Колыбель для ласточки

Глава 47

Алиса сорвала крышку с йогурта под пристальным взглядом соседки.

— Хорошая у тебя подруга. По глазам видно. Она пришла уже после отбоя. Наверно, договорилась с охраной. Вот как переживала.

Алиса улыбнулась распухшими губами, догадываясь, кем могла быть хорошая подруга. Медленно положила на язык ложку, почувствовала вкус, вдохнула аромат вишни. Йогурт был именно тем, чего она сейчас хотела.

— И добрая, — продолжала сыпать подробностями пожилая женщина. — Что тебе врачи запретили, мне отдала. Не поскупилась. Другая бы забрала, а ей не жалко. Меня же редко навещают, — вздохнула. — Работают. — Повернула голову на звук. — Подруга твоя! Моя спасительница!

Сафьялова смотрела на Александру, рядом с ней кто-то мялся на пороге. Не нужно было быть слишком умной, чтобы понять, кто этот мужчина. Куртка цвета ночного неба, доброе лицо. Вечный спутник. Иван Резников. Друг.

Селивёрстова сама о нём рассказывала в один из их разговоров. Давно это было. Больше года назад. Нет. В прошлой жизни. Алиса приглашала детектива на день рождения близнецов. Та отказалась.

— Алиса… — Селивёрстова нерешительно подошла, поставила пакет с продуктами. — Тут… так… по мелочи. Разные фрукты, не крепкие, не волнуйся, бананы, киви, мягкий творог, йогурты, каши, извини, покупные, шокола…

— Присядь.

Послушно опустилась на стул.

— И Ваню позови.

Резников перестал топтаться:

— Рад встрече. То есть, выздоравливайте.

— Всё хорошо.

— Здесь сок, — продолжила Александра, — морс, не знаю, что ты предпочитаешь, разные пакетики с чаем, вдруг любишь. Кофе тебе нельзя, но я принесу какао, если на…

— Саша… — коснулась руки, затем крепко сжала. Снова улыбнулась. Сквозь боль.

— Алиса. Я не знаю, что сказать, — опустила глаза.

— Ничего и не надо.

— Ты спасла моих детей.

Саша подняла голову, но сразу отвела взгляд.

— Это правда. Я понимала, рано или поздно Светилов меня достанет. Я единственная, кто накопал под него столько добра и выжил. Он ведь меня подкупал, но я отказалась. Обещала просто молчать. — Теперь неловко стало ей. — Это был вопрос времени, когда он поймёт, что я, как спрятанная бомба. Могу рвануть, если понадобится. Дура бесстрашная.

— Нет, — всё же посмотрела. — Дура я. Мне следовало как-то позаботиться о тебе после звонка, а я…

— А ты, как я, — подняла руку с йогуртом, потрясла. — У нас даже вкусы похожи. Я тоже люблю вишнёвый.

— Его все любят.

— Не вини себя, Саша. Я знала, на что иду. Но мои дети не пострадали. Вот что важно.

— Если нужно им что-то отвезти, как-то помочь…

— Я поправлюсь, и, если захочешь, мы вместе поедем к мальчишкам. Вань?

— Я вас слушаю.

— Во-первых, давай на ты, во-вторых, открой пакет.

— Что вам достать?

— Мне ничего. Вытащи соки и отдай Галине Юрьевне. Она очень хотела.

— Алисонька, не стоит, вы меня и без того подкармливаете.

Сафьялова была непреклонна.

Они поговорили ещё совсем немного: Алиса устала. Попрощались. Александра напомнила про какао. Журналистка слабо махнула рукой и закрыла глаза.

Иван сел за руль, открыл бардачок, кивнул на пирожки:

— Теперь перестала волноваться? Она тебя не ненавидит. Ешь.

Александра взяла упаковку с вишнёвым, откусила сразу половину, а потом сказала:

— Без Алисы бы в жизнь не догадалась о пароле к нетбуку.

— Ты? И не догадалась бы? — подмигнул.

— Пчела и Паук. Что это значит?