не было неловкости.

— Нет, спасибо.

Неловкость была.

А потом они говорили о Караэсе, о вскрытии Зотовой. О необходимости встречи с Натальей. И вроде бы всё вернулось на свои места. Снова друзья, коллеги. Те же лица, голоса, интонации и шутки. Её обещание не ездить в «Жар-птицу» одной и его в это вера.

Но попрощавшись, он не мог отделаться от Сашиного образа и от чего-то радовался больше обычного, а её сопровождал Ванин запах: смесь мяты и кедра. Он окутывал, согревал. Будоражил и одновременно успокаивал. Так же было и раньше — ничего нового — и всё же что-то после разговора в столовой изменилось.

Запах помог ей добраться до «Жар-птицы» и не испытывать страх, озираясь по сторонам.

Бриз был рядом, она это чувствовала.

Ваня был с ней.

Ваню радость отпустила. Подруга уехала, и он услышал отчётливый звук тревоги.

Саша не послушалась.

Как всегда.

Место приятное. Это то, что сразу бросалось в глаза. Много зелени: и природной, и заботливо выращенной, и декоративной — ненастоящей. Ухоженные дорожки, уютная беседка, нежно-сливочная покраска дома и вьющиеся розы над дверью и окнами. Розы багряного цвета — искусственные, как и сама атмосфера комфорта.

Александра не обманулась красотой «Жар-птицы», отмечая многочисленные уголки, где можно спрятать преступление, улавливая игру обманчивого света и тени холодной опасной. Заметила она и спрятанные камеры: одна находилась в сердцевине крупной розы на видном месте, над самым входом. Другая блестела «глазком» из-под кашпо с ярко-красной петунией, висящей на левой стене дома. Весеннее солнце то и дело попадало на камеру, «разрушая» её прикрытие, но неопытный взгляд с лёгкостью бы пропустил «наблюдающий глазок» из-за яркости растения, наполовину закрывающего «точку слежки».

Детектив обратила внимание на отсутствие звонка у двери или какого-либо другого сигнала. Получалось, войти мог кто угодно. Без предварительной договорённости. И всё это должно зафиксироваться камерой.

Испытывая ничем не подкреплённую тревогу, Александра взялась за ручку и вошла внутрь.

Приятно. Снова тоже слово. Приятные глазу цвета, формы. Мягкий рассеянный свет. Ощущение уюта.

Не находи Александра в притягательных, даже милых вещах и образах тех самых улик, что вели к кровавым драмам; не обнаружь она доказательств того, что в белом может спрятаться по-настоящему чёрное, и могла бы повестись на здешний запах свежести, на ощущение комфорта. Лёгкости.

Могла бы.

Стойка администратора пустовала, но дымящаяся чашка с кофе говорила о том, что совсем недавно здесь кто-то был. Не дождавшись администратора, но зацепившись взглядом за старый колокольчик в облупившейся краске под золото, Селивёрстова пошла дальше, заглянула в помещение, где располагался бар и мягкие диванчики.

— Вам помочь?

Александра обернулась. Перед ней стояла женщина примерно того же возраста. Её чёрные волосы были убраны в высокий хвост. На бейдже рубашки цвета персика значилось имя «Алина».

— Добрый день. Вы администратор?

— Да. А вы хотите заселиться? Я не вижу ваших вещей. Они в машине?

— Вы наблюдательны, — улыбнулась детектив.

— Ничего особенного. Вы к нам надолго?

— По правде говоря, ещё не решила. Хотела осмотреться. Я накануне разговаривала с другой женщиной, с…

— Натальей, — подхватила Алина. Она поехала домой. Сегодня я её заменяю. Вы, наверное, договорились об экскурсии.

— Верно, — снова улыбнулась детектив, радуясь болтливости Алины. Ей и врать ничего не надо было — Алина оказалась удобным собеседником.

— Отлично. Подождите минутку, я обещала отнести свежие полотенца в третий номер. Подождите на диванчике. Я туда и обратно.

Александра не увидела полотенец, но кивнула. Администратор завернула за угол, скрипнула дверью, вернулась с полотенцами, улыбаясь проплыла мимо, и скрылась из виду. С лестницы спустился мужчина. Направился к бару. Детектив не хотела терять лишние минуты и подошла к нему.

— Вам здесь нравится?

— Хотите здесь остановиться?

Она кивнула.

— Нравится. Здесь каждый год скидки, но вы уже не попадаете. А так обслуживание достойное. Только медленное. Администраторы сами всё делают. Я ни разу не видел уборщиц и вообще других работников. Но, возможно, они появляются ночью, а затем уезжают. — Мужчина подмигнул. Затем добавил: — А если без шуток, то за такую плату здесь всё отлично. Я здесь не первый год отдыхаю.

— Да вы что? И в прошлом были?

— И в позапрошлом. Мне нравится постоянство.

— А я всё ищу идеальное место. Отдохнуть хочется.

— Уже не ищете, — улыбнулся мужчина. — Вы его нашли. Кстати, я Дмитрий.

— Александра, — она пожала протянутую руку, чувствуя, как внутри всё переворачивается от воспоминаний. От боли, рождённой таким простым именем.